Вооруженные формирования комитета освобождения народов России в 1944-1945 гг.

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ИНСТИТУТ ИСТОРИИ

 

Александров Кирилл Михайлович

ВООРУЖЁННЫЕ ФОРМИРОВАНИЯ КОМИТЕТА ОСВОБОЖДЕНИЯ НАРОДОВ РОССИИ в 1944-1945 гг.

Специальность 07. 00. 02. — ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ

Диссертация

на соискание ученой степени

кандидата исторических наук

Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор

Б. А. СТАРКОВ

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

 

ВВЕДЕНИЕ.

В отечественной историографии проблема участия граждан Советского Союза в боевых на действиях на стороне противника в период Второй мировой войны до сих пор остаётся малоизучен­ной. В ещё большей степени не исследовался круг вопросов связанных с формированием, потенциа­лом, кадровым составом и боевым использованием соединений Восточных войск в составе Вермахта. Наиболее значительным и самостоятельным их оперативным объединением на последнем этапе вой­ны стали вооруженные формирования Комитета освобождения народов России (КОНР), официально именовавшиеся Вооружёнными силами КОНР (ВС КОНР). В историографии в отношении ВС КОНР часто использовалось наименование Русская Освободительная Армия (РОА), номинальным Главно­командующим которой считался бывший заместитель командующего Волховским фронтом и коман­дующий 2-й Ударной армией генерал-лейтенант A.A. Власов. Однако под термином РОА, тем не ме­нее, следует понимать не столько вооруженные формирования КОНР, сколько совокупность боль­шинства русских антисоветских частей и подразделений в составе Вермахта в 1943-1944 гг., преиму­щественно использовавшихся на уровне отдельных батальонов и рот.

В России вопросы профессионального состояния и кадровой характеристики соединений Восточных войск германских Вооружённых Сил (Osttruppen der Deutschen Wehrmacht und Waffen-SS) не являлись предметом специальных исследований вплоть до последнего времени, в то время как их изучение нам представляется важным и актуальным. Исключение коллаборационизма (от франц. col­laboration — сотрудничество) из исследовательской проблематики Второй мировой войны привело к отсутствию представлений о процессах формирования, численности, боевом использовании и потен­циале подразделений из граждан Советского Союза в составе Вермахта и СС. В фундаментальных трудах советской историографии их существование представлялось незначительным, но чаще всего игнорировалось, 1 следствием чего становилось искажение фактической картины военных событий. Проблема коллаборационизма не исчерпывается военно-политическими аспектами, а затрагивает также вопросы культурного, экономического, административного сотрудничества с врагом. Вместе с тем участие граждан СССР в боевых действиях на стороне противника вызывает наибольший инте- pec. Наше исследование посвящено одному из аспектов военного сотрудничества граждан СССР с противником на последнем этапе Великой Отечественной войны.

Актуальность исследования

Актуальность исследования заключается в необходимости объективного изучения истории вооруженных формирований КОНР в связи с существованием по данному вопросу значительного ко­личества публикаций, отличающихся выраженной тенденциозностью. Существующая ныне статисти­ка отличается противоречивостью. В официальном документе Комиссии по реабилитации жертв по­литических репрессий при Президенте Российской Федерации «Судьба военнопленных и депортиро­ванных граждан СССР» фигурирует цифра от 280 тыс. до 300 тыс. советских граждан, служивших в полиции и в Вооружённых Силах Германии в 1941-1945 гг. 2, что представляется нам минимизиро­ванным. Вместе с тем статистическое исследование группы сотрудников Института военной истории Министерства Обороны РФ публикует сведения о 150 тыс. советских граждан, служивших в 1941­1945 гг. только в ваффен СС,3 в то время как в Вермахте их служило гораздо больше.

Подавляющее большинство занимавшихся данной проблемой историков, полагает, что через фронтовые, вспомогательные, охранные подразделения Вермахта, ваффен СС, карательные формиро­вания СД и СС, полицейские группы в 1941-1945 гг. прошли от 1100 тыс. до 1500 тыс. советских граждан с учётом боевых потерь и естественной убыли — эквивалент численности 2-3 армейских групп Вермахта. 4 Автор пока единственной специальной работы, посвященной статистическому учё­ту восточных добровольцев, С.И. Дробязко полагает, что итоговая цифра, принимая во внимание ес­тественные погрешности, будет колебаться в пределах 1300 тыс.-1500 тыс. человек.5 Сотрудники Ин­ститута военной истории Министерства Обороны РФ готовы согласиться с цифрой не менее 800 тыс. человек. 6 В германские Вооруженные Силы и ваффен СС в период с 1 июня 1939 г. по 30 апреля 1945 г. были призваны в совокупности 17893200 человек, из которых около 2 млн. подверглись демо­билизации для использования в военной промышленности рейха. 7 Следовательно, граждане СССР составили примерно 6-8 % от людских ресурсов использованных противником на военной службе. Из этого числа более 120 тыс. советских граждан служили в вооруженных формированиях КОНР. По­добное явление требует анализа и изучения, невозможных без знания фактической истории событий.

Помимо изучения степени эффективности боевого использования Восточных войск, возмож­но, ещё в большей степени актуальность исследования их истории доказывает трагизм конкретных человеческих судеб. Нам бы хотелось подчеркнуть указанное обстоятельство. В боевых формирова­ниях и гражданских структурах КОНР служили десятки тысяч людей, относившиеся до 22 июня 1941 г. к самым разным социальным группам советского общества. Достаточно назвать актера В.А. Блюменталь-Тамарина, доктора медицинских наук Ф.П. Богатырчука, заместителя начальника отделения УНКВД по Москве и Московской области старшего лейтенанта госбезопасности Б.А. Гая, заведующего кафедрой иностранных языков Киевского университета J1.B. Дудина (Градобоева), ко­мандира отряда кораблей особого назначения Балтийского флота капитана I ранга П.А. Евдокимова, II секретаря Ростокинского PK ВКП (б) Москвы Г.Н. Жиленкова, и.д. директора Ленинградского фи­нансово-экономического института И.А. Кошкина (Курганова), заместителя начальника штаба Севе­ро-Западного фронта генерал-майора Ф.И. Трухина, председателя колхоза д. Ивакино Московской области Ф.П. Румынского и целый ряд иных лиц, которым диссертант посвятил отдельный труд.

Тщательными исследованиями автором в 1993-2000 гг. разнообразных архивно-следственных материалов, послужных карт и списков, опубликованных и неопубликованных документов и мемуа­ров с последующей поимённой перепроверкой, установлено следующее. В начале апреля 1945 г. в Вооружённых Силах Комитета освобождения народов России генерал-лейтенанта A.A. Власова про­ходили службу: 1 генерал-лейтенант Красной Армии, 5 генерал-майоров, 2 комбрига, 29 полковников,

  • бригадный комиссар, 1 капитан I ранга ВМФ СССР, 19 подполковников, 41 майор, 5 военинженеров
  • ранга и т.д. Факт службы более 100 представителей старшего и высшего командно- начальствующего состава ВС СССР в частях и подразделениях, создававшихся на стороне противни­ка, заставляет согласиться с беспрецедентным характером подобных событий для отечественной во­енной истории.

Примечательно, что во время I Мировой войны, несмотря на все усилия австро-венгерского командования и соответствующие вербовочные мероприятия среди пленных чинов Российской Им­ператорской армии, противнику удалось сформировать лишь отдельную стрелецкую бригаду «С1ч» (около 7 тыс. человек). При этом многие «сичевики» происходили из специфического галицийского региона и не имели русского подданства. Спустя всего 25 лет с 13 ноября 1941 г. по 1 мая 1944 г. со­гласно распоряжению ОКХ освобождению из плена подверглись 535523 советских военнопленных, подавляющее большинство которых (не менее 80-85 %) освобождались для несения службы в составе Восточных войск Вермахта. 9 Таким образом, усилия противника по созданию добровольческих фор­мирований из военнопленных в годы I и II Мировых войн дали принципиально разный эффект. Здесь уместно подчеркнуть, что в XX веке принципиально изменился характер войн, на который стали вли­ять глобальные общественные процессы, отражавшиеся на морально-политическом и психологиче­ском состоянии армий противоборствующих сторон. Изучение фактической истории вооруженных формирований КОНР позволит внести ясность в вопрос о том, существовала ли власовская армия в 1945 г. в оперативном смысле. Результаты исследования позволят расширить представления о ценно­сти и значимости фактического вклада восточных добровольцев в сохранение и повышение боевого потенциала Германии в 1941-1945 гг., о степени участия в этих процессах конкретных представите­лей командно-начальствующего состава Красной Армии.

Наиболее важным для диссертанта представляется исследование организационно-штатной основы каждого подразделения формирований КОНР. Под организационно-штатной основой мы под­разумеваем организационное командное ядро, осуществляющее мобилизацию кадров, создание структурных подразделений и штабов, процессы комплектования подразделений по штатам и т.п. За­тем исследуются вопросы вооружения, характеристики офицерского, унтер-офицерского и рядового состава, морального состояния военнослужащих, взаимоотношений с представителями Вермахта и СС, боеготовности и операционного использования, ресурсов и формы восполнения потерь и т.д. Введение в научный оборот новых фактических сведений по истории восточных формирований вызо­вет дискуссии по поводу оценки военного потенциала Германии в годы войны и её людских ресурсов как основного противника государств-участников антигитлеровской коалиции. Важное значение и, несомненно, острый, дискуссионный характер будут иметь попытки установления причинно- следственных связей при анализе столь малоизученного явления как советский военный коллабора­ционизм. Анализ причин, содержания и последствий участия граждан СССР в боевых действиях на стороне врага в известной степени позволит обществу предупредить или смягчить рецидив подобных явлений.

Цели, задачи, методологическая база и хронологические рамки исследования.

Наиболее ярким сюжетом в истории военно-политического сотрудничества с противником граждан СССР 1941-1945 гг. стало кратковременное существование вооружённых формирований КОНР. Подлинная картина создания, военного строительства, оперативного использования соедине­ний и частей, находившихся под действительным, а не мнимым командованием A.A. Власова в по­следние месяцы войны, остаётся до сих пор почти неизвестной. В нашем исследовании мы намеренно исключили из рассмотрения круг вопросов, связанных с проблемами Восточных войск Вермахта, ваффен СС и белой военной эмиграции на протяжении первых трёх военных лет, влияния антигитле­ровской оппозиции и её отдельных деятелей на развитие событий, анализом политической программы и политической деятельности КОНР, официально учреждённого в Праге 14 ноября 1944 г. Мы не рассматривали и коллизий личной судьбы генерал-лейтенанта A.A. Власова, явных и скрытых причин его поступка, совершённого в конце июля 1942 г. Нам представлялось важным избегать эмоциональ­ных оценочных суждений, осложняющих процесс анализа. Мы не занимались определением степени уголовной вины военнослужащих власовской армии и её офицерского состава. Сюжеты, связанные с применением к власовцам норм уголовного права в 1945-1950 гг., выходят за обозначенные нами хронологические и тематические рамки. Проблема уголовной ответственности солдат и офицеров власовской армии в отечественной историографии нашла известное освещение в документальных публикациях историков А.Н. Колесника и JI.E. Решина. 10 Оба автора исчерпывающе охарактеризова­ли проблему ответственности власовцев с точки зрения существовавшего УК РСФСР 1926 г.

Объектом исследования диссертанта являются вооруженные формирования КОНР в 1944­1945 гг. Предметом — история создания, развития и военного строительства вооруженных формиро­ваний КОНР до разоружения и перехода в зоны ответственности союзного командования их военно­служащих.

Цель исследования заключается в изучении характеристики вооруженных формирований КОНР как совокупности воинских подразделений, частей и соединений. Для реализации поставлен­ной цели диссертант считает необходимым решить следующие задачи:

  • Восстановить подлинную картину создания частей и подразделений, относившихся к формирова­ниям КОНР;
  • Определить степень эффективности их участия в боевых действиях;
  • Оценить состояние людских и материально-технических ресурсов и качество офицерских кадров, а также степень зависимости от Вооруженных Сил Германии;
  • Выяснить правомерность использования термина «армия» по отношению к соединениям, находив­шимся под юридическим командованием А.А. Власова на 21-22 апреля 1945 г.

В диссертации впервые получили освещение вопросы, связанные с созданием на стороне про­тивника наиболее значительного формирования из граждан СССР, к которому небезосновательно ряд исследователей применяет термин «армия». К раскрытым автором вопросам, которые до сих пор ос­таются за рамками исследований, относятся такие как уточнение структуры и организации боевых частей и подразделений КОНР, профессиональная характеристика командных офицерских кадров, военно-исторический аспект фронтового использования, обстоятельства интеграции в формирования КОНР казачьих корпусов, участие 1-й пехотной дивизии в Пражском восстании. В диссертации впер­вые использованы и введены в научный оборот ранее неизвестные и недоступные архивные материа­лы, а также воспоминания современников, позволяющие по-новому взглянуть на характеристику формирований КОНР. Материалы диссертации могут быть использованы для дальнейшей научной разработки проблем истории Второй мировой войны.

Для исследования проблемы был использован основанный на принципах историзма ком­плексный подход к изучению исторических явлений. Это означает, что в ходе работы автор стремился рассматривать проблему создания и боевого использования формирований КОНР в контексте реально происходивших в Европе военно-политических процессов в последние месяцы войны. Главным и наиболее значимым из них был процесс крушения национал-социалистического государства, на мате­риально-технические ресурсы которого опирались соединения и части власовцев. В комплексном ис­торическом исследовании применяются все известные исторические методики. Применительно к сво­ей работе автор использует лишь отдельные методы (историко-сравнительный, историко- типологический) и процедуры, то есть те, которые помогают изучению обозначенной проблемы. Про­блема, поставленная в диссертации, раскрывается при помощи проблемно-хронологического метода изложения материала.

Хронологические рамки исследования истории Вооружённых Сил КОНР «1944-1945» обос­нованы следующим. Осенью 1944 г. началась действительная кратковременная история вооружённых формирований КОНР. К концу мая 1945 г. соединения ВС КОНР в большинстве своём прекратили организованное существование. Их чины были разоружены в зонах ответственности англо­американского союзного командования и в разные сроки подверглись принудительной экстрадиции. Мы рассматриваем период времени с октября 1944 г. по май 1945 г. как естественный для изучения истории ВС КОНР. Именно тогда сложились центральный штаб и службы управления ВС КОНР, бы­ли созданы подразделения и соединения различных родов войск, состоялось подчинение двух полно­ценных казачьих корпусов. Общая численность власовских формирований к третьей декаде апреля 1945 г. превысила 120 тыс. человек. Целый ряд частей участвовал к этому времени в боевых действи­ях на стороне Вермахта.

Степень изученности темы.

Проблемы коллаборационизма и вопросы истории вооружённых формирований КОНР в оте­чественной историографии относятся к категории малоизученных. Длительное время они были пред­метом исследований лишь зарубежных и эмигрантских историков. До конца 80-х гг. XX столетия со­ветские историки ограничивались преимущественно частичной констатацией фактов сотрудничества отдельных советских граждан с противником. Более серьезному обращению к разным аспектам этой темы в нашей стране предшествовал научный интерес к истории Белого движения и белой военной эмиграции. Вслед за новыми трудами по истории гражданской войны и Русского Зарубежья в 90-е гг. появились исследования российских специалистов, посвященные проблемам плена, использования принудительного труда остарбайтеров и их перемещений, православной церковной жизни на оккупи­рованных территориях СССР а также разным сюжетам истории Восточных войск Вермахта и колла­борационизма. Кроме работ J1.E. Решина, среди них стоит назвать труды ныне покойных В.Г. Борг- невского и М.И. Семиряги, а также C.B. Кудряшова, В.Б. Конасова, A.B. Терегцука, П.М. Поляна, А.Ф. и JI.H. Жуковых, С.И. Дробязко, М.В. Шкаровского, A.A. Корнилова, О.В. Романько, A.B. Око- рокова, Ю.Н. Арзамаскина, Ю.С. Цурганова, И.Г. Ермолова 11 и др. Однако история вооруженных формирований КОНР рассматривается упомянутыми специалистами в качестве частного сюжета или фрагментарно.

Зарубежная историография, посвященная судьбе формирований КОНР, представлена исследо­ваниями ныне покойного доктора И. Хоффманна и С.А. Ауски. 12 В разной степени касались этой проблемы в своих трудах при изучении отечественного коллаборационизма и смежных тем: Е. Анд­реева, A.M. Некрич и М.Я. Геллер, И.А. Дугас и Ф.Я. Черон, С. Стеенберг (А. Долларт), Н.Д. Толстой- Милославский, Д. Фишер, Ю. Торвальд, Г. Уильямсон, А.Д. Даллин, Г.Д. фон Калбен и К. Вагнер, Э. Керн, Р. Михаэлис, И. Хоффманн, Х.В. Ньюлен, С. Ньюлэнд, А.Д. Муноц, В. Косик, 13 и др. Немец­кий исследователь восточных соединений в составе Вермахта И. Хоффманн стал первым профессио­нальным историком, попытавшимся рассмотреть непродолжительную историю власовской армии в контексте ее оперативного значения и независимо от политических оценок. Хоффманн обозначил ос­новные направления исследований формирования, развития и боевого использования вооруженных формирований КОНР, которым следовали и мы, вводя в научный оборот новые материалы и доку­менты.

При комплексном и целостном изучении опубликованных трудов можно выделить ряд клю­чевых вопросов, привлекающих внимание исследователей. Применительно к истории вооружённых формирований КОНР, это, в первую очередь, вопрос о положении и степени зависимости солдат и офицеров власовской армии от государственных и военно-политических институций рейха. Особое место занимает вопрос о том, в какой степени A.A. Власов, его ближайшее окружение, офицеры и рядовые власовцы идентифицировали собственное участие в боевых действиях на стороне Германии с политическим режимом германского государства и идейными установками национал-социализма. Изучение поставленных вопросов в монографии И. Хоффманна, докторской диссертации Е. Андрее­вой и некоторых отдельных статьях расширяет круг дискуссионных проблем, касающихся европей­ского коллаборационизма. Следующий круг вопросов, которому историография уделяет существенно больше внимания, связан с оценкой боевого потенциала, фронтового использования, власовских и прочих восточных добровольческих частей в составе Вермахта и ваффен СС. В этой связи особый ин­терес представляют последние монографии С.И. Дробязко, И.Г. Ермолова, A.B. Окорокова и О.В. Ро- манько, в которых, несмотря на новизну, пока ещё недостаточно освещается вопрос о кадровом со­ставе восточных добровольческих формирований.

В этой связи необходимо упомянуть работы русских эмигрантов, посвященные истории ка­зачьих воинских частей, интегрированных в состав власовской армии весной 1945 г. Труд А.К. Лени- вова, созданный на основе большого числа документов германских архивов и малоизвестных работ германских историков 50-60-х гг. XX в., на сегодняшний день представляет единственную полную историю Отдельного казачьего корпуса (Казачьего Стана) генерал-майора Т.И. Доманова. Исследова­ние Ленивова содержит ценные сведения о динамике передвижения Стана в 1943-1945 гг., боевом расписании, вооружении и т. д.14 Предшественником А.К. Ленивова был офицер 5-го Донского ка­зачьего полка II Кавказской бригады 1-й казачьей кавалерийской дивизии Вермахта К.С. Черкассов, представивший в 1963 и 1965 гг. на суд читателя два тома описания истории полка и его отдельных боевых операций. 15

Ценной представляется монография чешского историка С.А. Ауски, исследующего более уз­кую тему — пребывание власовских частей и подразделений на территории Чехии весной 1945 г. Дос­тоинство труда Ауски заключается не только в том, что это до сих пор единственное подробное ис­следование, реконструирующее участие власовцев в Пражском восстании 5-8 мая 1945 г., но и в том, что он затрагивает целый ряд аспектов пражских событий. Важное значение имеет работа К. Кабалье­ро и К. Лайлса, 16 специальный том четырёхтомной монографии Д. Литлджона и иллюстрированное исследование Н. Томаса, 17 которые посвящены вопросам снаряжения, обмундирования, вооружения и численности Восточных войск Вермахта и формирований КОНР. Основными недостатками иссле­дований зарубежных учёных являются отсутствие общепринятой терминологии, неточное наимено­вание воинских чинов и званий, малая разработанность персоналий. В результате неизбежно возника­ет путаница в дешифровке псевдонимов власовских офицеров, инициалах и определении занимаемых должностей. Между тем именно военно-историческая сторона проблемы особенно нуждается в точ­ности персональных характеристик. В качестве одного из примеров можно привести распространён­ную в литературе ошибку, связанную с утверждением о назначении полковника A.C. Богданова на должность начальника штаба 2-й пехотной дивизии ВС КОНР. 18 В действительности с первых недель существования дивизии эту должность занимал бывший начальник штаба 49-го стрелкового корпуса Гвардии полковник A.A. Фунтиков, попавший в плен при столкновении с моторазведкой Вермахта 20 октября 1943 г. 19

Внимание современных российских исследователей (С.И. Дробязко, A.B. Окорокова, П.М. Поляна, Ю.С. Цурганова и др.) также привлекают вопросы идентификации Власовского движе­ния 1942-1945 гг., доказательности существования власовской армии как оперативного объединения, влияния белоэмигрантов на формирования КОНР. Важным событием для расширения историографи­ческой базы стало издание в 1997-1999 гг. под редакцией A.B. Окорокова четырёх томов избранных статей, документов и материалов, непосредственно посвященных истории Власовского движения, КОНР и прочим аспектам военно-политического коллаборационизма. 20 Публикации перечисленных историков демонстрируют принципиально новый подход к событиям. Он заключается в рассмотрении фактов сотрудничества граждан СССР с противником в качестве определённого социально- политического явления, требующего многостороннего анализа и систематического изучения. С учё­том достигнутых специалистами результатов нам представляется целесообразным сосредоточиться на восстановлении фактической стороны происходивших событий, в чём ощущается настоятельная по­требность, так как история создания, военного строительства и оперативного использования воору­жённых формирований КОНР изучена в недостаточной степени.

Источниковая база.

Использовавшийся диссертантом при исследовании круг источников, подразделяется на опуб­ликованные и неопубликованные документы и материалы, мемуары, периодическую печать военного периода.

Среди опубликованных документов особую ценность представляют материалы советских и германских государственных органов, подразделяющиеся по своему характеру на спецдонесения, внутриведомственную переписку, отчёты, инструкции, протоколы допросов и опросов, материалы следствия и т. п. В этой связи несомненный интерес представляют публикации JI.E. Решина периода 1990-1996 гг. Публикатор, ныне покойный член Комиссии по реабилитации жертв политических ре­прессий, впервые ввел в научный оборот широкий круг документов и материалов, существенно обо­гативших источниковую базу для исследования отечественного коллаборационизма. Диссертант так­же ввел в научный оборот ряд неизвестных ранее документов. 21 Опубликованные документы герман­ских федеральных архивов позволяют составить впечатление о положении A.A. Власова и военно­служащих ВС КОНР в III рейхе, а также об отсутствии единой продуманной политики германского военного и государственного аппарата, номенклатурной элиты НСДАП и военной кругов Вермахта по отношению к власовцам, в связи с чем необходимо упомянуть публикации О.В. Вишлева. 22 Исклю­чительную значимость представляют введение в научный оборот документов управлений и учрежде­ний КОНР, а также вооруженных власовских формирований. Масса этих документов безвозвратно утрачена весной-летом 1945 г. Очевидно, они погибли либо подлежали уничтожению при ликвида­ции ВС КОНР. Поэтому особую ценность приобретают документальные публикации изданные за пределами нашей страны, авторы которых имели доступ не только к государственным, но и к част­ным коллекциям.

Зарубежные составители сборников документов и материалов, как правило не являвшиеся профессиональными историками, преследовали лишь одну цель — сохранить как можно больше доку­ментов для их последующего беспристрастного анализа. Для подобных сборников характерны неко­торая бессистемность при отборе материала и неравнозначная ценность публикуемых документов. Исключение составляет самый первый сборник документов, подготовленный к печати в 1950 г. Б.Л. Двиновым, пытавшимся критически подойти к осмыслению истории Власовского движения и вооружённых формирований КОНР. 23 Тенденциозный подбор разных текстов листовок, протоколов совещаний и обзоров убедительно раскрывает подлинное отношение А. Гитлера, а также ответствен­ного сотрудника Министерства пропаганды Германии доктора Тауберта к Власовскому движению и его перспективам. Документы, опубликованные Двиновым показывают, что нацисты рассматривали власовцев не как наёмников, а как опасных и крайне ненадёжных союзников, чьи политические цели расходились с политическими целями нацистского государства. 24 Наибольшее количество докумен­тов по истории ВС КОНР ввели в оборот бывшие власовские офицеры полковник В.В. Поздняков23 и майор М.В. Шатов (Каштанов).26

Особую ценность для исследования темы диссертанта представляют неопубликованные доку­менты и материалы. Основной массив неопубликованных документов содержится в нескольких крупных архивных коллекциях. В перечне наиболее значимых следует упомянуть: I .Документы и материалы следственной части по особо важным делам МТБ СССР (фонд Н-18766, 29 томов) — находятся на хранении в Центральном архиве Федеральной Службы Безопасности РФ (ЦА ФСБ РФ) в Москве. Эта весьма важная и ценная коллекция содержит документы, изъятые при обысках во время ареста у старших офицеров ВС КОНР, подробные протоколы и стенограммы до­просов, розыскные списки на гражданских и военных деятелей КОНР, делопроизводственные доку­менты по розыску и задержанию старших власовских офицеров, собрание русской зарубежной и вла- совской периодики 1942-1945 гг., включая такие редкие русские газеты как «Новое Слово» и «Воля народа» (Берлин), «Наши крылья» (Эгер), «Парижский вестник» (Париж).

  1. Личные коллекции, собранные историками А.Д. Даллиным и Б.И. Николаевским — находятся на хранении в архиве Гуверовского института войны, революции и мира (АГИВРМ) Стэнфордского университета в Пало-Альто (США). Коллекции документов по истории власовской армии содержат копии переводов разных инструкций, распоряжений, сводок германских военно-политических орга­нов 1941-1945 гг., переписку с участниками событий 1946-1956 гг., оригиналы и копии агитационно- пропагандистской литературы, листовок, периодических изданий и обращений.
  • Фонды организаций и частных лиц — находятся на хранении в Бахметьевском архиве Колумбий­ского университета (БАКУ) в Нью-Йорке. Здесь стоит выделить архивную коллекцию РОВС 1939­1955 гг., личные коллекции Генерального штаба генерал-майора A.A. фон Лампе, майоров И.К. Со- ломоновского и М.В. Шатова.
  1. Фонды полков, штабов дивизий, корпусов и армий Красной Армии периода Великой Отечествен­ной войны (фонды №№ 333, 361, 413, 1507, 1512, 1600, 2352, 3419, 3228 и др.) — находятся на хране­нии в Центральном архиве Министерства Обороны (ЦАМО) РФ в Подольске под Москвой. Наиболь­ший интерес в них представляют сводки соответствующих разведывательных отделов «Сведения о противнике», описывающие структуру, численность, комсостав подразделений Восточных войск

Вермахта, ваффен СС и ВС КОНР, оперативные документы, отражающие ход боевых действий 1945 г. с участием власовских частей, документы политотделов по борьбе со спецпропагандой про­тивника, сводки о морально-политическом состоянии советских войск и т. п. Особое место в ЦАМО РФ занимают материалы 11-го отдела, где хранятся послужные карты и наградные листы на команд­но-начальствующий состав Красной Армии. Автором изучено более 120 послужных карт представи­телей комначсостава РККА, оказавшихся в 1944-1945 гг. на службе в рядах вооружённых формиро­ваний КОНР. Это позволило составить целостную картину потенциала власовской армии и оценить уровень профессионализма ее командных кадров.

В 1995-1998 гг. открылись новые архивные коллекции и фонды по проблемам военно- политического коллаборационизма в государственных архивах Российской Федерации. В Государст­венный Архив (ГА РФ) поступили личные фонды власовских офицеров майоров Ф.М. Легостаева и H.A. Троицкого.27 Здесь же необходимо упомянуть коллекции Российского Государственного Архива социально-политической истории (РГАСПИ), Российского Государственного Военного Архива (РГВА). 28 Среди других источников необходимо указать на ответы по запросам диссертанта из ве­домственных архивов УФСБ Москвы, Ростова-на-Дону, Санкт-Петербурга, Твери и т. д. Ценным ис­точником по истории формирования и комплектования власовских авиационных частей нам пред­ставляется архивно-следственное дело (Д. № 89804) одного из старших офицеров ВВС КОНР майора М.В. Тарновского, которое находится на хранении в Службе РАФ УФСБ по Санкт-Петербургу и Ле­нинградской области. В 1991-1998 гг. автором проводилась работа по собиранию докумен тов и мате­риалов частного характера от бывших участников вооруженных формирований КОНР. Основу лично­го архива диссертанта составили уникальные фонограммы воспоминаний (около 20 аудиокассет), со­держащие ценные свидетельства участников Власовского движения: авторов Пражского манифеста 1944 г. капитана А. Н. Зайцева (Артёмова) и майора Н. А. Троицкого, начальника отделения по обще­войсковой разведке разведотдела штаба ВС КОНР капитана А.Ф. Крафта, поручика особого полка «Варяг» А.Г. Рыгикова, выпускника 1-й Объединённой офицерской школы народов России подпору­чика Я.А. Трушновича и др. Специальное внимание автор уделял сбору и уточнению сведений о штатной численности вооружённых формирований КОНР. Диссертантом сформирована и постоянно пополняется именная картотека учета офицерских кадров власовской армии, содержащая более 500 карточек.

Важным источником для исследования остаются мемуары участников событий. Подавляющее большинство из них издавались за рубежом столь малыми тиражами, что сразу же становились биб­лиографической редкостью. Наиболее ценны воспоминания ближайшего сотрудника генерал- лейтенанта A.A. Власова со стороны IV отделения «Активная пропаганда на Востоке» Отдела пропа­ганды Верховного командования Вооружённых Сил (ОКВ/Впр.) и отдела ОКХ «Иностранные армии Востока» капитана В.К. Штрик-Штрикфельда, 29 командира 2-го пехотного полка 1-й пехотной диви­зии ВС КОНР подполковника В.П. Артемьева, 30 личного адъютанта командующего ВВС КОНР по­ручика Б.П. Плющова, 31 духовника центрального штаба ВС KOI IP протоиерея о. Александра Киселё­ва 32 и начальника личной канцелярии A.A. Власова полковника К.Г. Кромиади. 33 Единственными в своём роде стали свидетельства чинов казачьих частей из состава формирований КОНР, принуди­тельно репатриированных в СССР, отбывших длительные сроки в исправительно-трудовых лагерях и возвратившихся на Запад после амнистии 1955 г.34 Стоит отметить значимость менее известных вос­поминаний С.А. Дичбалиса, полковника А.Г. Нерянина, участника французского Сопротивления A.B. Николаева 35 и др.

 

Особое место в перечне источников занимает периодическая печать военного периода. Одна­ко сложность работы с ней заключается в том, что полных комплектов как власовской, так и эмиг­рантской периодики военного времени не сохранилось. Отдельные номера власовских газет «Воля народа» и «Наши крылья» можно обнаружить в архивной коллекции следственных материалов, но в содержательном отношении они не равнозначны. Ввиду значительного количества нацистского офи­циоза, власовские газеты должны изучаться критически и внимательно, постоянно перепроверяться с точки зрения аутентичнос ти сообщаемой информации. Газеты позволяют судить о политических при­страстиях авторов, общекультурном уровне, бытовой жизни, степени эффективности пропаганды и т. д. Такой вид источника как русская коллаборационистская печать военного периода ещё нуждается в серьезном изучении. В целом существующая источниковая база позволяет реконструировать исто­рию вооруженных формирований КОНР 1944-1945 гг.17


Примечания :

  • История Великой Отечественной войны советского народа. М., 1961. Т. 2. С. 470. Жилин П.А. Проблемы военной истории. М., 1975. С. 289, 291, 325 и др. Самсонов M. Вторая мировая война 1939-1945. М., 1990. С. 237, 407 и др.
  1. Судьба военнопленных и депортированных граждан СССР. Материалы комиссии по реабилитации жертв по­литических репрессий // Новая и новейшая история (Москва). 1996. № 2. С. 95-96.
  • Гриф секретности снят. Потери Вооружённых Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. Статистическое исследование под общей редакцией генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева. М., 1993. С. 385.
  1. См.: Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. История Советского Союза с 1917 г. до наших дней. Лондон, 1986. С.471.

Carlos Caballero Jurado, Kevin Lyles. Foreign Volunteers of the Wehrmacht 1941-1945. Hong Kong, 1993. P. 12.

  1. Дробязко С.И. Советские граждане в рядах Вермахта. К вопросу о численности // Великая Отечественная война в оценке молодых. М., 1997. С. 133.
  2. Гриф секретности снят… С. 385.
  • Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933—1945. Т. Война на два фронта. М., 1976. С. 328.
  1. Александров К. М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта А. А. Власова 1944-1945. СПБ., 2001.
  • Гриф секретности снят…С. 334.
  1. Колесник А.Н. РОА — власовская армия. Судебное дело A.A. Власова. Харьков, 1990. Гго же. Грехопадение. Генерал Власов и его окружение. Харьков, 1991. Решин Л.Е., Степанов B.C. Судьбы генеральские… Был ли ге­нерал Власов убежденным противником Советской власти ? // Военно-исторический журнал (Москва). 1993. №6. С. 21-28.
  2. Из трудов отечественных специалистов мы назовем:

Бортневский В.Г. Судьбу выбирают. Генерал Власов, власовцы и другие // Учительская газета (Москва). 1989. 18 мая.

Его же. Против своего Отечества. // Смена (Ленинград). 1989. 27 августа.

Его же. К вопросу о позиции русской эмиграции во время Второй мировой войны // Советский Союз в первый период Великой Отечественной войны. Л., 1990.

Семиряга М.И. Военные, коллаборационисты и генерал Власов // Россия XX век. Другая война, 1939-1945. М.,

  1. Его же. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М., 2000. Кудряшов C.B. «Уничтожить как можно больше русских». Доклад Представителю Русской Освободительной Армии в Риге полковнику Позднякову офицера особых поручений штаба Русской Освободительной Армии по­ручика В. Балтинша. Рига, 26 мая 1944 г. // Источник (Москва). 1998. № 2. С. 74-75.

Конасов В.Б. Судьбы немецких военнопленных в СССР. Вологда, 1996.

Терещук A.B. Проблема коллаборационизма в годы Второй мировой войны // Уроки и примеры изучения Вто­рой мировой войны. Материалы научно-практической конференции. Вологда, 1995. Войска СС. М„ 1996.

Полян П.М. Жертвы двух диктатур. Остарбайтеры и военнопленные в Третьем рейхе и их репатриация. М., 1996.

Жуков А.Ф., Жукова Л.Н. К вопросу о коллаборационистах в Великой Отечественной войне // Клио (СПб.).

  1. №2.

Дробязко С.И. Восточные легионы и казачьи части в Вермахте. М., 1999.

Его же. Русская Освободительная Армия. М.,1999.

Его же. Восточные добровольцы в Вермахте, полиции и СС. М., 2000.

Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве (Государственно-церковные отноше­ния в СССР в 1939-1964 годах.) М., 1999.

Корнилов A.A. Преображение России. О православном возрождении на оккупированных территориях СССР (1941-1944 гг.) Нижний Новгород, 2000.

Романько О.В. Мусульманские легионы Третьего рейха. Мусульманские добровольческие формирования в гер­манских вооруженных силах (1939-1945). Симферополь, 2000.

Окороков A.B. Антисоветские воинские формирования в годы Второй мировой войны. М., 2000. Арзамаскин Ю.Н. Заложники Второй мировой войны. Репатриация советских граждан в 1944-1953 гг. М., 2001. Цурганов Ю.С. Неудавшийся реванш. Белая эмиграция во второй мировой войне. М., 2001. Ермолов И.Г., Дробязко С.И. Антипартизанская республика. М., 2001.

  1. Хоффманн И. История власовской армии. Париж, 1990. (на нем. яз. Hoffmann Dei Geschichte der Wlassow — Armee. Freiburg, 1986.) Ауски С. А. Предательство и измена. Войска генерала Власова в Чехии. Сан-Франциско, 1982. (На чешском яз. последнее издание дополненное и исправленное: Ausky S.A. Vojska generála Vlasova v Cechách. Vysehrad, 1996).
  2. Из трудов зарубежных специалистов мы назовем:

Андреева Е. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение. Лондон, 1990.

Геллер М., Некрич А. Вызов режиму // Утопия у власти. История Советского Союза с 1917 года до наших дней. Лондон, 1986.

Дугас И.А., Черон Ф.Я. Вычеркнутые из памяти. Париж, 1994. Стеенберг С. Власов. Мельбурн, 1974. Толстой-Милославский Н.Д. Жертвы Ялты. Париж, 1988.

Томашевский М. В. Очерки к истории Освободительного Движения Народов России, (пер. на рус. яз. моногра­фии: Thorwald J. Wen Sie Verdeben Wollen. Stuttgart, 1952) Лондон (Канада), 1965. Уильямсон Г. СС — инструмент террора. Смоленск, 1999.

Dallin A.D. The German rule in Russia 1941-1945: A study in occupation Policies. London, 1957, 1981.

Его же. The Kaminsky Brigade: A Case-Study in Soviet disaffection // In Revolution and Politics in Russia. Indiana,

1972.

von Oberst a. D. Heinrich — Detloff v. Kalben und Oberst a. D. Konstantin Wagner. Die Geschichte des XV. Kosaken — Kavallerie Korps. Б.м., б.д.

Hoffmann J. Deutsche und Kalmyken 1942 bis 1945. Freiburg, 1974.

Hoffmann J. Die Ostlegionen 1941-1943. Turkotataren, Kakasier und Wolgafinner im deutschen Heer. Freiburg, 1982. Hoffmann J. Kaukasien 1942 / 43. Das deutsche Heer und die Orientvolker der Sowietunion. Freiburg, 1991. Kern E. General von Pannwitz und seine Kosaken. Stuttgart, 1963.

Michaelis R. Die russische Volksbefreiungsarmee «RONA» 1941-1944. Russen im kämpf gegen Stalin. Erlangen, 1992. Munoz A.J. Hitler ‘ s Easter Legions. N. Y.: Vol. I., 1996. Vol. II., 1997. Newland S.J. Cossacks in the German army 1941-1945. GB, 1991.

Neulen H.W. An deutscher Seite: Internationale Freiwillige von Wehrmacht und Waffen-SS. Munich, 1985.

Thorwald J. The Illusion: Soviet Soldiers in Hitler ‘ s Armies. Б.м., 1975.

Fischer G. Soviet Opposition to Stalin. A Case Study in World War II. Cambridge, 1952.

Косик В. Укра’ша i Шмеччина у другш свгговш вшш. Париж — Нью-Йорк — Льв1в, 1993 и др.

  1. Ленивов А.К. Под казачьим знаменем в 1943-1945 гг. Материалы и документы. Мюнхен, 1970.
  2. Черкассов К.С. Генерал Кононов. (Ответ перед историей за одну попытку.) Т. I. Мельбурн, 1963. Т. II. Мюн­хен, 1965. Часть подлинных документов воспроизведена: Его же. Меж двух огней. Исторический роман. Данде- нонг. Т. 1., 1986. Т. 2., 1987. Т.З., 1988. Т.4., 1990.
  3. Caballero С. Lyles К. The same.
  4. Littlejohn D. Foreign Legions of the Third Reich. V. San-Iose, 1994. Томас H. Немецкая армия на Восточном фронте 1943-1945. М., 2001. Раздел «Форма одежды и знаки различия добровольцев из европейских стран». С. 53-56.
  5. См. например: Хоффманн И. Указ. соч. С. 57. Anders W. Russian Volunteers in Hitler’ s Army, 1941-1945. Y., 1997. P. 54. Здесь же неверно указаны командиры 1-го, 2-го и артиллерийского полков 2-й пехотной дивизии.
  6. Служба РАФ УФСБ РФ по Твери и Тверской области. Архивная справка № 10/А-31 от 21 мая 1998 г.
  • Материалы по истории Русского Освободительного Движения 1941-1945. Под общей ред. A.B. Окорокова. М„ Т. I., 1997. Т. П., 1998. III., 1998. Т. IV., 1999.
  • Например, см.: Решин Л.Е. «Казаки» со свастикой // Родина (Москва). 1993. № 2. С. 70-79. Решин Л.Е., Куд- ряшов С.В. Освободители. Власов и власовцы // Родина. 1992. №8-9. С. 84-95. Решин Л.Е., Степанов B.C. Судь­бы генеральские… // Военно-исторический журнал. 1992. №№ 10-12. 1993. №№ 1-3, 5-8, 10-12. Решин Л.Е. Охота на «Ворона» // Совершенно секретно (Москва). 1996. № 2. и др.

Александров K.M. Из записной книжки генерал-майора В.Ф. Малышкина, 1945-1946 гг. // Русское прошлое (СПБ). 1996. № 6. С. 375—421. Его же. Власовцы в Пражском восстании: новые документы // Там же. 1998. № 8. С. 292-313.

