Кубанское духовенство после Февральской революции 1917 года

Февральская революция 1917 г. разрушила основы русского консервативного общества, столетиями формировавшегося под влиянием Православной культуры. Масштабный взрыв, повлекший за собой значительные и порой необратимые изменения социального и институционального порядка, затронул и одно из важнейших сословий в структуре российского общества – духовенство. Смена системы государственного управления и общественно-политических взглядов внесли разделение в духовном сословии. При этом, даже в условиях нестабильности государственного аппарата и социального кризиса, Церковь смогла объединиться и принять решение о своем дальнейшем пути.

Несмотря на существующие исследования [1], целый комплекс вопросов, связанных с различными аспектами церковной жизни на Кубани в период Гражданской войны, остается не изученным.

После перехода власти к Временному Правительству духовенство Ставропольской епархии во главе с архиепископом Агафодором (Преображенским) продемонстрировало свою готовность к единению с новым демократическим российским обществом. В опубликованном на страницах епархиальных ведомостей воззвании архиепископ обращался к пастве, призывая «ни малейшим образом не выходить из подчинения местным властям, являющимся исполнителями воли нового правительства, и тем избранникам народа». Особым образом он выделял необходимость мобилизации всех сил для победы над Германией и сохранения гражданского мира в стране [1]. Подобным было и настроение Кубанского духовенства.

9 марта в Александро-Невском соборе г. Екатеринодара после торжественного чтения актов об отречении от престола императора Николая Александровича и великого князя Михаила Александровича епископ Иоанн совершил молебен, а 10 марта по случаю празднования дня свободы России было совершено молебствие о мире в стране и благоденствии Временного Правительства [2].

12 марта от лица духовенства Екатеринодара и всей области Преосвященный Иоанн направил телеграмму с приветствием и благословением в адрес Временного Правительства. Рапортуя в Святейший Синод, епископ отметил, что духовенство «выражает свою радость в наступлении новой эры в жизни Православной Церкви и изъявляет готовность трудиться с полным самоотвержением» [3].

С установлением новой власти Церковь оказалась подвержена бурной демократизации епархиальной и приходской жизни. В первую очередь началось реформирование органов управления на епархиальном и приходском уровнях по принципу советизации.

16 марта в г. Ставрополе открылся чрезвычайный съезд духовенства Ставропольской губернии. На его заседаниях в качестве делегатов для участия в будущем съезде Кубанского духовенства были избраны «принять самое деятельное участие в созидании новой жизни ради сохранения веры Христовой» [4].

В ближайшее время съезд духовенства, который должен был определить порядок управления и отношения к новой власти, не был созван. В статье «Голос приходского священника» благочинный 22-го округа Кубанской области священник ст. Брюховецкой Николай Карташов объяснял затруднение с организацией съезда занятостью духовенства продолжительными постовыми богослужениями и преподавательскими обязанностями в местных школах. Государственный переворот духовенство области, по его мнению, «принимает с радостью и благожелательно, считает согласным с благом народа, возлагает на него большие надежды в смысле развития просвещения, могущества и нравственного совершенствования населения» [5].

Из-за особых препятствий к сбору делегатов от всего духовенства 22-23 марта по предложению епископа в связи с изменением политического строя государства открылось только собрание благочинных, которое установило необходимость срочного созыва в апреле после Пасхи чрезвычайного съезда делегатов от духовенства всей епископиии определило ряд вопросов к будущему обсуждению на нем: избрание делегатов для представительства в Кубанском областном исполнительном комитете, отношение к свершающимся событиям, определение возможного плана действий духовенства, суждение о партийности или беспартийности, рассмотрение устава союза Ставропольской епархии и выборного начала в церковной жизни. В телеграмме на имя обер-прокурора Святейшего Синода собрание благочинных просило «выразить Временному Правительству полное доверие, засвидетельствовать готовность оказывать ему всяческую поддержку во всех начинаниях» [6].

