Русская Православная Церковь и ее роль в интеграции Северо-Западного Кавказа в систему Российской империи во второй половине XIX века (из истории Ставропольской (Кавказской) епархии)

Духовенство ст. Елизаветинской, Кубанская область. Фото нач. XX в. из коллекции В. Федорова.

Состояние современной исторической науки открывает широкие перспективы для исследователя и позволяет чаще обращаться к микроисторическому анализу. Проникнуть вглубь социальных и общественно-политических процессов можно через локализацию человеческих сообществ, что позволяет считать «локальную историю» одновременно направлением и методом исторической науки и порождает перенос историка в поле «новой локальной истории» [1]. Следует отметить, что микроисторический анализ позволяет консолидировать и использовать с наибольшей полнотой творческий синтез дисциплин практически всего гуманитарного цикла.

Ломка и последовательная трансформация стереотипов в отечественной историографии способствуют усилению интереса научного сообщества к жанру персоналий, сочетающегося со стремлением отхода от догматических классовых оценок общественно-политических деятелей дореволюционной истории. Пересматриваются традиционные точки зрения, возвращаются многие забытые или игнорировавшиеся ранее имена.

Последовательный анализ локальных конфессиональных обществ Северного Кавказа позволяет выделить релятивные особенности их воздействия на население региона. Учитывая конфессиональную принадлежность населения Ставрополья, Кубани и, в частности, Закубанья, рассмотрим как локус Ставропольскую (Кавказскую) епархию Русской Православной Церкви (далее – РПЦ).

Необходимость интеграции Северо-Западного Кавказа в систему Российской империи обусловила комплекс регулирующих мер по укреплению влияния РПЦ на территории многосоставного региона. С 1843 г. по 1885 г. на Северном Кавказе управление деятельностью Церкви происходило посредством Кавказской епархии с центром в г. Ставрополе, а затем была образована Ставропольская епархия, в территорию которой вплоть до крушения государственного монархического строя управления (1917 г.) входили Ставропольская губерния и Кубанская область.

Окончание Кавказской войны (1860 г.) актуализировало про­блему обустройства Северо-Кавказского региона, что способствовало интенсивному изучению исто­рического прошлого данной области, в том числе и истории христианства. Факт принадлежности севе­рокавказских народов в древности к христианскому вероисповеданию должен был способствовать их сближению с православной Россией [2].

Священник Е.П. Тимофеевский. Фото 1870-х гг.

Многие представители духовенства Ставропольской (Кавказской) епархии, в том числе и архиереи, внесли большой вклад в сохранение и изучение древних христианских памятников на территории региона. На Северном Кавказе именно священнослужители стояли у истоков зарождения местного краеведе­ния и археологии: большой в их развитие внесли священники Н. Т. Михайлов, Е. П. Тимофеевский, С. Никольский, Г. Михайловский. Плодом исследований протоиерея Алексея Гатуева явился комплексный исторический очерк истории христианства в Северной Осетии. Благодаря их усилиям было положено начало изучению истории многих населенных пунктов и местных этнических деноминаций. Доминантной целью деятельности православного духовенства являлось смягчение конфессиональной дифференциации и последовательная культурная ассимиляция кавказских народов. Со стороны государственной власти одним из прекрасных механизмов сближения с Россией явилось привлечение лучших представителей народов к службе в Собственном Его Императорского Величества Конвое [3].

Параллельно с мерами по организации приходского служения духовенства церковным начальством разрабатывался комплекс мероприятий, укрепляющих миссионерскую деятельность в регионе: учреждаются вакансии епархиальных и окружных миссионеров, и формируются новые направления миссий. В период 1860-1870 гг. учащаются случаи религиозной мобильности местного населения в Православие [4].

Межкультурная коммуникация этнических общностей Северного Кавказа с российским населением, переселенным на территории Закубанья и Ставрополья, представляется в стадиальном виде. Своеобразным является процесс взаимодействия горских культур с казачьей культурой. Северокавказское казачество отличалось пестрым этническим составом: наряду с русскими проживали кабардинцы, ногайцы, кумыки, чеченцы, ингуши. Географический фактор взаимодействия культур отразился на материальной и духовной культуре различных групп северокавказского казачества [5].