  1. Вишлёв О.В. Генерал Власов в планах гитлеровских спецслужб // Новая и новейшая история. 1996. № 4. С. 131-140.
  2. Двинов Б.Л. Власовское движение в свете документов. Нью-Йорк, 1950.
  • См. там же. Совещание Фюрера с генерал-фельдмаршалом В. Кейтелем и генералом К. Цейцлером в Берг- хофе 8 июня 1943 г. Стенограмма. С. 89-102. Обзор деятельности отдела работ доктора Тауберта (Антибольше­визм) рейхсминистериума пропаганды до 31.12. 1944 г. С. 113-121.
  1. Поздняков В.В. Рождение РОА. Пропагандисты Вульхайде-Люкенвальде-Дабендорфа-Риги. Сиракузы (США), 1972. Его же. Андрей Андреевич Власов. Сб. материалов и документов. Сиракузы, 1973.
  • Шатов М.В. Труды Архива Русской Освободительной Армии. Том I. Библиография Освободительного Дви­жения Народов России в годы Второй мировой войны (1941-1945) Нью-Йорк, 1961. Том II. Материалы и доку­менты Освободительного Движения Народов России в годы Второй мировой войны (1941-1945). Ныо-Иорк, 1966. Том Алдан (Нерянин) А.Г. Армия обречённых. Нью-Йорк, 1969.
  1. Попов A.B. Фонд Н. А. Троицкого в ГА РФ. М., 1994.
  2. Успенский И.В. Из истории русской эмиграции 1921-1945 гг. Комплект документов из фондов РГВА. М., 1996.

20

  1. Штрик-Штрикфельд K. Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение. Франкфурт-на-Майне, 1974.
  2. Артемьев В.П. Первая дивизия РОА. Материалы к истории Освободительного Движения Народов России (1941-1945 гг.) Лондон (Канада), 1974.
  3. Плющов Б.П. Генерал Мальцев. История Военно-Воздушных Сил Русского Освободительного Движения в годы Второй мировой войны, 1942-1945. Сан-Франциско, 1982.
  4. Киселев о. Александр, протоиерей. Облик генерала A.A. Власова. Нью-Йорк, Б. д.
  5. Кромиади К.Г. За землю, за волю…Сан-Франциско, 1980.
  6. Ганусовский Б.К. 10 лет за железным занавесом. 1945-1955. Записки жертвы Ялты. Выдача XV казачьего корпуса. Сан-Франциско, 1983. Краснов-младший H.H. Незабываемое. 1945-1956. Сан-Франциско, Б. д.

Дичбалис С.А. (Дубов А.) Детство, отрочество, юность не по Льву Николаевичу Толстому. Изменники или патриоты ? СПБ., 1995. Алдан (Нерянин) А.Г. Указ. соч. в трудах Архива Русской Освободительной Армии М.В. Шатова. Николаев A.B. Так это было. Ливи-Гарган, 1982

 

.Глава I

ОРГАНИЗАЦИЯ И КАДРЫ ВООРУЖЕННЫХ ФОРМИРОВАНИЙ КОНР

НА РУБЕЖЕ 1944-1945 гг. § 1. Штаты и организационная основа.

Во время Второй мировой войны в немецком плену находилось не менее 232 тыс. военнослужащих Великобритании и США, 1 известна и более точная цифр -235473 че­ловека. Из числа военнопленных бывших подданными Британской Империи, в так на­зываемый Британский добровольческий легион СС Д. Эмери изъявило желание всту­пить от 30 до 60 «опустившихся алкоголиков». 2 Ситуация с советскими военноплен­ными выглядела кардинально иной. Военные формирования и боевые подразделения Комитета освобождения народов России генерал-лейтенанта A.A. Власова, официально именовавшиеся на стороне противника как Вооруженные силы КОНР (далее ВС КОНР), по нашим подсчётам состояли на 90-92 % из граждан СССР. Не менее 65 % из них до вступления в Восточные войска Вермахта, ваффен СС или ВС КОНР, были во­еннопленными. Общая численность ВС КОПР к началу третьей декады апреля 1945 г. достигла 124 тыс. чинов, что составляло всего 10-13 % от суммарной численности со­ветских граждан прошедших в 1941-1945 гг. через Вооружённые Силы Германии и её союзников. Однако Вооружённые Силы КОНР в силу своего качественного статуса за­нимают принципиально обособленное место в перечне разнообразных восточных доб­ровольческих формирований.

Кратковременная история ВС КОНР 1944 — 1945 гг. стала попыткой создания не просто значительных восточных подразделений на основе собственных профессио­нальных кадров, а в первую очередь — общевойсковой армии, как оперативного объе­динения, состоящего из разных соединений и отдельных частей различных видов воо­ружённых сил, родов войск и т. п. Таким образом, термин enacoeei/ будет правомерно использовать не только по отношению к ближайшему окружению генерал-лейтенанта A.A. Власова, штатному персоналу и выпускникам Дабендорфской школы РОА в 1943— 1944 гг., но и к чинам ВС КОНР в 1944-1945 гг.

Поводом к развёртыванию армии под командованием генерала Власова послужи­ла устная санкция со стороны рейхсфюрера СС Г. Гиммлера, занявшего после послед­него покушения на А. Гитлера 20 июля 1944 г. исключительное место в государствен­ной иерархии Рейха. К разрешению подобного начинания Гиммлер пришёл под влия­нием ряда ответственных сотрудников Главного управления СС, выступавших за изме­нение восточной политики и результатов личной встречи с A.A. Власовым, состояв­шейся 16 сентября 1944 г.

Практические вопросы создания и формирования соединений власовской армии рейхсфюрер СС Г. Гиммлер передал в компетенцию штаба генерала добровольческих войск генерала от кавалерии Э.А. Кестринга. Сухой служака Кестринг первоначально прямолинейно предложил передать под командование Власова все восточные добро­вольческие части, интегрированные в Вермахт (за исключением ваффен СС) на Запад­ном и Восточном фронтах. В ответ начальник оперативного отдела ОКВ генерал- полковник А. Йодль вспыльчиво отреагировал: «Я и не подумаю своими руками орга­низовывать собственных палачей.» 3 Не встретило предложение Кестринга и особого восторга у генерал-фельдмаршала В. Кейтеля. Столкнувшись с подобной реакцией в высшей иерархии Вермахта, Кестринг не смог адекватно оценить значение и перспек­тивность начатого в сентябре 1944 г. процесса. Вплоть до самого конца, по свидетель­ству С.Б. Фрёлиха, Кестринг относился к генерал-лейтенанту A.A. Власову не более, как к «неудобному подчинённому». Попытки Кестринга в январе 1945 г. «уговорить» генерал-майоров H.A. Благовещенского, В.Ф. Малышкина и Ф.И. Трухина занять должность Председателя Президиума КОНР, убедительно показывали насколько далёк был Кестринг от понимания происходящего. 4

Техническим органом, в задачу которого входили создание материально- технической базы будущих подразделений и консультации по вопросам боевой подго­товки, стал специально учреждённый штаб формирований. Парадоксальным образом Кестринг назначил ответственным начальником штаба офицера, относившегося к Вла- совскому движению с прямо противоположной точки зрения. 8 ноября 1944 г. новую должность занял бывший командир 232-й пехотной дивизии Вермахта полковник Г.Д. Герре. Один из ближайших сотрудников генерал-лейтенанта Р. Гелена по отделу ОКХ «Иностранные армии Востока» в 1942 — 1944 гг., полковник Герре, горячо симпатизи­ровал идее создания Русской Освободительной Армии в то время, когда A.A. Власов ещё командовал 2-й Ударной армией Волховского фронта. В силу особенностей служ­бы до апреля 1944 г. он был близок к офицерам Генерального штаба, непосредственно участвовавшим в заговоре против Гитлера: полковникам А. фон Рённе и В. фон Фрей- таг-Лорингхофену, подполковнику Б. Кляммроту и др. С назначением Герре на долж­ность начальника штаба формирований, вопрос о существовании власовских строевых подразделений перешёл в практическую плоскость.

Историки по-разному определяют дату начала создания власовской армии в 1944 г. Наиболее авторитетный из них доктор Иоахим Хоффманн предлагает считать датой начала формирования ВС KOI-IP 23 ноября 1944 г., когда существование 1-й пе­хотной дивизии ВС КОНР стало юридическим фактом. 3 Признавая обоснованность сделанного вывода, мы бы считали необходимым всё же известным образом скоррек­тировать указанную дату, в соответствии с обнаруженными нами свидетельствами. Вполне уместной может являться точка зрения устанавливающая дату начала процесса создания ВС КОНР, одновременно с началом развёртывания структур центрального штаба, выполнявшего функции «мозга» военного организма. Если считать штаб глав­ным координационным и связующим центром ВС КОНР, такой вывод выглядит вполне обоснованным. Начальник штаба генерал-майор Ф. И. Трухин сложил с себя обязанно­сти начальника Дабендорфской школы РОА и приступил к отстройке штабных подраз­делений в октябре 1944 г.,6 хотя практическое создание власовской военной разведки и контрразведки началось существенно раньше появления остальных структур штаба ВС КОНР.

В период 10-12 июля 1944 г. из будапештского отеля «Риц» в Далемскую штаб- квартиру Власова были вызваны несколько бывших русских сотрудников Абвергруп- пы-103. Возглавлял вызванных из Будапешта в Берлин сотрудников Абвергруппы — 103 майор И.М. Грачёв, известный тогда под псевдонимом «В.А. Копылов» ,7 Группа Грачёва, разместившаяся летом 1944 г. в Далеме при небольшой канцелярии Трухина, послужила необходимой основой для разведывательного отдела будущего штаба ВС КОНР. Все сотрудники Грачёва были кадровыми разведчиками и в прошлом — сотруд­никами соответствующих советских спецслужб: майор РККА Иван Матвеевич Грачёв, в 1941 г. — старший помощник начальника I отделения общевойсковой разведки раз­ведотдела штаба Ленинградского фронта, стаж службы в РККА 12 лет; 8 старший лей­тенант госбезопасности Борис Алексеевич Гай, в 1941 г. — заместитель начальника от­деления УНКВД по Москве и Московской области, стаж службы в органах ОГПУ — НКВД не менее 10 лет; 9 старший лейтенант РККА Н.Ф. Лапин, в 1941 г. — старший по­мощник начальника 2-го отделения по агентурной разведки штаба 19-й армии Западно­го фронта, общий стаж службы в органах НКВД и РККА не менее 6 лет и др. 10

К концу 1944 г. отдел имел устойчивую структуру и насчитывал 12 штатных со­трудников. В задачи I отделения общевойсковой разведки входило прослушивание ра­диоэфира и пеленг с помощью немецкой аппаратуры, предоставленной по линии СД. Начальник отделения поручик А.Ф. «Вронский» (легендированное имя) обладал доста­точным опытом для выполнения служебных обязанностей. Участник Сталинградской битвы и уличных боёв в Сталинграде, в 1943 г. он командовал отдельной радиоротой при штабе 87-й гвардейской Перекопской, ордена Красного Знамени и ордена Суворова стрелковой дивизии генерал-майора К. Я. Тымчика. Сведения о передвижении против­ника и изменении положения на фронте, сводки Совинформбюро и союзников, а также любая другая полезная и ценная информация, добываемая с помощью работы в эфире, ежедневно докладывалась «Вронским» лично генерал-майору Ф. И. Трухину. По дого­ворённости с немцами в обмен на техническое обеспечение, разведотдел штаба ВС КОНР должен был делиться полученной информацией о противнике. Исполнение вы­шеуказанного условия большей частью возлагалось на II отделение по агентурной раз­ведке поручика Б. А. Гая, служившего под псевдонимом «Малиновский».

II отделение пыталось организовывать агентурную разведку в прифронтовой по­лосе противника вплоть до конца марта 1945 г. Группы разведчиков водил в советский тыл поручик Алексей Георгиевич Тулинов (он же «Шмелинг»), возглавлявший в 1942 — 1944 гг. 1-ю русскую группу при отделе 1с (разведка и контрразведка) штаба XXXVIII армейского корпуса 18-й армии Вермахта. Безусловным специалистом по ближней раз­ведке в советской прифронтовой полосе был поручик Александр Абдулаев, заслужив­ший за боевые отличия, по частным свидетельствам, Рыцарский крест с дубовыми ли­стьями. Как правило он работал в одиночку под легендой старшего лейтенанта, выпу­скника Ташкентского артиллерийского училища. В 1944-1945 гг. он забрасывался в советский тыл пять раз и при заброске в шестой раз весной 1945 г. пропал без вести где-то за Вислой. 11

Намного сложнее обстояла ситуация с организацией власовской военной контр­разведки, организационно входившей в состав разведотдела штаба ВС КОНР. III отде­ление (контрразведки) возглавлял майор Александр Фёдорович Чикалов, отвечавший за ведение контрразведывательной деятельности в штабе и строевых подразделениях ВС КОНР. Прошлое этого офицера достаточно туманно. Известно, что он имел в Красной Армии воинское звание батальонного комиссара и, возможно, являлся начальником особого отдела НКВД одной из стрелковых дивизий. 12 После войны Чикалов сумел избежать насильственной репатриации и остался в американской оккупационной зоне Германии. В 1945-1946 гг. он был дважды арестован американской контрразведкой по подозрению в шпионаже в пользу СССР и в 1947 г. Ганноверский суд приговорил его к 17 годам лишения свободы. Однако через пять месяцев Чикалов из тюрьмы исчез. В 1948-1949 гг. сотрудники ЦРУ США оперативным путём неожиданно установили пре­бывание в Афинах человека, крайне похожего на Чикалова. Из Западной Германии в Афины вылетел И.М. Грачёв, опознавший своего бывшего подчинённого, однако, по­чувствовавший слежку Чикалов вновь скрылся и в этот раз пропал окончательно. 13

Начальник командного отдела власовского штаба полковник В.В. Поздняков от­рицал принадлежность Чикалова к советской разведке, 14 но в действительности со­трудники Грачёва («Вронский», «Каренин», «Малиновский» и др.) заподозрили Чика- лова не позднее марте 1945 г. 15

8 марта 1945 г. разведотдел по приказу Трухина получил существенное пополне­ние, штатный офицерский состав к середине апреля 1945 г. увеличился до 26 человек (подполковник — И.М. Грачёв; майоры A.A. Тенсон, А.Ф. Чикалов, В.И. Цонев; капита­ны — П. Бакшанский, В.А. Денисов, J1. Думбадзе, С.С. Никольский, И.М. Турчанинов; поручики — А.Ф. Вронский, Б.А. Гай, Д. Горшков, В. Кабитлеев, К.Г. Камальян (псев­доним — «Каренин»), Н.Ф. Лапин, Я.И. Марченко, А. Скачков, Твардевич, Ю.Л. Хмы- ров («Долгорукий»); подпоручики — А. Андреев, Л. Андреев, А. Главай, В. Лованов, С. Пронченко, Ю.С. Ситник).»‘ В строевых подразделениях ВС КОНР разведкой и контр­разведкой занимались офицеры по особым поручениям при штабах подразделений, с деятельностью которых мы ознакомимся на примере деятельности разведывательной службы 1-й пехотной дивизии.

Часть сообщений контрразведывательных сводок составляли сведения незначи­тельные. Как правило, касались они некомпетентных высказываний отдельных солдат и офицеров, нарушений дисциплины, пьянства в служебное время, использования бен­зина для частных поездок и т. п. 17 За всю историю вооруженных формирований КОНР с ноября 1944 г. по май 1945 г. можно отметить лишь единственный случай расстрела группы лиц, засланных советскими органами госбезопасности для соответствующей деятельности в частях власовской армии. Разоблачённые контрразведчиками, агенты в марте 1945 г. содержались в Управлении безопасности КОНР в Карлсбаде (Карловы Вары). Всего были арестованы 18 человек, в подавляющем большинстве — рядовые.

В начале апреля 1945 г. сотрудники подполковника Н.В. Тензерова, возглавляв­шего УБ КОНР, отконвоировали арестованных в Мариенбад (Марианска Лазне), где в районе дислокации ВВС КОНР имелось соответствующее помещение для содержания арестованных. Виновных судил военно — полевой суд: 12 человек освободили за недо­казанностью состава преступления или при наличии серьёзных смягчающих обстоя­тельств, 6 — приговорили к расстрелу как явных агентов контрразведки «СМЕРШ». 15 апреля 1945 г. в Мариенбад для совещания с генерал-майором В.И. Мальцевым прибыл генерал-лейтенант A.A. Власов. После совещания начальник отдела безопасности и контрразведки штаба майор В.П. Тухольников убедил Власова утвердить смертный приговор шести осуждённым, хотя Власову явно не хотелось этого делать. В исполне­ние приговор привели чины взвода охраны штаба ВВС КОПР под командованием де­журного офицера капитана H.J1. Башкова. 18 Шесть советских агентов власовцы рас­стреляли 15 апреля 1945 г. в лесу в 3 км от Мариенбада. 19

Военная разведка ВС КОНР в деле массовой заброски агентуры в дальний вой­сковой тыл осталась в стадии организации и не приняла законченной формы ввиду кратковременности существования власовской армии. 20 Очевидно, с самого начала подготовки кадров разведчиков начинание продвигалось не без трудностей. В личном дневнике 25 января 1945 г. Трухин сделал следующую запись: «Безопасность, развед­школа, горе — конспираторы. Делайте, но в войсковой тыл не пущу». 21

В конце января 1945 г. начальник командного отдела штаба полковник В.В. Поздняков получил письмо от зондерфюрера СС Мюллера (куратора по линии Главно­го управления СС) по поводу создания власовской разведшколы в Словакии. В начале февраля 1945 г. Поздняков представил Мюллера Трухину. Трухин предложил Мюллеру укомплектовать школу специально отобранными добровольцами из чинов ВС КОНР. Окончательные переговоры по вопросам создания, обеспечения и функционирования разведшколы вели в первой половине февраля 1945 г. в Хойберге заместитель Трухина полковник В.Г. Баерский (он же В.И. Боярский) и начальник оперативного отдела шта­ба полковник А.Г. Нерянин. Материальные затраты брала на себя немецкая сторона, задачи ставились параллельно немцами и штабом ВС КОНР, радиосвязь с заброшенной агентурой предполагалось поддерживать через немецкий радиоузел, ввиду отсутствия у ВС КОНР необходимой аппаратуры дальней радиосвязи. Курс обучения расчитывался на 1,5-2 месяца. Начальником школы по рекомендации Боярского Трухин назначил белоэмигранта и бывшего штурмбанфюрера СД С.Н. Иванова, заместителем начальни­ка школы — капитана Аистова. Школа разместилась под Братиславой, а в конце марта 1945 г. эвакуировалась в район Зальцбурга.22

Вторым, более известным власовским разведывательным учебным центром, ста­ла разведшкола в Мариенбаде, существовавшая под кодовым названием «Охотничий домик». Возглавлял школу под псевдонимом «Хренов» капитан Р.И. Беккер. Старший лейтенант госбезопасности и начальник особого отдела 1-й мотострелковой дивизии НКВД Р.И. Беккер служил в органах госбезопасности с 1921 г., в 1921-1938 гг. нахо­дился на командных должностях в войсках погранохраны ОГПУ-НКВД СССР, в 1938­1941 гг. — проходил службу в Московской дивизии особого назначения НКВД. В плен Беккер попал в сентябре 1941 г. после разгрома дивизии и в Сувалковском шталаге ТТ7 был опознан как сотрудник НКВД одним из военнопленных.

На допросах в первой половине 1942 г. Беккер сообщил вымышленную легенду о своём сотрудничестве с Абвером с 1928 г. и пространные, но не представлявшие осо­бой ценности сведения о структуре НКВД-НКГБ СССР. В мае 1942 г. сотрудниками политической разведки СД Беккер был привлечён к участию в агентурно- разведывательных мероприятиях в рамках операции «Цеппелин». В Яблоневской раз­ведшколе СД Беккер попытался завербовать одного из курсантов и склонить его к явке с повинной в органы НКВД. Но курсант донёс на Беккера, который оказался смещён с должности и направлен на спецпроверку в особый блок концлагеря Заксенхаузен, не установившей его явной вины. С 1943 г. Беккер использовался в органах германской пропаганды, а в ноябре 1944 г. получил направление на службу в Управление безопас­ности КОНР, откуда перешёл на службу в военную разведку власовцев. 23

Начальник УБ КОНР майор Н.В. Тензеров подал Трухину рапорт с просьбой присвоить Беккеру чин подполковника и Трухин, не слишком вникая в суть вопроса, наложил на рапорт Тензерова соответствующую резолюцию: «Оформить приём в РОА с чином подполковника». Но квалификационная комиссия майора А.П. Демского при командном отделе штаба, пришла к выводу о несоответствии звания. Тензеров тут же пожаловался Трухину… После бурного объяснения Трухина с членами комиссии и с полковником В.В. Поздняковым, чрезвычайно раздосадованный Беккер был всё-таки зачислен в ВС КОНР только в чине капитана. 24 О том, что в прошлом он был кадровым командиром войск НКВД власовцы явно не знали.

Беккер в январе 1945 г. занял должность начальника Мариенбадской разведшко­лы, но в служебную деятельность вносил постоянную неразбериху и путаницу. Трудно сказать, состоялся бы хоть один выпуск, если бы не тщательное исполнение своих обя­занностей заместителем Беккера, поручиком Еленевым. Курсанты школы носили со­ветскую форму с орденами и медалями, читали книги и свежие советские газеты, и да­же питались по порядку, установленному в Красной Армии. В курс учебных предметов входили следующие дисциплины: топография, сбор и передача разведданных, уставы Красной Армии, боевая подготовка. 11 марта 1945 г. в школу по случаю первого вы­пуска 20 курсантов прибыли генералы Власов и Мальцев. Но несмотря на все напутст­вия руководителей Власовского движения и некоторую эйфорию, судьба выпускного курса оказалась трагичной. Р.И. Беккер через завербованного знакомого актёра Ленин­градского театра им. Ленсовета С.Г. Голубева передал в Управление контрразведки «СМЕРШ» I Белорусского фронта опросные листы и анкеты многих курсантов. 25 И хотя в апреле 1945 г. по настоянию 1-го заместителя начальника У Б КОНР подполков­ника М.А. Калугина Беккера отстранили от занимаемой должности, назначив на его место Еленева, ситуации это запоздалое решение спасти уже не могло.

Представление о планах и видившихся власовцам перспективах агентурно- разведывательной деятельности, нам даёт «Учебная программа по индивидуальной подготовке агентурных кадров 2-го отделения Разведотдела для заброски на террито­рию Союза ССР», составленная поручиком Б.А. Гаем по заданию Трухина в начале ап­реля 1945 г. 26 Предполагалось в советский дальний тыл забросить: 100 человек — чле­нов агентурных групп по организации центров антисоветского повстанческого и парти­занского движения под политическими лозунгами КОНР; 120 человек — членов аген­турного центра общей разведки; 90 человек — военной разведки; 140 человек — руково­дителей резидентур. В программу подготовки входили следующие учебные разделы: «Советская действительность-оценка истинного положения и критика», «Изучение района действия и переход линии фронта», «Методы работы НКВД», практические: десантирование, конспирация и т. п., а также «Организация Красной Армии» (строй- подготовка, топография и т. п.). Все эти планы остались лишь планами, едва-едва ус­певшими частично реализоваться в связи со стремительным крушением немецких Вос­точного и Западного фронтов.

За 6-7 месяцев недолгого существования центральный штаб ВС КОНР тем не менее сумел явственно обозначать не только собственную чётко очерченную структу­ру, аналогов которой не имели во Второй мировой войне иностранные добровольче­ские соединения, но и оставить для историков убедительные доказательства перспек­тивности своего развития при иной военно-политической обстановке. Создание штаба ВС КОНР и развёртывание власовских подразделений формально протекали в рамках Военного управления КОНР, которое нам следовало бы назвать первым при перечисле­нии выше соответствующих управлений Комитета. Но развитие деятельности ВУ КОНР проходило более динамично и интенсивно по сравнению с прочими управле­ниями (Гражданским, Организационным и др.), а также в значительной мере обособ­ленно от них. В этом отношении автономный характер вооруженных формирований власовцев, существовавших независимо от гражданских учреждений КОНР, не вызы­вает сомнений. Эти обстоятельства позволяют нам рассматривать историю ВС КОНР независимо от истории прочих структур КОНР, хотя и с учётом их естественной взаи­мосвязи.

Номинальным главой Военного управления, как Главнокомандующий ВС КОНР, был генерал-лейтенант A.A. Власов. Однако в силу исполнения масштабных предста­вительских функций Власов не мог реально отслеживать процесс формирования ВС КОНР, контролировать работу управления и тем более — заниматься вопросами военно­го строительства. Таким образом действительным создателем власовской армии стоит признать его непосредственного заместителя генерал-майора Фёдора Ивановича Тру- хина. В истории мы можем нечасто отметить случаи, когда личный вклад талантливого организатора и офицера в процесс военного строительства, проходившего в аналогич­ных обстоятельствах, значил бы столь же много, как и усилия Ф.И. Трухина вложенные в создание ВС КОНР. Не будет большим преувеличением связывать большую часть всех достижений власовцев в 1943-1945 гг. в военно-строевой области с именем Тру­хина. Труднозаменимая роль Трухина в военном строительстве его армии обуславлива­лась рядом существенных характеристик ближайшего заместителя Власова: глубокими знаниями и широким кругозором, военным опытом, примерной внутренней дисципли­нированностью, наконец заслуживающими внимания личными качествами и даже — происхождением и воспитанием.

Фёдор Иванович Трухин родился 29 февраля 1896 г. в Костроме в семье отстав­ного штабс-капитана 1-й гренадерской Его Королевского Высочества принца Карла Прусского артиллерийского бригады и земского начальника Костромского уезда И.А. Трухина. Дед Фёдора Трухина вышел в отставку в чине полковника Императорской армии, бабушка происходила из семьи известного генерал-майора И.М. Бычинского, поэтому военная служба в семье пользовалась доброй традицией. Трухин-старший к 1911 г. дослужился до чина действительного статского советника, а с 1913 г. был не­пременным членом Костромского губернского присутствия. 27 При этом Трухин- младший относился к прошлому собственной семьи довольно сдержанно. 28 О.Н. Гус- саковская — внучка костромского вице-губернатора В.Л. Гуссаковского — из рассказов матери, считавшейся нареченной Фёдора Трухина, вспоминала в 1997 г. о нём следую­щим образом: «В детстве его называли золотой мальчик. Называли так потому, что ему была дана удивительная гармоничность личности. Он обладал большим умом, обаяни­ем, редким чувством юмора и редким умением ладить с людьми […] Гимназисты ссо­рились из-за права дружбы с ним. Он был, конечно, очень неординарным человеком — человеком, имевшим от природы положительный заряд». 29

2-ю костромскую гимназию Фёдор Трухин окончил в 1914 г. и поступил на юри­дический факультет Московского университета. Окончив успешно два курса, Трухин добровольцем поступил во 2-ю Московскую школу прапорщиков и в 1917 г. занимал должность командира батальона 181-го Остроленского пехотного полка 46-й пехотной дивизии. 30 Прохладное отношение Трухина к «верноподданическому прошлому» отца и сдержанность в отношениях с чинами Белых армий имеют своё объяснение — как в плохом литературном произведении, младший сын председателя уездного земства и действительного статского советника мечтал о революции с гимназической поры. Вме­сте с сыном костромского вице-губернатора А.Н. Гуссаковским, Фёдор Трухин состоял в конспиративном революционном кружке, надеясь, что грядущая революция устранит разом все несуразности и несправедливости патриархальной жизни российской про­винции. «Они ушли в революцию. Они хотели делать революцию»,-вспоминала О.Н. Гуссаковская. 31 Фёдор Иванович Трухин вступил в РККА в ноябре 1918 г. и начал во­енную карьеру в Красной Армии с должности командира отделения Костромского гу­бернского запасного кавалерийского полка. 32

В Гражданской войне 1917-1920 гг. он принимал участие на строевых должно­стях в боях с частями армии УНР Головного Атамана C.B. Петлюры и различными повстанческими отрядами, закончив войну в должности командира 362-го стрелкового полка. За личное мужество и храбрость, проявленные в боях с петлюровцами и много­численными «батьками», в 1924 г. краском Трухин был награждён одной из первых и редкой по тем временам наградой — орденом Красного Знамени, к которому был пред­ставлен ещё в ноябре 1920 г. Карьерный рост сопровождался постоянной и настойчи­вой учёбой и самообразованием: в 1921 г. — командир роты на Костромских пехотных курсах РККА; в августе 1925 г.- выпускник Военной Академии РККА; в январе 1931 г. — начальник штаба 12-го стрелкового корпуса в Приволжском военном округе; в апреле 1934 г. — начальник кафедры методики боевой подготовки, в ноябре 1939 г. — выпуск­ник Академии Генерального штаба и старший преподаватель кафедры оперативного искусства.

Из многочисленных блестящих аттестаций, находящихся в личном деле Ф.И. Трухина, выберем две, наиболее важных с точки зрения характеристики Трухина как командира. Из аттестации от 2 сентября 1921 г. Костромских пехотных курсов: «Това­рищ Трухин в бытность командиром роты был примером выдержанности и дисципли­нированности. Курсантскую массу любил больше самого себя. Его имя занесено на по­чётную доску». Из аттестации от 4 ноября 1936 г. Военной Академии РККА им. М.В. Фрунзе: «Полковник Фёдор Иванович Трухин — отлично подготовленный командир, с большим общим развитием и большим знанием в области тактики и оперативного ис­кусства. Отменно знает штабную службу, прекрасный преподаватель и методист. Так­тичен и выдержан, дисциплинирован, пользуется авторитетом у слушателей и препода­вателей». Прекрасные аттестации на Трухина в 20-30-е гг. подписывали такие извест­ные военачальники РККА как В.К. Блюхер, Р.П. Эйдеман и Б.М. Шапошников. 33

Приход Трухина в революцию и Красную Армию был искренним, но, по свиде­тельству той же О.Н. Гуссаковской, «разочарование пришло слишком рано». Будучи командиром РККА, для близких и родных Трухин «стал другим человеком». Он ни с кем не общался и не откровенничал, сузил круг знакомств и даже, навещая в Костроме свою бывшую невесту Валентину, разговаривал с ней на всякий случай чаще по- французски и всегда подсознательно ожидал ареста органами ОГПУ-НКВД. 34 У пер­спективного командира РККА Фёдора Трухина для подобных переживаний были раз­ные причины. На поверхности лежали дворянское происхождение и близкое родство с «врагами народа»: отец — лишенец, средний брат Иван Иванович в 1918 г. руководил крупным антисоветским крестьянским восстанием с центром в Белореченской волости Костромского уезда, старший брат Сергей Иванович был репрессирован органами НКВД в 1938 г. 35 Ф.И. Трухин не вступал в ВКП(б) и в 1941 г. оставался одним из не­многих беспартийных генералов Красной Армии.

Генерал-майор Ф.И. Трухин попал в плен 27 июня 1941 г. в должности начальни­ка оперативного отдела и заместителя начальника штаба Северо-Западного фронта и в Хаммельбургском лагере военнопленных (Офлаг XIII-D) осенью 1941 г. стал деятель­ным участником внутрилагерной антисоветской организации военнопленных. При по­средничестве председателя НТС В.М. Байдалакова в феврале 1943 г. генерал Трухин познакомился с A.A. Власовым и позднее возглавил Дабендорфскую школу РОА. Вла­сов не мог пожелать себе лучшего начальника штаба и заместителя. Внутренняя интел­лигентность и способность к адекватной оценке деловых качеств человека, обуславли­вали проведение Трухиным грамотной и разумной кадровой политики в области штат­ного комплектования штаба ВС КОНР и строевых офицерских должностей. Высокая требовательность к подчинённым у Трухина зиждилась на высокой требовательности к самому себе, что отчётливо проявлялось и во время его службы в РККА, и в Дабен- дорфской школе РОА. Трухин не мог появиться перед офицерами с опозданием, сон­ным, плохо выбритым, неопрятным и т.д. 36 Чуткость, вежливость и компетентность обеспечили ему уважение самых разных людей, в том числе и тех, кто плохо относился непосредственно к Власову.

В отличие А.А. Власова, С.К. Буняченко, И.Н. Кононова и ряда других старших офицеров ВС КОНР Трухин никогда не позволял себе нецензурной брани не только на службе, но и в самом узком кругу даже в минуты эмоциональных переживаний. Попу­лярный во время войны немецкий писатель Э.Э. Двингер видел в Трухине живой сим­вол обречённости: «И голос его был, как и весь человек, как его лицо, как пожатье его руки — без признака живой жизни». Вместо «обновлённой в революции России», Тру­хин пришёл к угнетавшему его постоянно заключению: «Прежде люди всё-таки где-то имели сердце — теперь же бюрократия имеет только одни параграфы». 37

Как здравомыслящий прагматик, обладавшей к тому же превосходным аналити­ческим мышлением, Трухин отчётливо понял бесперспективность боевых действий на Восточном фронте ещё до гибели 6-й полевой армии Вермахта в Сталинградском «кот­ле» и совершенно не сомневался в предопределённом крушении Германии уже при ор­ганизации Дабендорфской школы РОА. Свои надежды он связывал только с созданием крупных русских добровольческих соединений, оперативно подчинённых профессио­нальному русскому командованию. В октябре-ноябре 1944 г. создание подобных со­единений, с точки зрения Трухина, было явно запоздалым. Тем не менее, все свои зна­ния, энергию и опыт Трухин поставил на службу созданию вооружённых формирова­ний КОНР. По его расчётам власовская армия, созданная на развалинах рейха и имею­щая внушительный вид, могла приобрести для англо-американского командования важное политическое значение в неизбежном конфликте с Советским Союзом.

Приступая к комплектованию штаба ВС КОНР, Трухин хотел придать ему не только функции центрального командного центра способного действенным образом управлять двумя-тремя полноценными корпусами, но и добиться постепенной транс­формации штаба в своеобразное военное министерство КОНР. Во всяком случае И. Хоффманн небезосновательно полагает, что верховное командование ВС КОНР «выполняло функции военного министерства», в котором служили столько же офице­ров, сколько во всём министерстве Рейхсвера в 1920 г. 38 По персональному учёту в штабе ВС КОНР в конце марта 1945 г. проходили службу более 140 офицеров, не менее 85 % из которых были представителями комначсостава Красной Армии. Ближайшим помощником генерал-майора Ф. И. Трухина стал произведённый 27 февраля 1945 г. в чин генерал-майора ВС КОНР полковник Красной Армии Владимир Гелярович Баер- ский, более известный под псевдонимом «Владимир Ильич Боярский».

В.Г. Баерский был младше Трухина почти на шесть лет, но также, как и он при­нимал участие в Гражданской войне, причём по его собственным словам, в 1920 г. яв­лялся адъютантом командующего Западным фронтом М.Н. Тухачевского. В 1925 г. Баерский окончил Высшие стрелково-тактические курсы усовершенствования комсо­става РККА им. Коминтерна («Выстрел»), в 1937 г. — по I категории Военную Акаде­мию РККА им. М.В. Фрунзе. В 1940-1941 гг. занимал должности в штабах крупных соединений: заместителя начальника штаба 18-го стрелкового корпуса и начальника штаба 31-го стрелкового корпуса Дальневосточного фронта, а с 13 сентября 1941 г. ко­мандовал 41-й стрелковой дивизией Приволжского военного округа. 39 После разгрома дивизии 25 мая 1942 г. попал в плен и стал первым командиром Красной Армии, под­державшим заявления A.A. Власова, сделанные им ещё в Винницком особом лагере в конце июля 1942 г. 1 сентября 1942 г. полковник Боярский, приняв командование рус­ской Осинторфской бригадой (РННА), вступил на службу в Восточные войска Вермах­та. Как и Ф.И. Трухин, практически весь срок службы в Красной Армии В.Г. Баерский оставался беспартийным. Выбор Трухина был оправдан — Баерский соответствовал за­нимаемой должности и внёс значительный вклад в процесс формирования ВС КОНР.

Формировался штаб ВС КОНР по смешанному образцу армейских штабов Крас­ной Армии и Вермахта. Первые четыре офицерские штабные должности в Вермахте (1а, 1Ь, 1с, Па) соответствовали должностям начальников оперативного, материально- технического снабжения (МТС), разведывательного и командного отделов. 40 В Крас­ной Армии первыми четырьмя штабными армейскими отделами в 1941 г. являлись: оперативный, разведывательный, шифровальный и отдел укомплектования, устройства и службы тыла. 41 Первыми четырьмя отделами центрального штаба ВС КОНР стали отделы: административно-хозяйственный (АХО), оперативный, разведывательный, связи. 42 Будет уместным заметить, что штаты центрального штаба ВС КОНР и его структура существенным образом превосходили аналогичные структуры общевойско­вой армии Вермахта и Красной Армии. Несмотря на имевшиеся должностные вакан­сии, мы можем сделать общий анализ состояния штаба ВС КОНР через профессио­нальные характеристики его офицеров и отдельные замечания о работе штабных служб и отделов.

Штаб Вооружённых Сил КОНР к апрелю 1945 г. состоял из 20 отделов с запол­ненными должностями начальников офицерами ВС КОНР. Из 17 установленных на­чальников отделов (о 3 сведений нет) 5 не были до 1 сентября 1939 г. кадровыми ко­мандирами Красной Армии, но работали по профилю возглавляемых отделов и облада­ли необходимым опытом: снабженец П. Н. Шишкевич (начальник АХО), партийный работник Хаспабов (начальник отдела пропаганды и агитации), гражданский юрист Е.И. Синицын (начальник военно-юридического отдела), бухгалтер А.Н. Севастьянов (начальник отдела МТС), профессор медицины В.Н. Новиков (начальник медицинского отдела). В рядах ВКП (б) до плена состояли только 6 власовских офицеров (полковни­ки А.И. Антонов, А.Г. Нерянин, И.Д. Денисов, подполковники В.Д. Корбуков, баталь­онный комиссар Хаспабов, юрист Е.И. Синицын). Подвергались репрессиям органов

НКВД в 1937-1938 гг. три офицера: капитан I ранга П.А. Евдокимов, подполковник В.В. Поздняков и интендант III ранга П.Н. Шишкевич.

Из 12 кадровых командиров, занимавших должности начальников отделов в шта­бе ВС КОНР в Вооружённых Силах СССР имели звание: комбрига — 1, полковника — 4, капитана I ранга — 1, подполковника — 3, майора — 2, военинженера II ранга — 1 и тем самым относились к старшему комначсоставу Красной Армии. Средний стаж службы в Красной Армии каждого кадрового начальника отдела составлял около 20 лет. Из них высшее и академическое образование имели 6 человек, 43 в том числе полковник А.Г. Нерянин в 1939 г. окончил по I разряду Академию Генерального штаба, а полковник И.Д. Денисов был признан окончившим её в 1941 г. На примечательной личности на­чальника оперативного отдела и одного из ближайших сотрудников Трухина стоит ос­тановиться чуть-чуть подробнее.