13 апреля в здании Екатеринодарского мужского духовного училища под председательством епископа Кубанского открылся чрезвычайный съезд делегатов от духовенства области. В своем выступлении Преосвященный сказал: «духовенство давно сознавало тяжелое порабощение народа и церкви сильными мира сего. Сознавало это и скорбело и, сколько могло, возвышало свой голос. Но голос его, как слабый, заглушался более сильными голосами и почти не достигал желанной цели. Теперь народ богатырь сбросил с себя оковы рабства, и Церковь вздохнула свободнее. Как узник, освобожденный из темницы, чувствует себя на верху счастья, так и церковь в лице верных своих не может не радоваться своему освобождению от тех стеснений, которые давили самоопределяющуюся ее жизнедеятельность. Только свободная церковь в свободном государстве может свободно служить народному благу». Он выразил одобрение, что духовенство «в лице избранных священнослужителей будет делить труд управления Кубанскою Церковью в соборе Пресвитерского Совета, который так необходим мне при многотрудном служении» [7].

Для организации работы съезда на выборных началах было избрано управление в лице председателя священника Н. Карташова, товарища священника В. Парадиева, и членов: священника Г. Ломако и псаломщика Лопатина, а секретарями священника В. Судницына, В. Жогина, Ф. Дейниковского, Н. Михайлова, Севериана Тохадзе и диакона Михаила Винникова. В работе съезда приняли участие 32 священника, 14 диаконов и 26 псаломщиков (всего 72 человека), делегированные от благочиннических округов епископии. Помимо представителей приходского духовенства на съезд с правом голоса были допущены насельницы Марие-Магдалининской женской пустыни.

Прибывшие на съезд представители Ставропольского Союза потребовали предоставить себе 14 голосов по числу благочиний губернии, но их просьба была отклонена. Не приняв предложение получить по одному голосу на каждого представителя, все делегаты, за исключением священника И. Гревцова, вскоре покинули собрание. Однако на следующем заседании 14 апреля съезд пересмотрел вопрос о допуске представителей Союза с полным числом голосов и «ввиду чрезвычайной важности объяснений по данному заявлению» нашел возможным предоставить 28 голосов по общеепархиальным и церковно-государственным вопросам, а в остальных – по 1 голосу.

Представители региональной власти, учитывая значительный авторитет духовенства, считали нужным привлекать его к политическим мероприятиям. По просьбе комиссара Кубанской области решением чрезвычайного съезда 14 марта на совещание по популяризации «займа свободы» в качестве делегата был направлен священник Иоанн Николайченко.

Безусловно, важнейшей стороной деятельности выборных съездов явилось сохранение тесной канонической связи между духовенством и епархиальным архиереем. Например, согласно постановлению чрезвычайного съезда духовенства Кубани решения по вопросам церковного устройства и о расходовании церковных сумм непременно должны были утверждаться правящим епископом.

Одновременно с съездом духовенства проходили заседания Кубанского областного съезда казачьего и иногороднего населения. Для ходатайства о допуске представителей духовенства к участию в работе областного гражданского комитета были уполномочены священники Н. Карташов, В. Парадиев, И. Гревцов и Руденко. Вскоре после разделения съезда была созвана Кубанская войсковая рада, для приветствия которой были направлены священник Виталий Климентов, Михаил Конограй, диакон Пелих и псаломщик Лопатин.

15 апреля заседания съезда посетил комиссар области Кондрат Лукич Бардиж. Приветствуя собравшихся, он выразил уверенность, что духовенство поможет Временному правительству в его мероприятиях, «направленных ко благу родины, достижению победы над врагом и закреплению свобод, добытых революцией» [8].

Важнейшими постановлениями съезда, безусловно, были заявления об отношении духовенства к политической ситуации. Делегаты единодушно высказались за готовность способствовать политике Временного правительства, «употреблять все силы к укреплению новых основных начал жизни Русского государства, направляя в частности свою деятельность на умиротворение страстей и водворение спокойствия и порядка среди пасомых, на содействие армии в ея усилиях победить врага» [9].

В отношении политической платформы духовенства делегаты приняли решение придавать важное значение надпартийности, которая позволила бы объективно оценивать положительные и отрицательные стороны и сохранять возможность «воздействия на православных членов каждой партии». Однако, при этом представителям церковного сословия оставлялось право участия в политической деятельности различных партий, не противоречащих интересам Церкви. Начавшаяся секуляризация общественного сознания отчасти коснулась и духовенства. Делегаты съезда на одном из заседаний признали допустимым ношение светской одежды вне прихода в случаях, где она не вызовет соблазна в прихожанах, а также необязательность ношения длинных волос. Коснувшись богослужебной сферы, съезд признал «желательным применение русского языка в церковном богослужении, где это будет признано возможным и удобным» [10].