Квинтэссенцией колонизационной политики явились совместные действия государственной власти и РПЦ в области распространения просвещения среди ассимилированного населения региона. С установлением фиксированного законодательства, санкционировавшего открытие школ духовного ведомства, православное духовенство юридически получает признание своей деятельности в сфере образования.

Епископ Ставропольский и Екатеринодарский Владимир (Петров). Фото 80-х гг. XIX в.

Можно отметить, что правительством и церковной властью неоднократно предпринимались попытки к учреждению миссии

среди калмыцкого населения Ставропольской губернии, которая окончательно была образована лишь епископом Владимиром (Петровым) в конце 1880-х гг. С конца XIX вв. приходские священники Кубани, как отмечает С.Н. Рыбко, занялись миссионерством среди мусульманского населения Баталпашинского, Майкопского, Екатеринодарского отделов. Очень часто миссионерские кружки соединялись с местными обществами трезвости [6].

Стоит выделить и широкую благотворительную деятельность епархиального духовенства, в которой активное участие принимало кубанские священники [7]. Во время заключительных военных действий в Закубанье приходское духовенство оказывало помощь и покоренным горским народам. На приходские и личные средства священников организовывалась помощь неимущим людям и учреждались местные благотворительные общества.

Таким образом, несмотря на все противоречия, присутствующие в отечественной историографии относительно роли РПЦ в интеграции Северо-Кавказского региона, какие бы деструктивные силы не диктовали современные направления научной мысли в области обсуждения настоящего вопроса, нельзя отрицать совершенно очевидный вклад православного духовенства в развитие различных сторон жизни населения Северного Кавказа и Кубани.

Примечания:

1. Струполева Н.С. Перспективы микроисторического исследования церковной истории Северного Кавказа (по материалам церковно-приходских обществ Ставропольской епархии конца XIX – начала XX в.) // Проблемы и перспективы исследования церковной истории Северного Кавказа: Материалы IV Свято-Игнатиевских чтений. – Вып. II. – Ставрополь, 2012. С. 288.
2. Горожанина М.Ю.Изучение истории Русской Православной Церкви на Северном Кавказе: основные этапы и специфика // Проблемы и перспективы исследования церковной истории Северного Кавказа: Материалы IV Свято-Игнатиевских чтений. – Вып. II. – Ставрополь, 2012. С. 90.
3. Матвеев О.В.Из истории изучения службы казаков в Собственном Его Императорского Величества Конвое // Историческая и социально-образовательная мысль. 2012. № 1 (11). С. 64.
4. Кумпан Е.Н.Религиозная политика Российской империи на Северо-Западном Кавказе: по материалам Российских архивов // Историческая и социально-образовательная мысль. 2012. № 6 (16). С. 41.
5. Волова Л.А.Межкультурная коммуникация на Северном Кавказе // Новый исторический вестник. 2005. № 12. С. 7.
6. Рыбко С.Н.Деятельность приходского духовенства Кубанской области (в конце XIX – начале XX вв.) // Актуальные вопросы истории христианства на Северном Кавказе: материалы V Международных Свято-Игнатиевских чтений. – Вып. III. – Ставрополь, 2013. С. 218.
7. Государственный архив Ставропольского края (далее ГАСК). Ф. 439. Оп. 1. Д. 54. Л. 1-4.

Материал опубликован: Кияшко Н.В. Русская Православная церковь и ее роль в интеграции Северо-Западного Кавказа в систему Российской империи во второй половине XIX века (из истории Ставропольской (Кавказской) епархии) // Межэтническое взаимодействие на Северном Кавказе в контексте становления и развития российской государственности: материалы Всероссийской научно-практической конференции. – Армавир: Дизайн-студия Б, 2014. – С. 131-134.