Полковник Красной Армии Андрей Георгиевич Нерянин родился 17 октября 1902 г. на Юрюзанском заводе Челябинской губернии. Его жизненный путь мог бы по­служить прекрасным пропагандистским материалом для армейских политработников РККА и соответствовал стандартным схемам советской действительности. Коренное пролетарское происхождение, на службу в РККА вступил рядовым в 17 лет, добившись вершин сделанной карьеры исключительно с помощью упорного труда и незаурядных способностей. Член ВКП (б) с 1925 г. Выпускник Томской пехотной школы, в 1934 г. окончил по I разряду Военную Академию им. М. В. Фрунзе. Служил в частях Сибир­ского военного округа, штабах Мозырского укреплённого района и 50-й стрелковой дивизии Белорусского военного округа, командиром 154-го полка 52-й стрелковой ди­визии, в ноябре 1937 г. был зачислен слушателем в Академию Генерального штаба Красной Армии. После окончания Академии по I разряду был направлен на должность начальника оперативного отдела и заместителя начальника штаба Уральского военного округа. 11 августа 1941 г. утверждён в должности начальника оперативного отдела и заместителя начальника штаба 22-й армии Западного фронта. 44

На занимаемой должности полковник А.Г. Нерянин отличился при планировании и проведении оборонительных операций 22-й армии генерал-лейтенанта Ф.А. Ершако- ва. 45 Ещё во время учёбы в Академии Генерального штаба Нерянин пользовался боль­шим уважением со стороны сокурсников и преподавателей. По свидетельству генерал- майора П.Г. Григоренко, 46 на выпускном вечере в 1939 г. блестящей аттестации Неря­нин удостоился от генерала Б.М. Шапошникова. 47 В плен полковник Нерянин попал в должности начальника оперативного отдела и заместителя начальника штаба 52-й ар­мии Волховского фронта. 48 В 1942 г. он находился на курсах пропагандистов в Вуль- гайде, а в 1943-1944 гг. — работал в берлинской организации пропаганды «Винета». Приход Нерянина во Власовское движение был логичным следствием его разочарова­ния в советском общественно-политическом строе, собственную службу в ВС КОНР он не рассматривал как стремление «выжить любой ценой». Судьба Нерянина наиболее показательная для демонстрации в первую очередь личной трагедии умного и талант­ливого офицера, оказавшегося по другую сторону фронта, по собственному признанию, в какой-то степени закономерно.49

Из других кадровых командиров Красной Армии, служивших в 1944-1945 гг. в отделах центрального штаба ВС КОНР, также стоит отметить целый ряд талантливых офицеров, обладавших качественным строевым, штабным и боевым опытом. Назовём среди них следующих:

  • начальника отдела автобронетанковых войск полковника Г.И. Антонова (полковник РККА, начальник отдела автобронетанковых войск штаба 10-й армии Западного фрон­та в 1941 г.);
  • начальника отдела боевой подготовки генерал-майора В.Г. Арцезо (полковник РККА, начальник отдела автобронетанковых войск штаба 57-й армии Юго-Западного фронта в 1942 г.);
  • начальника артиллерийского отдела генерал-майора М.В. Богданова (комбриг РККА, начальник артиллерии 8-го стрелкового корпуса 26-й армии Юго-Западного фронта в 1941 г.);
  • начальника топографического отдела подполковника Г.С. Васильева (выпускник во­енно-инженерного отделения Военной Академии РККА им. М.В. Фрунзе, подполков­ник РККА, начальник топографического отделения штаба 6-й армии Юго-Западного фронта в 1942 г.);
  • помощника начальника инженерного отдела полковника С.Н. Голикова (выпускник Николаевского инженерного училища 1914 г., полковник РККА, начальник отдела ин­женерных войск штаба 33-й армии Западного фронта в 1941 г.);
  • начальника отдела формирований полковника И.Д. Денисова (выпускник Военной Академии РККА и Академии Генерального штаба, полковник РККА, командир 1-го полка 2-й стрелковой дивизии народного ополчения Северо-Западного фронта в 1941 г.);
  • начальника отдела военно-учебных заведений полковника ВС КОНР П.А. Евдокимо­ва (капитан I ранга ВМФ СССР, командир отряда кораблей особого назначения Бал­тийского флота в 1942 г.);
  • инспектора по боевой подготовке артиллерийского отдела полковника В.А. Кардако- ва (подполковник РККА, начальник артиллерии 280-й стрелковой дивизии в 1942 г.);
  • заместителя начальника оперативного отдела подполковника H.H. Коровина (выпу­скник I разряда Военной Академии РККА им. М.В. Фрунзе, подполковник РККА, за­меститель начальника оперативного отдела штаба 32-й армии Западного фронта в 1941 г.);
  • старшего помощника начальника шифровального отдела подполковника И.П. Павло­ва (подполковник РККА, начальник шифровального отдела штаба 57-й армии Юго- Западного фронта в 1942 г.);
  • инспектора по артиллерийскому вооружению артиллерийского отдела полковника A.C. Перхурова (выпускник Константиновского артиллерийского училища 1900 г., полковник РККА, начальник артиллерии 2-й стрелковой дивизии МАНО в 1941 г.);
  • начальника командного отдела полковника В.В. Позднякова (подполковник РККА, начальник химической службы 67-го стрелкового корпуса 10-й армии Западного фрон­та в 1941 г.);
  • заместителя начальника отдела боевой подготовки полковника А.Н. Таванцева (пол­ковник РККА, командир 266-й стрелковой дивизии в 1942 г.);
  • начальника I отделения отдела боевой подготовки полковника Ф.Е. Чёрного (полков­ник РККА, командир 46-й стрелковой дивизии 2-й Ударной армии Волховского фронта в 1942 г.) и др.50

Таким образом, у генерал-майоров Ф. И. Трухина и В. Г. Баерского были все ос­нования считать личный состав штаба достаточно подготовленным в профессиональ­ном отношении и способным к решению главной поставленной задачи — развёртыва­нию, обеспечению и управлению Вооружёнными Силами КОНР на основе слияния и последующей перегруппировки существовавших в начале 1945 г. отдельных подразде­лений и соединений Восточных войск Вермахта и ваффен СС, а также на основе фор­мирования ряда новых пехотных дивизий. В своей деятельности верховное командова­ние ВС КОНР опиралось на постоянный офицерский резерв (около 400 человек), соз­данный в первые месяцы 1945 г. начальником командного отдела полковником В.В. Поздняковым. 51

Функционирование первых отделов штаба (разведывательного, оперативного, административно-хозяйственного, шифровального, командного, агитации и пропаган­ды) началось в октябре — ноябре 1944 г., остальных отделов — в декабре 1944 г. — январе 1945 г. 20-й отдел военно-учебных заведений так и не смог приступить к нормальной деятельности ввиду поздней организации (март 1945 г.) и катастрофически быстрого изменения ситуации на фронте. В перечне задач, решаемых отделами штаба, стоит от­метить организацию внутренней работы, разработку профильных уставов, наставлений и положений о прохождении службы, проверку состояния боевой подготовки в форми­ровавшихся частях ВС КОНР и инспекционную деятельность, взаимодействие с соот­ветствующими отделами штаба формирований полковника Г.Д. Герре и т. д.

 

Естественно, что деятельность некоторых отделов обуславливалась их специфи­ческим предназначением, о чём мы уже говорили в связи с общим обзором истории власовской разведки на примере разведотдела. Аналогично функционировали и другие отделы: оперативный отдел занимался отслеживанием развития событий на Восточном и Западном фронтах, составлением соответствующих карт и подготовкой оперативных распоряжений для частей ВС КОНР; командный — кадровой политикой, организацией комиссий по вербовке военнопленных из числа пленных представителей комначсостава Красной Армии, созданием и пополнением постоянного офицерского резерва, разра­боткой положений о прохождении службы в подразделениях ВС КОНР. При команд­ном отделе действовала аттестационно-квалификационная комиссия подполковника А.П. Демского. Параллельно разработка отдельных положений и вербовка доброволь­цев из числа рядового, сержантского и старшинского состава в лагерях военнопленных входила в обязанности отдела формирований.

Отдел боевой подготовки, кроме профильных вопросов, курировал деятельность офицерской школы, обеспечивал выпуск разнообразных уставов. Служба офицеров артиллерийского отдела осложнялась многочисленными естественными трудностями, возникавшими в связи с предоставлением ВС КОНР необходимой материальной части немецким штабом формирований. Чины отдела генерал-майора М.В. Богданова осуще­ствляли в основном инспекторские функции в тех подразделения ВС КОНР, где появи­лась артиллерия (в основном — в 1-й пехотной дивизии), а также присутствовали на стрельбах в офицерской школе и запасной бригаде, имевших миномёты и по одной ба­тарее 75-мм орудий. В артиллерийском отделе составлялись таблицы учебных стрельб.

Инженерный отдел возглавлял военинженер II ранга Красной Армии и полков­ник ВС КОНР Г.В. Яропуд, окончивший в 1934 г. Киевский Гидротехнический инсти­тут и с 1938 г. занимавшийся военно-строительными работами. Должность начальника отдела Г.В. Яропуд получил благодаря активному участию во Власовском движении с весны 1943 г. Недостаток опыта кадровой службы у Яропуда восполнялся высоким уровнем технических знаний. Ощутимую помощь ему оказывал при исполнении слу­жебных обязанностей полковник С.Н. Голиков, окончивший Николаевское инженерное училище ещё в Русской Императорской армии и прослуживший в РККА 23 года, в том числе 10 лет — на ответственных должностях в военно-инженерном отделе штаба Сред­неазиатского военного округа и 3 года — преподавателем военно-инженерного дела на московских Высших стрелково-тактических курсах усовершенствования командиров пехоты «Выстрел», в Высшей школе штабной службы и на кафедре тактики Академии химической защиты РККА.52

Бытовыми вопросами организации службы штаба ВС КОНР и размещением ви­дов довольствия занимались соответственно административно-хозяйственный отдел и отдел материально-технического обеспечения, находившиеся в тесном контакте с шта­бом формирований полковника Вермахта Г.Д. Герре. Вопросами финансового доволь­ствия и текущими расходами ведал финансовый отдел, связанный в своей служебной деятельности с Финансовым управлением КОНР. Значительных успехов в становлении военно-санитарного дела добился начальник санитарного отдела полковник медицин­ской службы профессор В.Н. Новиков и его помощник майор медицинской службы А.Р. Трушнович (в 1920 г. — капитан 3-го Корниловского Ударного полка). Оба они яв­лялись довоенными эмигрантами и разумно использовали порыв русской диаспоры внести мало-мальски значимый вклад в создание военно-медицинской службы ВС КОНР. К концу марта 1945 г. усилиями Новикова и Трушновича был создан военный госпиталь, открыты курсы сестёр милосердия, подобран медицинский персонал для укомплектования штатов в сформированных частях ВС КОНР. Отдел связи под руко­водством полковника В.Д. Корбукова в основном проводил инспекции и выяснял со­стояние средств связи в существовавших к марту 1945 г. подразделениях.

Шифровальный отдел штаба ВС КОНР возник одновременно с оперативным от­делом не позднее середины ноября 1944 г. и функционировал под руководством майо­ра А.Е. Полякова, по некоторым сведениям — выпускника Военной Академии РККА им. М. В. Фрунзе. 53 Несмотря на то, что в именном списке личного состава штаба ВС КОНР по состоянию на 22 февраля 1945 г. Поляков числится начальником отдела, у нас нет оснований ставить ему в заслугу организацию работы вверенного отдела. Уже в декабре 1944 г. он был направлен с должности в офицерский резерв, в январе 1945 г. некоторое время служил в оперативном отделе, а в марте 1945 г. был направлен во временную командировку в распоряжение генерал-лейтенанта A.A. Власова. Более ло­гичным было бы связывать некоторые обозначившиеся к марту 1945 г. достижения в деятельности важного шифротдела штаба ВС КОНР с именем старшего помощника Полякова, подполковника И.П. Павлова Несмотря на отсутствие постоянного началь­ника отдела, Павлов сумел начать и завершить разработку систем шифров и кодов для связи с частями ВС КОНР, подготовил несколько специалистов по шифровальному де­лу.

Удачно складывалась работа отдела пропаганды и агитации, зависевшая от ряда обстоятельств. Первым таким обстоятельством стало эффективное руководство отде­лом со стороны его первого начальника — полковника М. А. Меандрова.

Михаил Алексеевич Меандров родился 22 октября 1894 г. в Москве в семье про­тоиерея о. Алексея Владимировича Меандрова, настоятеля церкви св. Харитония в Яузском участке Москвы. 54 После окончания 4-й московской гимназии в 1915 г. Ми­хаил Меандров добровольцем поступил в Алексеевское военное училище и в сентябре был выпущен в чине прапорщика в 102-й запасной пехотный батальон, стоявший в Ярославле. Первую мировую войну окончил в чине штабс-капитана в должности ко­мандира батальона 109-го запасного пехотного полка. В 1918 г. Меандров учился в Московской Сельскохозяйственной академии, а в декабре 1918 г. был призван в РККА. Свою карьеру в Красной Армии он начал с командирских должностей на газотехниче­ских курсах, а в 1921-1930 гг. служил в элитной Кремлёвской школе ВЦИК преподава­телем тактики, начальником учебной части пехотного и пулемётного отделов. 55 В 1924 г. в репрессивной ссылке умер отец Меандрова, высланный из Москвы как «чёр- носотенный священник» и это обстоятельство сыграл свою роль в формировании у Ме­андрова неприятия Советской власти.

В 1930-1939 гг. М.А. Меандров, которому в 1938 г. было присвоено воинское звание полковника, проходил службу в штабе 3-го отдельного Рязанского стрелкового полка и крупных штабах соединений: 12-го и 34-го стрелковых корпусов. 11 декабря 1938 г. майору РККА М.А. Меандрову была выдана следующая превосходная аттеста­ция: «Не имея высшего военного образования, по своему уровню развития и тактиче­ской работы в войсках не отличается от многих командиров, окончивших Военную Академию. Хороший методист, проводимые им занятия всегда отличаются большой поучительностью. В работе трудолюбив и инициативен. Обладает достаточными волей, навыками и настойчивостью. По отношению к себе и к подчинённым — требователен и инициативен» 56

В должности начальника оперативного отдела и заместителя начальника штаба 34-го стрелкового корпуса 7-й армии Северо-Западного фронта, полковник Меандров принял участие в советско-финляндской войне 1939-1940 гг. Заслуги Меандрова были оценены по достоинству — 21 марта 1940 г. полковник М. А. Меандров был награждён орденом Красной Звезды. 57 Войну с Германией Меандров встретил в должности замес­тителя начальника штаба 6-й армии Юго-Западного фронта. При попытке прорыва из У майского «котла» 6 августа 1941 г. командирский танк Меандрова оказался подбит и он был захвачен в плен.58

До лета 1942 г. Меандров содержался в шталагах № 329 (Винница) и № 325 (За- мостье), чудом избежал тифа и дизентерии. В июле 1942 г. его перевели в известный Хаммельбургский лагерь, где он сразу же присоединился к комбригу И.Г. Бессонову, планировавшему с помощью политической разведки СД осуществить крупные десант­ные операции в Коми АССР в районы расположения исправительно-трудовых лагерей НКВД. Меандров участвовал в разработке оперативного плана и предполагался на должность командира «Северной зоны десанта» (Сольвычегодск — Архангельск). После ареста Бессонова и ликвидации его организации СД в мае 1943 г. Меандрова этапиро­вали в один из лагерей военнопленных для технических специалистов под Радом. Здесь он познакомился с членами НТС и вступил в Союз. В январе 1944 г., выполняя задание председателя НТС В.М. Байдалакова, Меандров подал заявление о поступлении на службу в РОА, где быстро стал играть заметную роль, благодаря собственной инициа­тивности и энергичности. С созданием ВС КОНР в октябре 1944 г. Меандров занял должность начальника отдела агитации и пропаганды и преуспел в службе.

В задачи отдела пропаганды входили распространение материалов и документов КОНР в войсках, издание газет, подготовка пропагандистов для фронтовой линии, ра­диопропаганда и т.д. Вся подобная деятельность проводилась в тесном взаимодействии с соответствующими подразделениями Главного управления пропаганды (ГУП) КОНР. К февралю 1945 г. рамки должности начальника агитационно-пропагандного отдела для Меандрова оказались слишком тесны. 27 февраля 1945 г. он был произведён в ге­нерал-майоры и назначен начальником 1-й Объединённой офицерской школы народов России, приняв на себя ответственность за подготовку офицерских кадров. На его ме­сто в штаб прибыл из ГУП КОНР подполковник Хаспабов, в прошлом — ответственный партработник Северного Кавказа, батальонный комиссар Красной Армии, окончивший Дабендорфскую школу РОА весной 1944 г.59

Среди профессиональных специалистов, служивших в штабе Трухина, стоит от­метить начальника топографического отдела подполковника Г.С. Васильева — выпуск­ника Петроградского военно-топографического училища 1917 г. и Военной Академии РККА им. М.В. Фрунзе, кадрового военного топографа Красной Армии с 1918 г., имевшего опыт службы как в Военно-топографическом управлении РККА, так и на строевых должностях в военно-топографических отрядах Московского военного окру­га. 60 В функциональные обязанности отдела входила подготовка карт для штаба и войск, а также курирование вопросов, связанных с преподаванием топографии в офи­церской школе. Судя по отсутствию жалоб на недостаток и качество карт, а также по положительным отзывам о власовских преподавателях топографии, 61 отдел подпол­ковника Васильева справлялся со своими обязанностями вполне удовлетворительно.

Постоянный штат сотрудников ветеринарного отдела и отдела военных сообще­ний так и не сложился, правда никаких особых проблем в использовании гужевого транспорта в ВС КОНР и в перемещениях Северной и Южной группы ВС КОНР в мар­те-апреле 1945 г. мы отметить не можем. По-видимому, чисто номинальной осталось существование и автобронетанкового отдела, главным образом ввиду отсутствия в дос­таточном количестве материальной части. Начальник отдела полковник Г.И. Антонов обладал необходимым опытом и безусловно соответствовал занимаемой должности, прослужив в 1939-1941 гг. два года в должности начальника отдела автобронетанковых войск штаба 10-й армии Западного Особого военного округа. 62

Реальное создание танкового полка в составе ВС КОНР планировалось лишь к лету 1945 г., а имевшиеся танки с изрядно изношенной материальной частью (10-12 танков «Т-34»), доставшиеся власовцам от 29-й русской дивизии ваффен СС, находи­лись в распоряжении командира 1-й пехотной дивизии. Лучше чем с бронетанковой техникой обстояла ситуация с автотранспортом, хотя и она была далека от желаемого, острой проблемой продолжало оставаться снабжение горючим. По-видимому эти труд­ности и привели к тому, что в марте 1945 г. Г.И. Антонов занял параллельно и долж­ность начальника штаба вспомогательных (технических) войск ВС КОНР, а с текущи­ми делами по учёту имевшегося в войсках КОНР автотранспорта и составлению заявок на горючее вполне справлялся и его заместитель по ремонту и эксплуатации полковник Л.Н. Попов.

Первые шаги к созданию собственной военно-юридической части были предпри­няты генералом Трухиным ещё за месяц до провозглашения Пражского манифеста, 15 октября 1944 г. В этот день в штабе Трухина появился бывший харьковский адвокат и эмигрант из Югославии В.И. Лехно, предложивший собственные услуги «русскому де­лу генерала Власова». Трухин тут же предложил Лехно подготовить проект о военно- юридической части ВС КОНР и на следующий день адвокат приступил к работе. В це­лом проект был готов через неделю и включал в себя подробный план организации во- енно-горидической части и военных судов, но претворить его в жизнь Лехно не дове­лось. По неизвестным причинам немцы не разрешили Лехно служить в военной юсти­ции и он в качестве юрисконсульта поступил в Главное Гражданское управление (ГГУ)

КОНР. 63 о происшедшем можно только пожалеть, так как В.И. Лехно, будучи опыт­ным адвокатом, обладал важными знаниями и практикой русского дореволюционного судопроизводства, к принципам которого, власовцы апеллировали, по крайней мере, на словах. В какой степени Трухин использовал разработки Лехно, осталось неизвестным.

В конце ноября 1944 г. начальником военно-юридического отдела в чине майора был назначен капитан РККА с высшим юридическим образованием и член НТС Е.И. Синицын, избравший себе в конце войны псевдоним «Арбенин», а после войны — «Га­ранин».64 Системная критика В.И. Лехно «советских юристов» в КОНР не прошла и мимо Арбенина. Ощутимая разница в русской и советской юридических школах в кон­це концов позволила Лехно оставить следующий отзыв о главном военном прокуроре ВС КОНР: «Он был один из тех многих юристов, которые понятия о науке права не имеют […]Все его знания основывались на коммунистическом воззрении на право. Во всех случаях он ссылался на советское право и советскую практику, не мог подкрепить ни одной мысли ни теоретической обоснованностью, ни практической целесообразно­стью». 65 Отчасти критику Лехно стоит признать обоснованной, тем более, что на наш взгляд, основная задача военно-юридической части ВС КОНР сводилась к настойчивой доказательности собственной обособленности от «опекунов» из СС, а не к восстанов­лению преемственности традиций русского судопроизводства начала века. Наиболее ярко это проявилось в деле некоего Г. Саакяна.

В феврале 1945 г. военный суд 1-й пехотной дивизии ВС КОНР в Мюнзингене осудил к расстрелу бывшего власовского пропагандиста, опознанного как провокатора, виновника гибели нескольких десятков военнопленных в немецких лагерях в 1941— 1943 гг., а также жестокого блокового надзирателя и сотрудника внутрилагерной поли­ции. 66 Майор Вермахта И.К. Соломоновский, находившийся в декабре 1944 г.- марте 1945 г. в Мюнзингене, подтверждает в целом обстоятельства дела Саакяна и подчёрки­вает, что после вынесения обвинительного приговора «немцы отступились от него». 67 Ряд обстоятельств позволяет догадываться о недовольстве немцев приговором, так как Саакян всё-таки был не расстрелян официально, а вскоре после вынесения приговора оказался застрелен часовым, якобы «при попытке к бегству». 68 Так это было в действи­тельности или нет — вряд ли мы когда-нибудь узнаем.

Однозначно, что «процесс Саакяна» власовская пропаганда использовала для лишней популяризации самостоятельности и независимости КОНР. Учитывая, что по показаниям многих бывших военнопленных и даже нелояльного к власовцам Соломо- новского, Саакян действительно был виновен в инкриминируемых преступлениях, ис­ход «дела» у подавляющего большинства читателей власовских военных газет вызвал справедливое удовлетворение. Но вряд ли убийство «при попытке к бегству», свиде­тельствовало об излишней «независимости» власовской военно-ссудной части.

Гораздо большего внимания заслуживает сообщение немецкого исследователя о том, что тот же самый военный суд 1-й пехотной дивизии в конце апреля-в начале мая 1945 г. приговорил к расстрелу офицера Вермахта J1. Каттерфельда-Куронуса по обви­нению в шпионаже в пользу СССР. 69 Реальным эпизодом, подтверждающим некото­рую степень автономности и свободы власовского военного судопроизводства при вы­несении окончательного вердикта, могло бы служить дело шести расстрелянных аген­тов «СМЕРШ» в Мариенбаде 15 апреля 1945 г. Следствие велось власовскими дознава­телями, приговор выносил власовский военно-полевой суд и приговор утверждал непо­средственно генерал Власов, так что это дело могло бы представлять известный инте­рес. Но все материалы по нему наверняка безвозвратно утрачены почти 60 лет назад.

Поступательно разраставшийся с конца 1944 г. организм верховного командова­ния ВС КОНР не ограничился только отделами штаба. В феврале 1945 г. штабу также подчинялись: хозяйственная рота поручика H.A. Шарко, формировавшийся отдельный кавалерийский эскадрон капитана Тищенко, отдельный батальон охраны майора Н.И. Беглецова (1-я рота — охрана учреждений КОНР, 2-я — охрана генералов Власова, Жиленкова и Малышкина, 3-я — охрана и комендатура штаба), офицерский резерв под­полковника М.К. Мелешкевича, кадетская рота выпускного курса 1-го русского Вели­кого Князя Константина Константиновича кадетского корпуса поручика Копытова, от­дельный строительный батальон капитана А.П. Будного и т.д. Всего в штабе и подраз­делениях штабного подчинения служили приблизительно около 1 тыс. чинов.70

Завершая общий обзор деятельности центрального штаба зимой 1944-1945 гг., будет уместным признать, что наличие свободных вакансий, специфические внешние обстоятельства существования и материально-техническая зависимость от штаба фор­мирований полковника Г.Д. Герре, отсутствие полной свободы маневра в кадровой по­литике по отношению к командным кадрам в лагерях военнопленных и, наконец, ост­рая ограниченность во времени, не способствовали нормальному функционированию штаба и не позволили превратиться ему в полноценный «мозговой центр» власовской армии. Но тем не менее, генерал-майорам Ф.И. Трухину и В.Г. Баерскому удалось в считанные месяцы создать представительный орган укомплектованный профессио­нальными кадрами и готовый при благоприятных политических обстоятельствах при­нять на себя управление Вооружёнными Силами КОНР, то есть — способный функцио­нально себя оправдать. Залогом такой способности служили оперативно — организатор­ский талант начальника штаба, хороший уровень компетенции начальников отделов и их подчинённых, выстроенная штабная структура и ясно обозначенные важнейшие це­ли деятельности, достижению которых и подчинялась вся работа штаба в марте — апре­ле 1945 г. Отчётливо очерченная Трухиным и заработавшая к середине января 1945 г. система центрального штаба, послужила лишним поводом к скорейшему юридическо­му обособлению вооруженных формирований КОНР.

28 января 1945 г. Верховный Главнокомандующий Вооружёнными Силами Гер­мании А. Гитлер официально назначил генерал-лейтенанта A.A. Власова Главнокоман­дующим русскими вооружёнными силами и передал ему командование всеми русски­ми формированиями, как новообразованными, так и возникшими в результате пере­группировок. Приказ Гитлера от 28 января 1945 г. интересен в связи с тремя последст­виями. Во-первых, глава Германского государства как субъекта международного права, официально признал факт существования в составе германских Вооружённых Сил зна­чительных русских вооружённых частей и подразделений. Во-вторых, впервые с авгу­ста 1942 г. недвусмысленно и чётко был определен статус A.A. Власова. В-третьих, чи­ны упомянутых «русских вооружённых сил и формирований» с этого момента стреми­лись рассматривать в качестве собственного Главнокомандующего не Гитлера, а гене­рала Власова, надеясь на дальнейшее расширение обособленного положения воору­женных формирований КОНР. Состоявшееся назначение стимулировало лихорадоч­ную деятельность генерала Трухина и его штаба в военно-строевой области. Приказ от 28 января 1945 г. предоставил власовцам право инициативы по созданию и укреплению собственной армии, а также право упорно добиваться от своих ненадежных «партнё­ров» выполнения предоставленных обещаний.

В этой связи уместно рассмотреть вопрос о присяге, приносимой чинами власов- ской армии. Первоначальный текст присяги выглядел следующим образом: «Я, верный сын своего Отечества, добровольно вступаю в ряды войск Комитета освобождения на­родов России. Перед лицом моих соотечественников торжественно клянусь честно сражаться под командованием генерала Власова до последней капли крови за благо моего народа, против большевизма».

Весьма любопытным представляется тот факт, что Организационный отдел Главного командования сухопутных сил (Oberkommando des Heers, далее ОКХ) согласился с вышеприведённой формулировкой. Препятствие возникло со стороны «кураторов» из Главного управления СС. По их требованию текст был дополнен следующими словами: «Эта борьба ведётся всеми свободолюбивыми народами во главе с Адольфом Гитле­ром. Клянусь быть верным этому союзу». Некоторая двусмысленность в таком тексте конечно же присутствовала, но тем не менее военнослужащие германских Вооружён­ных Сил присягали лично Гитлеру, в то время как власовцы — только союзу с теми «на­родами», которые «вели борьбу во главе» с фюрером. Невзирая на двусмысленность ситуации, мы не можем не согласиться с немецким исследователем, констатирующим, что власовцы, тем не менее, избежали присяги на верность лично Гитлеру, в отличие от военнослужащих Вермахта и СС. 71 Таким образом, мы не можем и признать справед­ливыми обвинения в адрес чинов ВС КОНР в том, что власовцы «присягали на вер­ность национал-социализму» или, тем более, обязались сражаться за реализацию «че­ловеконенавистнических гитлеровских идей».

Мемуары многих участников Власовского движения и тем более личные свиде­тельства офицеров А.Н. Зайцева, А.Ф. «Крафта», Б.П. Плющова, А.Г. Рытикова, Г.Н. Сперанского, Я.А. Трушновича, P.C. Цитовича и др., свидетельствуют о том, что не­смотря на любые формулировки присяги, огромное большинство власовских солдат и офицеров считали себя присягавшими, в первую очередь, лично генерал-лейтенанту A.A. Власову, а затем — политическому центру в лице КОНР и его программе в виде Пражского манифеста. При этом КОНР рассматривался ими в качестве своеобразного «правительства», а A.A. Власов — как «глава правительства». Ни высшая номенклатура НСДАП, ни её амбиции после провозглашения Пражского манифеста 14 ноября 1944 г. и образования КОНР рядовыми власовцами вообще не принимались в расчёт, и психо­логически нам это представляется естественным. Подтверждением вышесказанному стали события в Праге 5-8 мая 1945 г., происшедшие при активном участии солдат и офицеров 1-й дивизии.

Какими людскими ресурсами располагали Военное управление КОНР и цен­тральный штаб в начале 1945 г.? Главнокомандующий и начальник штаба планировали развернуть к маю-июню 1945 г. минимум 10 линейных дивизий (3 пехотных корпуса), несколько запасных бригад или полков, офицерское училище, вспомогательные части, ВВС, отдельный танковый полк и т.д. Людских ресурсов по их расчетам хватало для комплектования 30 дивизий. 72 Попробуем разобраться, в какой степени подобные суж­дения представлялись офицерам Власова и Трухина обоснованными и каковы могли быть параметры общих мобилизационных ресурсов.

Согласно сведениям картотеки ОКБ, по состоянию на 1 января 1945 г. в концла­герях содержались 930287 советских военнопленных. Кроме этого, анализ сведений о послевоенной репатриации позволяет утверждать, что на территории Австрии, Венг­рии, Германии, Италии, Словакии и Чехии зимой 1945 г. пребывали не менее 2,5 млн. совершеннолетних граждан СССР из категории гражданского населения (остарбайте- ры, беженцы и т.п.). 73 53 % из них составляли женщины, соответственно 47 % (более 1,1 млн.) — мужчины, из которых подавляющее большинство были моложе 45 лет ввиду специфики контингента, в котором очень большой процент составляла молодёжь 18-30 лет. Приведённая цифра подтверждается расчётами авторитетного московского спе­циалиста по истории использования труда восточных рабочих (остарбайтеров) в Треть­ем рейхе П.М. Поляна.74

С осторожностью мы можем полагать, что КОНР и его Военное управление пре­тендовали на контроль над 930 тыс. военнопленных и 1175 тыс. мужчин старше 18 лет из числа советских граждан, оказавшихся на территории рейха к концу войны. В эту категорию нами не включаются военнообязанные мужчины довоенной русской диас­поры, которых необходимо учитывать отдельно (еще от 50 до 100 тыс. человек). Таким образом, из рассмотренных выше категорий людские ресурсы Военного управления КОНР в совокупности составляли примерно 2,2 млн. человек, не считая женщин, кото­рые могли призываться на штатные должности медицинского и обслуживающего пер­сонала.

Естественно, необходимо учесть, какой процент лиц призывного возраста из чис­ла граждан СССР и русских эмигрантов изъявил бы потенциальное желание поступить на службу в вооруженные формирования власовцев. Политическая программа КОНР пользовалась популярностью у известной части как русской диаспоры, так и советских граждан, находившихся зимой 1944-1945 гг. на территории Австрии, Венгрии, Герма­нии, Италии, Словакии, Чехии и т.д.. Если бы при благоприятных обстоятельствах штабу генерал-майора Трухина удалось воспользоваться всего лишь 5-10 % от указан­ных людских ресурсов, это бы дало вооруженным формированиям КОНР 110-220 тыс. бойцов. Данная цифра нам представляется минимальной, которую можно допустить при анализе разных свидетельств о количестве поданных заявлений на рубеже 1944­1945 гг. в Военное управление КОНР из лагерей военнопленных, остарбайтеров и бе­женцев.

Совершенно самостоятельной и особой категорией общих мобилизационных ресурсов ВС КОНР были чины восточных добровольческих подразделений, использо­вавшихся зимой 1945 г. в Вооружённых Силах Германии. Их численность начальник оперативного отдела штаба ВС КОНР полковник А.Г. Нерянин оценивал минимум в 500 тыс. человек. 75 При благоприятных военно-политических обстоятельствах общие людские мобилизационные ресурсы вооруженных формирований КОНР могли соста­вить:

  1. Из числа граждан СССР и русских эмигрантов, находившихся на контролируемой немцами территории Европы от 110 до 220 тыс. человек.
  2. Из числа чинов восточных добровольческих частей, находившихся в составе германских Вооружённых Сил примерно 500 тыс. человек.

Итого: примерно 600-700 тыс. человек

При штатной численности пехотной дивизии ВС КОНР в 11865 военнослужащих, этих ресурсов хватило бы, чтобы действительно развернуть 30 линейных дивизий, час­ти усиления, вспомогательные подразделения, создать необходимые резервы и т.п. Мо­билизационные планы Власова и Трухина нельзя не признать опирающимися на адек­ватные расчёты. В действительности зимой-весной 1945 г. власовцам удалось исполь­зовать на службе в вооруженных формированиях КОНР менее 20 % от имевшихся мо­билизационных ресурсов, ввиду быстрого краха Третьего рейха, а также скрытого про­тиводействия со стороны высших кругов нацистской партии и государственного аппа­рата рейха.

Вербовочные акции в лагерях военнопленных традиционно рассматриваются в качестве основного источника пополнения власовской армии. По отношению к форми­рованиям КОНР это не совсем верно. Центральный штаб зимой 1945 г. не испытывал необходимости проводить вербовочные мероприятия в массе рядового и сержантского состава военнопленных, так как генерал-майор Ф.И. Трухин рационально добивался от ОКХ и Главного управления СС, в первую очередь, передачи в распоряжение штаба уже существовавших восточных подразделений с целью их последующего переформи­рования в регулярные соединения дивизионного уровня.

Штаб ВС КОНР испытывал острый недостаток младших офицеров на уровне «взвод — рота». Определённым и наиболее перспективным выходом из создавшегося положения могла бы стать скорейшая передача из Вермахта в состав ВС КОНР Русско­го Корпуса генерал-лейтенанта Б.А. Штейфона, опытные и обстрелянные кадры кото­рого, на определенный срок могли бы заполнить вакансии младших офицеров. Кроме того, чины Корпуса-белоэмигранты могли сыграть и важную воспитательную роль для рядовых и унтер-офицеров из бывших советских граждан. Но практически вывести Корпус Штейфона с югославского театра военных действий оказалось невероятно сложно, поэтому основной упор в вербовочных мероприятиях, проводившихся с конца 1944 г., власовские пропагандисты делали на лагеря военнопленных, где содержались представители командно-начальствующего состава Красной Армии. История этих ак­ций ещё ждёт самостоятельного исследования.

15 ноября 1944 г. , на следующий день после официального учреждения КОНР и провозглашения Пражского манифеста, начальник безопасности на севере оберштурм- банфюрер СС доктор Тосс подписал разрешение-приказ о проведении вербовочных мероприятий в вооруженные формирования КОНР в лагерях военнопленных Норвегии. Ответственным за проведение вербовочных акций стал будущий командир 2-й пехот­ной дивизии полковник Г.А. Зверев, произведённый в феврале 1945 г. в генерал- майоры. 76 В конце ноября 1944 г. Зверев во главе подчинённой ему группы пропаган­дистов приступил к вербовкам, заключавшимся в коллективных и индивидуальных со­беседованиях с военнопленными. В собственных монологах и индивидуальных диало­гах Зверев, как и другие пропагандисты, использовали программные установки и поли­тическую платформу КОНР, оперировали безразличием Советского Союза к судьбе собственных военнопленных и, наконец, прозрачно намекали на неизбежные репрессии в случае благополучного возвращения на родину со статусом военнопленного.

К середине декабря 1944 г. только в лагеря в Лиллехаммере (севернее Осло) Зве­рев завербовал около 300 военнопленных, которые были до конца месяца отправлены транспортами в Германию. 77 Подполковник Н.С. Шатов свидетельствовал, что в итоге командировок по разным лагерям одних офицеров группа Зверева завербовала около 500 человек. 78 Вербовочные мероприятия в Норвегии продолжались до 24 декабря 1944 г. Помимо Зверева преуспели в них и его подчинённые. Так, например, бывший командир батальона 12-й отдельной сапёрной бригады полковник А.П. Ананьин за три недели пребывания в Норвегии убедил подать заявления в формирования КОНР 42 пленных командира Красной Армии.79

Власовские представители р. и езжал и в Норвегию вплоть до апреля 1945 г. Одним из последних 16 апреля 1945 г. из Норвегии в Германию вернулся подполковник И.Ф. Руденко, завербовавший в марте-апреле 1945 г. 9 пленных командиров Красной Ар­мии. Небезуспешно шла вербовка в лагерях военнопленных и на территории Германии. В частности, инспектор артиллерийского отдела центрального штаба подполковник Н.С. Шатов (в 1941 г. — полковник Красной Армии, заместитель начальника артилле­рии 56-й армии) в декабре 1944 г. — январе 1945 г. в двух лагерях военнопленных в

районе Нюрнберга и Штеттина завербовал в ВС КОНР 450 военнопленных, в т.ч. 20

80

командиров Красной Армии. Около 100 человек Шатов завероовал лично.

Вступление в вооруженные формирования КОНР пленных командиров Красной Армии, выдержавших 2-3 года тяжелейших лагерей и присоединившихся к власовцам в последние месяцы войны, выглядит почти невероятно, но, тем не менее, подобные случаи были. Ряд командиров Красной Армии, занявших ответственные должности в ВС КОНР на рубеже 1944-1945 гг., присоединился к Власовскому движению после ко­ренного перелома событий на Восточном фронте и открытия Второго фронта в Европе, когда исход войны уже не вызывал сомнений. Сведения 81 о наиболее известных из них сведены в таблицу I.

Таблица I.

Кадровые командиры Красной Армии, вступившие из лагерей военнопленных в формирования РОА (ВС КОНР) в 1944-1945 гг.

Фамилия,

Имя, Отчество

 Стаж службы в

РККА

 Последние звание и

должность в

Красной Армии

 Дата плен ения Дата вступ­ления

на службу в РОА (ВС КОНР)

 Чин и

должность в

формированиях КОНР
1. Артемьев Вячеслав Павлович в

РККА с

1918

 Гвардии

подполковник, ко­мандир 46-го гвар­дейского кавале­рийского полка 6-го гвардейского кава­лерийского корпуса

 сент. 1943 июнь 1944 Подполковник, командир 2-го (1602-го) грена­дерского полка 1-й пехотной дивизии
2. Ванюшин Александр Федорович в

РККА с

1918

 Полковник ВВС, командующий ВВС 20-й армии Запад­ного фронта окт. 1941 дек. 1944 Полковник, за­меститель ко­мандующего и начальник штаба ВВС КОНР
3. Руденко Иван Федосеевич в

РККА с

1920

 Подполковник, и.д. командира 696-го стрелкового полка 383-й стрел­ковой дивизии осень 1941 осень 1944 1-й адъютант

штаба 1-й пехотной дивизии
4. Скугаревский Александр Петрович в

РККА с

1918

 Подполковник, заместитель коман­дира 529-го артил­лерийского полка июль 1942 янв. 1945 Полковник, заместитель ко­мандира запас­ной бригады
5. Фунтиков Алексей Афанасьевич в

РККА с

1920

 Гвардии полковник, начальник штаба 49-го стрелкового корпуса 7-й гвар­дейской армии окт. 1943 дек. 1944 Полковник, начальник штаба 2-й пехотной дивизии
6. Черный Федот Ефимович в

РККА с

1925

 Полковник, командир 46-й стрелковой дивизии 2-й Ударной армии июнь 1942 сент. 1944 Полковник, начальник I от­деления отдела боевой подго­товки штаба ВС КОНР
7. Шелаев Иван Павлович в

РККА с

1930

 Майор, заместитель командира 699-го истребительно- противотанкового полка авг. 1942 дек. 1944 Полковник, командир кур­сантской роты офицерской школы

 

В конце 1944 г. вступили в ВС КОНР полковник H.A. Макаров, подполковники И.М. Вольвач, М.М. Голенко, В.Ф. Демидов, майоры E.H. Выговский, П.Ф. Зелепугин и многие другие представители комначсостава Красной Армии. Никто из них не сомне­вался, что Германия находится на грани краха и тем не менее они обменяли близкое освобождение из-за колючей проволоки и статус лояльного гражданина СССР на край­не сомнительную и почти заведомо обречённую карьеру власовского офицера. Незави­симо от особенностей службы в ВС КОНР, лишь надев мундир с эмблемой РОА, они безоговорочно скомпрометировали себя. Тем самым они подвергли свою жизнь гораздо большей опасности, чем если бы остались привычно прозябать за лагерной проволокой.

Наряду с успешными вербовочными мероприятиями, потерпела крах попытка привлечь на службу в вооруженные формирования КОНР генералов Красной Армии, попавших в плен в 1941-1942 гг. В январе 1945 г. М.А. Меандров в последний раз от имени генерал-лейтенанта A.A. Власова посетил в крепости Вюрцбург (к северо-западу от Нюрнберга) пленных советских генералов. Генерал-майоры Е.А. Егоров, Н.К. Ки­риллов и М.И. Потапов разговаривать с Меандровым отказались. Главным критиче­ским мотивом по отношению к Власовскому движению в диалогах с Меандровым ге­нерал-лейтенанта М. Ф. Лукина и генерал-майора П.Г. Понеделина служило обвинение власовцев в союзе «с врагами Родины». И Понеделин, и Лукин уклонились от дискус­сии по поводу политической программы КОНР, сосредоточившись на критике факта союза власовцев с немцами, которых Лукин, по словам Меандрова, «ненавидел как своих врагов».

Любопытно, что помимо критических замечаний Лукин заявил Меандрову сле­дующее: «Вы губите не только себя, но и народ, который Вы призываете. Вашей задачи Вы не достигнете. С горсточкой людей Вы хотите выступить против Красной Армии, которая разбила немцев и уничтожила их военную силу». В конце концов, в рассужде­ниях генерал-лейтенанта М.Ф. Лукина проскочила сокровенная мысль: «Я знаю, что меня ждёт на Родине: пенсия и скромный домик, где я, как калека, мог бы дожить свою жизнь […]» П.Г. Понеделин, в своё время сделавший запись в дневнике, «содержащую резкий выпад против товарища Сталина», не был в разговоре с Меандровым столь ка­тегоричен, как Лукин. Но и он твёрдо заявил о готовности, вернувшись на Родину, «дать отчёт о своих преступлениях». 82 В Вюрцбурге согласие на вступление в ВС КОНР дал подполковник А.П. Скугаревский. Вскоре он был освобождён из плена и от­командирован в офицерский резерв центрального штаба.

Благодаря вербовочным мероприятиям, проведенным на рубеже 1944-1945 гг. возник офицерский резерв при штабе ВС КОНР. Большая часть завербованных коман­диров из концлагерей на острове Pay и в Лиллехаммере (Норвегия) пополнила собой 2-ю пехотную дивизию. Но несмотря на определенную эффективность состоявшихся акция, генерал Трухин, по одному из свидетельств, в узком кругу продолжал ругаться в адрес немецких «опекунов», несомненно чинивших разнообразные препятствия: «Чёрт их поймёт, этих дураков […] Каждую мелочь чуть ли не с ножом к горлу прихо­диться выцарапывать […] В Норвегии масса людей, а мы не можем вытащить их отту­да». 83 Некоторые трудности с вербовкой в ВС КОНР возникли и там, где, казалось, их можно было бы меньше всего ожидать — в подразделениях Восточных войск Вермахта.