17 апреля на заседаниях съезда духовенство одобрило общим голосованием проект Устава Союза духовенства Кубанской области, учрежденный с целью объединения духовенства в прогрессивной и церковно-общественной деятельности. Состав Союза предполагал делегирование от благочиний по 1 представителю от священников и 1 от дьяконов и псаломщиков. Постоянным административным органом, осуществлявшим руководство деятельностью Союза в перерывах между собраниями его членов, являлся Совет. Председателем Совета Союза был избран священник Григорий Ломако, членами: священники Иоанн Николайченко, Александр Маков, Николай Михайлов, протоиерей Михаил Воскресенский, диакон Георгий Лукин и псаломщик Александр Погуляев. При Совете «в целях наибольшей сплоченности духовенства» было признано необходимым учредить Институт особых делегатов. В их функции входило решение проблем, связанных с несоответствием деятельности приходского духовенства началам нового строя. В число делегатов вошли священники С. Киреев, Н. Розанов, П. Федоров, Н. Чмутов, В. Климентов, Н. Глаголев и Б. Колесников [11]. Известны результаты деятельности этого института. На основании надписи Кубанского областного исполнительного комитета от 16 мая 1917 г. расследование недоразумений, возникших между причтом и гражданским исполнительным комитетом ст. Рязанской и «вызвавших возбуждение среди населения», было поручено священнику Н. Чмутову. При содействии делегата гражданский исполнительный комитет пошел навстречу священнику и особым приговором засвидетельствовал «о любви населения» к последнему [12].

Одновременно с реформированием епархиальных органов управления произошли кардинальные административные перемены на уровне благочиний. Руководствуясь принципом выборности, Союз духовенства постановил на окружных съездах избрать благочинных, духовников, депутатов на съезды. Вновь образованы благочиннические советы, в состав которых входили благочинный, и избранные от духовенства округа священник, диакон и псаломщик. Ряд перемен коснулся и территориально-административного деления епархии. Решением депутатов Баталпашинское благочиние, состоящее из двух храмов, было упразднено, а его причты вошли в состав 9 округа Кубанской области; соборное благочиние г. Ейска решено соединить с городским.

В целях объединения деятельности для принятия решений по общеепархиальным вопросам был создан Комитет объединенных Советов Кубанского и Ставропольского Союзов духовенства в составе 6 человек (по 3 от каждого Союза).

В последние дни апреля Святейший Синод своим решением восстановил в сане всех гонимых прежде за политические убеждения священнослужителей и заявил о «восстановлении древнего принципа выборности епископата». Согласно этому решению Чрезвычайный съезд духовенства Кубанской епископии 21 апреля принял постановление об амнистии духовенства и восстановлении прав воспитанников Ставропольской духовной семинарии, уволенных в 1905-1907 гг., допустив их к продолжению обучения. В этот день делегаты завершили свою работу, назначив созыв предстоящего общего Епархиального съезда на май-июнь [13].

30 апреля в Ставропольских епархиальных ведомостях была опубликована резолюция архиепископа Ставропольского и Кавказского Агафодора от 27 апреля о назначении Общеепархиального съезда депутатов от духовенства и старост храмов Ставропольско-Кубанской епархии на 1 июня 1917 г. [14].