В массе своей русские добровольцы стремились как можно скорее войти в под­чинение Власову, но в отдельных случаях (например, 953-й лёгкий зенитный дивизион 21-й зенитной дивизии) добровольцы не стремились променять гарантированный ста­тус военнослужащего Вермахта на «неясную судьбу солдата РОА». Не горели желани­ем подчиняться командованию ВС КОНР и многие чины этнических национальных батальонов, поражённые русофобской пропагандой своих Национальных комитетов. Но, как указывает авторитетный немецкий исследователь, всё это были побочные явле­ния, не оказавшие существенного влияния на создание власовской армии. 84

Как и предвидел Трухин ещё в сентябре 1944 г., главные проблемы возникли не с выполнением мобилизационных планов, а с решением вопросов материально- технического обеспечения, которые должна была разрешать немецкая сторона в лице полковника Т.Д. Герре. Именно это обстоятельство заставило командование ВС КОНР сосредоточиться не на создании соединений из регистрировавшихся десятков тысяч добровольцев, а на переформировании остатков разбитых в 1944 г. восточных добро­вольческих батальонов, привлечении на свою сторону вполне боеспособных казачьих корпусов и кропотливой кадровой политике в военно-строевой области. Естественно, Власов и Трухин при переподчинении центральному штабу восточных подразделений рассчитывали и на получение их наличных материально-технических ресурсов, кото­рые, как в случаях с казачьими корпусами, могли быть весьма значительными.

На процесс формирования офицерских кадров вооруженных формирований КОНР в известной степени влияли довоенные связи. Многие будущие власовцы были знакомы друг с другом задолго до войны по совместной службе, некоторые (Г.И. Ан­тонов, А.П. Демский, И.М. Вольвач, А.Т. Макеенок и др.) поддерживали и внеслужеб­ные, дружеские отношения. Таким командирам легче было найти взаимопонимание, пример поведения сослуживца мог влиять и на мотивацию собственного поведения в плену. Нам представляется, что старшие офицеры центрального штаба (Трухин и Бояр­ский) и командного отдела (Поздняков) умело использовали довоенные связи. Отчасти этим можно объяснить вступление на службу в ВС КОНР из лагерей военнопленных на исходе войны таких старших командиров, как А.Ф. Ванюшин, И.М. Вольвач, М.М. Го- ленко, A.A. Фунтиков и др. Укажем лишь на некоторые примеры довоенных служеб­ных связей.

Ф.И. Трухин с сентября 1926 г. по январь 1931 г. занимал должность начальника штаба 7-й стрелковой дивизии УВО. 8i С сентября 1927 г. на командирской должности в 19-м полку этой дивизии служил выпускник Рязанской пехотной школы П.П. Иванов. В октябре 1929 г. Иванов стал командиром роты и пребывал в указанной должности до осени 1931 г. 86 Будучи переведённым к другому месту службы, в 7-ю дивизию Киев­ского Особого военного округа майор Иванов возвратился лишь в ноябре 1938 г. 87 и до января 1940 г. был помощником командира 20-го стрелкового полка. 88 Вместе с Ивановым в дивизии с сентября 1937 г. по май 1940 г. в должности начальника штаба соседнего 19-го стрелкового полка служил майор Г. А. Зверев. 89 В марте 1945 г. мы ви­дим Трухина — в должности начальника центрального штаба, Иванова — в должности командира запасного батальона 1-й пехотной дивизии,90 Зверева — в должности коман­дира 2-й пехотной дивизии.

С октября 1930 г. по май 1932 г. должность командира батальона в 191-м полку 64-й стрелковой дивизии Белорусского военного округа занимал Г.И. Антонов, 91 с де­кабря 1930 г. здесь же одним из командиров рот служил А.П. Демский, 92 в марте

  • г. он стал помощником командира батальона. 93 В мае 1932 г. Антонов был зачис­лен слушателем на Ленинградские бронетанковые курсы усовершенствования команд­ного состава РККА, руководителем по тактике на курсах оказался В.Г. Арцезо. 94 В марте 1945 г. полковник Антонов возглавлял автобронетанковый отдел штаба ВС КОНР, генерал-майор Арцезо — отдел боевой подготовки, а подполковник Демский — 2-е отделение по кадрам пехоты в командном отделе. 9э

В штабе 80-й стрелковой дивизии УВО в разгар «голодомора» на Украине весной

  • г. служили: И.М. Вольвач — помощником начальника дивизионного центра; М.М. Голенко — помощником начальника мобилизационной части. Вскоре Вольвач получил назначение в Одесскую пехотную школу на должность руководителя тактики, одним из его ближайших сослуживцев в 1936 — 1937 гг. был А.Т. Макеенок. В 1938 г. Вольвач оказался арестован НКВД по обвинению в участии в «военно-фашистском заговоре» и до 1939 г. находился в заключении. 96 Весной 1945 г. оба подполковника служили в вооруженных формированиях КОНР: А.Т. Макеенок занимал должность начальника учебного отдела 1-й Объединённой офицерской школы Народов России, а И.М. Воль­вач находился в распоряжение штаба ВВС КОНР.

Непосредственным начальником командира взвода полковой школы 111-го полка 37-й стрелковой дивизии A.A. Фунтикова в 1931 г. был В.Г. Баерский, занимавший должность начальника полковой школы. В начале 1945 г. заместитель начальника цен­трального штаба полковник В.И. Боярский (Баерский) рекомендовал на должность на­чальника штаба 2-й пехотной дивизии Гвардии полковника A.A. Фунтикова. Кроме Фунтикова, Баерский долгое время служил в 80-м полку 27-й стрелковой дивизии БВО вместе с М.И. Панкевичем 97 — будущим начальником 4-го отделения по кадрам артил­лерии командного отдела штаба ВС КОНР.

Целый ряд активных участников Власовского движения в начале 30-х гг. служи­ли в частях СКВО, когда подразделения округа периодически использовались в боевых действиях против повстанцев в период 1929-1933 гг. При этом можно отметить самые драматические коллизии. Например, в 9-м корпусном артиллерийском полку СКВО в марте 1930 г. уполномоченные Особого отдела ГПУ арестовали «за контрреволюцион­ную и заговорщическую деятельность» двух командиров батарей полка — Кутырева и Гайлели. 98 Командовал дивизионом полка К.С. Власов, 99 бывший в 1943-1945 гг. в чине полковника начальником хозяйственной части Дабендорфской школы РОА.

Кадры будущих власовцев дала прославленная в Гражданскую войну 5-я Ставро­польская им. М.Ф. Блинова кавалерийская дивизия. С 1929 г. помощником начальника штаба 27-го Быкадоровского кавалерийского полка дивизии являлся А.Ф. Ванюшин. В 1931 г. должность временного командира одного из эскадронов полка занимал И.Н. Кононов, а помощником командира другого эскадрона служил Г.А. Пшеничный. Ва­нюшин имел двух близких родственников, репрессированных органами ВЧК-ОГПУ, Кононов — отца и братьев. Капитан Пшеничный оказался репрессирован НКВД в конце мая 1937 г. как «активный участник военно-фашистского заговора». 100 Весной 1945 г. полковник Ванюшин занимал должность заместителя командующего ВВС КОНР, пол­ковник Кононов — командира формировавшейся 3-й пластунской дивизии XV казачьего кавалерийского корпуса, а подполковник Пшеничный — начальника Дабендорфской школы РОА.

Таким образом, инициатива создания крупных армейских соединений с перспек­тивой их оперативного объединения принадлежала не представителям ОКХ или Глав­ного управления СС, а группе бывших военнопленных из числа старшего и высшего командно-начальствующего состава Красной Армии: A.A. Власову, Ф.И. Трухину, В.Г. Баерскому, А.Г. Нерянину, В.Г. Арцезо, В.В. Позднякову и др. Обладая необходимыми профессиональной подготовкой, опытом и знаниями, указанные лица адекватно оцени­ли требования штатных и боевых расписаний, разработали структуру штаба, соедине­ний и вспомогательных служб.

Первым естественным и необходимым условием претворения их инициативы в жизнь, должна была стать соответствующая санкция государственно-партийной но­менклатуры Рейха и НСДАП, последовавшая в виде устной санкции рейхсфюрера СС Г. Гиммлера 16 сентября 1944 г. Однако подобная разрешительная мера сама по себе не могла заменить конкретную деятельность по формированию ВС КОНР, осуществляв­шуюся бывшими командирами Красной Армии. Прямым следствием подобной дея­тельности стало признание А.А. Власова Главнокомандующим всеми русскими вос­точными добровольческими частями, находившихся в составе германских Вооружен­ных Сил.

Вторым условием, повлиявшим на упрочнение штатно-организационной основы власовской армии, было наличие кадровых командиров Красной Армии, изъявивших желание вступить на службу в ВС КОНР и занявших должности в соответствии со штатным расписанием. Весьма существенную роль при этом играли их личные довоен­ные связи. Быстрое развёртывание центрального штаба и создание при нём офицерско­го резерва, послужили предпосылками для последующего военного строительства.

Наконец, третьим условием являлось существование де-факто восточных частей и подразделений в составе германских Вооружённых Сил, которые подлежали пере­формированию в регулярные полки, дивизии и корпуса, а также потенциальной массы регистрировавшихся добровольцев из числа остарбайтеров и военнопленных. Вместе с тем, нельзя игнорировать негативное отношение в целом к власовской армии, господ­ствовавшее в НСДАП. Следствием этого стало возникновение многочисленных пре­пятствий и откровенный саботаж инициатив центрального штаба ВС КОНР, его меро­приятий в области военного строительства. Главную причину этого скрытого конфлик­та наиболее полно выразил в декабре 1944 г. один из ответственных сотрудников А. Розенберга доктор Тауберт, заявивший о категорической несовместимости полити­ческих целей рейха и власовцев. 101

  • 2. Линейные пехотные соединения и другие регулярные подразделения.

Рассмотрев в целом структуру и деятельность подразделений центрального шта­ба Вооружённых Сил КОНР к весне 1945 г., имеет смысл обратиться к характеристи­кам соединений и подразделений, собственно образовавших ВС КОНР, а также к оцен­ке боевого опыта и использования власовских частей в составе Вермахта на исходе Второй мировой войны в Европе.

1-я пехотная дивизия.

Приказ о формировании 1-й пехотной дивизии ВС КОНР (600-й по немецкой ну­мерации) был отдан Организационным отделом Генерального штаба ОКХ 23 ноября 1944 г.102 Один из непосредственных участников событий подполковник В.П. Артемьев называет более раннюю дату начала формирования самого боеспособного власовского соединения — 14 ноября 1944 г.103 Для развертывания дивизии немецкий штаб полков­ника Г.Д. Герре отвёл учебный полигон в Мюнзингене (западнее Ульма) V военного округа земли Вюртемберг. В первых числах марта 1945 г. дивизия закончила форми­рование и была готова к боевому использованию. Таким образом, на её создание ушло примерно 3,5 месяца. Власовцы после войны традиционно задним числом упрекали немцев в медленных темпах формирования и определённая доля истины в подобных утверждениях присутствует.

Темп развёртывания так называемых народно-гренадерских дивизий, по образцу которых создавалась 1-я пехотная дивизия, в конце 1944 г. был существенно быстрее. Так, из пяти народно-гренадерских дивизий, приказ о формировании которых был от­дан 16 сентября 1944 г. (9-й, 79-й, 167-й, 257-й и 320-й), три вводились в строй уже в ноябре, а две — в декабре 1944 г.,104 то есть через 2-3 месяца. Для 1-й власовской диви­зии срок формирования намного превысил 4 месяца, а учитывая ценность буквально каждых лишних суток, можно понять нетерпение и раздражение командования ВС

KOMP, стремившегося оказаться к моменту полного военно-политического краха Гер­мании в наиболее сильном качестве.

На недолгую и драматическую историю 1-й пехотной дивизии ВС КОНР в доста­точной степени наложил отпечаток один субъективный фактор — личность и характер­ные особенности её командира. Власова никто не стеснял в выборе командира, но пер­воначальное намерение назначить на эту должность полковника В.И. Боярского, оказа­лось не адекватным. Боярский был более интеллигентным, более склонным к анализу, наконец, мыслящим более широко, чем это требовалось для командира дивизии, по­этому его назначение заместителем к Трухину оказалось куда полезнее для власовской армии в целом.

Ставший официально командиром дивизии 10 ноября 1944 г., полковник Сергей Кузьмич Буняченко занял, безусловно, своё место. Из 22 лет службы в РККА Боярский прослужил на строевых должностях чуть более 9. До назначения на должность коман­дира 41-й стрелковой дивизии Приволжского военного округа в сентябре 1941 г., по­следний раз он занимал строевую должность командира полка в 1932-1934 гг. В меж­военный период участие Боярского в региональных конфликтах ограничилось боевыми действиями в Дагестане и Грузии в 1922-1924 гг. Присоединившись к Власовскому движению в 1942 г., Боярский лишь непродолжительное время командовал бригадой в Осинторфе (РННА) в сентябре-октябре 1942 г. Строевой опыт Буняченко представля­ется богаче — из 24 лет службы в РККА он провёл на строевых должностях 12,5 лет, его последняя строевая должность до Великой Отечественной войны — помощник коман­дира 39-й стрелковой дивизии в 1938-1940 гг. В межвоенный период Буняченко участ­вовал в борьбе с басмачами в Средней Азии в 1924-1926 гг., 1931 г., в боях на оз. Хасан в 1938 г. Осенью 1942 г. полковник С. К. Буняченко отличился в оборонительных боях на Северном Кавказе при весьма трагических обстоятельствах.

2 сентября 1942 г. Военный трибунал Северной группы войск Закавказского фронта приговорил бывшего командира 389-й стрелковой дивизии полковника Буня­ченко к расстрелу за выполнение ошибочного приказа штаба 9-й армии о взрыве моста на участке Моздок-Червлённое. Однако расстрел был заменён 10 годами исправитель­но-трудовых лагерей «с отбытием после войны» и отправкой на передовую. 105 7 октяб­ря 1942 г. Буняченко принял командование 59-й отдельной стрелковой бригадой — вер­нее, её остатками. К этому моменту потери бригады от штатной численности составля­ли более 35 %, подразделение лишилось двух орудий, не имело танков и транспорта. 106 В ожесточённых боях 13-14 октября 1942 г. численность бригады сократилась ещё на треть, 107 прибывшее в первую неделю пополнение из армян и азербайджанцев в 300 бойцов оказалось совершенно небоеспособным. По ночам происходило дезертир­ство к противнику целыми группами. На этот момент Буняченко держал фронт протя­жённостью 12 км. Так и не получив пополнения, без артиллерии, танков и авиации, с остатками личного состава Буняченко прикрывал дорогу на Нальчик на участке Старый Урух-Ерокко с 26 по 30 октября 1942 г. На пятые сутки ожесточенных боев пехота из 111-й пехотной дивизии Вермахта при поддержке танков уничтожила большую часть личного состава подразделения. 108 К своим вышли единицы, Буняченко вступил в ко­мандование сводной восточной группой и 16 декабря 1942 г. был захвачен в плен раз­ведкой противника близ собственного КП.

В следующий раз Буняченко выгодно показал себя во главе сводного русского полка на побережье Франции в боях с англо-американским десантом, остановив насту­пление врага на сутки ценой интенсивных атак. Редкий знак отличия Таджикской ССР «За боевые заслуги» (№ 25 !) и Железный Крест II класса красноречиво свидетельство­вали о его солдатских качествах. Несмотря на оконченную в 1936 г. Военную Акаде­мию им. М.В. Фрунзе, полковник Буняченко оставался строевиком до мозга костей. Он был типичным образцом командира РККА конца 30-х гг. из крестьянской бедняцкой семьи. Слыл грубияном и матерщинником, рукоприкладство считал обыденным, имел слабость к алкоголю и женскому полу, но ради выполнения требований службы не да­вал пощады ни себе, ни подчинённым. Буняченко не годился на роль харизматического лидера или руководителя организационного центра. Но он воплощал в себе качества идеального исполнителя и сколотил дивизию за три месяца из разношёрстных оскол­ков. Кого-то из офицеров-белогвардейцев комдив мог шокировать, но солдаты обожали его и готовы были простить всё за личную храбрость, которую кое-кто из немцев при­нимал за хамство. Один из очевидцев утверждал, что чины дивизии называли себя не «власовцы», а «буняченковцы», 109 но подобное свидетельство мы считаем преувеличе­нием.

Буняченко не боялся никого. Немцев он презирал и ненавидел, распространяя своё отношение к нацистам на немецкий народ в целом. Иногда, казалось, что ему дос­тавляет удовольствие хамить офицерам связи из штаба Герре. Власова Буняченко ува­жал, но считал чересчур покладистым и позволял себе пререкаться с ним по служеб­ным вопросам. В искренности его побуждений сомневаться не приходилось. Коллекти­визации сын украинского крестьянина забыть не мог. Ещё в 1937 г. он был исключён из ВКП (б) за выступление на партсобрании с критикой коллективизации и колхозной системы. 110 Чуть позже исключение из партии заменили строгим выговором с преду­преждением. Вступив в должность, комдив меньше всего задумывался над вопросом чем завершится эпопея власовской армии. Буняченко ясно видел поставленную задачу, был готов решить её в кратчайший срок и в служебном рвении преуспел. Производство в генерал-майоры он воспринял как должное, тем более, что звание полковника ему было присвоено ещё в ноябре 1938 года.

Эксцентричность командира дивизии несколько уравновешивалась спокойным профессионализмом и ровным характером начальника штаба подполковника Н.П. Ни­колаева. Первые три недели пребывания Буняченко в должности, обязанности началь­ника штаба исполнял начальник инспекторской группы из центрального штаба подпол­ковник М.К. Мелешкевич, затем по направлению командного отдела прибыл майор Н.П. Николаев, позднее произведённый в подполковники. Коренной москвич из интел­лигентной семьи, окончивший московскую среднюю школу, Ленинградское военное училище связи и Военную Академию им. М.В. Фрунзе, Николай Петрович Николаев стал надежным начальником штаба при столь специфичном командире дивизии. В плен Николаев попал в августе 1941 г. при выходе из Уманского «котла», будучи в звании майора и в должности старшего помощника начальника I отделения оперативного от­дела штаба 12-й армии Юго-Западного фронта. 111 Его службе в 1-й дивизии предшест­вовало добровольное вступление в Осинторфскую бригаду РННА в июне 1942 г. и ко­мандование 635-м восточным батальоном в 1943-1944 гг.

Дивизию по замыслу полковника Г.Д. Герре предполагалось создавать по образ­цу и штатам народно-гренадерских дивизий, против чего Буняченко пытался активно, но безуспешно возражать, не желая, видимо, слепо копировать немецкие образцы. 112 Народно-гренадерские дивизии появились в результате событий 20 июля 1944 г. для того, чтобы «придать развитию сухопутных сил в будущем национал- социалистический дух». Все формировавшиеся новые пехотные и гренадерские диви­зии стали называться народно-гренадерскими, 113 особенность которых заключалась в насыщенности материальной части соединений противотанковыми средствами. Непри­ятным сюрпризом для Буняченко и старших русских офицеров явилась организация пехотных полков на основе двух, а не трехбатальонного состава. Но со временем ко­мандование дивизии добилось включения в полки третьих батальонов.

Заполнявшие дивизионные штатные вакансии офицеры заслуживали положи­тельной оценки. В массе своей это были кадровые командиры, многие — с достаточным боевым и фронтовым опытом, сразу же употребляемым на подготовку и обучение при­бывавшего личного состава. Подчинённые полковнику Герре офицеры Вермахта из штаба формирований (майор 3. Кайлинг и др.) отмечали хорошую боевую подготовку русских офицеров дивизии, хвалили командиров рот, батарей, эскадронов. Сведения о командирах полков 1-й дивизии ВС КОНР представлены в таблице II. 114

Таблица II.

Командиры пехотных полков 1-й дивизии

Должность, чин, фамилия, имя, отчество Важнейшие сведения о службе
Командир 1-го полка полковник Архипов Андрей Дмитриевич Кадровый офицер Русской Императорской армии. Окончил по I разряду Алексеевское военное училище (1914), Высшие зарубежные военно-научные курсы, в 1919-20 служил в Марковской пехотной дивизии. С 1924 чин РОВС. В 1941-43 командовал ротой восточных добровольцев в составе Вер­махта, в 1943-44 — строевой офицер Дабендорфской школы РОА.
Командир 2-го полка подполковник Артемьев Вячеслав Павлович В РККА с 1918. Окончил пехотное училище при Военной академии им. М.В. Фрунзе (1943). В феврале — сентябре 1943 — командир 46-го гвардейского кавалерийского полка 6-го гвардейского кавалерийского корпуса. В плену с сентября 1943. В июле 1944 окончил Дабендорфскую школу РОА.
Командир 3-го полка подполковник Рябцев («Александров») Георгий Петрович В 1917 — ст. унтер-офицер 1-го полка Русского Корпуса во Франции. В РККА с 1920. В 1925-35-начальник заставы 5-го Сестрорецкого погранотряда погранохраны ОГПУ. В 1941— командир 539-го полка 108-й стрелковой дивизии. В плену с 1941. В РОА с весны 1944, летом 1944 инспектировал 4-й кадровый русский полк на Западном фронте.
Командир 4-го полка полковник Сахаров Игорь Константинович (с апреля 1945) Сын Генерального штаба генерал-лейтенанта И.К. Сахарова. Во время гражданской войны 1936-39 в Испании сражался на стороне Национальной армии Ф. Франко. В 1942-43 участво­вал в формировании восточных добровольческих частей в составе Вермахта. В 1943-44 — оперативный адъютант A.A. Власова. В феврале-марте 1945 — командир противотанково­го отряда и 1604-го русского пехотного полка на Одерском фронте.
Командир 5-го (запасного) полка подполковник Мак­саков Петр Константино­вич (с апреля 1945) Окончил курсы «Выстрел» (1939), по основной специально­сти — преподаватель тактики. В РОА с 1943. В 1943-44 — пре­подавал тактику в офицерской школе Восточных войск. В 1-й дивизии занимал должность начальника учебной части дивизионного штаба.

 

Один из резких критиков генерал-лейтенанта A.A. Власова майор Вермахта И.К. Соломоновский возмущался изъятием старых офицеров, служивших в 1942­1944 гг. в Восточных войсках Вермахта и попадавших в Мюнзинген вместе с остатками русских батальонов из группы армий «Запад». По утверждению Соломоновского, их вызывали в штаб дивизии и направляли в офицерский резерв или Дабендорфскую шко­лу РОА «для перековки», а заменявшие их власовцы «в Вермахте не служили». Дейст­вительно, на вакансиях Бунячепко вполне последовательно отдавал предпочтение вы­пускникам Дабендорфа.

Проблема, однако, заключалась в другом — многие прибывавшие с батальонами русские офицеры по своим служебным характеристикам не могли занимать прежние должности без соответствующей переподготовки. Сказать, что все офицеры безогово­рочно отчислялись в резерв тоже нельзя — в дивизии остались служить и майор Синиц- кий (бывший сослуживец Соломоновского по Русскому Восточному запасному полку «Центр» в 1942-1943 гг., командир 604-го батальона), и капитан П.Н. Кучинский (ко­мандир роты в полку «Центр» в 1943 г.), а также ещё «ряд офицеров из распущенных полевых батальонов». 115

В феврале 1945 г. в дивизию была направлена часть командиров 1-го выпуска власовской офицерской школы. Это в достаточной степени укрепило офицерские кад­ры дивизии, тем более, что преподавание в школе осуществлялось на должном уровне. Остро стоял вопрос о заполнении вакантных унтер-офицерских должностей. Столь жизненно важного для любого армейского организма связующего звена между рядо­выми и офицерами не оказалось. Прибывавшие русские батальоны лишились всех не­мецких унтер-офицеров, убывших в Вермахт, поэтому с декабря 1944 г. ускоренная подготовка унтер-офицеров началась в учебном и запасном батальонах, давшая к фев­ралю 1945 г. сносные результаты. 116 О солдатской массе, прибывавшей на комплекто­вание дивизии в ноябре — декабре 1944 г., стоит поговорить отдельно.

В конце августа 1944 г. Главное управление СС отказалось от планов создания на базе штурмбригады СС «РОНА» 29-й пехотной дивизии СС (русской № 1), командова­ние которой вместо расстрелянного в Лодзи бригаденфюрера СС Б.В. Каминского, должен был принять бригаденфюрер СС Дием. 117 Около 6 тыс. бывших чинов бригады «РОНА» в октябре 1944 г. перевезли из под Варшавы на учебный полигон в Нойхам- мер. Командовал ими оберштурмбанфюрер СС Г.Д. Белай, в прошлом — младший по­литрук Красной Армии. Не позднее середины октября генерал Трухин был поставлен в известность о планах по использованию бригады. Штурмбригаду СС «РОНА» немцы планировали целиком включить в вооруженные формирования КОНР. Реакция Трухи- на, наслышанного о «подвигах» каминцев в августе 1944 г. при подавлении Варшав­ского восстания была резко отрицательной, но категорический отказ принимать брига­ду вообще, мог привести к нежелательным последствиям и отразиться на судьбе раз­вертывания власовских частей. В конце октября 1944 г. Трухин откомандировал в Верхнюю Силезию для инспекции и приёма списочного состава группу офицеров во главе с бывшим начальником штаба 229-й стрелковой дивизии подполковником М.К Мелешкевичем.

Один из участников инспекции с изумлением вспоминал: «Мы были поражены полным хаосом, царившим там. Это был настоящий цыганский лагерь, вокруг которого бегали запущенные лошади. Обмундирование людей находилось в крайне неопрятном состоянии, оружие и снаряжение представляли фантастическую смесь немецкого и со­ветского». 118 Невероятным образом каминцы в обстановке полного распада военного организма ухитрялись поддерживать боеспособность 12 танков «Т-34» и 2 «КВ». На рубеже октября — ноября 1944 г. около 6 тыс. каминцев немцы перевезли первоначаль­но в Фельдштеттен (Бавария), а затем на полигон в Мюнзинген.

Не отличавшийся особой сентиментальностью командир дивизии, был потрясён. На станцию прибыла разношёрстная орда, многие каминцы носили до 5 пар часов на руках, даже рядовые имели золото и украшения крайне сомнительного происхождения. Резюме Буняченко оказалось естественным и кратким: «Бандиты». 119 Офицеров «РО­НА» он отказался принимать наотрез, но, правда, потом согласился взять каждого деся­того при условии их переподготовки в офицерской школе. Из солдат в дивизию взяли чуть больше половины (в среднем 3,5 тыс. человек), ими укомплектовали 2-й пехотный полк, танковую роту и один эскадрон отдельного разведывательного батальона (диви­зиона), должность командира которого в чине майора занял бывший штурмбанфюрер СС из «РОНА» Б.А. Костенко.

Многие выпускники Дабендорфской школы РОА протестовали против приёма каминцев, полагая следствием неизбежную компрометацию власовской армии. 120 В дивизионном расположении случались ссоры и конфликты между «чистыми» власов­цами и бывшими «русскими эсэсовцами», как называли за глаза служивших «РОНА».

Прагматично стоял вопрос об общей распущенности каминцев, и связанным с этим со­стоянием воинской дисциплины. Буняченко тогда сделал любопытный шаг — команди­ром 2-го полка им был назначен не просто хороший строевой командир, прослуживший в начале своей командирской карьеры шесть лет в элитной 1-й отдельной кавалерий­ской бригаде им. И.В. Сталина. В силу служебной специфики В.П. Артемьев в середи­не 30-х гг. был переведён в войска НКВД и дослужился к 1940 г. до должности началь­ника штаба ВОХР системы Карагандинских исправительно-трудовых лагерей ГУЛАГа НКВД СССР. 121 Командир дивизии небезосновательно полагал, что подполковник Ар­темьев имел опыт общения с «приблатнёнными» и подобным кругом. Так или иначе, но Артемьев сколотил боеспособный и дисциплинированный полк, добившийся наилуч­ших результатов 13 апреля 1945 г. в атаке предмостного укрепления на Одере.

5 декабря 1944 г. Буняченко издал приказ по дивизии, способный по мнению ав­тора положить конец «третированию» бывших каминцев. В частности в нём говори­лось: «1-я русская дивизия СС в своём прошлом дралась против сталинского режима в России и её состав в настоящем готов продолжать эту борьбу. Это Русские воины, на труде и крови которых, как и всех Русских людей, должна быть и будет построена наша родная мать — Россия. Приказываю: 1. В корне пресечь любые оскорбления по адресу солдат и офицеров бывшей 1-й русской дивизии СС […]» 122 Оставляя за рамками не­кий пафос, согласимся с другим абзацем приказа о мародёрстве и грабежах, как о слу­чаях «которые могут иметь место в любой части, если командование частей и весь офицерский состав не будет решительно бороться против указанных безобразий и не будет поддерживать воинскую дисциплину на должной высоте».

Буняченко вообще очень быстро начал «закручивать гайки». 26 ноября 1944 г. приказом № 7 по дивизии он объявил фактический выговор всем офицерам 3-го полка, так как «некоторые офицеры выходят на службу в небритом виде, не умытые, обмун­дированные в небрежном и растрёпанном виде, сапоги грязные […] не приветствуют старших, не требуют отдачи чести от младших по чину». Подпоручика П. Морозова комдив разжаловал в рядовые и арестовал на 10 суток. 124 Уже к новому 1945 г. в целом офицеры дивизии заслуживали тех оценок, которые получали позднее от подчинённых полковника Герре в январе-феврале 1945 г. Быструю организацию офицерской службы тоже можно поставить в заслугу командиру дивизии и её полков.

К сожалению, ни Буняченко, ни Артемьев не смогли изъять драгоценности у ка- минцев и тем более — полностью пресечь спекуляцию ими. На практике их обладатели в увольнении легко добывали у местных крестьян самогон, посещали симпатичных «остовок» из многочисленных окрестных лагерей восточных рабочих. 125 Один из ка- минцев предлагал майору Соломоновскому золотую цепочку за 1 кг. хлеба, доверчиво сообщив что «этого добра у нас много». 126 В этом смысле несомненно в ноябре- декабре 1944 г. с состоянием служебной дисциплины в дивизии были трудности, но они в большинстве разрешились, как только в дивизию в январе 1945 г. стали прибы­вать унифицированное оружие, включая тяжёлое, боеприпасы, горючее, обмундирова­ние и началась интенсивная боевая подготовка — то есть исчезло безделье.

В соответствии с приказом Гитлера от 22 декабря 1943 г. в Вооружённых Силах Германии вводилось «национал-социалистическое руководство» для «активизации по­литического воспитания солдат, преданных национал-социализму», этот институт на­чал действовать в войсках в 1944 г. 127 Командование 1-й власовской дивизии должно было ввести какую-то аналогичную структуру, тем более, что институт военного духо­венства оставался в зачаточном состоянии. Наконец, над Буняченко довлел опыт поли­тико-воспитательной работы в Красной Армии. В декабре 1944 г. Буняченко ввёл в ди­визии должности «офицеров политической работы». По своему замыслу они должны были в тесной взаимосвязи с отделом пропаганды центрального штаба и ГУП КОНР заниматься воспитанием подчинённых в духе идей, отражённых в Пражском манифе­сте.

В обязанности офицера-политработника вменялись: ведение политических бесед, а также бесед по материально-бытовым и культурно-воспитательным вопросам, полу­чение и распространение литературы, газет, пропагандных материалов, контроль за своевременной отправкой и поступлением корреспонденции, организация сети воен­ных корреспондентов и художественной самодеятельности, отслеживание бытовых проблем в части. Случаи просоветской пропаганды политработник должен мог париро­вать, прибегая к помощи офицера по особым поручениям (контрразведки).128 К сожале­нию, материалов о деятельности политработников во власовских подразделениях мы не обнаружили, но судя по значительному притоку в дивизию добровольцев в марте — ап­реле 1945 г., а также тому, что дивизия сохранялась, как цельное соединение вплоть до 12 мая 1945 г., деятельность власовских политработников нельзя назвать безрезультат­ной.

В этой связи уместно будет коснуться вопроса о деятельности офицеров дивизи­онной контрразведки, чьи должности официально именовались должностями офицеров по особым поручениям. Работу контрразведки во власовских частях будет уместно рас­смотреть иа примере несения службы начальника разведывательного отделения и за­местителя командира дивизии по контрразведке капитана П.С. Ольховика. Он не был профессиональным разведчиком или сотрудником органов госбезопасности, как Б.А. Гай, Н.Ф. Лапин, К.Ф. Поваров и некоторые другие чины власовских спецслужб. Старшина Военно-морского флота СССР Ольховик попал в плен в 1941 г. и быстро стал сотрудничать с Абвером. С апреля 1943 г. он служил офицером контрразведки при штабе генерала от кавалерии Э.А. Кестринга. 129

Составляя штатное расписание, майор Николаев предусматривал разделение должностей офицера по разведке и офицера по контрразведке, 130 но на практике они оказались объединены. В декабре 1944 г. Ольховик представил Николаеву подготов­ленные им штаты контрразведывательной службы в дивизии: дивизионный отдел контрразведки — офицер, заместитель в офицерском чине, фельдфебель и писарь; в ка­ждом полку — офицер контрразведки, фельдфебель и писарь; в каждом отдельном ба­тальоне — фельдфебель-контрразведчик и писарь. В феврале 1945 г. генерал Трухин утвердил разработанное штатное расписание по организации контрразведывательной службы для каждой будущей дивизии.

П.С. Ольховик неоднократно докладывал начальнику штаба и комдиву, что в ди­визии много антинемецки настроенных лиц, которые могут попытаться перейти на сто­рону Красной Армии, а также агентуры «СМЕРШ», против которых и должна быть на­правлена контрразведывательная служба. Пристального внимания требовали и остатки различных политических групп — в первую очередь, попавшие вместе с каминцами члены Народной Социалистической партии России «Витязь» и прибывшие из Дабен- дорфской школы члены НТС. После санкционированного Трухиным увеличения шта­тов, численность чинов разведывательно-контрразведывательных органов составила к марту 1945 г. 30-35 человек вместе с писарями. 131 Для дивизии, общее количество во­еннослужащих в которой к концу апреля 1945 г. достигло почти 20 тыс. человек, это было не так уж и много.

Репрессивные меры применялись совсем к незначительному числу лиц. За пери­од с ноября по март 1945 г. из дивизии по обвинению в просоветской агитации, разго­ворах и т.п. оказались удалены всего около 40 военнослужащих, 132 в подавляющем большинстве рядовых. С.К. Буняченко уже на следствии в Москве в 1945 г. подтвер­дил: случаев расстрела лиц, высказывавших симпатии к Советской власти, в дивизии не было. Один унтер-офицер за что-то подобное был отправлен на завод, одного солдата осудили «к 3 годам тюремного заключения». 133 Учитывая всю сложность и специфич­ность обстановки, в которой действовала власовская контрразведка, итоги её деятель­ности можно признать вполне удовлетворительными.

В 1-й дивизии за всю историю её существования возникли две организованных группы, стремившиеся к переходу на сторону Красной Армии. 29 марта 1945 г. коман­дир 1-го полка полковник А.Д. Архипов выслушал конфиденциальный доклад двух по­ручиков из артиллерийского полка — Тарасова и Шишковского. Краткое резюме сооб­щения выглядело следующим образом: командир 4-го дивизиона майор В. Погромский создал группу, планировавшую убить несколько офицеров, в том числе Архипова и уй­ти через линию фронта. 134 Утром 30 марта контрразведчики арестовали Погромского.

На первом же допросе Ольховник избил майора и тот назвал фамилии ещё десяти человек.

Вторую группу с аналогичными замыслами создал из сослуживцев начальник транспортного отдела дивизии майор Н.М. Есипенко. Связным группы, не превышав­шей нескольких человек, стал писарь H.A. Чикетов. Правда, ввиду пассивности членов группы, Есипенко в конце концов оказался арестован один. 9 апреля 1945 г. в дивизию прибыл Власов. Он лично допросил всех арестованных по «делам» Погромского и Еси­пенко. После боев 13-14 апреля 1945 г. по приказу Главнокомандующего командир дивизии освободил всех арестованных. Собрав украдкой избежавших ареста, Есипенко объявил о полном подчинении командиру дивизии, строгом соблюдении дисциплины, так как «командир сказал, что мы от немцев отрываемся и идём собственным путём». Его единомышленники остались с дивизией до конца. 136 Участники группы Погром­ского во время боёв в Праге перешли па сторону одной из просоветских повстанческих групп.

Судьба обеих групп лишний раз доказывает, что в 1-й власовской дивизии пре­имущественно доминировали не столько просоветские, сколько антинемецкие настрое­ния. В других подразделениях созданных в формированиях КОНР в 1945 г. местная контрразведка работала примерно с таким же эффектом. В целом в её пользу может свидетельствовать отсутствие внутреннего разложения, брожений, бунтов и т. п. во власовских частях не только вплоть до перехода в американскую оккупационную зону, но и в период пребывания в союзнических лагерях военнопленных.

Завершая общий обзор деятельности власовской контрразведки на дивизионном уровне, хотелось бы заметить, что было бы неверно в этой области упомянать лишь о власовцах. Штаб формирований полковника Г.Д. Герре конспиративно от Буняченко проводил собственную акцию. Но если Ольховник ставил себе целью недопущение со­ветской инфильтрации, то Герре должен был установить меру лояльность формирую­щейся дивизии и степень возможности её превращения в источник опасностей для гер­манского командования. Командование дивизии и центральный штаб по поводу наме­рений Герре пребывали в полной неизвестности. Ответственным за оперативно- агентурную деятельность в 1-й дивизии стал участник Белого движения и Георгиев­ский кавалер 1920 г., майор Вермахта И.К. Соломоновский — бывший начальник отде­ления 1с (разведка и контрразведка) Русского Восточного запасного полка «Центр» подполковника Н.Г. Яненко в 1942-1943 гг.

В декабре 1944 г. с группой агентов (около 60 человек) Соломоновский прибыл в Мюнзинген. Его люди формально числились на довольствии при штабе одного из доб­ровольческих восточных подразделений, не имевшего отношения к частям КОНР. Два месяца Соломоновский «сидел в своей комнате и принимал донесения от агентов», анализировал поступавшие сведения и составлял сводку для Еерре. В строевой части дивизии — формирования и боевой подготовке личного состава — Соломоновский кон­статировал порядок, но подчеркивал излишнюю инфильтрацию дивизии выпускниками из Дабендорфской школы РОА, которую белогвардеец рассматривал в качестве источ­ника умеренно-советских настроений. Параллельно он отмечал недоверие к власовской пропаганде со стороны старых восточных добровольцев и некоторых каминцев, опа­савшихся, что их «в конце концов продадут Сталину». Напротив, Соломоновский, вос­питанный в кадетском корпусе, казался им своим: «У него Георгий, это свой, цар­ский». 138 Трудно сказать в какой степени показания Соломоновского объективны, а в какой субъективны, но они, во-первых, служат ценным свидетельством и доказательст­вом активной немецкой агентурной разработки власовских частей, а во-вторых, так или иначе, но характеризуют часть демонстрировавшихся настроений людей.

Следующим крупным контингентом, влившимся в 1-ю власовскую дивизию, ста­ли русские, украинцы и белорусы — остатки расформированной в Гиршау в начале де­кабря 1944 г. 30-й русско-белорусской гренадерской дивизии СС оберштурмбанфюрера СС К. Зейглинга. По нашим подсчётам их оказалось, как и каминцев, примерно 3,5 тыс. человек. Кроме этого, на комплектование дивизии обращались остатки 308-го, 601-го, 603-го, 605-го, 618-го, 621-го, 628-го, 630-го, 654-го, 663-го,666-го, 675-го, 681-го русских восточных батальонов, 582-го и 752-го артиллерийских дивизионов и т. д.

Прибытие батальонов в Мюнзинген можно представить на основании свидетель­ства о приходе 603-го восточного батальона, появившегося в месте дислокации диви­зии в декабре 1944 г.: на входе и въезде в учебный лагерь дежурили германские солда­ты из полевой жандармерии и власовцы из «взвода регулировщиков», подчинённого отделению по разведке и контрразведке штаба дивизии. 603-й батальон появился в ко­лонном строю, с песнями. Сзади двигалась пулемётная команда и обоз из 12 повозок. Обоз, в котором находилось много штатских, трофейных и благоприобретённых вещей, был тщательно обыскан «регулировщиками», всё неказённое подлежало изъятию. Ста­рые командиры оказались сняты и направлены в резерв, со стороны некоторых выпу­скников Дабендорфской школы в адрес старых солдат Восточных войск Вермахта были слышны мат и ругань типа: «Колбасники прибыли». 140 Прибывавшие ставились на до­вольствие, разбивались по отделениям, взводам и ротам. К концу декабря 1944 г. ком­плектование личного состава дивизии завершилось, её численность составила около 13 тыс. чинов, 141 в соответствии со штатом пехотной дивизии Вермахта, введённым 2 ок­тября 1943 г. (10708 военнослужащих и 2005 вольнонаёмных).142

Болезненным местом при формировании каждого власовского подразделения яв­лялось обеспечение материально-технической частью, транспортом, а также обозно- вещевое снабжение. Правда, есть свидетельства, что власовские офицеры уже в декабре 1944 г. имели «прекрасное обмундирование», хорошие сапоги и превосходное личное табельное оружие в виде 9-мм Люгеров Р-08 («Парабеллум»), но оно же подтверждает трудности снабжения для рядовых. 143 Первоначально крайне плохо решался вопрос с обмундированием рядовых и унтер-офицеров. До января 1945 г. солдаты донашивали старое, пришедшее в негодность. Из-за отсутствия обуви до 15 % рядовых и унтер- офицеров в дивизии не могли выходить в поле; на огневые, тактические и строевые за­нятия роты выводились поочерёдно, с разутыми приходилось заниматься в помещени­ях. Вместе с тем нередко отмечались случаи, когда чины дивизии добровольно выходи­ли на занятия в рваном обмундировании, с обмотанными тряпками ногами. Полностью дивизия была обмундирована и экипирована по положенным нормам довольствия только в январе 1945 г., благодаря чему учеба приняла систематический и всеохваты­вающий характер.

Боевая подготовка включала в себя стрельбы из всех видов вооружений, в том числе ручных гранатомётов и иного противотанкового оружия, метание гранат, окапы­вание, передвижения и перемещения на поле боя, занятия по тактике, практическое во­ждение для танкистов, взаимодействие различных родов оружия и т.п. Уже первые тренировочные стрельбы показали хорошие результаты, в результате интенсивных за­нятий на танковом полигоне происходил постоянный перерасход горючего. 145 Но всё это стало возможным лишь через два месяца после вступления Буняченко в должность: нормальным потоком оружие, боеприпасы, орудия, гранатомёты, миномёты стали по­ступать только во второй половине января 1945 г., благодаря постоянным и настойчи­вым обращениям полковника Г.Д. Герре к генералу Э.А. Кестрингу и к начальнику службы снабжения армии. 146

Медленное поступление миномётов и артиллерии крайне затрудняло подготовку артиллеристов. Конский состав обозов пребывал в жалком состоянии, а фуражное до­вольствие строго лимитировалось. Даже такие мелочи, как армейские котелки или уголь для отопления казарменных помещений появились в дивизии не без проблем. Бытовые стороны солдатской жизни оставались весьма скромными: чистые, но бедные казармы, «вода из крана градусов на 10 теплее воздуха» и «тёплая баланда в столовой». Офицеры питались лучше, солдаты скуднее, по одному из свидетельств: «От голода не умирали, но из столовой выходили с полупустым желудком».147 В этом смысле просьба каминца продать за золотую цепочку 1 кг. хлеба выглядит вполне естественно.

Если пытаться вычленить какое-то доминирующее настроение, определявшее моральное состояние власовских фронтовиков, ставших чинами 1-й пехотной дивизии, то в расчёт необходимо принимать массу факторов, свидетельств, сообщений, в том числе — и многократно подтверждаемые ревность и настойчивость, проявляемые вла­совцами на учебных плацах и тренировочных полигонах зимой 1945 г. Свидетельства В.П. Артёмова, А.Д. Архипова, Г.Д. Герре, С. Дичбалиса, В.А. Комарова, И.К. Соломо- новского, Н.А. Чикетова, Г. Швеннингера и других лиц, служивших в дивизии или имевших к её созданию непосредственное отношение, чрезвычайно разнообразны, од­нако в них непременно присутствует общий лейтмотив, который можно выразить единственным словом «надежда». Постоянно популяризируемые и упрощаемые вла- совскими политработниками положения Пражского манифеста казались такими про­стыми и понятными, что альтернативы им никто не видел. Наивная уверенность в пе­реходе частей Красной Армии после знакомства с Пражским манифестом на сторону РОА не вызывала сомнений. Мощными представлялись собственные силы — заявления добровольцев, казаки, русские в Вермахте, украинцы… и т. п. Из всей многотысячной дивизии присягу отказались принимать в январе 1945 г. всего 7 рядовых. 148

Особые иллюзии связывались с союзниками, в прочность отношений которых с Советским Союзом практически никто не верил. Когда в середине февраля 1945 г. в районе Мюнзингена ПВО сбила союзный самолёт, лётчик выбросился с парашютом над расположением власовской дивизии. Власовцы скрывали французского лётчика в одной из казарм несколько дней с молчаливого согласия командования дивизии, пока немцы категорически не потребовали выдачи пилота. 149 Даже случайное отсутствие частых бомбардировок Мюнзингена англо-американской авиацией воспринималось как следствие «понимания западными союзниками целей и характера Власовского движе­ния». Крушение Германии представлялось очевидным и бесспорным, но надежда на «благополучный исход» заразила подавляющее большинство личного состава дивизии. В середине февраля 1945 г. процесс её создания и боевой подготовки подошёл к логи­ческому завершению.

Сведения о структуре дивизии и ее вооружении приведены в таблице III.150 Таб­лица IV характеризует вооружение власовской пехотной и советской стрелковой (не гвардейской) дивизий. 151 С примерным численным составом дивизионных подразделе­ний мы сможем ознакомиться на примере 2-й пехотной дивизии
Пехотные полки (1601-й, 1602-й, 1603-й ) 1

Организация рот ‘ГО 2 и I ПО

Штаб,

  • штабная рота
  • взвод полевой жандармерии
  • топографи­ческое отделение.
  • Штаб,
  • штабная рота

(взводы:

  • саперный,
  • конной
  • разведки,
  • радистов и телефонистов;
  • полковой ветврач,
  • полковой интендант,
  • ремонтная и оружейная мастерские,
  • сапожное отделение),
  • 2 пехотных батальона,
  • рота тяжелого оружия,
  • рота ПТО.
  • Штаб,
  • взвод снабжения,
  • 3 пехотных роты.

(135 чинов)

  • 3 взвода,
  • взвод тяжелых пулеметов

(2 пулемет­ных расчета).

— отделение связи.

-4

отделения стрелков,

-1 легкий пулемет.

(Каждый

третий

стрелок

имел

запас

фаустпатро­нов и

панцершрек.)

ТО:

  • Взвод тяжелых пулеметов

(4 шт.),

  • взвод средних минометов

(6 шт. 82 мм),

  • взвод тяжелых минометов

(4 шт. 120 мм)

ПТО:

  • 3 взвода:
  • артилле­рийский (3 пушки 75-мм),
  • фауст патронов,

-панцер шрек.

 

 

 

XI.

Артиллерий­ский полк (1600-й)

XIV.

Отдельный учебно-нолевой (запасной) батальо

 

н10 самоход­ных противо­танковых установок «Егерь» РгК^\у-38 (0

  • Штаб,
  • штабная рота,
  • тяжелая рота ПТО,
  • рота штур­мового ору­жия (придан взвод сопро­вождения на БТР),
  • зенитная батарея.
  • Штаб,
  • штабная батарея,
  • тяжелый дивизион

(- штаб,

  • штабная батарея,
  • 2 батареи тяжелых поле­вых гаубиц)

12 орудий.

  • 3 легких дивизиона 3

(дивизион:

  • штаб,
  • штабная батарея,
  • 3 батареи легких полевых гаубиц)

42 орудия

  • Штаб,
  • 3 саперных роты.
  • Штаб,
  • взвод снабжения,
  • радиорота,
  • рота

телеграфная

  • Штаб,
  • взвод снабжения,
  • 5 рот стрелковых
  • Штаб,
  • моторота,
  • 2 транс­портных эскадрона,
  • взвод снабжения,
  • рота

артиллерий­ского и тех­нического снабжения,

  • ремонтный взвод,
  • судебно- администра­тивная рота,6
  • медсанбат
  • мед. взвод,
  • сан. рога,
  • вег. рога,

полевая почт

 

аНа вооружении дивизии состояли: 12 тяжёлых полевых гаубиц (150 мм sFH 18), 42 лёгких поле­вых пушки (75 мм IcFk 18), б тяжёлых и 29 лёгких орудий (имеются ввиду 155-мм и 105-мм leFH 18 поле­вые гаубицы), 31 противотанковое орудие (75 мм РаК 40), 10 зенитных пушек (37 мм Рак 35/36), 79 тяжё­лых и средних гранатомётов (очевидно, имеются ввиду Panzerschrck-Rpz В 54 или Panzerfaust 60s), не ме­нее 36 миномётов 82 мм и 24 миномётов 120 мм, 536 станковых и ручных пулемётов (в массе своей MG 34 и MG 42), 222 противотанковых реактивных ракетных установки (88 мм), 20 огнемётов (Flw 41), 10 само­ходных установок («Ягдпанцер 38»), 7 танков «Т-34». Личное огнестрельное оружие пехоты представляли штурмовые винтовки МР 43/44 (SG 43), автоматы МР 34/1 системы Бергманна, карабины 98k и т.д.

Таблица IV.

Сравнительные сведения о вооружении 1-й пехотной дивизии и стрелковой (не гвардейской) дивизии Красной Армии, организованной по штату № 05/40 от 18

декабря 1944 г.

1-я пехотная дивизия (февраль — март 1945 г.) Стрелковая дивизия Красной Армии (05 / 40)
1. Личный состав около 13 тыс. человек 11706 человек
2. Ручные и станковые пулемёты 536 503
3. Крупнокалиберные пулемёты — 18
4. Противотанковые средства
(ружей, гранатомётов и реактив­
ных установок) 301 107
5. Миномёты: 60 (в т. ч.-24 шт. 120-мм) 127 (в т. ч.-38 шт. 120-мм.)
6. 37 мм орудия — 18
7. 37 мм зенитные орудия 10 12
8. 45 мм и 57-мм орудия — 36
9. 75 мм орудия 42 —
10. 76 мм орудия — 44
11. 105 мм гаубицы 29 —
12. 122 мм гаубицы — 20
13. 150 мм гаубицы 12 —
14. 155 мм гаубицы 6 —
15. Самоходные установки 10 —
16. Танки 7 —
17. Огнемёты 20 —

 

Таким образом, 1-я пехотная власовская дивизия действительно серьёзно превос­ходила советскую штатную дивизию, но только в количестве противотанковых средств. Мнение И. Хоффманна о том, что Буняченко «командовал крупной военной единицей по численности состава и огневой мощи превосходившей советскую стрелковую диви­зию и приближавшейся к советскому стрелковому корпусу», 152 нам кажется преувели­чением. Подобная точка зрения с оговорками может быть оправдана при оценке со­стояния дивизии к концу апреля 1945 г., когда её численность в силу определённых об­стоятельств возросла почти в два раза, в том числе — возросла и огневая мощь ручного огнестрельного оружия. Но и в феврале 1945 г. дивизия Буняченко представляла силь­ное соединение, подавляющая часть личного состава которого была обстрелянной и обладала практическим фронтовым опытом. Даже бывшие чины штурмбригады СС «РОНА», попав в регулярное подразделение под командование профессиональных офицеров, по одной из оценок, оказались незаменимыми в руках хороших полевых ко­мандиров. 153

2-я пехотная дивизия.

17 января 1945 г. Организационный отдел Генерального штаба ОКХ издал приказ за подписью генерала танковых войск В. Венка о формировании 2-й пехотной дивизии ВС КОНР (650-й по нумерации Вермахта) на учебном полигоне Хойберг (земля Вюр- темберг, западнее Ульма) 154 примерно в 60 км. от Мюнзингена. Командиром дивизии A.A. Власов назначил бывшего командира 350-й стрелковой дивизии, полковника Гри­гория Александровича Зверева — кадрового командира Красной Армии, произведённого в феврале 1945 г. в генерал-майоры. Сроки назначения Зверева на должность разнятся, по его личному признанию он прибыл к месту формирования в начале февраля 1945 г., а официально был утверждён в должности 21 февраля 1945 г. 155

Г.А. Зверев по характеру был некоторой противоположностью Буняченко. Сын рабочего из маленького Алчевска вступил в РККА в 1919 г. в возрасте 19 лет. В 1926 г. стал членом ВКП (б). Его служба в Красной Армии протекала ровно и в ней было всё — и выговор от командира полка за пьяный дебош в гарнизоне во внеслужебное время в 1936 г. , и похвальные аттестации 1937-1938 гг. 156 Общий вывод из аттестационных материалов на Зверева следует один — хороший строевик. В 1939 г. Звереву присваива­ется звание полковника и в канун нападения Германии на Советский Союз он занимает должность командира 190-й стрелковой дивизии.

Положительные аттестации 1937-1939 гг. не помешали вовлечению Зверева в оперативно-агентурную разработку органами НКВД с 26 февраля 1938 г.. Сотрудники Особого отдела НКВД 7-й стрелковой дивизии, где Зверев служил в 1936-1939 гг., по­лучили на него компрометирующие сведения, как об участнике «антисоветского воен­но-фашистского заговора». 25 марта 1941 г. в связи с тем, что Зверев характеризовался как «грамотный, выдержанный и культурный командир», Особый отдел 146-й стрелко­вой дивизии предложил прекратить разработку. Однако начальник Особого отдела 36- го стрелкового корпуса предложил продолжить операцию, завербовав с этой целью личного адъютанта полковника, но в связи с нападением Германии на СССР операция не завершилась.

Войну дивизия Зверева встретила под Черкассами и в непрерывных боях к 11 ав­густа 1941 г. оказалась полностью уничтожена. Зверев попал в плен, но выдал себя за рядового, украинца по национальности. По этой причине в сентябре 1941 г. немцы ос­вободили комдива из лагеря, который начал пробираться к своим через Белую Церковь и Черкассы. Линию фронта бывший командир 190-й стрелковой дивизии перешёл под Орлом в составе отряда генерал-майора П.А. Александрова, немедленно был арестован сотрудниками Орловского УНКВД по обвинению в шпионаже и этапирован в Москву. Из под следствия и заключения Зверева освободили зимой 1942 г., а затем откоманди­ровали для службы в Средне-Азиатский военный округ. На Воронежский фронт с по­нижением в должности он попал лишь осенью. 13 марта 1943 г. полковник Зверев при­нял должность военного коменданта Харькова и командира 350-й стрелковой дивизии. 15 марта в результате известного прорыва к Харькову танкового корпуса СС дивизия Зверева попала в «котёл», вырвавшись из под Харькова с большими потерями. Коман­дир дивизии при прорыве 22 марта 1943 г. был контужен и захвачен в плен в бессозна­тельном состоянии. 157

К Власовскому движению Г.А. Зверев присоединился добровольно в июле 1943 г. Подавая заявление он полностью отдавал отчёт в собственных действиях. Его взгляды вполне соответствовали программным положениям Пражского манифеста, реализации которых, должна была быть, с его точки зрения, подчинена вся служба РОА. Попытка Зверева сопротивляться и застрелиться в момент ареста в мае 1945 г. свидетельствует в пользу его личной честности. Сам Зверев не оценивал свою деятель­ность «в качестве измены Родине» и на первом же допросе в госпитале честно показал старшему следователю дивизионного отдела контрразведки «СМЕРШ»: «По Пражско­му манифесту РОА имела задачу защиту своей Родины. Комитет считал, что война Со­ветами проиграна, а на сцену выйдет РОА, отстоит интересы России, создаст Россию без коммунистов, во главе которой должен стоять КОНР». 158

При назначении командира 2-й дивизии выбор командного отдела центрального штаба и Трухина пал на кандидатуру Зверева в силу его строевого опыта. Зверев не был грубым и резким, как Буняченко, не использовал такое обилие ненормативной лексики, не позволял себе открыто перечить немецким представителям и командованию форми­рований КОНР, но и столь же харизматической личностью для своих солдат, какой яв­лялся в 1-й дивизии Буняченко, он тоже не был. При формировании дивизии Зверева трудности и проблемы снабжения соединения приобрели еще более значимый харак­тер.

Как и при создании 1-й пехотной дивизии, быстро и благополучно оказался раз­решён вопрос лишь с комплектованием личного состава 2-й дивизии. Правда, процент фронтовиков в дивизии Зверева оказался несоизмеримо меньше, больше половины личного состава составляли военнопленные прибывшие в дивизию прямо из лагерей. На формирование 2-й пехотной дивизии обращались остатки 427-го, 600-го, 642-го, 667-го, 851-го русских восточных батальонов, 3-й батальон 714-го русского восточного пехотного полка, 851-й сапёрно-строительиый батальон, 621-й артиллерийский диви­зион и т.д. 159 Многие офицеры прибыли в дивизию из Норвегии после удачных вербо­вочных мероприятий проведённых там в декабре 1944 г. группой власовских офицеров во главе с самим Зверевым.

Белоэмигранты в дивизии на ответственных строевых и штабных должностях не служили. Из пяти командиров полков (трех пехотных, артиллерийского и снабжения) все являлись в прошлом кадровыми командирами Красной Армии, из которых двое (командир 1-го полка полковник М.Д. Барышев и командир полка снабжения подпол­ковник Б.В. Власов) — прошли курс Дабендорфской школы РОА, двое (М.Д. Барышев и командир 3-го полка подполковник М.И. Головинкин) — до вступления на службу в формирования КОНР командовали добровольческими подразделениями в составе Вос­точных войск Вермахта, один (командир артиллерийского полка полковник A.A. Зуба- кин) — преподавал в офицерской школе Восточных войск, один (командир 2-го пехот­ного полка майор Алексеев) — присоединился к власовцам в декабре 1944 г.

Высокопрофессиональным командиром по служебным качествам был Гвардии полковник Красной Армии A.A. Фунтиков, принявший 7 февраля 1945 г. должность начальника штаба дивизии. Прослужив в РККА 23 года, полковник Фунтиков в 1938 г. окончил по I разряду Военную Академию им. М.В. Фрунзе и обладал опытом службы на ответственных штабных должностях. Его последняя должность в Красной Армии — начальник штаба 49-го стрелкового корпуса 7-й гвардейской армии. В плен полковник A.A. Фунтиков попал при проведении разведки местности 21 октября 1943 г. , а рапорт о вступлении в ВС КОНР подал 27 декабря 1944 г. 160 До марта 1945 г. должность ко­мандира 2-го пехотного полка занимал подполковник Н.И. Садовников, но весной он был переведён в запасную бригаду и формирование полка продолжил его новый ко­мандир майор Алексеев.

Несмотря на то, что приказ о формировании был отдан 17 января 1945 г., нор­мально приступить к созданию дивизии Зверев и Фунтиков смогли лишь через три не­дели, а закончила дивизия формирование только к середине апреля (2-й пехотный полк был сформирован лишь к 10 апреля 1945 г.) 161 Вскоре после отбытия 1-й дивизии 6 марта 1945 г. на Восточный фронт, формирование 2-й дивизии продолжилось в Мюн- зингене из-за большой скученности в Хойберге служб центрального штаба. Немецкий штаб формирований полковника Г.Д. Герре не смог обеспечить дивизию автотранспор­том, орудиями, миномётами, достаточным количеством обмундирования и обуви. Кро­ме личного огнестрельного оружия, лишь противотанковый артиллерийский дивизион получил реактивные ракетные установки, но артиллерийский полк лишили даже обе­щанных трофейных 122-мм орудий. 162 По ряду свидетельств, в подразделения дивизии были завезены в изрядном количестве трофейные ручные пулемёты Дегтярёва, сохра­нявшиеся на вооружении вплоть до перехода в американскую зону оккупации. 163

По собственному признанию Зверева к моменту выхода дивизии в начале второй декады апреля 1945 г. из Хойберга на фронт в перечне вооружения дивизии насчитыва­лись: 953 штурмовых винтовки (SG 43), 120 автоматов (MP 40), 8 ручных и 4 станко­вых пулемёта (иностранного производства), 60 ручных немецких пулемётов (типа MG), 150 тыс. патронов и т.д. 164 Даже если учесть, что Зверев перечислил не всё состоявшее на вооружении дивизии ручное огнестрельное оружие, бесспорно, что вооружение 2-й пехотной дивизии не могло сравниваться с вооружением 1-й пехотной дивизии. Всё же дивизия считалась сформированной и ограничено боеспособной, так как в период 13­15 апреля 1945 г. во втором эшелоне прикрывала линию Ульм-Мюнзинген. 165

 

О планировавшейся штатной численности подразделений власовских дивизий, нам даёт представление документ «Расчёт на погрузку по эшелонам частей 650-й пе­хотной дивизии», подписанный начальником штаба полковником A.A. Фунтиковым и начальником строевого отделения штаба дивизии поручиком Ф.П. Румынским. Соот­ветствующие сведения представлены в таблице V. 1661-я Объединённая офицерская школа Вооружённых Сил Народов России

Школа (в обиходе именуется также как военное училище ВС КОНР) возникла в начале ноября 1944 г. на основе краткосрочных курсов подготовки и переподготовки младших командиров при 1-й пехотной дивизии в Мюнзингене. Ф.И. Трухин, адекват­но оценивая потребности власовской армии в младшем офицерском составе, преобра­зовал курсы в офицерскую школу. Должности начальников школ занимали: в ноябре 1944 г. — феврале 1945 г. — полковник С.Т. Койда, с 27 февраля 1945 г.- генерал-майор М.А. Меандров. 168

Нормальные условия для занятий и квалифицированной подготовки 1-го выпуска сложились только в январе 1945 г., когда произошло объединение школы с бывшей Мариампольской офицерской школой для подготовки командиров Восточных войск Вермахта. Последним начальником Мариампольской школы с ноября 1944 г. был пол­ковник Красной Армии В.Г. Киселёв — опытный тактик и педагог армейской высшей школы, преподававший на протяжении 16 предвоенных лет в Центральной военно- политической школе им. Совета Народных Комиссаров Украинской ССР (УВО), Ле- ниннградской военно-политической школе им. Ф. Энгельса (ЛенВО), Военно- политической академии РККА им. В.И. Ленина (МВО), Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова (ЛенВО). В плен Киселёв попал осенью 1941 г. на Ленинградском фронте в должности начальника штаба 20-й стрелковой дивизии НКВД. 169 В Хаммель- бургском офицерском лагере (Офлаг ХШ-О) в 1942 г. он стал активным участником Политического Центра борьбы с большевизмом комбрига И.Г. Бессонова и после лик­видации Центра сотрудниками СД в мае 1943 г. был направлен на преподавательскую деятельность в Мариампольскую школу Восточных войск Вермахта. В марте 1945 г. полковник В.Г. Киселёв принял должность заместителя начальника школы по строевой

170

части.

Вся материально-техническая часть Мариампольской школы перешла к офицер­ской школе ВС КОНР, включая автотранспорт, батарею 75-мм орудий, миномёты и т.д. 171 Отвечал за состояние материально-технической части заместитель начальника школы по МТЧ полковник А.Г. Петров (в Красной Армии — военинженер II ранга, на­чальник артиллерийского снабжения 24-й армии). Таким образом, сообщение полков­ника А.Г. Нерянина о том, что школа не имела ничего, «кроме незначительного коли­чества учебных винтовок» 172 нельзя признать соответствующим действительности. С боеприпасами ситуация выглядела удовлетворительно, даже учебные стрельбы из ми­номётов в школе велись боевыми. 173

Штаб школы под командованием полковника Клименко состоял из трех отделов: учебного (начальник подполковник А.Т. Макеенок, в Красной Армии — подполковник, командир 381-го полка 109-й стрелковой дивизии Приморской армии); хозяйственного с хозяйственной ротой и санитарного. Штабу также подчинялась комендантская рота поручика М.И. Жилинского (в Красной Армии — кадровый лейтенант, командир взвода 338-го стрелкового полка). Штатный постоянный состав школы насчитывал 18 офице­ров на штабных, административных и хозяйственных должностях, 43 офицера на строевых должностях, 120 унтер-офицеров и рядовых. Преподавали в школе власов- ские офицеры: 6 полковников, 5 подполковников, 4 майора и капитана. 174 Уровень преподавания по разным отзывам был достаточно высоким, 175 при этом использова­лись и авторитетные специалисты белой военной эмиграции. Так, например, топогра­фию в офицерской школе преподавал известный русский топограф, Генерального шта­ба генерал-майор И.С. Свищов (в 1909-1912 гг. — профессор инженерно-строительного отделения Санкт-Петербургского Политехнического института, преподаватель топо­графии и топографических съёмок Императорской Николаевской Военной академии), принятый на службу в формирования КОНР с чином подполковника.

В структурном отношении школа подразделялась на два отделения — унтер- офицерское и офицерское 176 в составе двух учебных рот. Отдельно функционировала учебная группа повышенного типа для бывших командиров батальонов Красной Ар­мии и помощников начальников полковых штабов. В пользу многопрофильности учеб­ного процесса свидетельствует служебное использование кадров 1-го выпуска — выпу­скники заняли должности в 1-й и отчасти 2-й пехотных дивизиях от командиров взво­дов до помощников начальников штабов полков. 177 1-я и 2-я учебные роты, учебные артиллерийская и миномётная батареи образовывали сводный курсантский батальон под командованием майора Н.М. Замятина 1-й ротой командовал майор Александров, 2-й — полковник И.П. Шелаев.

Учебный курсантский день складывался достаточно напряжённо: подъём в 6.00., отбой в 23.00. Занятия сменяли друг друга очень быстро: тактические — на ящике с пес­ком и в поле, топография, картография, теоретическая и практическая часть оружия, стрельбы (в том числе — использование фаустпатронов), бой в населённом пункте и т.д. Моральное состояние личного состава курсантов оставалось высоким и даже припод­нятым, создание массовой и обученной армии казалось им неизбежным. О немецких «союзниках» не думали вообще, а если и думали — называли за глаза дураками и про­чими нелестными эпитетами. 178 Зачисляли в офицерскую школу по направлениям из боевых подразделений КОНР, офицерского резерва при штабе, запасных учебно- полевых батальонов 1-й и 2-й дивизий.

Популярностью в училище среди курсантов и преподавателей пользовались на 2-м выпуске несколько групп юнкеров и младших офицеров, откомандированных из белоэмигрантского Русского Корпуса. Прошедшие в своё время через военно- училищные курсы РОВС или юношеские национально-патриотические организации Зарубежья (Национальную Организацию Русских Разведчиков и др.), они выгодно вы­делялись подтянутостью и корпоративной спайкой. Тем более, все корпусники были фронтовики, обстрелянные, владевшие ценным боевым опытом в горной войне в Юго­славии. За время функционирования школы состоялись два выпуска с производством в чины поручиков курсантов, не имевших офицерских чинов. Занятия на 1-м выпуске продолжались с 3 ноября 1944 г. до начала февраля 1945 г. (244 слушателя). Выпускни­ки заняли строевые и штабные должности в 1-й и 2-й дивизиях. 2-й выпуск начался в феврале 1945 г. (605 слушателей) и официально завершился 12 мая 1945 г. в Чехосло­вакии уже после капитуляции Германии. 179

Прочие формирования КОНР, возникшие зимой 1944-1945 гг.

Зимой 1945 г. командование ВС КОНР не ограничивалось давлением на немец­кий штаб полковника Г.Д. Герре с целью ускорить бесперебойное снабжение 1-й и 2-й дивизий. В результате личных переговоров генерал-лейтенанта A.A. Власова и генера­ла от кавалерии Э.А. Кестринга, состоявшихся в январе 1945 г., возникла отдельная противотанковая бригада четырёхдивизионного состава под командованием майора Второва. Бригада состояла из 10-го, 11-го, 13-го и 14-го отдельных противотанковых дивизионов, каждый из которых подразделялся на 3 истребительные группы и 30 отде­лений истребителей танков (35 офицеров, 275 унтер-офицеров и рядовых). Численность бригады составила 140 офицеров, 1,1 тыс. унтер-офицеров и рядовых, на вооружении которых состояли 1,2 тыс. винтовок типа SG 43 и 2,4 тыс. фаустпатронов. 180

10-й дивизион был сформирован в период с 1 по 15 февраля 1945 г. и убыл в 9-ю армию генерала пехоты Т. Буссе. К концу марта 1945 г. туда же убыл и 11-й дивизион. С 8 марта 1945 г. на учебном полигоне в Деберитце (Ш-й военный округ) формирова­лись 13-й и 14-й противотанковые дивизионы, готовые к отправке на фронт в начале апреля 1945 г. 8 апреля 1945 г. немцы попытались разоружить дивизионы, изъяв боль­шую часть штурмовых винтовок. Командир бригады спрятал часть оружия, спровоци­ровав драку с офицерами Вермахта. В результате Второв подвергся аресту со стороны ГФП и был освобождён лишь после вмешательства представителя ОКХ подполковника Вермахта В. Ханзена. 181

Бригада как специальная и отборная часть для формирований КОНР оказалась в целом потеряна. 10-й и 11-й дивизионы участвовали в боевых действиях против войск 5-й Ударной армии генерал-полковника Н.Э. Берзарина в полосе наступления 1-го Бе­лорусского фронта в феврале — апреле 1945 г. и оказались уничтожены. Штаб форми­рований КОНР подтвердил отправку дивизионов на Восточный фронт и больше не имел никаких сведений об их судьбе. 182 13-й и 14-й дивизионы (620 человек), лишён­ные по большей части табельного оружия, влились в апреле 1945 г. в состав Южной группы ВС КОНР и подлежали расформированию в её составе.

Февраль 1945 г. принёс перемены не только в судьбе отделов и управлений КОНР. 13 февраля 1945 г. из Берлина убыли в Хойберг штаб Трухина и службы штаба, подразделения штабного подчинения. Тем самым начался процесс образования Южной группы ВС КОНР. В Берлине остались только представители штаба, направлявшие в районы Мюнзингена и Хойберга потоки добровольцев, отдельные команды и группы военнослужащих. Знаковым событием в этот момент стал парад 1-й пехотной дивизии 16 февраля 1945 г., устроенный по инициативе генерала от кавалерии Э.А. Кестринга и штаба генерала добровольческих войск. 183

Перед парадом в Мюнзинген прибыли генерал-лейтенант A.A. Власов, генерал- майор Ф.И. Трухин, генерал от кавалерии Э.А. Кестринг, представители командования ВС КОНР и штаба Кестринга. На плацу в полном составе была выстроена 1-я дивизия. Буняченко отдал рапорт Кестрингу, а Кестринг огласил приказ о передаче под коман­дование Власова 600-й и 650-й пехотных дивизий, закончив своё выступление патети­ческим восклицанием: «Ура Главнокомандующему Вооружёнными силами Комитета освобождения народов России !» Под ответное «Ура !» чинов дивизии произошёл впе­чатляющий эпизод. На флагштоке рядом с флагом рейха и в местах дислокации власов- ских гарнизонов был поднят русский бело-сине-красный флаг, ставший строевым фла­гом вооруженных формирований КОНР. Это событие произвело на присутствующих сильное впечатление, так как открытая демонстрация бело-сине-красного флага ранее нацистами запрещалась. Бело-сине-красные флажки находились на штыках линейных, расставленных на парадном плацу, под русским флагом проследовали мимо трибуны кавалеристы разведдивизиона под командованием майора Б.А. Костенко. 184

Торжественный объезд Власовым дивизии на танке «Т-34» и его приветственная речь способствовали укреплению иллюзий, хотя ощущения опоздания и безвозвратно потерянного времени не покидали отдельных строевых командиров дивизии. 185 В каче­стве гимна исполнялось песнопение XVIII века «Коль славен наш Господь в Сионе…», затем состоялись вручение наград и молебен. Закончилась церемония почти двухчасо­вым парадным прохождением дивизионных колонн мимо украшенной трибуны, на ко­торой находились высокие гости. Несмотря на торжественность момента, подогретую банкетом в офицерском собрании дивизии, внимательные наблюдатели не могли не уловить нотки пессимизма, по крайней мере, прозвучавшие в заключительных словах речи Власова: «Знамя освобождения будет водружено когда-нибудь на Родине, если не нами, то нашими собратьями. Многие из пас не доживут до этого дня, но он придёт.»186 Последние слова Главнокомандующего прозвучали как мрачное пророчество, лишний раз подчеркнув бесперспективность судеб десятков тысяч военнослужащих подразде­лений и частей КОНР. Отчасти тревожные предчувствия оказались смягчены его при­казом о снятии с обмундирования германских орлов со свастикой. 187

Таким образом, офицеры, направленные центральным штабом ВС КОНР на строевые должности в войска успешно справлялись с преобразованием отдельных ба­тальонов и иррегулярных частей в регулярные подразделения. Важно подчеркнуть, что почти все штатные должности в частях и соединениях занимали граждане СССР и лишь в незначительном количестве были представлены чинами бывших Белых армий. При создании крупных власовских частей в ещё большей степени проявилась их мате­риально-техническая зависимость от служб снабжения Вермахта. Здесь нам кажется уместным подчеркнуть, что инициативы и запросы власовских командиров значитель­но опережали стремительно иссякавшие возможности Вермахта.

Сведение бывших разрозненных подразделений Восточных войск Вермахта в более крупные части оказалось эффективным, чему служит примером опыт 1-й пехот­ной дивизии генерал-майора С.К. Буняченко. Штаб Ф.И. Трухина справился с услож­нившимися структурными преобразованиями подобных частей и смог по большей мере удовлетворить запросы по вакансиям штатных расписаний. В условиях военно- политического краха Германии и нараставшего хаоса, центральный штаб сумел не только удержать контроль над переданными ему разрозненными частями, но и успешно заниматься их преобразованиями.

Нельзя не упомянуть и о личностном факторе, игравшем, по-видимому, серьёз­ную роль при создании власовских пехотных дивизией. Типичным примером здесь мо­жет служить сравнительная характеристика командиров 1-й и 2-й дивизий. Буняченко, пользуясь популярностью у своих солдат и офицеров, прочно сохранял военную орга­низацию в дивизии вплоть до самого её конца, в то время как Зверев подобным автори­тетом не обладал. Указанное обстоятельство и сыграло свою роль в разложении его дивизии буквально в ночь перехода зональной границы. Весьма значимым для успеш­ного создания строевых частей могло бы стать участие в этих процессах чинов органи­зацией белой военной эмиграции. Будучи носителями определённых традиций и кор­поративной этики, офицеры-эмигранты и новое поколение эмиграции представляли резерв для пополнения и перевоспитания офицерского корпуса формирований КОНР. Роль, которую сыграли в 1-й дивизии А.Д. Архипов и И.К. Сахаров, служит тому под­тверждением, равно как и служба офицеров-эмигрантов в офицерской школе.

Начиная с середины января 1945 г., решающую роль в процессе создания строе­вых подразделений власовской армии стал играть фактор времени. Поэтому о перспек­тивах ВС КОНР в целом мы можем судить по вполне серьёзным намерениям и начина­ниям, интенсивную реализацию которых оборвали события апреля 1945 г. Вместе с тем, у нас есть все основания утверждать, что центральный штаб располагал всеми возможностями для развёртывания запланированного количества дивизий на протяже­нии 8-10 месяцев. Генерал Трухин и сотрудники имели в своём распоряжении солдат­ские, унтер-офицерские и офицерские кадры, могли преодолеть трудности снабжения, обладая запасом времени. То, что было проделано за неполные 5 месяцев, лишний раз подтверждает сделанный вывод. Не менее важным доказательством служили примеры успешного боевого использования русских частей в безнадёжной фронтовой ситуации.

  • 3. Участие восточных добровольцев и чинов вооружённых формирований КОНР в боевых действиях зимой 1944-1945 гг.

Завершение формирования 1-й пехотной дивизии ВС КОНР к концу февраля 1945 г. поставило на повестку дня вопрос о её боевом использовании на Восточном фронте. К этому моменту восточные добровольцы, вопреки распространённым утвер­ждениям, продемонстрировали хорошие боевые качества, о чём стоит сказать несколь­ко подробнее.

В качестве бойцов отдельных пехотных, охранных и строительных батальонов, разнообразных сборных команд, интегрированных в Вермахт и ваффен СС, восточные добровольцы сражались в блокированной в январе — феврале 1945 г. Познани, 188 вос­точнее Кюстрина в составе боевой группы «Вагнер» к исходу 4 января 1945 г. 189 Боль­шие потери несла, введённая в бой после переформирования 24 января 1945 г. в составе XVI армейского корпуса СС 15-я гренадерская дивизия СС (латышская № 1), под ко­мандованием оберфюрера СС А. Акса. За 10 суток интенсивных боёв к 3 февраля 1945 г., в дивизии остались всего 2 тыс. чинов и 4 артиллерийских орудия. 190

В составе германских Вооружённых Сил зимой 1944-1945 гг. находились сле­дующие крупные русские соединения: Русский Корпус генерал-лейтенанта Б.А. Штейфона, Отдельный казачий корпус в Северной Италии (Казачий Стан) гене­рал-майора Т. И. Доманова и 1-я казачья кавалерийская дивизия генерал-лейтенанта X. фон Паннвица, на основе которой в феврале 1945 г. началось развертывание XV ка­зачьего кавалерийского корпуса. Перечисленные русские корпуса не только отличи­лись на фронте. Генералы Власов и Трухин всячески добивались их включения в состав Вооружённых Сил КОНР, что фактически сразу же удваивало огневую и боевую мощь власовской армии, а также разрешало кадровые вопросы.

1-й казачий генерала Зборовского полк Русского Корпуса под командованием подполковника Вермахта В.И. Морозова (в 1920 г. — генерал-майор Русской армии) в декабре 1944 г. — январе 1945 г. вёл тяжёлые бои по защите дорожного узла Брчко —

Челич (район западнее Белграда), через который шло отступление Вермахта из Греции. Особенно отличился при обороне Челича в период с 21 декабря 1944 г. по 11 января 1945 г. 2-й Донской батальон майора Вермахта М.А. Скворцова (в 1920 г. — генерал- майор Русской армии). При поддержке германского батальона из состава 7-й добро­вольческой горнострелковой дивизии СС «Принц Евгений» и двух танков Скворцов отразил серию атак подразделений 17-й Ударной дивизии Пролетарского корпуса НОАЮ, потеряв в боях 40 человек убитыми и ранеными. Благодаря стойкости корпус­ников, последние германские части беспрепятственно эвакуировались через Челич из Греции, командир боевой группы полковник Вермахта Дейтш дал высокую оценку профессионализму и личному мужеству чинов Корпуса. 191

Невиданными по силе жестокости и интенсивности отмечались бои за маленький боснийский город Бусовача (северо-западнее Сараево), которые с 23 февраля по 4 мар­та 1945 г. вели в составе боевой группы «Эберлейн» два батальона 5-го полка полков­ника А.И. Рогожина (в 1920 г. — есаул Русской армии) и соседний 3-й полк (запасной батальон) генерал-майора А.Н. Черепова. Лишь за сутки 24 февраля полк Рогожина по­терял убитыми, ранеными и пропавшими без вести 73 чина. С 26 февраля по 3 марта полк дрался фактически в окружении. Позиции полка постоянно атаковались превос­ходящими силами 6-й, 7-й и 8-й бригад НОАЮ при поддержке артиллерии и тяжёлых пулемётов (около 2,5 тыс. бойцов). 5-й полк удержал город, несмотря на тяжёлые поте­ри и заслужил наименование «Железного». Командиром XXI армейского корпуса Вер­махта полковник А.И. Рогожин был награждён Железным Крестом I класса. 192

В середине января 1945 г. командир Русского Корпуса генерал-лейтенант Б.А. Штейфон, будучи в командировке в Германии, встречался с Власовым и заявил о своей безоговорочной готовности подчинить Корпусу Власову. Штейфон исходил из искреннего желания любой ценой спасти кадры Русского Корпуса, таявшие в беспре­рывных боях в горной Югославии. Командование группы армий «Е» во главе с гене­рал-полковником LW А. Лером использовало Корпус в жестоких арьергардных боях буквально на износ, не давая ему передышки и поддержки. За период с 12 сентября 1944 г. по 12 марта 1945 г. общие санитарные потери Корпуса составили 7281 человек, в том числе 734 человека пришлись на категорию безвозвратных потерь. 193 Вывод Корпуса с фронта на короткую передышку в Германию казался Штейфону спасением для русских офицерских кадров от неименуемого истребления на Восточном фронте. Единственное устремление бывшего сурового коменданта Галлиполи выразилось в словах: «Нужно спасти Корпус». 194

Власов сочувственно и уважительно отнёсся к своему бывшему противнику по Гражданской войне, тем более его поразило предложение генерала подчинить Корпус без всяких условий. Зимой 1945 г. Власов планировал развернуть три пехотных корпу­са в составе 5-6 дивизий. На формирование первого корпуса предполагалось обратить 1-ю восточную группу фронтовой разведки особого назначения Генерального штаба ОКХ (она же известна под наименованиями: 1-я русская национальная дивизия, Зелё­ная армия особого назначения — около 6 тыс. чинов) полковника Б. А. Смысловского (А. Хольмстона). Второй корпус составляли на бумаге 1-я и 2-я дивизии. Третий корпус должен был включить в себя Русский Корпус и 3-ю пехотную дивизию, существовав­шую в январе 1945 г. в проекте. 195

В указанной схеме, по мнению Смысловского, генерал-майору Ф.И. Трухину от­водилась должность командира первого корпуса, генерал-майору В.И. Боярскому — ко­мандира второго корпуса, генерал-лейтенанту Б.А. Штейфону — должность инспектора по квартирному довольствию и обеспечению семей чинов Русского Корпуса, а полков­нику Б.А. Смысловскому — должность начальника штаба всех формирований КОНР. Амбиции Смысловского выглядят более чем сомнительно, так как равноценной замены Трухину не существовало. Тем более, на его должность не мог претендовать Смыслов- ский, да и подчиненная ему группа фронтовой разведки представляла лишь узкоспеци­альный интерес. В этой связи уточненное сообщение современного исследователя о том, что в действительности Смысловскому предлагалась должность начальника воен­ной разведки штаба ВС КОНР, выглядит более достоверным. 196

Зимой 1945 г. Смысловский так и не смог договориться с власовским командо­ванием, формально — из-за политических разногласий по поводу содержания Пражско­го манифеста, на самом деле, как нам представляется, из-за неудовлетворённых личных амбиций, оставшись со своим спецподразделением в составе Вермахта. В результате план Власова остался не реализован, но от Русского Корпуса он и не думал отказывать­ся. На словах ОКХ не противилось передаче Корпуса во власовскую армию. Уже 29 января 1945 г. штаб Русского Корпуса разослал всем собственным подразделениям ра­диограмму: «Корпус включён в состав армии генерала Власова». Указанное сообщение поступило в 1-й казачий полк 31 января, а 16 февраля все чины Русского Корпуса по­лучили распоряжение нашить эмблемы РОА на рукава полевой формы. 197 Но снять Корпус с югославского фронта оказалось невозможно ввиду отсутствия адекватной за­мены и каждая последующая неделя боевых действий делала подобное намерение всё более проблематичным.