Стремление духовенства способствовать сохранению гражданского мира в стране выражалось в поддержке курса Временного правительства и в препятствии появлению очагов социального напряжения. Так, 14 июня 1917 г. Совет Союза духовенства Кубанской области направил в Кубанский областной исполнительный комитет брошюру «Народ! Ты должен это знать!», изданную в в Армавирской типографии Управления Лабинского отдела, очевидно, комитетом социалистов-революционеров. Совет обращался с просьбой принять меры против распространения этой погромной литературы «во избежание могущих возникнуть под ея влиянием» волнений. В брошюре критиковалось религиозное учение Церкви, извращались евангельские тексты, в ложной форме сообщалось о деятельности духовенства. «Теперь надо особенно бояться разных «благодетелей», которые сатанинские дела проделывают «во имя Отца и Сына и Святого Духа» и для своей выгоды пугают темный народ обычным враньем об антихристе и страшном суде», — советовали в книжке. Составители призывали: «Долой обманщиков! Долой казенных попов! А кому нужны попы, так пусть прихожане выбирают сами… Поповский «Закон Божий» подстроен так, чтобы люди верили во всякую чепуху без доказательств, без проверки, на слово. Поповские науки выдуманы попами в старые времена, чтобы запугать народ и жить поборами. Попы распяли Христа, попы пожгли на кострах много передовых людей, попы прокляли Толстого, попы вечный тормоз народного просвещения». Совершенное извращение Евангельского текста ставило своей целью обольщение простого народа и укрепление его веры в лживость духовенства. Более того, пытаясь привлечь к себе консервативно настроенное население, авторы текста пишут: «Ведь Христос тоже был революционером: отвергал старые, негодные порядки жизни и заменял их новыми, более совершенными, за что и был распят теми, кому по старому жилось хорошо. Христос… не сказал ни одного слова ни о рае, ни об аде, ни о загробной жизни, а требовал только любви друг к другу. Читайте революционные газеты, сочинения графа Толстого, который рассказал народу, как попы обманывают его» [15]. Стоит заметить, что подобные провокационные издания лишь усугубляли без того накалявшиеся отношения между казачьими и иногородними жителями области, способствовали эскалации локальных конфликтов.

Однако, несмотря на сложившиеся социальные противоречия, в некоторых населенных пунктах подавляющее большинство населения продолжало придерживаться старых традиций и систем взглядов. Эту тенденцию характеризует избрание 4 апреля 1917 г. председателем схода жителей слободки Григорьевской Екатеринодарского отдела по выбору делегата на Областной съезд казачьего и иногороднего населения священника Петра Танцюры [16]. Доверие жителей к представителю Церкви иллюстрирует еще не подверженное секуляризации народное сознание, которое вскоре, к сожалению, кардиальным образом изменилось.

Для учреждения органов епархиальной власти, устройства приходской жизни и решения различных вопросов 16 июня в г. Ставрополе начал свою работу съезд депутатов от духовенства, церковных старост и мирян благочиний Ставропольской губернии и Кубанской области. Председателем съезда был избран священник Николай Карташов, а товарищем законоучитель Екатеринодарской войсковой мужской гимназии священник Григорий Петрович Ломако. Именно этим съездом было предпринято реформирование структуры епархиального управления. Постановлением 23 июня была утверждена реформа института благочинных. Одним из самых значимых изменений было упразднение духовной консистории, признание законодательным органом Епархиального собора духовенства и мирян, созываемым не менее раза в год. В его состав от каждого округа вводились представители в лице одного священника, диакона, псаломщика и 3 мирян. Но как исполнительный орган консистория временно сохранялась «до создания нового строя церковной жизни».

Исполнительным органом Собора явился учрежденный на постоянной основе церковно-епархиальный Совет Кубанской епископии. Не нарушая канонического единства с викарным епископом, съезд духовенства признал председателем церковно-епархиального Совета епископа Иоанна. Так же в состав Совета на постоянной основе входили 4 священника, диакон, псаломщик и 4 мирянина. 27 июня товарищем председателя был избран протоиерей Александро-Невского собора г. Екатеринодара М. Воскресенский, а членами законоучитель гимназии священник Григорий Ломако, священник Дмитриевского храма г. Екатеринодара Иоанн Максимов, заведующий хозяйственной частью Екатеринодарского епархиального училища священник И. Николайченко, диакон ст. Пашковской Г. Лукин, псаломщик Бойко и от мирян: полковник А.П, Филимонов, войсковой старшина Гаденко, директор Кубанской учительской семинарии Крыжановский, староста Покровского храма г. Екатеринодара Мирошников, войсковой старшина Головко и урядник ст. Платнировской Степура. Подобный Совет был создан и в Ставропольской епархии.