К 6 ноября 1944 г. в Северной Италии в районе городов Озоппо-Жемона-Удине (северо-восточнее Венеции) сосредоточился Казачий Стан, в котором находились вы­веденные в 1944 г. с территории СССР через Польшу строевые и нестроевые казаки, их семьи и беженцы. По табелю строевой записки от 9 ноября 1944 г. в Казачьем Стане числились 10518 нестроевых казаков, женщин, детей и беженцев, проживавших в окру­ге донских станиц (4749 чел.), отделах кубанских (3815 чел.) и терско-ставропольских (1696 чел.) станиц. Строевой состав насчитывал 463 офицеров и 10845 рядовых каза­ков, распределявшихся по следующим подразделениям: штаб и управление Стана, 5 казачьих пеших бригад (1 конный и 9 пеших полков), Атаманский конвойный конный полк, 3-й запасной полк, отдельный пеший батальон, 6-я конная сотня, 8 конных бата­рей, автоброневой отряд, парашютно-десантная школа «Атаман», учебная команда и школа пропагандистов. На вооружении Стана находились: 18 орудий 76-мм, 14 орудий 45-мм, 6 миномётов 82-мм, 11 миномётов 52-мм, 9699 винтовок и карабинов, 297 раз­ных пулемётов, 1070 автоматических винтовок и пистолетов-пулемётов различных сис­тем, 259 фаустпатронов. 198

2 октября 1944 г. один конный и пять казачьих пеших полков приняли участие в крупной антипартизанской операции XXXIV армейского корпуса Вермахта. Операция проводилась по инициативе командующего войсками безопасности в прибрежной час­ти Адриатического моря обергруппенфюрера СС О. Глобочнига против трех итальян­ских партизанских бригад и продолжалась более 30 суток. Вместе с казаками в ней уча­ствовали чины формировавшейся Кавказской кавалерийской дивизии СС штандартен­фюрера СС К.К. Улагая (более 2 тыс. человек). В результате операции партизаны по­несли тяжёлые потери и отступили в Карнийские Альпы.

В период с 14 по 18 ноября 1944 г. весь Казачий Стан передислоцировался в рай­он Толмеццо (40 км. северо-западнее Удине) и приступил к обустройству на новом месте, при этом германские оккупационные власти часто передавали казакам деревни, население которых было выселено по подозрению в помощи партизанам (так, напри­мер, был полностью расселён Глобочнигом с окрестными деревнями и передан казакам город Олессио). По линии германских Вооружённых Сил Походный Атаман генерал- майор Т.И. Доманов подчинялся обергруппенфюреру СС О. Глобочнигу через предста­вителя на месте гауптштурмфюрера СС Шиндельмайера, по административно- гражданской линии — «Козакке Ляйте Штелле» (КЛШ) H.A. Гимпеля через референта Э.Э. Радтке, по линии политической — начальнику Главного управления казачьих войск (ГУКВ) генералу от кавалерии П.Н. Краснову, переехавшему в конце февраля 1945 г. с супругой из Берлина в Толмеццо. 199

Глобочнига складывавшаяся ситуация полностью устраивала. Неожиданным по­явлением Казачий Стан, в котором было много обстрелянных казаков, сковал силы двух гарибальдийских партизанских бригад и связал в достаточной степени их инициа­тиву. Личный состав станиц состоял примерно на 80 % из казаков ушедших с оккупи­рованных территорий в 1943-1944 гг. и на 20 % из европейских эмигрантов, примк­нувших к Стану. 200 Станицы в Северной Италии жили фактически гарнизонной жиз­нью ввиду ежедневных мелких стычек с партизанами, нападавших на Олессио («Ново­черкасск»), сёла Каваццо-Карнико (6 км юго-восточнее Толмеццо), Чиаулис (2 км от

Толмеццо) и другие населённые пункты, где разместились казаки. Весной 1945 г. пла­нировалось засеять семенным фондом до 400 га земли. Особенностью Казачьего Стана стал поступательный рост его численности, в том числе и строевого состава. Притока пополнений поступал через Казачий резерв генерал-лейтенанта А.Г. Шкуро, КЛШ, а также, отчасти, из 1-й казачьей кавалерийской дивизии, отчислявшей казаков по раз­ным причинам в Северную Италию. Указанное обстоятельство, во-первых, создавало основания для постепенного переформирования подразделений Стана в казачий корпус двухдивизионного состава, а во-вторых, привлекало к Стану внимание власовского ко­мандования на предмет интеграции. Тем самым обострялся конфликт между сторонни­ками КОНР и сторонниками ГУКВ, существовавшего с 31 марта 1944 г. при штабе ге­нерала добровольческих войск Кестринга.

В историографии, посвященной участию в боевых действиях граждан СССР в составе Вермахта и ваффен СС, боевой операции частей 1-й казачьей кавалерийской дивизии в декабре 1944 г. у населённого пункта Питомач близ р. Драва (восточнее За­греба, на границе Хорватии и Венгрии) уделяется несколько строк. Как правило, сооб­щается о разгроме казаками «133-й гвардейской, трижды краснознамённой, имени Ста­лина стрелковой дивизии». 201 Содержание этого незначительного, на первый взгляд, боевого эпизода весьма важно по трём причинам. Во-первых, столь значительное по­ражение регулярной дивизии Красной Армии было нанесено русским добровольческим соединением в единственном подобном бою на Восточном фронте. Во-вторых, это произошло всего за пять месяцев до конца войны, когда её исход представлялся оче­видным. В-третьих, спустя 3,5 месяца после происшедших событий победители вли­лись в вооружённые формирования КОНР.

В ходе предпринятых в 1994 г. автором исследований в Центральном Архиве Министерства Обороны Российской Федерации выяснилось, что 133-я стрелковая ди­визия не участвовала в декабре 1944 г. в боевых действиях на хорватско-венгерской границе и не числилась в составе 57-й армии генерал-лейтенанта М.Н. Шарохина (3-й Украинский фронт), 202 проводившей наступательную операцию по овладению проме­жуточными тактическими рубежами западнее р. Дунай. Более тщательное изучение документов штаба армии выявило следующее. В декабре 1944 г. 1-я казачья кавалерий­ская дивизия в действительности оперировала против частей Красной Армии, но толь­ко против подразделений 233-й Кременчугско-Знаменской стрелковой дивизии пол­ковника Т.И. Сидоренко, входившей в 75-й стрелковый корпус полковника Т.М. Жаш- ко. 203 Недавно появились и более подробные отечественные публикации, подтвер­ждавшие успех казачьих полков в кровопролитном сражении на Драве.204

В соответствии с информационной сводкой разведотдела штаба 57-й армии к началу декабря 1944 г. в состав дивизии Паннвица по неполным сведениям входили две бригады (Донская и Кавказская) по три полка в каждой (1-й Донской, 2-й Сибирский, 4-й Кубанский, 3-й Кубанский, 5-й Донской, 6-й Терский), два артиллерийских диви­зиона (всего 6 трёхорудийных батарей 75 мм пушек Рак 40), моторизованный развед- дивизион, укомплектованный немецкими военнослужащими, связи и сапёрный отдель­ные батальоны. В первых числах декабря Паннвиц получил приказ от командующего группой армий «Ф» генерал-фельдмаршала барона М. фон Вейхса о направлении 2-й Кавказской бригады полковника И. фон Шульца из района Вараждина (северо-северо- восточнее Загреба) восточнее к Копривнице. 1-я Донская бригада полковника фон Баа- та осталась оперировать в районе Сисак-Новоселец (юго-восточнее Загреба).

Бригада Шульца была к этому моменту усилена дивизионом из пяти тяжёлых полковых миномётов (120 мм) на механической (гусеничной) тяге, кроме этого полу­чил пополнение материальной части и личного состава бригадный 428-й артиллерий­ский дивизион. Пополнение дивизиона состояло из русских добровольцев, однако, по всей видимости, они не были казаками. Есть также мемуарные и документальные под­тверждения усиления бригады двумя танковыми батальонами (до 10 единиц бронетех­ники) и двумя артиллерийскими дивизионами. Разведсводки 57-й армии оценивали численность бригады в 6,5 тыс. чинов, при 190 ручных и 72 станковых пулемётах, 84 орудиях и 65 миномётах. 205 Переход из района Вараждина к Копривнице (примерно 45 км) бригада проделала между 3 и 10 декабря и к 15 декабря 1944 г. целиком прибыла в состав ЬХ1Х армейского корпуса 2-й танковой армии генерала артиллерии М. де Анже- лиса (армейская группа «Сербия»).205

С примерной структурой казачьих полков мы можем ознакомиться на примере 5-го Донского полка, сведения о которой приведены в таблице VI. 206 Исключительной особенностью 5-го Донского полка следует считать пластунскую (пехотную) организа­цию 2-го дивизиона, в то время как во всех остальных полках дивизии вторые дивизио­ны были конными. Таблица VI.

Организация 5-го Донского полка 1-й казачьей кавалерийской дивизии

Полковая организация Штаб, управление, конный и пластунский дивизионы, штабной эскадрон.
Дивизион 4 эскадрона: три лёгких и один минометно-пулеметный
Штабной эскадрон взводы: два минометных, два артиллерийских (5 противотанковых орудий Рак 38), саперный, хозяйственный
Легкий эскадрон взводы: два стрелково-пулеметных (6 отделений, 2 ручных пулемета), минометный, хозяйственный
Минометно- пулеметный эскадрон взводы: два станковых пулеметов (8 отделений, 8 станковых пулеметов), минометный, хозяйственный
Хозяйствен­ный взвод кухня, фургоны, обоз, квартирьеры, санитары
Минометный взвод 36 чинов, 4 миномета (50 мм — для легкого эскадрона)

(82 мм — для минометно-пулеметного эскадрона)
Стрелковое отделение Три звена: (пулеметное, снайперское, ружейно-гранатометное; в каждом звене: 4-5 казаков-стрелков и 1 санитар)
Примечание На вооружении полка находились около 100 фаустпатронов. Общая чис­ленность полка колебалась в пределах 1,5 тыс. чинов. В 5-м Донском пол­ку немецкие военнослужащие отсутствовали, все офицерские должности занимали казачьи офицеры. Разведотдел штаба 57-й армии отмечал креп­кое моральное состояние личного состава дивизии, ввиду «непримиримо­сти казаков к Советской власти».

 

233-я Кременчугско-Знаменская стрелковая дивизия прошла длинный боевой путь. В августе — сентябре 1941 г. она была полностью уничтожена и расформирована 13 сентября 1941 г.207 Во второй раз дивизия была восстановлена в период с 28 апреля по 22 июня 1942 г. в Наро-Фоминске Московской области на базе 34-й отдельной кур­сантской стрелковой бригады, с 16 сентября 1942 г. участвовала в боях на Сталинград­ском фронте в составе 24-й армии. В 1943-1944 гг. дивизия воевала в составе 64-й, 53-й

208

и 57-й армий, заслужив в 1943 г. почётное наименование Кременчугско-Знаменской. В декабре 1944 г. дивизия включала в себя 572-й, 703-й и 734-й стрелковые полки, 684- й артиллерийский полк, 321-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион, 275-ю разведроту, 341-й сапёрный батальон, 606-й отдельный батальон связи, 284-й медсанбат, 278-ю отдельную роту химзащиты, 298-ю автотранспортную роту и части обслуживания.209

В первой декаде декабря 1944 г. дивизия под командованием полковника Сидо­ренко форсировала Драву и к 12 декабря 1944 г. двумя полками (703-м и 734-м) заняла оборону на правом берегу в районах населённых пунктов Питомач, Вировитица, Сухо- поле. 572-й стрелковый полк и II дивизион 684-го артиллерийского полка находились в резерве командира 75-го стрелкового корпуса полковника Жашко. Тогда же Жашко усилил дивизию 5-м и 23-м огнемётными батальонами. 210 С 14 декабря два батальона 703-го Белградского Краснознамённого полка Гвардии подполковника М.Д. Шумили­на, усиленные отдельной зенитно-пулсмстной ротой проводили интенсивные окопные работы на западной, юго-западной и южной окраинах Питомача. Полк прикрывали I дивизион 684-го артиллерийского полка майора Ш.К. Ахмеджанова и рота 5-го огне­мётного батальона. Одна стрелковая рота 703-го полка и 2-я рота 5-го огнемётного ба­тальона находились в обороне на западной окраине Вировитицы. Подразделения 734-го полка занимали оборону на рубеже Будаковац, Оршац, Пчелич и Сухополе. Появление казачьих разведывательных групп впервые было отмечено перед фронтом дивизии 15 декабря 1944 г. 211

Расположенные на рокадной дороге населённые пункты Вировитица, Старый Градац и Питомач в силу своего местонахождения приобрели важное значение. Дорога, разветвляясь, одним рукавом через Копривпипу вела на Загреб, а вторым через Виро- витицу — к советским переправам на р. Драва у городка Барч. Командование ЬХ1Х ар­мейского корпуса Вермахта стремилось во-первых, не допустить соединения частей 40-й и 32-й дивизий VI и X корпусов НОАЮ с войсками 57-й армии 3-го Украинского фронта, а во-вторых — отбросить полки 233-й советской дивизии с южного берега за Драву и уничтожить наведённые переправы у Барча. Утром 17 декабря 1944 г. силами 5-го усташского полка 1-й хорватской пехотной дивизии и Кавказской бригады ГГан- нвиц произвёл разведку боем, в которой участвовали до 900 человек при поддержке артиллерийской и миномётной батарей. 20 декабря в наступательном бою казаки двумя полками изрядно потеснили югославские части VI корпуса НОАЮ, выдвинувшись на благоприятную позицию для обхода и атаки Питомача.212

В ночь на 26 декабря 1944 г. 233-я стрелковая дивизия занимала оборону по юж­ному берегу р. Драва в районах Питомач — Вировитица, 572-й стрелковый полк нахо­дился в резерве командира 75-го стрелкового корпуса в районе Эрде — Чоконя. Главной задачей дивизии было не допустить прорыва противника к переправам через Драву у Барча. Северо-западную, западную и южную окраину Питомача, а также соседнюю Джуратину (северо-восточнее Питомача) защищали 3 стрелковых батальона 703-го полка (без 2-й стрелковой роты, находившейся в Вировитице), взвод зенитно- пулемётной роты, 2-й и 3-й дивизионы 684-го артиллерийского полка, а также 23-й ог­немётный батальон, сменивший роты 5-го батальона утром 19 декабря. 213

В 7. 30. утра 26 декабря 1944 г. Паннвиц начал атаку Питомача из района Клош- тар — Малая Грешневица силами 3-го Кубанского полка подполковника доктора Р. Не­мана, 5-го Донского полковника И.Н. Кононова (в 1941 г. — кадровый майор РККА, ко­мандир 436-го полка 155-й стрелковой дивизии) и 6-го Терского подполковника принца К. цу Зальм-Хорстмара. 214 Густой туман рассвета обеспечил внезапность атакующим. Основная атака велась по двум направлениям — на Питомач и Джуратину, кроме этого один полк обходил Питомач с юга, атакуя на Старый Градац. К 9 утра казаки захватили 3 мелких населённых пункта в полосе боёв и перенесли тяжесть боя на развитие обход­ного манёвра, намереваясь отрезать 703-й полк от своих и уничтожить его в Питомаче.

Заместитель командира 203-й стрелковой дивизии полковник Чернявский пытал­ся парировать манёвр Шульца — наперерез обходному движению противника была вве­дена в бой свежая рота автоматчиков (резерв командира 703-го полка) и 3-й дивизион 684-го артиллерийского полка. К полудню терские казаки прорвались в Старый Градац, смяв 1-й дивизион 684-го полка и атаковали оборонявшийся 703-й полк с тыла. Тем самым частии 233-й дивизии в Питомаче оказались фактически в кольце, подвергаясь интенсивным атакам одновременно с запада, севера и юга. Решающую ошибку в этот момент допустил командир дивизии полковник Т.И. Сидоренко. Для спасения Питома- ча требовалось немедленно атаковать и вернуть Старый Градац. Но 3-й батальон 734-го стрелкового полка начал движение из Сухополе для атаки Старого Градаца от Вирови- тицы слишком поздно. К 15.00. 26 декабря казаки полков Кононова и Лемана прорвали боевые позиции 703-го стрелкового полка и на юго-западной окраине Питомача, и у Джуратины.

Сидоренко начал спешно подтягивать к Вировитице оставшиеся батальоны 734-го полка, но исход боя уже определился. В 17.00. казаки завязали уличные бои в Питомаче и полностью захватили его к 21.00. Остатки оборонявшихся продолжали вы­ходить мелкими группами к своим и на следующий день. Все военнопленные казаки (около 60 человек) захваченные в период с 17 по 26 декабря 1944 г. по приказу подпол­ковника Шумилина перед падением Питомача вечером 26 декабря были расстреляны. 27 декабря 1944 г. подразделения 734-го стрелкового полка отбили Старый Градац, но в результате понесённых больших потерь, перешли к обороне. 215 Журнал боевых дей­ствий 203-й дивизии констатировал почти полную гибель 703-го стрелкового полка в бою 26 декабря 1944 г.216

Сведения о понесённых сторонами потерях остаются довольно противоречивы­ми. По утверждению штаба 233-й стрелковой дивизии казаки потеряли 1160 человек за четырнадцать часов боя, 217 но приведённая цифра нам кажется сильно завышенной. Югославская разведка VI корпуса сообщала о численности казачьих полков, «доходя­щих до 1,5 тыс. человек» по состоянию на 20 декабря 1944 г. 218 Сопоставляя эти цифры с известной нам численностью 5-то Донского и 3-го Кубанского полков по состоянию на 31 декабря 1944 г., мы считаем корректной цифру общих потерь Кавказской брига­ды определить в пределах 600 человек, что представляется естественным для крово­пролитного наступательного боя.

Общие потери красноармейцев оказались По официальным сведениям лишь 703-й Белградский Краснознамённый полк за время боёв в окружении (то есть только с 12.00. до 21.00. 26 декабря) потерял 390 человек убитыми и ранеными рядового, сер­жантского и командирского состава, одно орудие 76 мм, 3 орудия 45 мм, 4 миномёта 82 мм, 9 станковых и 10 ручных пулемётов, 80 пистолетов-пулемётов и 78 винтовок. 219 684-й артиллерийский полк потерял убитыми, ранеными и пропавшими без вести 42 человека, а также 6 орудий 76 мм, 5 гаубиц 122 мм, 14 автомашин, 14 радиостанций и т.д. Командир полка майор Ахмеджанов и начальник штаба майор Михельсон были обвинены политотделом дивизии в трусости. 220 (К счастью их не расстреляли, сделав ответственными за ошибку полковника Сидоренко).221

Защитники Питомача в оборонительном бою потеряли 432 человека убитыми, ранеными и пропавшими без вести. В эту цифру не включены потери 23-го огнемётно­го батальона и 734-го стрелкового полка. Казаки на поле боя в Питомаче подобрали 204 трупа противника, взяли в качестве трофеев 4 гаубицы 122 мм, одну гаубицу 105 мм, 2 орудия 76 мм, 8 противотанковых орудий 75 мм и ещё 4 разных пушки, 5 тяжёлых ми­номётов, 12 пулемётов, 13 противотанковых ружей, 72 пистолета-пулемёта, около 250 винтовок, 149 огнемётов, 9 автомашин, 95 лошадей и т.д.222

Потери 233-й дивизии пропавшими без вести не поддаются учёту, но из «Алфа­витной книги 4-го отделения штаба дивизии» видно, что 26 декабря 1944 г. их было более чем достаточно. 223 Официально казаки 2-й бригады захватили в бою 26 декабря 1944 г. 136 пленных и перебежчиков. 224 Несмотря на массовый расстрел пленных со­служивцев, казаки 5-го Донского полка к пленным красноармейцам отнеслись участли­во. По приказу командира полка все пленные должны были знакомиться с Пражским манифестом КОНР. 225 Часть пленных и перебежчиков пополнила собой поредевшие полки Кавказской бригады казачьей дивизии.226

Боевые действия казаков против 233-й стрелковой дивизии взятием Питомача не закончились. 27 декабря остатки 703-го полка продолжали выходить к Вировитице, 734-й полк закапывался в землю в районе Старого Градаца, а 572-й полк прикрывал переправу у Барча и предмостное укрепление перед переправой на южном берегу Дра­вы. Казаки в этот день и следующую ночь вели из Питомача разведку позиций 734-го стрелкового полка. 227 В 11.00. 28 декабря 1944 г. два казачьих эскадрона сбили охра­нение 734-го стрелкового полка и вновь заняли Старый Градац. 228 29-31 декабря 1944 г. Кавказская бригада продолжила успешное наступление, нанесла полное пора­жение 32-й пехотной дивизии НОАЮ и опрокинула боевое охранение восстановленно­го 703-го стрелкового полка. В последние дни 1944 г. казаки заняли Великую и Малую Грешневицу, Турнашицу. Вукосавлевицу, 229 продвигаясь на Вировитицу вдоль дороги Клоштар — Питомач — Старый Градац — Лозан — Вировитица.

По оценкам разведотдела штаба 57-й армии к 31 декабря 1944 г. в Кавказской бригаде насчитывалось 6,5 тыс. чинов, 190 ручных пулемётов, 72 станковых пулемёта, 84 орудия, 65 миномётов. Общие потери за 2 недели боёв на Драве составили 1585 че­ловек, 26 ручных и 8 станковых пулемётов, 3 орудия, 5 миномётов. Штаб дивизии раз­мещался в населённом пункте Дыордевац (на дороге через Клоштар к Вировитице).230 В начале января 1945 г. 2-я Кавказская бригада прочно удерживала занимаемый район, а 5-й Донской полк успешно отразил многократные атаки югославов. В свою очередь, атака бригады оказалась сорвана огнём артиллерии 75-го стрелкового корпуса, а 3-й Кубанский полк попал даже под залп реактивной артиллерии. Но в конечном итоге 31 декабря или в первые дни нового 1945 г. Вировитица была взята казаками, что под­тверждает и югославский историк. 231

В результате сражения на Драве во второй половине декабря 1944 г. между 1-й казачьей дивизией и 233-й стрелковой дивизией казаки нанесли противнику сильное поражение, в значительной степени подорвав его боеспособность. 703-й стрелковый и 684-й артиллерийский полки фактически были разбиты тремя казачьими полками, ко­торые оседлали важную коммуникацию и сумели в последующие дни развить успех на Вировитицу. Встретившись с регулярным соединением Красной Армии уже на исходе войны, казачья дивизия не только продемонстрировала хорошие боевые качества, но и сумела нанести поражение более сильному противнику.

В некоторой степени это было беспрецедентное событие, так как ещё ни разу в 1941-1944 гг. в боях против регулярных частей Красной Армии соединения Восточных войск из русских добровольцев дивизионного уровня не использовались. Полковник Шульц отметил победу при Питомаче особым приказом: «Впервые казаки встретились в бою с большевистской армией, поддержанной […] марксизмом, с его ложными обе­щаниями и клеветнической пропагандой. Ни численный перевес, ни перевес вооруже­ния и материалов не смогли помочь неприятелю. Боевой дух и храбрость моих казаков уничтожили в несколько часов неприятеля. Казаки ! Вы этим доказали, что Ваша клят­ва не была пустыми словами, что ваша борьба за освобождение Родины и Новую Евро­пу — святое дело ! Я вас благодарю за Ваш боевой успех и за Вашу храбрость ! […] »232

Победа казаков при Питомаче нашла отражение в сводках ОКВ и вызвала бур­ную реакцию со стороны власовцев, стимулировав экспериментальное использование в боевых действиях против непосредственно солдат и офицеров формирований КОНР в составе ударного противотанкового отряда полковника И.К. Сахарова.

Фоном для отправки на Одерский фронт отряда Сахарова служили многочислен­ные препятствия, с которыми сталкивался штаб генерала Трухина на пути формирова­ния 1-й и 2-й пехотных дивизий. Главное управление СС как непосредственный «опе­кун» деятельности КОНР, оправдывало медлительность процесса необходимостью практической демонстрации. 8 января 1945 г. на встрече с рейхсфюрером СС Г. Гимм­лером оберфюрер СС Крёгер высказался за постепенное формирование новых дивизий власовцев и за предварительное использование на Восточном фронте 1-й и 2-й дивизий после завершения их формирования. 233

27 января 1945 г. Гитлер недвусмысленно и многозначительно высказался сле­дующим образом: «[…] Было бы идиотизмом вооружать (власовскую дивизию), когда я за неимением оружия не в состоянии обеспечить даже немецкую дивизию. Я бы с го­раздо большим удовольствием сформировал немецкую дивизию и отдал бы всё это оружие ей.» 234 В конце месяца начальник Главного управления СС обергруппенфюрер СС Г. Бергер предложил на одном из приёмов, где присутствовали Власов и группа его старших офицеров, провести экспериментальное боевое использование власовцев на Восточном фронте. Оперативный адъютант генерал-лейтенанта A.A. Власова полков­ник 235 И.К. Сахаров немедленно согласился возглавить подобное подразделение.

Ударный противотанковый отряд Сахарова комплектовался генералом Трухиным на добровольной основе и сформировался за сутки. Для участия в боевой операции приехали 150 добровольцев из Дабендорфской школы РОА, в том числе ряд команди­ров Красной Армии готовых вступить в отряд рядовыми. Изъявили желание отправить­ся на фронт 2/3 чинов отдельного батальона охраны центрального штаба под командо­ванием майора Н.И. Беглецова. Много желающих просились на фронт из кадетской ро­ты. В результате из офицеров на командирские должности были зачислены: полковник И.К. Сахаров (командир), капитан граф Г. Ламсдорф (заместитель), поручики П.С. Анихимовский, А. Высоцкий и Малый (командиры взводов). Из батальона охраны зачислили несколько фельдфебелей, унтер-офицеров, двух рядовых, а также четыре кадета из кадетского взвода, сформированного из выпускников XXIV-XXV выпуска 1-го русского Великого Князя Константина Константиновича кадетского корпуса. Бо­лее 100 кадет и 20 чинов персонала корпуса эвакуировались из Белой Церкви (Югосла­вия) 10 сентября 1944 г., прибыв через неделю в Судетскую область в Эгер (Хеб) за­паднее Праги. В Эгере в январе 1945 г. многие старшие кадеты вступили во власовскую армию. 236

Большую часть отряда Сахарова составляли курсанты Дабендорфской школы. Всего в отряде насчитывались 55 чинов. Из офицеров, участвовавших в акции рядовы­ми, следует назвать капитана Г.П. Герсдорфа (вице унтер-офицер XIII выпуска 1932- 1933 гг. Княжеконстантиновского кадетского корпуса), подпоручиков А.И. Бабницкого (кадровый лейтенант Красной Армии, в сентябре 1941 г. — командир взвода 707-го стрелкового полка), А. Москаленко, Г. Садовского и др. Участвовавшие в операции кадеты В.Н. Азар, И. Аммосов, В. Иванов и Шаповалов позднее заслужили производст­ва в подпоручики и поручики. Перед добровольцами с краткой речью выступил A.A. Власов, подчеркнувший особую значимость действий ударного отряда для после­дующего развертывания формирования КОНР. 237

На двух грузовиках отряд был направлен в учебный лагерь в 80 км. юго-западнее Берлина, где прошёл трёхдневный курс обучения стрельбе из фаустпатронов. По доро­ге на фронт в Берлине отряд отлично экипировался, получив тёплые маскировочные штаны и куртки с капюшонами, удобную обувь, а также личное оружие. Вооружение власовцев составили винтовки SG 43, автоматы МР 40 и фаустпатроны. 6 февраля 1945 г. противотанковый отряд Сахарова прибыл в район севернее Кюстрина на Одере в штаб пехотной дивизии «Деберитц» (301-й, 302-й пехотные полки, 22-й зенитный полк) полковника Хюбнера, входившей в состав LLI армейского корпуса 9-й армии Вермахта генерала пехоты Т. Буссе (группа армий «Висла»), Задание отряду Сахарова ставил командир корпуса генерал-майор В. фон Берлин. В этот момент в полосе дейст­вия дивизии «Деберитц» танки противника отсутствовали и Берлин предложил Сахаро­ву принять участие в операции по уничтожению предмостного укрепления и захват}’ населённого пункта Ней-Левин между Вриценом и Гюстибезе (северо-западнее Франк- фурта-на-Одере, Кенигсбергский район).

Указанное предмостное укрепление, опиравшееся главным образом на опорные пункты в Ней-Левине и Карлсбизе, играло серьезную роль на Кюстринском плацдарме и удерживалось силами 230-й Сталинской стрелковой дивизии. Герой Советского Сою­за полковник Д.К. Шишков командовал дивизией в составе 9-го Краснознамённого стрелкового корпуса 5-й Ударной армии 1-го Белорусского фронта. Командир 9-го стрелкового корпуса генерал-майор И.П. Рослый понимал важность удержания пред­мостного укрепления и обращал особое внимание Шишкова на недопустимость его ут­раты на исходе Висло-Одерской наступательной операции. В начале февраля 1945 г. подразделения 230-й Сталинской дивизии (986-й, 988-й, 990-й стрелковые полки, 554-й сапёрный и 624-й связи отдельные батальоны) добились заметного успеха в своей по­лосе боёв, непрерывно тесня 333-й маршевый батальон и 339-й танковый гренадерский батальон дивизии «Деберитц». Защищали Ней-Левин и Карлсбизе бойцы 990-го стрел­кового полка Гвардии подполковника В.В. Кондратенко, батальоны которого перепра­вились на плацдарм.238

Форсировавшие реку Альт — Одер и оседлавшие шоссе Ней-Левин — Гюстебизе подразделения 988-го стрелкового полка майора A.M. Ожогина отбили 26 контратак 333-го маршевого батальона и прочих частей дивизии «Деберитц», пытавшихся деза­вуировать успех врага. 239 В ночь с 4 на 5 февраля немцы прорвали советскую оборону на стыке 990-го полка и 301-го полка соседней 301-й стрелковой дивизии, но утром первый батальон 986-го полка восстановил положение. В 11 утра 5 февраля до батальо­на германской пехоты при поддержке 15 танков вновь атаковали позиции 990-го полка, но бойцы первого батальона капитана Ф.Ф. Чепурина отбили атаку. Штаб 230-й диви­зии преувеличено оценил потери Вермахта за бой 5 февраля в 400 убитых, показав соб­ственные в 27 убитых, 98 раненых и 6 орудий 76 мм 240

Обстановка на плацдарме оставалась напряжённой. Отряд Сахарова 7 февраля переместился в деревню в районе платформы Борегорд и поступил в распоряжение ко­мандира 302-го пехотного полка майора Вагнера. И по воспоминаниям власовцев, и по данным разведотдела штаба 230-й дивизии 302-й немецкий полк был сильно измотан, средняя численность немецких пехотных рот составляла 75-90 человек. 241 В группе Сахарова в это время произошли некоторые изменения — командование одним из взво­дов принял капитан Ламсдорф, так как поручик Анихимовский получил травму на учебных стрельбах из фаустпатронов. Сам Сахаров заболел ангиной и не мог выйти с отрядом непосредственно на позицию.

Не желая рисковать всем отрядом, командир выделил для участия в операции один ударный взвод (22 человека), жребий командира которого вытянул поручик

А. Высоцкий. План операции, составленный вместе с капитаном Вермахта — команди­ром штурмового батальона — выглядел так: на рассвете взвод Высоцкого вместе со взводом немецкой пехоты должен был ворваться в Ней-Левин, открыть стрельбу из фаустпатронов, внести переполох и выкриками на русском языке создать иллюзию ата­ки русскими ротами. После начала операции с помощью сигнальных ракет в прорыв вводился штурмовой немецкий батальон под прикрытием артиллерии. 242 Власовские связисты должны были при обнаружении кабеля связи противника подключиться к не­му и прослушать переговоры. Взвод власовцев, которому придали один тяжёлый МО 43 с немецким расчётом, атаковал двумя группами: большей под командованием Высоцкого и меньшей под командованием фельдфебеля Дьяченко.

Боевое донесение № 017 штаба 230-й дивизии в штаб 9-го стрелкового корпуса показывает, что решающая атака Ней-Левина началась на рассвете 8 февраля 1945 г.243 В демонстрационной атаке власовцы выстрелами из фаустпатронов и огнём личного оружия вызвали смятение у обороняющихся красноармейцев 990-го стрелкового полка, а также подавили огонь батареи ПТО, обстреливавшей дорогу подхода штурмового батальона Вермахта. В деревне власовцы захватили шесть пленных, двое из которых позднее добровольно вступили в отряд Сахарова. 244 Начатая атака успешно развива­лась. К 12 часам дня в Ней-Левине немецкой пехотой, одним танком и тремя самоход­ными установками был окружён первый батальон 990-го стрелкового полка капитана Ф.Ф. Чепурина, который вёл долгое время бой в окружении. Позднее был окружён и второй батальон майора М.Н. Саранчука. Эти батальоны понесли значительные потери. В боях в Ней-Левине, который удалось окончательно занять 9 февраля, взвод Высоцко­го принимал активное участие. Благодаря этому обстоятельству, вечером 9 февраля два батальона германской пехоты атаковали Карлсбизе, прочно овладев важным населён-

245

ным пунктом к двум часам ночи следующих суток.

Опыт боевого использования власовцев оказался на редкость удачным. Все чины взвода Высоцкого получили награды из рук командира пехотной дивизии «Деберитц», в том числе четыре человека (среди них и Высоцкий) — Железные Кресты II класса. За общее командование отрядом Железным Крестом II класса был награждён и полковник Сахаров, хотя его участие в ней-левинской операции оказалось минимальным. Потери власовцев за бой в Ней-Левине были весьма скромными: двое убитых и трое раненых (в том числе — поручик Высоцкий). 246 Потери 990-го стрелкового полка за 8-9 февраля составили убитыми 87 человек, ранеными с эвакуацией в госпиталь — 104 человека, пропавшими без вести — 18 человек. Все безвозвратные потери пришлись только на ря­довой и сержантский состав 990-го стрелкового полка.247

Командование 9-й армией Вермахта доложило в штаб группы армий «Висла» о взятии Ней-Левина, Карлсбизе и Керстенбруха вечером 9 февраля 1945 г. По выраже­нию немецкого историка: «Это был один из немногих успехов в те критические дни и недели на берлинском фронте». Группа власовцев упоминалась в сообщении как «про­явившая высокие боевые качества и незаурядное мужество». Командующий группой армий «Висла» рейхсфюрер СС Г. Гиммлер поздравил Власова.248

В отечественной литературе этот бой расценивался неадекватно. Сообщение журналиста К. Ковалёва в статье «Бизнес Сахарова — преступления» о том, что Сахаров приказал расстрелять семь солдат и двух офицеров на поле боя за попытку перейти на сторону Красной Армии, а весь его отряд на следующий день «был уничтожен совет­скими танками за несколько минут» 249 не имеет ничего общего с действительностью. Состав участников отряда известен почти поимённо, как и их последующая судьба в совокупности с историей этого специального подразделения. На протяжении дальней­ших двух недель ударный противотанковый отряд Сахарова провёл две разведки боем на Одерском фронте у Шведта (юго-западнее Шеттина) и принял участие в отражении танковой атаки у Старгарда. О результатах двухнедельного пребывания отряда Сахаро­ва на Одерском фронте красноречивее всего говорят боевые награды: 8 Железных Кре­стов I класса, 24 Железных Креста II класса и ряд знаков отличия для восточных доб-

250

ровольцев.

В конце февраля 1945 г. отряд Сахарова возвратился в Берлин и был расформи­рован. Полковник Сахаров 24 февраля 1945 г. принял командование над двумя баталь

 

-§4. Восточные добровольцы в Люфтваффе и военно-воздушные подразделения КОНР.

Февраль 1945 г. в сравнительном отношении для ВС КОНР оказался более впе­чатляющим по произведённым эффектам, чем предыдущие месяцы. Иллюзии подкреп­лялись и ещё одним немаловажным событием. 2 февраля 1945 г. Главнокомандующий Люфтваффе (далее 1Д¥) рейхсмаршал Г. Геринг дал согласие на организационное пре­образование авиационного подразделения полковника В.И. Мальцева в военно- воздушные формирования КОНР.

История службы граждан СССР в Ъ\¥ во время войны наименее известна. Веро­ятно, одной из первых восточных добровольческих частей в 1Д¥ уместно считать тех­ническую роту (ок. 200 чел.) в батальоне аэродромного обслуживания в Смоленске, сформированную весной 1942 г. Рота включала в себя технических специалистов, ис­пользовавшихся на подсобных работах. 2М В 1942 г. возникли и другие восточные под­разделения в Ь\У: кавказский полевой батальон при IV воздушном флоте, рота пропа­гандистов при VI воздушном флоте и т. д.252 Первая попытка сформировать русскую лётную часть была связана с инициативой, проявленной в начале августа 1942 г. груп­пой офицеров Абвергруппы-203 (Осинторфская бригада, РННА). В числе инициаторов стоит назвать капитана ВВС Красной Армии Ф.И. Рипушинского — командира эскадри­льи 13-го авиационного полка скоростных бомбардировщиков, сбитого в воздушном бою в 1941 г. и вступившего из лагеря военнопленных в РННА.

В 4-м батальоне полковника А.Н. Высоцкого (Кобзева) находилась группа быв­ших лётчиков, которых командование РННА не могло использовать на строевых долж­ностях ввиду их своеобразной служебной специализации. Майор Красной Армии Фи­латов — один из единомышленников Рипушинского — подал начальнику штаба РННА майору В.Ф. Рилю и командующему полковнику К.Г. Кромиади рапорт с просьбой раз­решить создать в рамках Осинторфской бригады авиационный отряд. Первоначально планировалось вести со специалистами теоретические занятия, а в перспективе — про­сить штаб группы армий «Центр» в Смоленске об укомплектовании отряда трофейной материальной частью. Несмотря на скептицизм Риля, Кромиади поддержал лётчиков и дал разрешение на формирование группы. В состав группы вошли 9 лётчиков, 3 штур­мана, 4 стрелка-радиста, 6 инженеров и техников. Основой для занятий послужили дос­тавленные в Осинторф учебные материалы Могилёвского аэроклуба. В начале сентября 1942 г. начались занятия по теории авиации и полётов, навигации, метеорологии, изу­чению материальной части и т.д. Группа продолжала неформально существовать вплоть до февраля 1943 г.,253 когда произошли ликвидация Осинторфской бригады и её переформирование в 700-й восточный добровольческий полк.

Вопрос о создании активного лётного подразделения фронтового использования, в силу специфических условий его комплектования и существования, мог быть решён только при активном участии немецкой стороны. Тем более, что в ВВС Красной Армии существовала категория. К 1943 г. на советско-германском фронте на сторону против­ника перелетели 66 самолётов ВВС Красной Армии, а в первом квартале 1944 г. приба­вились ещё 20.254 Инициатива создания для использования на фронте лётной части из пленных лётчиков и перелётчиков принадлежала начальнику пункта обработки разве­дывательных данных «Восток» (Auswertestelle Ost) штаба OKJl (Oberkommando der Luftwaffe) подполковнику Г. Холтерсу.

Холтерс принимал участие в допросах сбитых советских лётчиков и высокопо­ставленных военнопленных с лета 1941 г.. Так, 18 июля 1941 г. он допрашивал старше­го лейтенанта Я.И. Джугашвили. Вероятно на мысль о боевом использовании части во­еннопленных лётчиков его натолкнул анализ материалов допросов и бесед, в которых некоторые пленные высказывали недовольство советским общественно-политическим строем. В сентябре 1943 г. Холтерс предложил создать русскую авиационную группу (далее РАГ), позднее также известную как «группа Холтерса». Получив разрешение, в конце сентября 1943 г. Холтерс приступил к реализации задуманного. Его незамени­мым помощником и русским руководителем акции стал полковник ВВС Красной Ар­мии В.И. Мальцев, произведённый генералом Власовым 2 февраля 1945 г. в чин гене­рал-майора.

Кадровый командир авиации Красной Армии Виктор Иванович Мальцев родился в 1895 г. в Гусь-Хрустальном Владимирской губернии в семье крестьянина. В РККА Мальцев вступил добровольно ив 1919 г. окончил известную Егорьевскую школу во­енных лётчиков. В 1925-1927 гг. Мальцев занимал должность начальника Московского центрального аэродрома, затем служил в Управлении ВВС Сибирского военного окру­га (СибВО). В 1931 г. В.И. Мальцев стал начальником ВВС СибВО, а позднее был вы­веден в резерв. В 1936 г. ему было присвоено воинское звание полковник авиации. В

  • г. Мальцев возглавил Туркменское управление Гражданского воздушного флота СССР. За умелое руководство и развитие гражданской авиации в Туркменской ССР зимой 1938 г. Мальцева представили к ордену Ленина, но получить орден он не успел, так как 11 марта 1938 г. был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «во­енно-фашистском заговоре». Из рядов ВВС РККА увольнение последовало 27 марта
  • г.

Под следствием Мальцев находился в Ашхабадском УНКВД, где подвергался постоянным избиениям, «конвейерным» допросам и другим пыткам, но никаких сфаб­рикованных следователями «признаний» не подписал. Это обстоятельство спасло ему жизнь в канун кратковременной «либерализации» 1939 г. 5 сентября 1939 г. В.И. Мальцев был освобожден, затем восстановлен в звании, а в июле 1940 г. — в рядах ВКП(б). Партийное членство лётчика подвергалось разнообразным испытаниям. В Коммунистическую партию Мальцев вступил во время Гражданской войны в 1919 г., но в 1921 г. оказался исключён по подозрению в родстве с крупным заводчиком Маль­цевым. В 1925 г. Мальцева восстановили в партии и исключили вторично после ареста НКВД 13 лет спустя. Освобождение и реабилитация не принесли Мальцеву удовлетво­рения, от полётов его отстранили и фактически лишили права возвращения на службу в военную авиацию. 1 декабря 1939 г. реабилитированный командир занял тихую и не­приметную должность начальника санатория Аэрофлота в курортной Ялте. 255

Фактически Мальцеву предоставили возможность поправить здоровье и восста­новить силы после пыток и истязаний в Ашхабадском УНКВД, но в его сознании и ду­ше утвердилось яростное неприятие сложившейся системы. Позднее полковник писал: «Оказались оплёванными лучшие идеалы. Но самым горьким было сознание того, что я всю жизнь являлся слепым орудием политических авантюр Сталина». Ьб После напа­дения Германии на Советский Союз летом 1941 г. Мальцев колебался недолгою. Ук­рывшись от эвакуации, в первый же день оккупации Ялты 8 ноября 1941 г. В.И. Маль­цев в форме полковника ВВС Красной Армии явился в комендатуру, объяснил причи­ны собственного поступка и предложил создать добровольческий батальон. 1 февраля 1946 г. на допросе в ГУКР «СМЕРШ» на вопрос следователя капитана Комарова о мо­тивах поведения в ноябре 1941 г. Мальцев честно ответил о собственных чувствах и убеждениях по отношению к режиму и власти, заставивших его явиться в немецкую комендатуру. 257

Первая встреча с потенциальными «союзниками» обернулась для Мальцева со­вершенно неожиданно. Из комендатуры его отправили в лагерь военнопленных, где он и провёл несколько дней. В середине ноября 1941 г. Мальцев встретился с гауптш- турмфюрером СС Хайнцем, предложившим ему заняться выявлением советского пар­тийного актива в Ялте, но от сомнительное предложения Мальцев отказался, сослав­шись на «незнание жителей». Но и на свои встречные предложения о создании добро­вольческого батальона не получил ясного ответа. Из плена его освободили.

С декабря 1941 г. по июнь 1942 г. по предложению отдела пропаганды штаба 11- й армии Мальцев писал мемуары о пережитом в 1938-1939 гг. В июне 1942 г. рукопись была вручена в Симферополе начальнику отдела пропаганды доктору Маураху и спус­тя месяц издана тиражом в 50 тыс. экземпляров под броским названием «Конвейер ГПУ» на русском, белорусском и украинском языках. Книга распространялась на окку­пированных территориях и имела определённых успех. 9 марта 1942 г. В. И. Мальцев принял дела Ялтинского городского управления и два месяца занимал должность бур­гомистра города, организуя повседневный быт Ялты и работу коммунальных служб. С должности бургомистра Мальцева снял военный комендант Ялты полковник Кумп, мо­тивируя принятое решение прошлой партийностью бургомистра. С октября 1942 г. Мальцев был городским мировым судьёй, часто выступал с пропагандистскими анти­сталинскими речами на собраниях местной интеллигенции в Евпатории, Симферополе, Ялте.

Решающий перелом в его судьбе наступил в марте 1943 г. в связи с распростра­нением на оккупированных территориях открытого письма генерал-лейтенанта A.A. Власова «Почему я встал на путь борьбы с большевизмом». 18 марта 1943 г. письмо опубликовала газета симферопольского самоуправления «Голос Крыма». Пуб­ликация письма воспринималась как давно ожидаемый шаг по созданию организаци­онного русского антисоветского военно-политического центра. 28 мая 1943 г. Мальцев написал ответ на письмо-призыв Власова, опубликованный «Голосом Крыма» 4 июня 1943 г. вместе с сообщением о том, что в Галиции «в антибольшевистские формирова­ния подали заявления более 62 тыс. человек». 258 (В действительности западные иссле­дователи утверждают, что в ответ на обращение 28 апреля 1943 г. генерал-губернатора Галиции доктора О. Вёхтера в германские Вооружённые Силы изъявили желание всту­пить «никак не меньше 70 тыс. молодых людей».)259 Весной 1943 г. Мальцев настойчи­во пытался добиться перевода в «армию Власова», однако штаб восточных доброволь­ческих частей 11-й армии Вермахта в Симферополе не мог ему сообщить местонахож­дение Власова. Летом 1943 г. по предложению штаба Мальцев занимался формирова­нием 155-го добровольческого батальона в Евпатории.

Продолжая добиваться перевода к Власову, Мальцев 20 августа 1943 г. прибыл в особый опросной лагерь Восточных войск в Летцене. Вскоре здесь с ним встретился генерал добровольческих войск генерал-лейтенант X. Гельмих, порекомендовавший Мальцева и Холтерса друг другу. В середине сентября 1943 г. Мальцев познакомился с Холтерсом и его адъютантом лейтенантом A.A. Идолем. Холтерс полностью предоста­вил Мальцеву подбор кадров технического и лётного персонала для 1-й восточной эс­кадрильи и Мальцев согласился участвовать в создании эскадрильи, надеясь, что в своё время она послужит основой для развёртывания авиационных частей РОА. 260 В октяб­ре 1943 г. Мальцев в сопровождении Идоля посетил лагеря военнопленных в Лодзи, Вольфене, Хаммельбурге и Хазельтале, находившиеся в ведении ОКЛ.

Для вербовавшихся добровольцев Холтерс создал специальный «карантинный» лагерь в Сувалках, куда направлялись лётчики, бортинженеры и техники. Здесь они проходили медицинское обследование, многочасовые собеседования и психологиче­ские тесты, с каждым индивидуально беседовал Мальцев. Прошедшие отбор переводи­лись в лагерь Морицфельде (близ Инстербурга (Черняховска), Восточная Пруссия), на который базировалась РАГ. Формально группа возникла в конце сентября 1943 г. и на её комплектование поступили 15 лётчиков-добровольцев, служивших в РОА (Восточ­ных войсках Вермахта). Среди лётчиков находился сбитый в воздушном бою 28 авгу­ста 1943 г. заместитель командира эскадрильи 20-го истребительного полка 303-й ис- требительно-авиационной дивизии 1-й воздушной армии старший лейтенант Б.Р. Ан- тилевский, кавалер ордена Ленина и Герой Советского Союза. В конце 1943 г. Анти- левский под влиянием Мальцева стал не только лётчиком РАГ, но и одним из активных пропагандистов в лагерях военнопленных.

Лётчики РАГ участвовали в перегонах самолётов LW с военных заводов на аэро­дромы Восточного фронта, изучали материальную часть немецкой авиации. Всего в РАГ до мая 1944 г. функционировали три группы для перегонов самолётов, две из 10 лётчиков каждая, одна — из 8. 261 В начале декабря 1943 г. штаб ОКЛ санкционировал создание 1-й восточной авиационной эскадрильи из чинов РАГ. Первоначально в со­ставе 10 лётчиков эскадрилья в первой половине января 1944 г. перебазировалась из Морицфельде в район Двинска и вошла в состав группы ночного боя «Остланд» (11-е эстонское крыло: три эскадрильи, 12-е латышское крыло: две эскадрильи) при I воз­душном флоте LW. 262 Материальная часть эскадрильи первоначально комплектовалась девятью трофейными самолётами (У-2 и ГАТА-145), а позднее, после потерь и попол­нений в ней насчитывались 12 У-2, ГАТА-145 и Ар-66.

Командовал подразделением капитан РОА М.В. Тарновекий — сын полковника Русской Армии В.В. Тарновского, занимавший в октябре — декабре 1943 г. должность помощника командира офицерской роты (заместителя командира эскадрильи) в Мо- рицфельде. Тарновский-младший выехал вместе с родителями из Крыма в 1920 г., в 1931 г. окончил лётную школу гражданской авиации в Чехословакии, в октябре 1937 г. вступил в НТСНП. В 1941-1943 гг. он служил в органах германской радиопропаганды, а в мае 1943 г. подал заявление о вступлении в РОА. Летом 1943 г. Тарновекий коман­довал взводом, будучи заместителем командира роты Гвардейского батальона РОА под Псковом, а в сентябре 1943 г. поступил в РАГ. Лётчики эскадрильи участвовали до ию­ня 1944 г. в обнаружении и атаках с воздуха партизанских лагерей в районе Двинска и Лиды. С марта 1944 г. эскадрилья оперировала при штабе VI воздушного флота Ь\У. До расформирования в июле 1944 г. русские добровольцы совершили не менее 500 боевых

263

вылетов.

О качестве боевого использования эскадрильи мы можем судить по сведениям о службе капитана Тарновского. За 5,5 месяцев пребывания на фронте Тарновекий со­вершил 36 боевых самолёто-вылетов, установил путём авиаразведки местонахождение четырех партизанских лагерей. За боевые заслуги был награждён двумя медалями и знаком «Участник борьбы против партизан». 264 1-я восточная эскадрилья несла и бое­вые потери, часть экипажей оказалась сбита, что требовало постоянных пополнений из состава РАГ. Личный состав эскадрильи, включая обслуживающий персонал, насчиты­вал 79 чинов. Всего за 5,5 месяцев боевых действий эскадрилья потеряла 3 самолёта, 9 лётчиков погибли, 12 получили ранения. 3 экипажа перелетели на сторону партизан в конце июля 1944 г., после того, как Тарновекий был отстранён от командования в ре­зультате политического конфликта с офицером связи Ь\У обер-лейтенантом В. Дуу-

265

сом.

Мальцев в первой половине 1944 г. большую часть времени проводил в Мориц- фельде, в лагере РАГ. Им были сформированы 3 группы для перегона самолётов с за­водов на прифронтовые аэродромы, он подготовил ряд пропагандистских выступлений и заявлений, занимался вербовкой военнопленных лётчиков в лагерях Зюдауэн-Зюд (Польша) и Гросс-Мариенгоф (Германия). Всего Мальцев в первой половине 1944 г. завербовал в РАГ 33 лётчика.266 Одной из самых его известных вербовок стала вербов­ка заместителя командира 482-го истребительного полка 322-й истребительной диви­зии капитана С.Т. Бычкова, кавалера двух орденов Красного Знамени, ордена Ленина и Героя Советского Союза. Бычков был сбит огнём зенитной артиллерии противника 10 декабря 1943 г. и попал в лагерь в Сувалках, а оттуда — в Морицфельде. В РАГ Бычков вступил в феврале 1944 г. под влиянием Мальцева, и ещё в большей степени под влия­нием Антилевского. Позднее, на допросе в ГУКР «СМЕРШ» 8 марта 1946 г., стараясь облегчить собственную участь, Бычков заявлял следствию будто бы Антилевский сис­тематически избивал его, заставляя вступить в группу Мальцева. 267 Но свидетели, хо­рошо знавшие и Антилевского, и Бычкова, категорически опровергают подобную вер­сию, утверждая что два власовца — Герои Советского Союза отличались особенной

дружбой. Тем более, совершив серию вылетов в 1944-1945 гг., Бычков неоднократно

268

имел возможность перелететь на советскую сторону.

Доверительные отношения установились у Мальцева и с полковником ВВС Красной Армии А.Ф. Ванюшиным, командовавшим ВВС 20-й армии Западного фронта летом-осенью 1941 г., а также с майором С.З. Ситник — начальником связи 205-й ис- требительно-авиационной дивизии 2-й воздушной армии. Серафима Захаровна Ситник была сбита огнём зенитной артиллерии на самолёте У-2 над деревней 5-я Николаевка в районе Козелыцины 29 октября 1943 г.,269 неудачно приземлилась с парашютом и ране­ной попала в плен. После некоторого пребывания в полевом госпитале её привезли в Морицфельде, куда позже доставили с оккупированной территории её пятилетнего сы­на и мать. Это обстоятельство привело женщину-лётчицу, кавалера орденов Красного Знамени и Отечественной войны II ст., к будущим власовцам. Из последствий ранения её скоро отчислили в часть восточной пропаганды, что привело к трагическому исходу: майор С.З. Ситник в результате провокации оказалась расстреляна органами СД. 270

20 февраля 1944 г. в Берлине В.И. Мальцев познакомился с A.A. Власовым. С 7 по 14 марта 1944 г. Морицфельде посетил генерал Власов в сопровождении капитанов В.К. Штрик-Штрикфельда и С.Б. Фрёлиха. По свидетельству Фрёлиха «личное появле­ние Власова вызвало сенсацию», подчинённые Мальцева и Холтерса остались под сильным впечатлением. И Холтерс, и Мальцев заверили Власова в перспективе развёр­тывания на базе РАГ авиационного полка РОА. Рост численности РАГ вызвал её пере­мещение в Штутерай в июне 1944 г. В это время с фронта вернулись чины бывшей 1-й восточной эскадрильи капитана М.В. Тарновского. Поводов к расформированию эскад­рильи было несколько: отстранение от командования эскадрильей Тарновского в связи с серией его резких высказываний против восточной оккупационной политики, перелёт трех экипажей на сторону противника, желание OKJT избавиться от национальных доб­ровольческих военно-воздушных частей и скорее передать их в состав Восточных войск генерала от кавалерии Э А. Кестринга.

После провала покушения на А. Гитлера 20 июля 1944 г. и репрессий в Вермах­те, ряд старших офицеров LW (начальник 8-го отдела Генерального штаба OKJT гене­рал-майор Г. фон Роден, начальник Генерального штаба OKJI генерал авиации К. Кол- лер и др.) имели все основания опасаться, что несанкционированная Г. Герингом акция по созданию и развитию русской авиационной группы может скомпрометировать ко­мандование LW. 271 Формальная передача РАГ в ведение Кестринга избавляла бы офи­церов OKJ1 от неприятностей. С другой стороны, для сохранения своего влияния на русскую авиационную группу Холтерса и во избежание чрезмерного вмешательства Кестринга в её специфические проблемы, учреждалась должность инспектора ино­странных кадров LW при штабе Кестринга, который должен был ведать иностранными добровольцами в германских ВВС и параллельно поддерживать связь с OKJ1.

Дальнейшая история РАГ Г. Холтерса и В.И. Мальцева оказалась связана с име­нем генерал-лейтенанта X. Ашенбреннера, занявшего должность инспектора иностран­ных кадров LW «Восток» в сентябре 1944 г. Ашенбреннер симпатизировал Власовско- му движению и поэтому быстро нашёл общий язык с Мальцевым. До войны инспектор занимал должность атташе ВВС при посольстве Германской империи в СССР. Адъю­тантом Ашенбреннера стал обер-лейтенант Г. Бушманн — командир 11-го эстонского крыла. К концу сентября 1944 г. бывшая группа Холтерса перебазировалась на аэро­дром в Эгер (юго-западнее Карлсбада), а штабы Мальцева и Ашенбреннера размести­лись в Карлсбадском отеле «Ам Брюль». Итоги встречи Власова с Гиммлером 16 сен­тября 1944 г. сделали возможным практические шаги, направленные на перспективное развёртывание власовских авиачастей во главе с полковником В.И. Мальцевым.

В октябре 1944 г. в Карлсбаде начал функционировать посреднический штаб для перевода к Мальцеву русских кадров из Люфтваффе, а также желающих остарбайтеров и военнопленных. Решением подобных вопросов занимались полковники Бауэр, Вече и Зауэр. По совету Ашенбреннера Мальцев составил план развёртывания ВВС РОА с примерным штатным расписанием, а Ашенбреннер придал им необходимую форму рапорта для передачи по команде. В октябре 1944 г. Мальцев рассчитывал сформиро­вать ВВС РОА, предполагая следующий состав: штаб, по одной эскадрильи истреби­тельной, штурмовой и связи, звено бомбардировщиков, полк ПВО (9 батарей), запас­ной полк ПВО (15 батарей), 4 пропагандистских роты; 25 боевых самолётов, 21 учеб­ный и связной самолёт, 96 орудий ПВО, 2594 человек основного состава военнослужа­щих и 1880 человек учебно-переменного состава. 272 1 ноября 1944 г. в русских газетах появилось объявление о наборе добровольцев в русские авиачасти, в ответ на которое в канцелярию в Далеме поступили около 2 тыс. заявлений. 273 23 ноября 1944 г. Ашен­бреннер утвердил дислокацию формирующихся частей: аэродром Эгер — для лётных частей, Карлсбад — пункт сбора поступающего личного состава, Брюкс — для частей ПВО.

19 декабря 1944 г. рейхсмаршал Г. Геринг издал приказ № 15231 / 44 о создании ВВС РОА, мотивировав его издание «заявлением от 14 ноября 1944 г. в Праге». 274 В краткосрочной истории формирований КОПР — это единственный пример, когда один из высших руководителей рейха в качестве основания для создания власовских частей назвал не санкции фюрера или рейхсфюрера СС, а фактическое учреждение КОНР и провозглашение его программного документа. В состав авиаподразделений КОНР пла­нировалось включить авиацию, части ПВО, войска связи и парашютно-десантные вой­ска. Первоначальные структурные параметры, под достижение которых подразумева­лось выделение соответствующего материально-технического обеспечения, утвержда­лись приказом Геринга. В таблице VII 275 приведены сведения о них, которые мы затем сможем сравнить с фактическим положением вещей. Таблица VII.

Структура авиационных частей КОНР в соответствии с приказом № 15231 / 44

по состоянию на 19 декабря 1944 г.

Авиационный полк: 5

эскадрилий

 1.     Истребительная: 15 Me-109 Г-10

2.     Штурмовая: 12 Ю-87

3.     Бомбардировочная: 5 Хе-111

4.     Связи: 2 Фи-156, 2 У-2

5.    Учебно-запасная: 2 Хе-111, 2 Ю-87, 2 Бф-109, 2 Ме-108, 3 У-2.
Полк ПВО —  штаб, — взвод связи,

— 2 тяжелых и 1 легкий дивизионы.
Тяжелый дивизион полка ПВО —  штаб, — взвод связи,

— 4 батареи (24 пушки ПВО 88 мм, вероятно Flak 18, Flak 36, или Flak 37).
Легкий дивизион полка ПВО —  штаб, извод связи,

—  одна батарея ПВО 37 мм (15 орудий),

— две батареи ПВО 20 мм (30 орудий).
Парашютно- десантный батальон —  штаб, — взвод связи,

—  3 парашютно-десантных роты, — одна пулеметная рота,

—  15 легких пушек или минометов
Примечание Предусматривалось создание отдельной роты связи. Общая численность военнослужащих: 4,5 тыс. человек.

 

В служебные обязанности Ашенбреннера входили консультации штаба Мальце­ва, представление интересов власовцев перед германскими Вооружёнными Силами, оказание помощи в удовлетворении материально-технических запросов. 276 По собст­венному признанию Мальцева, приказ Геринга допускал вмешательство представите­лей Люфтваффе в процесс формирования ВВС КОНР, что его особенно не устраивало. Поэтому январь 1945 г. ушёл на переговоры по обсуждению создавшейся проблемы между Мальцевым, Власовым, Трухиным и Ашенбреннером. 277 Её разрешение состоя­лось 2 февраля 1945 г. на встрече Власова и Мальцева с Герингом в Каринхалле, где также присутствовал оберфюрер СС Э. Крегер. 4 февраля 1945 г. состоялось фактиче­ское подчинение авиачастей КОНР генералу Власову, подтверждённое 4 марта 1945 г.

приказом начальника Генерального штаба ОКЛ генерала авиации К. Коллера об отде­лении военно-воздушных формирований КОНР от LW. 278 В свою очередь с подчинен­ностью русским офицерам создаваемых подразделений согласился и Ашенбреннер. В ведении немцев остались лишь учебные процессы по переподготовке русских лётчиков и освоению ими материальной части немецкого авиационного парка.

Центром развёртывания авиачастей КОНР стал Карлсбадский штаб Мальцева, переехавший в Мариенбад 10 февраля 1945 г. Необходимость переезда обуславлива­лась прибытием в Карлсбад эвакуированных из Берлина гражданских учреждений КОНР и излишней концентрацией в городе штатских лиц. Штабы Мальцева и Ашен- бреннера разместились в трёхэтажном отеле «Люкер», здесь же находилась личная квартира В.И. Мальцева и его супруги A.M. Мальцевой. 13 февраля 1945 г. Мальцев утвердил штатное расписание штаба, начальником которого был назначен полковник

  1. Ф. Ванюшин. Начальник командного отдела центрального штаба полковник
  2. В. Поздняков в январе 1945 г. предложил Трухину создать в структуре штаба авиа­ционный отдел, на должность начальника которого планировалась кандидатура пору­чика Н.В. Вагценко (в июне 1941 г. — лейтенант ВВС РККА, проходил службу на 298-й авиационной базе МВО). Но Трухин отклонил предложение Позднякова, не желая соз­давать структуру параллельную штабу Мальцева в Карлсбаде. Поручик Ващенко одно­временно с обязанностями начальника 3-го кавалерийского отделения командного от­дела выполнял функции представителя ВВС по проверке лётно-технического персона­ла, поступавшего в авиачасти КОНР через центральный штаб. 279

Формирование 1-го авиационного полка ВВС КОНР началось в декабре 1944 г. на аэродроме в Эгере, хотя штатные вакансии начали заполняться уже в октябре — но­ябре 1944. Назначения на должности командиров эскадрилий последовали в декабре, одновременно с организацией штаба полка. Основой для создания полка послужили чины расформированной РАГ, а также прибывающие добровольцы. Командиром полка Мальцев назначил полковника Королевских ВВС Югославии Л.И. Байдака — участника Белого движения и старого русского лётчика. Летом 1920 г. подпоручик Л.И. Байдак служил в 4-м авиационном отряде Русской армии и отличился в боях в Северной Тав­рии. За доблесть приказом Главнокомандующего № 242 от 2 августа 1921 г. Байдак был отмечен редкой наградой — орденом св. Николая Чудотворца II ст. 280

Начальником штаба полка стал другой выдающийся русский лётчик, командир 4-го авиационного отряда Русской армии полковник С.К. Шебалин, аттестованный в формированиях КОНР в чине майора. Орденом св. Николая Чудотворца II ст. Шебалин был награждён ещё во время боевых действий в Крыму — приказом генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля № 3712 от 1 октября 1920 г. 281 И Байдак, и Шебалин во время Граждан­ской войны служили в 4-м авиаотряде, носившем имя их погибшего командира — луч­шего русского аса Первой мировой войны полковника A.A. Казакова. Традиционное для русского офицерского корпуса почитание Шефского имени оказалось возрождено и в авиачастях КОНР: 5-я истребительная эскадрилья приняла Шефское имя полковника Казакова. Байдак, Шебалин и Мальцев хотели подчеркнуть преемственность создавав­шихся подразделений не от LW, а от авиации Русской Императорской армии. Полков­ник Л.И. Байдак прибыл в распоряжение штаба Мальцева в ноябре 1944 г. из офицер­ского резерва центрального штаба по рекомендации генерала Трухина. Георгиевский кавалер полковник С.К. Шебалин в мае 1942 г. стал командиром 6-й роты 2-го батальо­на формировавшегося 4-го полка Русского Охранного Корпуса Вермахта, с февраля 1944 г. командовал 2-м батальоном 5-го полка в чине капитана, а затем и майора Вер­махта. В горных боях 1942-1944 гг. Шебалин проявил себя храбрым строевым коман­диром, заслужив уважение подчинённой юнкерской молодёжи. В формирования КОНР Шебалин перевёлся по специализации в декабре 1944 г.

Первой к концу января — началу февраля 1945 г. завершила полностью формиро­вание и необходимую подготовку 5-я истребительная эскадрилья (Jagdstaffel) им. пол­ковника A.A. Казакова под командованием капитана С.Т. Бычкова, произведённого в том же месяце в майоры. Эскадрилья насчитывала 16 истребителей Ме-109 Г-10 и в начале апреля 1945 г. была готова к использованию на фронте. К концу марта 1945 г. закончила формирование бомбардировочная эскадрилья, известная с 28 марта 1945 г.

как 8-я эскадрилья ночных бомбардировщиков (Schlachtstaffel). Командовал эскадриль­ей, укомплектованной 12 бомбардировщиками Ю-88, произведённый в капитаны Б.Р. Антилевский.

Первоначально планировалось вооружить эскадрилью двенадцатью бомбарди­ровщиками Ю-87, но при её переформировании в эскадрилью ночных бомбардировщи­ков, подразделение укомплектовали бомбардировщиками Ю-88, более подходящими для ночных полётов. ВВС Красной Армии и западных союзников обладали весной 1945 г. абсолютным преимуществом в воздухе и Мальцев не рискнул использовать эскадри­лью Антилевского в дневных условиях. 11-я штурмовая эскадрилья (Kampfstaffel) не смогла развернуться из-за нехватки горючего, а также из-за бесплодных споров между Ашенбреннером и OKJ1 по поводу класса самолёта, предполагаемого к поставке на вооружение: Хе-111 или Хс-123 (Хс-129).

В феврале — марте 1945 г. Ашенбреннер способствовал созданию в составе 1-го авиационного полка ещё двух эскадрилий: 3-й разведывательно-штурмовой эскадрильи (Kurierstaffel) капитана В.В. Шияна (на вооружении: 3 Фи-158 и один Ме-262, предна­значенный для аэрофотосъёмки) и 4-й транспортной эскадрильи (Transportstaffel) (на вооружении: 2 Ю-52 для переброски парашютно-десантного батальона и перевозки грузов). В составе школы лётчиков (Fliegerschule), подчинявшейся непосредственно Байдаку, существовала 5-я учебно-тренировочная эскадрилья (Ausbildungsstaffel) капи­тана Тарновского (на вооружении 2 Ме-109, 2 Ю-88, 2 Фи-158, 2 У-2, 1 Хе-111, 1 До- 17).282 Учебной частью школы также руководил Тарновский. Суммарно на вооружении 1-го авиационного полка к началу апреля 1945 г. состояли 44 самолёта разных классов, пилотируемых власовскими лётчиками.

За пятимесячную историю полка мы можем назвать по свидетельству Мальцева единственный случай перелёта на советскую сторону. В марте 1945 г. во время трени­ровочного полёта перелёт к противнику совершил лётчик-истребитель поручик И. Стежар, сбитый в 1944 г. старший лейтенант ВВС Красной Армии и вступивший в авиачасти КОПР по собственному желанию в феврале 1945 г. из лагеря Гросс-

Мариенгоф.283 Но никаких зримых последствий для авиачастей КОНР этот инцидент не имел. С одной стороны, такой случай естественен для конца войны, а с другой он парадоксально свидетельствует в пользу власовских лётчиков, располагавшими несо­мненными возможностями для побега и продолжавших, тем не менее, служить в воен­но-воздушных формированиях КОНР.

Из других советских лётчиков, ставших офицерами власовской авиации, кроме Антилевского и Бычкова, мы назовём адъютанта командира 1-го авиационного полка поручика Г.И. Школьного (в октябре 1943 г. — лейтенант ВВС Красной Армии, коман­дир корабля 110-го авиационного бомбардировочного полка 12-й авиационной дивизии дальнего действия, сбит 12 октября 1943 г.), офицера контрразведки 6-й отдельной ро­ты связи поручика Н.П. Харченко (лейтенант ВВС Красной Армии, лётчик-инструктор 2-го отдельного истребительного авиационного полка), подпоручика Н.Ф. Лушпаева (в апреле 1944 г. — лейтенант ВВС Красной Армии, лётчик 10-го московского отдельного авиационного разведывательного полка 1-й воздушной армии, сбит 16 апреля 1944 г.), подпоручика В.Н. Микишева (в октябре 1944 г. — лейтенант ВВС Красной Армии, лёт­чик и командир корабля 334-го авиационного полка дальнего действия, пропал без вес­ти 25 октября 1944 г.) и др.

4 февраля 1945 г. 25 офицеров-лётчиков были награждены генералом Власовым боевыми орденами и медалями «за отличия на Восточном фронте» в 1944 г., а также «за участие в перегонах самолётов ]_Л¥ с заводов на аэродромы фронтового базирова­ния». Среди награждённых назовем бывших лётчиков ВВС Красной Армии — капита­нов Арзамасцева, Бычкова, Меттля, старшего лейтенанта Антилевского, лейтенантов Лушпаева, Школьного и др. 284 С конца февраля 1945 г. из-за перегрузки лётного поля в Эгере 5-я истребительная и 3-я разведывательно-штурмовая эскадрильи передислоци­ровались в местечко Немецкий Брод (юго-восточнее Праги), где и продолжили зани­маться учебно-тренировочными полётами. В целом к апрелю 1945 г. ВВС КОНР распо­лагали двумя тактическими боевыми подразделениями: 5-й истребительной и 8-й бом­бардировочной, которые так и не успели принять участие в боевых действиях, за ис­ключением единственного эпизода на Одере, о котором будет сказано ниже. Советский исследователь утверждает, что в подчинении Мальцева весной 1945 г. находились 24 лётчика и штурмана из числа представителей командно-начальствующего состава ВВС Красной Армии, 285 но составленный автором именной список позволяет увеличить эту цифру как минимум до 38 человек.

В состав полка также входила рота лётно-технического резерва. Основным видом деятельности 1-го авиационного полка в период с декабря 1944 г. до начала апреля 1945 г. являлись учебно-тренировочные полёты и отработка тактики воздушного боя, в которых принимали участие и немецкие инструктора. Разбором полётов часто занимал­ся сам Мальцев. Интересен вопрос о форме чинов авиачастей КОНР и маркировке са­молётов. Все чины военно-воздушных формирований КОНР носили форму LW. 6 фев­раля 1945 г. по приказу Мальцева немецкая кокарда на головных уборах была заменена русской, сняты орлы со свастикой, введено употребление чинов существовавших в об­щевойсковых подразделениях КОНР (поручик, а не обер-лейтенант и т. д.), всем воен­нослужащим авиачастей КОНР вменялось в обязанность ношение на рукаве формы ус­тановленной эмблемы РОА.286

Тем же приказом Мальцев ввёл маркировку для самолётов идентичную эмблеме РОА: голубой Андреевский крест на белом поле с красной окантовкой. OKJI правомер­но не санкционировало использование подобной маркировки, так как для этого требо­валась предварительная международная нотификация, производить которую в феврале 1945 г. не было времени. На протяжении февраля — марта 1945 г. эта принципиальная проблема оставалась предметом дискуссии между власовцами и OKJI. В конце концов стороны нашли компромисс в виде соединения маркировки LW с Андреевским крестом по образцу итальянских ВВС Италии. 287 По воспоминаниям очевидцев в единственной боевой операции власовской авиации 13 апреля 1945 г. участвовали бомбардировщики 8-й эскадрильи, отмаркированные «эмблемами РОА». 288

Помимо 1-го авиационного полка в составе авиачастей КОНР зимой — весной 1945 г. формировались следующие подразделения: 9-й полк зенитной артиллерии, 6-я рота связи, парашютно-десантный батальон. 16 февраля 1945 г. в Дрездене началось создание 1-й команды (батальона ?) в рамках 12-го строительного полка с функциями телеграфной и воздушной связи (I. Abteilung/Luftnachrichten — Telegraphen — Bauregiment 12 ROA), но указанное подразделение в подчинение Мальцева немцы так и не передали. 9-й полк зенитной артиллерии формировался в феврале — марте 1945 г. и к началу апреля насчитывал 80 офицеров, 2.8 тыс. унтер-офицеров и рядовых. 289 Коман­довал полком с февраля 1945 г. полковник P.M. Васильев (в 1920 г. — Генерального штаба полковник Русской армии), вступивший в январе 1942 г. в Русский Охранный Корпус на должность командира роты управления 3-го пехотного полка. 16 апреля 1944 г. со своим подразделением обер-лейтенант Вермахта P.M. Васильев отличился при оказании помощи гражданскому населению Белграда, сильно пострадавшему во время ковровой бомбардировки югославской столицы союзной авиацией. Службу в Русском Корпусе Васильев завершил в чине капитана Вермахта на должности началь­ника связи Корпуса и после кратковременного оттека по болезни в начале 1945 г. P.M. Васильев поступил на службу в авиачасти КОНР, где был атгестован по чину Рус-

290

скои армии .

Тяжёлый дивизион полка дислоцировался в Кутно, а два лёгких — в Плане (8-10 км юго-восточнее Мариенбада). К сожалению, полк не получил штатного вооружения. Личное огнестрельное оружие и лёгкие ручные пулемёты имела только штабная бата­рея, чины которой в марте — апреле 1945 г. и несли охранно-караульную службу. 291 Разрешение проблемы с вооружением 9-го полка крайне усугубляло отсутствие в рай­оне дислокации частей ПВО LW. В противоположном случае Ашенбреннер добился бы замены немецких зенитных расчётов власовцами. 12 марта 1945 г. Ашенбреннер предложил ОКЛ вооружить полк Васильева советским трофейным оружием, но и тро­фейное оружие так и не поступило вплоть до эвакуации полка на запад в апреле 1945 г.

6-я отдельная рота связи (по некоторым сведениям — батальон или полк 292) воз­никла на основе большой группы русских добровольцев-связистов, служивших в LW, её комплектование началось в декабре 1944 г. в Ноерне (чешское Нырско, южнее

Пльзеня) под командованием бывшего командира отдельного батальона связи стрелко­вой дивизии Красной Армии капитана В.И. Лантуха, произведённого к концу войны в подполковники. Связисты совершенствовали собственную профессиональную подго­товку и несли караульную службу вплоть до 22 апреля 1945 г., когда в Ноерн прибыла сводная колонна чинов авиачастей во главе с Мальцевым. Стоит отметить, что Мальцев так и не получил в подчинение всех русских добровольцев и «хиви», служивших в на­чале 1945 г. в Ь\У. По официальным сведениям ОКЛ русских добровольцев (в основ­ном в ПВО и частях обслуживания) на рубеже 1944-1945 гг. насчитывалось 22,5 тыс. человек, 293 которых бы хватило при благоприятных военно-политических обстоятель­ствах не на один полк.

Парашютно-десантный батальон в Куттенплане, претендовавший на развёртыва­ние в мае — июне 1945 г. в парашютно-десантный полк, представлял собой одну из от­борных частей власовской армии. Начало процесса его создания можно отнести к кон­цу декабря 1944 г. В батальон, именуемый иногда парашютно-десантным отрядом, ор­ганизационный отдел ОКЛ 1А¥ отчислил подавляющее большинство русских десант­ников, разбросанных на заключительном этапе войны мелкими группами по 11 пара- шютно-егерским дивизиям. Вполне вероятно, что какая-то часть десантников попала в батальон из бывших разведывательно-диверсионных школ Абвера, так как заброска агентуры за линию фронта представлялась всё более затруднительной. Практически весь личный состав батальона имел опыт прыжков с парашютом и необходимую спор­тивно-физическую подготовку. Единственной проблемой русских десантников в оставалось отсутствие собственных офицерских кадров, нехватку которых обязан был восполнить центральный штаб власовских формирований.

К концу февраля 1945 г. батальон включал в себя штаб, взвод связи и 6 развёрну­тых десантных рот. Численность десантников в каждой роте колебалась в пределах 220-230 человек, поэтому общую численность батальона к началу апреля 1945 г. мож­но оценить в пределах 1,4 тыс. человек. 294 По свидетельству командира 2-й роты капи­тана Г.Н. Сперанского (выпускник Донского Императора Александра III кадетского корпуса в Югославии, в 1944 г. — обер-лейтенант Русского Корпуса) личный состав ба­тальона производил очень благоприятное впечатление. На вооружении состояли авто­маты МР 40, автоматические винтовки БО 43, ручные пулемёты. По замечанию коман­дира 2-й роты для полноты картины не хватало тяжёлых пулемётов и миномётов, но и с имевшемся оружием батальон в марте 1945 г. находился в состоянии постоянной бое­вой готовности.

Командовал батальоном с декабря 1944 г. подполковник М.Д. Коцарь (в мае

  • г. — начальник оперативного отдела штаба 4-го воздушно-десантного корпуса). С
  • г. Коцарь преподавал в Мариампольской школе Восточных войск, из которой в ноябре 1944 г. был откомандирован в офицерский резерв при центральном штабе ВС КОНР и отсюда убыл на должность командира парашютно-десантного отряда. По сви­детельству Сперанского, в лично-бытовом плане Коцарь не производил хорошего впе­чатления: грубый офицер, не чуждавшийся ненормативной лексики при замечаниях подчинённым. Гораздо более благоприятное впечатление производил начальник штаба батальона майор А.Л. Безродный (в октябре 1941 г. — капитан ВДВ Красной Армии, инженер 214-й воздушно-десантной бригады). Безродный не состоял до войны в рядах ВКП (б). Весной 1942 г. он вступил из лагеря военнопленных в Осинторфскую бригаду (РННА) полковника К.Г. Кромиади, став начальником оперативного отдела штаба бри­гады.

В батальон Коцаря Безродный прибыл почти одновременно со Сперанским в конце февраля 1945 г. и произвёл хорошее впечатление на Мальцева. Фактически именно Безродный взял в руки практическую организацию подразделения и учебную подготовку. Указанное обстоятельство привело к кадровому перемещению: в апреле Мальцев перевёл Коцаря в распоряжение штаба ВВС, а командование батальоном при­нял Безродный. Судя по отзывам, ревностно исполняли обязанности службы и отвеча­ли самым высоким требованиям к офицеру командир 1-й роты капитан Смирнов и ко­мандир 2-й роты капитан Г.Н. Сперанский. Командиры 3-й и 4-й рот при всей стара­тельности производили впечатление офицеров, произведённых совсем недавно в офи­церский чин из унтер-офицеров. 293 Тем не менее, батальон отвечал всем требованиям, которые только могли предъявляться к столь своеобразной воинской части. Но несмот­ря на качественную подготовку, батальон не смог принять участие в боевых действиях на Восточном фронте и разделил общую участь авиачастей КОНР, ввиду скорого окон­чания войны.

Штаб военно-воздушных формирований КОНР в Мариенбаде представлял ком­пактную и мобильную структуру, полностью управлявшую подчинёнными разбросан­ными подразделениями — это в должной мере проявилось при организации походного марша на юг в последнюю декаду апреля 1945 г. Штаб состоял из 6 отделов (оператив­ный, кадров, безопасности, пропаганды, юридический и технический), интендантской и санитарной служб 296 Штабу подчинялись взвод охраны поручика В. Г. Васюхно (в 1941 г.-старший лейтенант Красной Армии, герой советско-финляндской войны 1939— 1940 гг., командир дивизиона 248-го артиллерийского полка 86-й мотострелковой ди­визии), взвод особого назначения поручика Н. Фатьянова, сформированный по приказу Мальцева 31 января 1945 г. из прибывших добровольцев — старших кадет Княжекон- стангиновского кадетского корпуса — и рога пропаганды. В распоряжении Мальцева находился и прибывший вместе с младшими кадетами последний директор корпуса генерал-майор А.Г. Попов (в 1920 г. — помощник Главного военного прокурора Русской Армии генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля), назначенный преподавателем в роту пропа­ганды.

В марте 1945 г. начальник отдела пропаганды майор А.П. Альбов, бывший бел­градский корреспондент лондонской газеты «Дейли Мейл» и американского агентства «Ассошиэйтед Пресс», создал сектор печати, приняв на себя ответственность за изда­ние собственной газеты власовских авиачастей «Наши крылья». Главным редактором газеты стал опытный и талантливый журналист, сотрудник ГУП КОНР А.И. Булдеев («А. Усов»). В прошлом Булдеев принимал деятельное участие в издании газеты Сим­феропольского городского управления «Голос Крыма», будучи её главным редактором с 26 марта 1942 г. по октябрь 1943 г. Он сумел подобрать авторов и сотрудников для «Наших крыльев» и в 1945 г. Общая численность военнослужащих военно-воздушных формирований КОНР к 22 апреля 1945 г. превысила 5 тыс. человек.297

Чины власовской авиации находились в более привилегированном положении по отношению к чинам сухопутных частей. «Привилегированность» проявлялась и в пи­тании, обмундировании, довольствии, материально-техническом обеспечении, а также в некоторой степени в обособленном положении генерал-майора В.И. Мальцева и в от­сутствии служебных конфликтов между власовскими офицерами и подчинёнными Ашенбреннера. Мальцев командовал специфической автономной частью и находился в стороне от страстей, кипевших в Военном управлении КОНР. Его контакты с другими власовскими генералами сводились до минимума и носили в целом служебный харак­тер.