Однако, секуляризационные тенденции не могли не коснуться традиционных канонических основ церковного управления. Признавая право на поставление епископа только за собором епископов, члены съезда все же ввели выборное начало при избрании епископа. Более того теперь епископ мог быть избран из лиц белого духовенства (вдовых или неженатых) без обязательного принятия монашества. В целях регулирования управления Ставропольской и Кубанской епархиями учреждался Областной церковный собор, в который входили от каждой епархии епископ, священник, диакон, псаломщик, представители монашествующих и 4 мирянина. Этот собор становился связующей инстанцией между епархиальной и высшей церковной властью.

В связи с организацией собственной канцелярии при Кубанском и Екатеринодарском епископе депутаты съезда утвердили смету на ее содержание в размере 9520 рублей. 28 июня общий епархиальный съезд завершил свою работу [17]. Определением Ставропольской духовной консистории от 10-12 июля 1917 г. духовенству Кубанской области было объявлено об открытии Кубанской епархиальной канцелярии и рекомендовано по всем вопросам, касающимся ведения епископа Иоанна, обращаться в епархиальную канцелярию, а не в духовную консисторию. Организацией собственной канцелярии и выделением делопроизводства из ведения Ставропольской духовной консистории был сделан определенный шаг к самостоятельности Кубанской епископии, которая была получена окончательно лишь в 1919 г. с санкции Временного Высшего Церковного управления на Юго-Востоке России.

Таким образом, проведя анализ воздействия секуляризационных и деструктивных последствий политического кризиса февраля 1917 г., можно увидеть ряд закономерных изменений в среде духовенства Кубанской области. Его подавляющее большинство поддержало Временное Правительство, направив свои силы на сохранение гражданского мира в стране. Тенденции «советизации» привели к трансформации института епархиальной власти и изменениям в управлении на уровне благочиний и приходов.

Н.В. КИЯШКО

Примечания:

1. Горожанина М.Ю. Православное духовенство Кубани в начале ХХ века // Государство, общество, Церковь в истории России ХХ века. Материалы VIII Международной научной конференции. – Иваново, 2009. – С. 69-74; Рыбко С.Н. Развитие православной церковной жизни на Кубани в советский период. К вопросу о церковно-государственных отношениях // Научное наследие Федора Андреевича Щербины и современность: сборник материалов материалов XIII научно-практической конференции «Научное наследие Фёдора Андреевича Щербины и современность», г. Краснодар, 22 февраля 2013 г. – Краснодар: ИМСИТ, 2013. – С. 238-247.
2. Ставропольские епархиальные ведомости (далее – СЕВ). 1917. № 11. С. 335-336.
3. СЕВ. 1917. № 12. С. 358.
4. СЕВ. 1917. № 13-14. С. 396, 429, 442-444.
5. СЕВ. 1917. № 13-14. С. 490-492.
6. Православная церковь на Кубани (конец XVIII — начало ХХ в.). Сборник документов (К 2000-летию христианства)/ Упр. по делам архивов Краснодарского края. Госархив Краснодарского края. Госархив Ставропольского края. Краснодар, 2001. – C. 145-146.
7. СЕВ. 1917. № 19-20. С. 551-583.
8. Государственный архив Краснодарского края (далее – ГАКК). Ф. Р-1259. Оп. 1. Д. 60. Л. 5-5об.
9. СЕВ. 1917. № 19-20. С. 551-561.
10. Там же. С. 562.
11. Там же. С. 563, 576.
12. СЕВ. 1917. № 20. С. 597-599.
13. СЕВ. 1917. № 19-20. С. 551-583.
14. СЕВ. 1917. № 18. С. 513-514.
15. ГАКК. Ф. Р-1259. Оп. 1. Д. 42. Л. 493-497об.
16. ГАКК. Ф. Р-1259. Оп. 1. Д. 36. Л. 286-287.
17. СЕВ. 1917. № 29. С. 982-995; № 31-32. С. 1007-1042.

Материал опубликован: Кияшко Н.В. Кубанское духовенство после Февральской революции 1917 г.: трансформация института епархиальной власти в свете региональной истории // «Гром победы, раздавайся!»: материалы XI Международных Дворянских чтений. — Краснодар, 2015. — С. 202-212.

Комиссия по канонизации святых Екатеринодарской епархии//Исторический портал Северского района