В свою очередь, генерал-лейтенант Люфтваффе X. Ашенбреннер испытывал личную симпатию к Мальцеву и сочувствовал его начинанию. Только этим можно объ­яснить многочисленные интриги и ухищрения генерала-инспектора за спиной ОКЛ, направленные на обеспечение материально-технической частью и довольствием ВВС КОНР, невзирая на препятствия. И если полковник Г.Д. Герре старался лишь смягчать резкость и порой, откровенное хамство в адрес «опекунов» со стороны С.К. Буняченко, то Ашенбреннер не опасался открытых конфликтов в ОКЛ, чем дезавуировал любые перспективы собственной карьеры в последние пол года войны. И все же, несмотря на большую «экстерриториальность» военно-воздушных формирований КОНР, Мальцев, как и Буняченко, целиком зависел от развития общей военно-политической ситуации, испытывая несомненные и неоправданные иллюзии относительно политических наме­рений и возможного человеколюбия западных союзников.

Создание авиачастей КОНР зимой 1945 г. явилось одним из важных аргументов в пользу своеобразия и специфичности власовской армии. Впервые в истории Восточных войск возник такой род войск как авиационные подразделения. Во многом это была заслуга двух офицеров: В.И. Мальцева и М.В. Тарновского. В кратковременной исто­рии власовской авиации стоит отметить несколько важных моментов, позволяющи

 

хГлава II

ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ВООРУЖЕННЫХ ФОРМИРОВАНИЙ КОНР В ЯНВАРЕ — АПРЕЛЕ 1945 г.

  • 1. Политическое руководство и военное строительство

27 февраля 1945 г. в карлсбадском отеле «Ричмонд» состоялось последнее пле­нарное заседание членов КОНР, на котором председательствовал генерал Власов. За три с половиной месяца существования Комитета число кооптированных членов вы­росло в два раза по сравнению с ноябрём 1944 г. К 27 февраля 1945 г. в КОНР насчиты­валось 102 члена, а в Научном Совете при Комитете около 100. 298 Но фактически к весне деятельность Комитета замкнулась в тесных рамках, ограниченных стенами оте­ля. Нельзя не согласиться с чешским исследователем С.А. Ауски, усматривающим оп­ределённый политический смысл в организованной Главным управлением СС изоля­ции гражданских структур КОНР в маленьком курортном городке, оторванном от всего мира. Связь между Карлсбадом и Германией функционировала крайне плохо и Комитет к марту 1945 г. лишился всякого влияния на судьбу собственных вооруженных форми-

~ 299

ровании.

Власову и прочим лидерам КОНР было что сказать членами Комитета на по­следнем пленарном заседании. К 27 февраля 1945 г. власовцы приобрели в итоге четы­рёхмесячной деятельности некоторую сумму положительных результатов, позволяв­шую строить иллюзии. Но ни один из достигнутых результатов не открывал долго­срочных перспектив, способных устранить ощущения обречённости и безысходности в условиях катастрофы рейха. Конечно, никто из членов КОНР субъективно не отожде­ствлял деятельность КОНР с гитлеровским государством. Но приближавшуюся неот­вратимую гибель вместе с рейхом, чувствовали многие. В противоречии между отвра­щением членов КОНР к национал-социалистическому государству и в параллельном ощущении накатывавшейся гибели под его обломками, заключалась трагедия этих лю­дей.

Мрачные предчувствия в канун заседания 27 февраля, усилились драматичным сообщением о происшедшем ЧП на вокзале в Нюрнберге. Фельдфебель Вермахта за­стрелил офицера личной охраны Власова капитана В. Гавринского. поспорившего с лётчиком ЬЛУ из-за места в купе II класса. Комендатура города устроила убитому офи­церу пышные похороны, но требование Власова отдать убийцу под военно-полевой суд не удовлетворили, фельдфебеля просто перевели в другую часть.300

В пленарном заседании 27 февраля участвовали около 60 человек. Отсутствие почти половины членов Комитета объяснялось нахождением в войсках большинства власовских офицеров, кооптированных в КОНР. В своём выступлении Власов сообщил присутствовавшим об успехах на Одерском фронте противотанкового отряда полков­ника И.К. Сахарова, уравнивании в правах остарбайтеров с другими иностранными ра­бочими, отмене 15 % социального налога с зарплаты восточных рабочих, официальном обязательстве Немецкого Трудового Фронта (НТФ) привлекать к ответственности не­мецкий персонал за жестокое обращение с остарбайтерами и т.д..

После Власова выступали руководители управлений КОНР, представители На­циональных Советов и другие члены Комитета. Особое впечатление на собравшихся произвели сообщения о первой удачной попытке боевого использования власовцев на Восточном фронте, а также оптимистичные заверения Власова о перспективах форми­рования формирований КОНР. В качестве своеобразной «иллюстрации» к этой части доклада, с приветственной речью выступил генерал-майор В.И. Мальцев, которого многие члены Комитета увидели впервые. По некоторым сведениям 302 на этом же заседании Мальцев был кооптирован в члены КОНР.

Бодрые нотки в выступлениях Власова, Мальцева и других не исключили откро­венной антинемецкой демонстрации, обращенной к присутствовавшей на заседании группе чинов Главного управления СС во главе с оберфюрером СС Э. Крегером. Вы­ступая в качестве гостя от Украинской Национальной Рады при КОНР, бывший глава Киевского самоуправления Л. Форостивский, обратился к Крегеру со следующими словами: «Мне нечего терять. Я осуждён на смерть. Моё имя внесено в список, осуж­денных […] за сотрудничество с немцами. Поэтому я вам здесь хочу сказать правду в глаза. Я сам лично послал в Германию 45 тыс. юношей и девушек — и почти половина из них ехала добровольно — потому что я вам доверял и верил, что эти молодые люди помогут своим трудом освободить нашу родину от большевизма. А что вы с ними сде­лали ? Они стали бесправными рабами, и вы даже теперь не хотите облегчить их поло­жение. Препятствуете нам на каждом шагу, когда мы хотим этим несчастным людям помочь. И это вы называете социализмом ?» 303

После речи Форостивского Крегер и его свита покинули зал, но вслед за киев­ским бургомистром с подобными высказываниями выступил целый ряд собравшихся. Казалось, власовцы хотели высказать своим невольным союзникам «под занавес» все чувства, переполнявшие их с 1941-1942 гг. Карлсбадское заседание членов КОНР за­вершилось в атмосфере, причудливо соединявшей эйфорию с полным осознанием ту­пиковое™ собственного положения. Последние тайные надежды на спасение КОНР и сохранение власовской армии у большинства членов Комитета связывались с западны­ми союзниками.

Март 1945 г. не принёс изменений в положении изолированного Комитета. Один из свидетелей происходившего в те дни в Карлсбаде, бывший сотрудник власовской печати известный под псевдонимом «Михаил Михайлович Самыгин» (он же «Китаев», он же «Афанасий Чайкин», в 1941 г. — старший лейтенант Красной Армии, начальник химической службы 436-го полка 155-й стрелковой дивизии) назвал карлсбадский пе­риод «одной из мрачнейших страниц истории развития Русского Освободительного Движения» и «пиром во время чумы». «,04 По оценке Самыгина жизнь в отеле характе­ризовалась «беспробудным пьянством и развратом, пышным расцветом спекуляции». Местонахождение Власова никто толком не знал, его окружал постоянный эскорт офи­церов СС во главе с Крегером, не дававшим ему ступить самостоятельно буквально ни шагу. В отеле шла бойкая торговля документами — справками, удостоверениями, про­ездными свидетельствами. Сотрудники аппарата КОНР были крайне озабочены приоб­ретением паспортов государств Восточной Европы. Если генерал-лейтенант Г.Н. Жи- ленков в трезвом виде держал себя исключительно ровно и собрано, то в пьяном — «хо­дил по коридору на четвереньках и мяукал, в то время как его адъютанты прыгали по мраморным лестницам отеля, привязав себе на головы роскошные оленьи рога». 305

«Самыгин» отказался от участия во Власовском движения ещё летом 1944 г., за­нявшись подготовкой к защите докторской диссертации в Галле. После войны за полу­чение взятки он был осуждён в Мюнхене по требованию американской администрации. Даже если учитывать личную неприязнь «Самыгина» к руководителям Власовского движения и его предвзятость, нельзя не учитывать его свидетельств. Изоляция Власова и жёсткий контроль за его поведением со стороны СС подтверждались самим Власо­вым в частных разговорах. 306 В.Ф. Малышкин в марте 1945 г. сделал в своей записной книжке следующую запись: «Март — период безделья, бесконечные разговоры о необ­ходимости посылки уполномоченных (на запад к союзникам — прим. авт.)». 307 Зло­употребление алкоголем аккуратным и интеллигентным Малышкиным, подтверждал автору и секретарь ГОУ КОНР Д.А. Левицкий. 308

Реакцию запертых в Карлсбаде власовцев понять можно, но принять трудно, да­же если Жиленков и не мяукал в действительности. В заслугу Жиленкову можно было бы поставить организацию Представительства КОНР в Словакии, состоявшуюся в Бра­тиславе 27 января 1945 г., но и его деятельность оказалась достаточно вялой. В рамках Представительства формально функционировали три отдела: социальной помощи С.И. Кугаевского, военно-политический A.B. Кузьминского и эвакуационный подпол­ковника А.Н. Лаврова. Однако робкие попытки на рубеже февраля — марта 1945 г. про­вести набор в вооруженные формирования КОНР в среде русской диаспоры, а также ведения какой-либо пропагандистской деятельности не увенчались успехом, в первую очередь из-за стремительного приближения Восточного фронта.

Главной обязанностью Представительства стала лишь подготовка и организация эвакуации русских эмигрантов из Словакии, закончившаяся, по выражению С.А. Ау- ски, «полным провалом». В первом транспорте 19 февраля 1945 г. Братиславу покину­ли около 200 человек из 650 зарегистрировавшихся, а покинул ли Братиславу 3 марта 1945 г. второй транспорт — осталось неизвестным. 309 Попытки Жиленкова в феврале 1945 г. организовать радиопропаганду из Братиславы и Баньской Быстрицы тоже не увенчались успехом. В кратковременной истории КОНР «карлсбадский период» марта 1945 г. в условиях полного безделья и апатии разложил большую часть комитетского аппарата, лишив большинство сотрудников воли к деятельности. Начиная со второй половины марта 1945 г. стремление к личному спасению, а также к спасению собст­венных семей и близких людей, всё более доминировало в настроениях среди рядовых участников гражданских структур КОНР.

Тем не менее, большинство лидеров КОНР продолжали строить отчаянные по­пытки спасения политически активного ядра Комитета и его вооруженных формирова­ний, надеясь на неизбежный конфликт между англо-американскими союзниками и Со­ветским Союзом. 26 марта 1945 г. состоялось заседание Президиума КОНР, на котором обсуждались планы сохранения актива Власовского движения и кадров власовской ар­мии для возобновления борьбы с СССР после капитуляции Германии. Г.Н. Жиленков откровенно предложил бросить рядовых участников движения и офицерские кадры, а руководящим работникам КОНР эвакуироваться в нейтральные страны, в частности в Испанию. 310 Предложение Жиленкова было с возмущением отвергнуто членами Пре­зидиума. В результате совещания принятое решение свелось к утверждению, так назы­ваемого «южного варианта»: объединению частей КОНР с четниками генерала Д. Ми­хайловича и чинами Омладинского покрета (югославской молодежной организации) «ЗБОР» генерала К. Мушицкого — Д.В. Летича.

Трудно сказать, верил ли сам Власов в осуществление этого крайне сомнительно­го плана, тем более, что лишь 27 марта 1945 г. большинство членов Президиума КОНР были, наконец, поставлены в известность об отправке подразделений 1-й пехотной ди­визии на Одерский участок Восточного фронта. 311 Это означало, что немцы решили использовать власовскую армию по частям, исключительно в качестве «пушечного мя­са» и каким образом с этим увязывался план концентрации власовских частей в одном месте, оставалось непоня тным. Не верили в реалистичность задуманного, наверняка, и отдельные члены Комитета. Так, например, Б.В. Прянишников ещё в феврале 1945 г. не сомневался в поражении Михайловича и предательстве четников военно- политическими элитами Великобритании и США. 312

Но самое главное, с нашей точки зрения, заключалось в призрачности конечной цели. И Михайлович, и Летич горячо сочувствовали власовцам, но весной 1945 г. никто из сотрудников Комитета не знал достоверных регионов базирования четников и лети- чевцев. Указания от Власова любой ценой установить связь с Летичем получили в фев­рале 1945 г. Жиленков, а в апреле 1945 г. — майор А. Р. Трушнович, лично знавший Летича. Жиленков не сделал в этой области ничего, а Трушнович не успел по объек­тивным обстоятельствам. В апреле 1945 г. Д.В. Летич погиб в горной части Югославии, сорвавшись в автомобиле в пропасть. Вплоть до капитуляции в мае 1945 г., летичевцы сохраняли боевой дух и дисциплину, участь солдат и офицеров стойко переносили и православные духовники подразделений. Но к апрелю 1945 г. в подчинении у Мушиц- кого находилось не более 1 полка (3^4 батальона), отрезанные от Сербии в Истрии, где летичевцы не могли ожидать пополнений.

Наибольшие надежды руководители КОНР продолжали возлагать на начальника отдела внешних сношений Комитета Ю.С. Жеребкова, тщетно пытавшегося связаться с союзниками через Между народный Красный Крест (МКК), а также по частным кана­лам. К концу марта 1945 г. заинтересованность в контактах Жеребкова проявило уже и Главное управление СС, рассчитывая использовать связи власовцев на Западе в собст­венных интересах. 4 апреля 1945 г. в отеле «Ричмонд» оберфюрер СС Э. Крегер «до­верчиво» обратился к Жеребкову: «[…] Теперь я могу Вам сказать, что мы не только не против, но и будем приветствовать, если Вам удастся связаться с англо-

313

американцами».

Визит Жеребкова в Швейцарию, казалось, теперь был предрешён. 12 апреля 1945 г. Германский МИД выдал ему разрешение на выезд. Но поверенный Швейцар­ской Конфедерации в Берлине доктор Цендер отказал Жеребкову во въездной визе, со­славшись на возможные дипломатические осложнения с Москвой в случае даже част­ного визита в Берн представителя КОНР. На личном уровне Цендер посоветовал Же- ребкову пересечь швейцарскую границу без визы и даже снабдил его письмом к погра­ничному комиссару. Упорный Жеребков, получив отказ и на границе, пересёк её с третьего раза нелегально в начале мая 1945 г., но был интернирован и репатриирован в Германию в американскую зону оккупации. Здесь эмиссар КОНР оказался арестован американской военной полицией в Имсте (Тироле).314

Отчаянные инициативы Жеребкова всё же вызвали определённое реагирование со стороны международных кругов. Председатель Международного Красного Креста профессор К.Я. Бургхард и представитель МКК в Берлине доктор О. Лехнер высказали заинтересованность в обращении генерал-лейтенанта A.A. Власова к рейхсфюреру СС Г. Гиммлеру с целью предупредить возможное массовое уничтожение СС заключённых в концентрационных лагерях. Власов, проинформированный о просьбе МКК Жеребко- вым, немедленно связался с Крегером и настойчиво попросил его передать Гиммлеру соответствующую просьбу. 315 Мы не знаем, в какой степени обращение Власова по­влияло на Гиммлера и вообще, связывался ли Крегер с Гиммлером по этому поводу. Для нас этот эпизод интересен лишь постольку, поскольку показывает, что МКК при­знавал за Власовым, по одному из замечаний «вес, достаточный для того, чтобы с его мнением посчитались ответственные германские круги». 316

Из высших креатур НСДАП Власовым и его армией на предмет косметического ремонта собственной политической несостоятельности интересовался не только Гимм­лер. Во время встречи с рейхсминистром Й. Геббельсом, состоявшейся 1 марта 1945 г., Власов произвёл на последнего «сильное впечатление». Охарактеризовав Власова в своём дневнике как «в высшей степени интеллигентного и энергичного русского воен- начальника», высоко отозвавшись о его «замечательной голове», Геббельс обсудил с Власовым и сопровождавшим его Жиленковым целый ряд вопросов — от особенностей советской пропаганды до характера Сталина и использования заключённых при оборо­не Москвы в 1941 г.317

Интересное свидетельство о встрече Власова и Геббельса оставил сотрудник Ми­нистерства пропаганды М.В. фон Овен. Одна из самых любопытных сентенций Овена звучит так: «Министр нашёл Власова весьма умным собеседником и самой яркой лич­ностью всех союзных с нами народов». 318 Геббельс и Овен сравнивали Власова с гене­ралом артиллерии Вермахта В. Зейдлитцом-Курцбахом, возглавлявшим на советской стороне Союз Немецких Офицеров. Не чуждый сантиментов Геббельс после ухода Власова сказал Овену: «Как ужасна его судьба ! Видеть и переживать возрождение своей родины, находясь на вражеской стороне !» 319 Визит «уитерменша» Власова хоть и за два месяца до крушения Рейха, но всё-таки заставил Геббельса, по свидетельству Овена, согласиться с негативным характером национал- социалистической «восточной политики», а ещё через несколько дней Геббельс сделал запись о «великолепном» бое­вом использовании власовцев Сахарова на Одере, в противовес поведению на фронте «усталых» и «измотанных» германских войск, «не желавших сражаться с врагом». 320

За две недели до начала Берлинской наступательной операции 2 апреля 1945 г. Власов добился освобождения из тюрем на Александрплац и Плётцензее ряда ответст­венных руководителей и членов Совета НТС (В.М. Байдалакова, М.Л. Ольгского, Е.Р. Островского, В.Д. Поремского и др.), арестованных Гестапо летом 1944 г. К этому мо­менту генерал-майор М.А. Меандров, вместе с избежавшим ареста руководителем третьего запасного центра Союза Е. И. Мамуковым, даже разработал план вооружённо­го нападения на тюрьму Александрплатц. Непосредственным исполнителем акции был готов стать майор А. А. Тенсон 321

Прямо из тюрьмы группу членов НТС привезли к Власову в Далем, где за столом произошёл комический эпизод. Оберфюрера СС Крегера, тщетно пытавшегося провоз­гласить тост «за здоровье фюрера», Власов изрядно напоил и тихо шепнул В.М. Байда- лакову и В.Д. Поремскому: «Не обращайте на него внимание, он дурак». Власов украд­кой сумел сообщить Байдалакову о собственных планах по спасению вооруженных формирований КОНР. 322 Байдалаков настойчиво советовал Власову скорейшим обра­зом установить связь с англо-американскими союзниками и даже, если потребуется, пробиваться на запад силой оружия. Для установления контактов с союзниками Байда- лаков направил в распоряжение власовцев ряд членов Союза: в Карлсбад выехал член Исполнительного бюро К.Д. Вергун, в Данию — В.Ф. Заприев, в Гамбург — М.В. Геккер, В.Д. Поремский и подполковник М.К. Мелешкевич. Непосредственно к штабу Власова был прикомандирован Д.В. Брунст. 323 В задачу членам Союза вменялось подробное информирование оккупационной союзной администрации о политических целях КОНР и характере его вооруженных подразделений.

Параллельно с инициативами политических руководителей КОНР весной 1945 г. продолжалось развёртывание, переформирование и пополнение ВС КОНР, благодаря деятельности штаба генерал-майора Ф.И. Трухина в Хойберге. Лишённый возможности использовать в последние три месяца войны людские ресурсы военнопленных и остар- байтеров, Трухин сосредоточил внимание на переподчинении Власову существовав­ших в составе Вермахта и ваффен СС подразделений и соединений Восточных войск. Кроме этого, весной 1945 г. в рамках началось развёртывание четырех новых подразде­лений: Вспомогательных технических войск, учебно-запасной бригады, 3-й (700-й по номенклатуре Вермахта) пехотной дивизии и войсковой Зальцбургской группы (от­дельного корпуса).

Вспомогательные технические войска.

В конце 1944 г. в ГОУ КОНР поступили пять проектов организации технических команд из военнопленных и остарбайтеров, среди которых наиболее обоснованными выглядели предложения генерал-майора В.Ф. Баумгартена (в 1921 г. — главный воен­ный инженер 1-го армейского корпуса Русской армии в Галлиполи) и начальника отде­ла кадров ГГУ КОНР К.И. Попова. В январе 1945 г. ГОУ КОНР утвердило проект По­пова. Тем самым ему поручалась организация нового, Главного технического управле­ния в перечне учреждений КОНР. Но в связи с эвакуацией ГГУ КОНР из Берлина в

Карлсбад, Д.Е. Закутный приказал Попову выехать вместе с управлением в пункт на­значения и заняться обустройством сотрудников управления на новом месте.

25 февраля 1945 г. Власов вызвал Попова в Берлин для назначения на должность начальника Главного технического управления (ГТУ) КОНР, а также для проведения переговоров с НТФ и организацией «ТОДТ» на предмет передачи новому управлению КОНР кадров технических работников из категории остарбайтеров. Попов представил немецкой стороне ряд условий по практической организации технических команд, ко­торые должны были выполнять разнообразные технические задания в германской про­мышленности по расценкам НТФ для накопления собственного первоначального капи­тала. Вербовка сотрудников предусматривалась с помощью средств массовой инфор­мации. В действительности немцы не смогли организовать соответствующей кампании в СМИ, препятствовали юридическому оформлению равноправных договорных отно­шений и существование ГТУ КОНР завершилось, так толком и не начавшись.

В марте 1945 г. организационный центр бывшего ГТУ КОНР Власов переимено­вал в штаб Вспомогательных технических войск (ВТВ) с подчинением лично Главно­командующему. Должность начальника штаба принял К.И. Попов, произведённый в подполковники инженерных войск, его заместителем стал майор инженерных войск A.A. Оглобин. Штаб включал в себя 11 отделов: формирования, кадров, оперативный (производственный), лагерный, военной подготовки, технический, финансовый, юри­дический, медицинско-санитарный, хозяйственно-транспортный и снабжения. Кроме этого, штабу подчинялись технический совет, канцелярия и бухгалтерия.

Затем последовали кадровые перестановки. На должность начальника штаба ВТВ КОНР планировалась кандидатура генерал-майора В.Ф. Малышкина, затем последова­ло назначение полковника Г.И. Антонова, параллельно возглавлявшего автобронетан­ковый отдел центрального штаба формирований КОНР. Попов был обижен и пытался оспорить назначение технически некомпетентного «комиссара» на личном приёме у Главнокомандующего. Несмотря на поддержку Попова начальником инженерного от­дела штаба полковником Г.В. Яропудом, Власов утвердил в должности всё же Антоно­ва. Попов стал его заместителем и в дальнейшем критически относился к действиям своего непосредственного начальника. В целом становление ВТВ КОНР могло сло­житься в иных обстоятельствах достаточно перспективно, так как штаб обладал доста­точным количеством качественного инженерно-технического персонала.

Вербовку в ряды ВТВ КОНР осуществляла в среде соотечественников комиссия, работавшая в районе Штеттина. Вторая комиссия, посланная в Бранденбург, была ото­звана, так как первая комиссия донесла в штаб о вербовке 10 тыс. человек и необходи­мости их разместить под Берлином. Столь значительный успех вербовки заставил штаб ВТВ КОНР приостановить деятельность второй комиссии. К концу марта 1945 г. ре­альное число завербованных и прибывших составило более 4 тыс. человек, а к 10 апре­ля 1945 г. реальная численность кадров ВТВ КОНР колебалась в пределах 6 тыс. чело­век. Однако, в организованном виде в феврале-марте 1945 г. появился лишь 1-й лесо­рубочный батальон (3 роты, каждая рота — 4 рабочих взвода и 1 обслуживающий). Кад­ры ВТВ КОНР концентрировались в лагере Копенике под Берлином и судьба их оста­лась неясной. Штаб ВТВ КОНР не смог добиться от немцев обещанных эвакуацион­ных составов и 14 апреля 1945 г. покинул Берлин, выехав по маршруту Карлсбад — Прага — Зальцбург. В Зальцбурге штаб ВТВ КОНР в конце апреля 1945 г. присоединил­ся к штабу отдельного корпуса генерал-майора A.B. Туркула и так встретил американ-

324

скую оккупацию.

Чины 1-го лесорубочного батальона, как и завербованные чины ВТВ КОНР, ока­зались предоставлены собственной судьбе, которую в условиях крушения фронтов мы вряд ли можем назвать счастливой. Будет нелишним заметить, что во власовской армии весной 1945 г. это был единственный случай пренебрежения вышестоящим штабом судьбой собственных подчинённых. Полковник Г.И. Антонов и подполковник инже­нерных войск К.И. Попов в 1945-1946 гг. благополучно избежали насильственной ре­патриации в советскую оккупационную зону Германии и затем принимали активное участие в деятельности политических организаций Русского Зарубежья. Поскольку в подавляющем большинстве чипы ВТВ КОНР не имели обмундирования и вооружения, не будет преувеличением предположить, что оказавшись в зоне советской оккупации, многим из них удалось скрыть свою фактическую принадлежность к власовской армии.

Запасная (по немецкой номенклатуре учебно-запасная) бригада.

Решение о формировании запасной бригады в качестве резервного подразделения для пополнения 1-й, 2-й и 3-й пехотных дивизий принималось генерал-майором Ф.И. Трухиным и полковником Г.Д. Герре на совместном совещании в марте 1945 г. На должность командира бригады планировалась кандидатура полковника С.Т. Койды, передавшего в конце февраля 1945 г. должность начальника 1-й Объединённой офи­церской школы народов России генерал-майору М.А. Меандрову.

Самуил Трофимович (он же «Семён Михайлович») Койда обладал всеми необхо­димыми качествами строевого командира. Будучи по происхождению из иногородних станицы Елизаветинская Области Войска Кубанского, Койда тяжело переживал траги­ческие события коллективизации на Кубани в 1929-1932 гг., бои между повстанцами и регулярными частями СКВО РККА в 1930-1933 гг. К 1941 г. Койда обладал более чем 20-летним стажем службы в РККА, из которых более 18 лет прослужил на строевых должностях от командира отделения до командира дивизии. В мае 1942 г. ему было присвоено звание полковник с назначением на должность командира 184-й стрелковой дивизии. В плен Койда попал после разгрома дивизии на Воронежском фронте в марте 1943 г. 325

К Власовскому движению полковник С.Т. Койда присоединился, когда итоги Сталинградской битвы и провал немецкой операции «Цитадель» на Курской дуге, уже не оставляли сомнения в конечном исходе войны. В одинаковой степени Койда мог быть во власовской армии профессиональным командиром бригады или дивизии, по­этому его перевод Трухиным из офицерской школы на более привычную должность командира тактического подразделения, представляется вполне целесообразным. При планировании структуры запасной бригады Койда правомерно отказался от использо­вания принципа совокупности отдельных батальонов и добился разрешения у Трухина сделать основой бригады полк штатной численности.326

Формирование бригады началось 1 апреля 1945 г. (по другим сведениям — в по­следней декаде марта) в Мюнзингене 327 и проходило параллельно с развёртыванием 2-й пехотной дивизии в исключительно тяжёлых условиях. На комплектование брига­ды обращались в основном добровольцы, завербованные в лагерях военнопленных в период с декабря 1944 г. по март 1945 г. На 80 % бригада состояла из бывших военно­пленных и лишь на 20 % — из чинов офицерского резерва и незначительного количества солдат, переведённых из Восточных войск. В казармах Койда мог разместить не более одной усиленной роты, все остальные помещения занимались чинами 2-й пехотной ди­визии.

Большинству солдат и унтер-офицеров бригады пришлось жить на протяжении двух-трех недель в брезентовых конюшнях, в сырости и грязи. Матрасы отсутствовали, еле-еле удалось добыть по 2 кг. соломы на человека. Освещения помещений и дров не было. Добровольцы прибывали еле живые от продолжительных пеших переходов, по­лураздетые, истощённые. Обеспеченность камбуза позволяла кормить за раз не более 300 человек, в то время как через две недели численность личного состава достигла штатного расписания в 5,8 тыс. чинов и продолжала расти. Острейшей проблемой ста­ло отсутствие обуви. 60 % личного состава не могли выходить на полевые занятия. Ка­тастрофическое положение с довольствием заставило Койду передать 1250 человек на довольствие в 1-ю дивизию.328

То, что бригада стала реально существующим подразделением в столь краткий срок и в столь тяжелых обстоятельствах, можно целиком отнести к заслугам полковни­ка С.Т. Койды, начальника штаба подполковника Н.И. Садовникова (в 1942 г. — майор, старший помощник начальника оперативного отдела штаба отдельной Приморской ар­мии), заместителя командира бригады по боевой подготовке полковника А.П. Скуга- ревского и командира 1-го пехотного полка полковника А.Н. Высоцкого (Кобзева). В таблице VIII приведены сведения об организации бригады.329

Таблица VIII.

Структура и организация запасной бригады

Управление —          Штаб (оперативное, продовольственно-фуражное, обозно-вещевое от­деления, финансовая и санитарная части);

—          взвод полевой жандармерии;

—          бригадный оркестр. Всего: 140 солдат и офицеров
Пехотный полк —          Штаб;

—          3 стрелковых батальона (по 400 чел. каждый);

—          взвод конной разведки;

—          батарея пушек (3 пушки 75-мм 1еЕк 18);

—          танковая рота (2 танка «КВ»);

—          санитарная часть;

—          подразделения обслуживания. Всего: 1,5 тыс. солдат и офицеров.
Бригадные подразделения —          Отдельные батальоны: моторизованный, фаустпатронов, связи, артил- лерийско-техничсского снабжения, резервный офицерский, выздоравли­вающих;

—          отдельные дивизионы: артиллерийский (5 батарей), кавалерийский, саперный;

—          школа младших командиров. Всего: более 5,5 тыс. солдат и офицеров.
Численность бригады Более 7 тыс. солдат и офицеров.

 

Снабжение немцами бригады всем необходимым, по выражению полковника В.В. Позднякова, «было отвратительным». 330 Вооружение бригады оставалось самым минимальным, по крайней мере, до выхода подразделения на марш в составе Южной группы, когда последовал приказ о самовооружении в пути следования. Всё же, не­смотря на проблемы с довольствием и вооружением, благодаря требовательности Кой- ды, Садовникова и Высоцкого, бригада к маршу из Мюнзингена отличалась дисципли­ной и организованностью, заслужив поощрение скупого на похвалы Трухина. 331

3-я (700-я по немецкой номенклатуре) пехотная дивизия.

Формирование 3-й пехотной дивизии, формально начавшееся 12 февраля 1945 г., осталось лишь в проекте. Немецкий штаб формирований полковника Т.Д. Герре не предоставил дивизии даже учебного оружия, в результате чего не состоялось развёрст­ки дивизии по полкам и отдельным подразделениям. Практически в марте 1945 г. был создан лишь дивизионный штаб. 3-я власовская дивизия, имевшая по немецкой номен- латуре №700, так и не была включена в общедивизионный реестр инонациональных дивизий сухопутных сил вместе с 1-й и 2-й казачьими кавалерийскими, а также 600-й и 650-й пехотными дивизиями. 332 Это обстоятельство не позволяет считать формирова­ние дивизией в общепринятом смысле.

Командиром дивизии стал генерал-майор Красной Армии М.М. Шаповалов. Кре­стьянский сын Михаил Шаповалов окончил 7 классов провинциального Белгородского реального училища и в мае 1915 г. вступил вольноопределяющимся в 9-й уланский Бугский полк, с которым и вышел на фронт Первой мировой войны, демобилизовав­шись в офицерском чине в марте 1918 г. В РККА Шаповалов вступил добровольно в апреле 1918 г., чтобы принять участие в борьбе с украинскими сепаратистами Гетмана П.П. Скоропадского и Головного Атамана C.B. Петлюры. С февраля 1920 г. Шаповалов служил командиром эскадрона в 22-м Киевском кавалерийском полку знаменитой 1-й Конной армии, а в августе 1920 г. стал командиром полка. В 1919 г. Шаповалова при­няли в РКП, однако в 1921 г. он был исключён как бывший офицер Русской Импера­торской армии, а также в связи с «кулацким происхождением».

Карьера беспартийного командира РККА складывалась в целом удачно. В 1927 г. М.М. Шаповалов окончил Московскую высшую военно-химическую школу РККА и с апреля 1932 г. возглавлял химическую службу Владивостокского укреплённого района. В феврале 1936 г. ему было присвоено звание майор, а 27 августа 1937 г. — полковник. В должности начальника химслужбы Владивостокского УРа Шаповалов подвергся аре­сту в 1938 г. органами НКВД по обвинению в участии в «военно-фашистском загово­ре». 333 Не выдержав пыток и систематических избиений, Шаповалов подписал сфабри­кованное следователями «признание» в инкриминируемых преступлениях. Расстрела Шаповалов счастливо избежал, так как окончание восьмимесячного «следствия» сов­пало с кратковременным период «бериевской» либерализации в НКВД 1939 г. Реаби­литированный Шаповалов в 1941 г. успешно окончил Военную Академию РККА им. М. В. Фрунзе и после нападения Германии на Советский Союз возвратился на строе­вую службу в войска.

С августа 1941 г. полковник Шаповалов командовал 320-й стрелковой дивизией 51-й отдельной армии генерал-полковника Ф.И. Кузнецова, разбитой осенью 1941 г. в ожесточённых боях в Крыму. Затем принял командование отдельной моторизованной группой у Керчи. 2 июля 1942 г. Шаповалов вступил в должность командира 1-го от­дельного стрелкового корпуса Особой армии Северо-Кавказского фронта. После раз­грома корпуса под Армавиром в начале августа 1942 г. полковник Шаповалов 14 авгу­ста добровольно сдался под станицей Ярославская (восточнее Майкопа) патрулю 16-й моторизованной дивизии Вермахта, мотивировав свой поступок желанием «активно участвовать в борьбе против ненавистного ему сталинского правительства и сущест­вующей в СССР системы». 334

Непродолжительное время Шаповалов использовался в отделе пропаганды при штабе 1-й танковой армии Вермахта генерал-полковника Э. фон Клейста, а затем пере­шёл на службу в Абвер. Постановлением СНК СССР от 1 октября 1942 г. полковнику Шаповалову было присвоено воинское звание генерал-майор, очевидно, по выслуге лет, 335 осталось неизвестным, узнал ли он в плену о столь любопытном казусе. С нача­ла 1943 г. Шаповалов занимал должность начальника штаба и оперативного отдела Зондерштаба «Р» (Особого штаба «Россия») — агеитурпо-разведывательного подразде­ления при реферате 1 X отдела «Валли I» Абвера. После расформирования в декабре 1943 г. Зондерштаба и последовавшего ареста его начальника полковника «Регенау» (Б.А. Смысловского), Шаповалов был этапирован в специальный лагерь под Торунь, в котором содержались пленные советские инженерно-технические работники, занимав­шиеся анализом и обработкой информации о военно-промышленном комплексе и эко­номическом потенциале СССР. В вооруженные формирования КОНР Шаповалов всту­пил в декабре 1944 г.

Начальником штаба 3-й пехотной дивизии первоначально был назначен полков­ник А.Н. Высоцкий (Кобзев). Однако в марте 1945 г. он перешёл на службу в офицер­скую школу и его место занял полковник H.A. Богданов, вступивший в ВС КОНР в де­кабре 1944 г. Несмотря на полное отсутствие вооружения и минимальное снабжение,

Шаповалов и Богданов весной 1945 г. располагали примерно 10 тыс. добровольцев для укомплектования штатов дивизии, поступивших в основном из лагерей военнопленных и остарбайтеров. 336 Сбор кадров дивизии происходил в районе Вангена предположи­тельно близ Кемптена. Существование кадров 3-й дивизии подтверждал и генерал- майор Б.А. Смысловский, встретившийся с ними 30 апреля 1945 г. у Кемптена при по­пытке прорыва в нейтральную Швейцарию. 337 Таким образом, 3-я пехотная дивизия не стала полноценной дивизией исключительно по вине немецкого штаба формирований, но её правомерно рассматривать в качестве невооружённого резерва формирований КОНР.

Войсковая Залъцбургская группа (отдельный корпус) и кадры белой военной эмиграции.

Войсковую Зальцбургскую группу ВС КОНР различные исследователи и участ­ники событий именуют казачьей кавалерийской бригадой,338 4-й пехотной дивизией,3j9 отдельным корпусом в составе ВС КОНР или II армейским корпусом,340 но наибольшее распространение получило название «группа генерала Туркула».

Антон Васильевич Туркул по праву считался одним из самых ярких строевых начальников Русской армии, «незаменимым, — по выражению Генерального штаба ге­нерал-майора A.A. фон Лампе, — в роли начальника авангарда в бою, исключительно храбрым и доблестным офицером». 341 Несостоявшийся юнкер мирного времени и офи­цер производства 1914 г., поручик A.B. Туркул заслужил Георгиевское оружие за лич­ную храбрость, проявленную в бою 15 июля 1916 г. Вероятно он стал одним из послед­них русских офицеров, удостоенных Георгиевского кавалерского звания накануне Ок­тябрьского переворота. Приказ о награждении орденом св. Георгия IV ст. штабс- капитана Туркула был издан командующим 8-й армией генерал-лейтенантом М.А. Со- ковниным 9 октября 1917 г. Столь желанная многими офицерами награда последовала за взятие Туркулом во главе ударного батальона 164-й пехотной дивизии пяти линий австро-венгерских окопов в атаке 25 июня 1917 г. 342

Приход Туркуда в Белое движение был естественен и последователен, как и для многих представителей русской офицерской молодёжи. Туркул не имел никаких иму­щественных или сословных привилегий, но приход к власти большевиков воспринял как национальную катастрофу. Во время Гражданской войны Туркул сделал голово­кружительную карьеру, чем всецело был обязан личной доблести и интуитивному опе­ративному мастерству. Вступив рядовым в декабре 1917 г. во 2-ю роту 1-й националь­ной бригады русских добровольцев Генерального штаба полковника М.Г. Дроздовско- го, 6 августа 1920 г. Туркул принял должность начальника Дроздовской стрелковой дивизии Русской армии генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля. Производство в генерал- майоры полковник Туркул заслужил в возрасте 27 лет 7 апреля 1920 г. за десантную операцию Перекоп-Хорлы.

В эмиграции Туркул проявил себя азартным политиком, в результате чего 28 ию­ля 1936 г. оказался исключён из РОВС. Позднее A.A. фон Лампе в одном из писем к своему корреспонденту писал, что считал и считает Туркула «убеждённым антиболь­шевиком, но […] не слишком принципиальным». 343 Такую репутацию составили Тур- кулу в 30-е гг. многочисленные конспиративные контакты с военно-политическими кругами Болгарии, Венгрии, Германии, Италии и Японии. После заключения 23 августа 1939 г. советско-германского пакта, Туркул покинул Берлин и переехал в Софию. Раз­витие Власовского движения, создание КОНР и публикацию Пражского манифеста ге­нерал Туркул приветствовал и в ноябре 1944 г. встречался с A.A. Власовым, заручив­шись его устным согласием на формирование отдельного корпуса. Укреплению пози­ций Туркула способствовала его кооптация в члены КОНР, последовавшая 17 декабря 1945 г. Тем не менее, военные инициативы бывшего начальника Дроздовской дивизии натолкнулись на скрытое неприятие со стороны генерал-майора Ф. И. Трухина.

Трухин возражал не только против службы в войсках КОНР Туркула. Продвиже­ние на командные должности офицеров Белых армий, пытавшихся поступить на служ­бу индивидуально, вообще не проходило беспрепятственно. Возможно, что более ран­няя интеграция во власовскую армию Русского Корпуса изменила бы ситуацию, но до тех пор проблема сохранялась. Белогвардейцы, выработавшие за 20 лет изгнания не­приятие и Февральской революции 1917 г., видели во власовцах скрытых «советчи­ков». Власовцы, многие из которых считали естественным и Октябрьский переворот только «без последующих сталинских извращений», видели в белогвардейцах «реак­ционеров и сторонников возвращения сословных привилегий». Некоторым исключени­ем из общего правила оставался лишь генерал-майор В.И. Мальцев — в военно- воздушных формированиях КОНР 30 % командного состава составляли белоэмигран­ты. Но это обстоятельство и не способствовало установлению тесных взаимоотноше­ний Мальцева с другими старшими власовскими офицерами. 344 Зимой 1944-1945 гг. планы бывшего начальника Дроздовской дивизии так и оставались в проекте.

Непросто складывалась служба генерал-майора Б.С. Пермикина (в 1920-1921 гг. — командующий кадрами 3-й русской армии в Польше). В феврале 1945 г. он прибыл на должность старшего офицера тактики в офицерскую школу, откуда, в конце концов, вынужден был перевестись в группу Туркула. 345 Неприязнью к белогвардейцам отли­чался и представитель ГУП КОНР в Братиславе полковник А.И. Спиридонов. Прибыв в Братиславу 23 января 1945 г., он недвусмысленно дезавуировал намерения ряда рус­ских офицеров поступить на службу во власовскую армию.346

Пожалуй, единственным известным офицером Русской армии, вступившим в ВС КОНР без особых проблем, стал Генерального штаба генерал-майор A.A. фон Лам­пе — участник Белого движения, доверенное лицо основателя РОВС генерал-лейтенанта П.Н. Врангеля в 1924-1928 гг. и начальник Объединения Русских Воинских Союзов (ОРВС) на территории рейха. Лампе был зачислен в армию в январе 1945 г. в чине ге­нерал-майора резерва, благодаря давнему личному знакомству с генерал-лейтенантом A.A. Власовым. В распоряжении Лампе находились около 2,5 тыс. чинов РОВС, пред­ставлявших ценные офицерские кадры пехоты, кавалерии и артиллерии, но ввиду окончания войны центральный штаб не успел их использовать.

Сразу же после учреждения КОНР в ноябре 1944 г. A.A. фон Лампе надеялся на объявление официального призыва белоэмигрантов. С этой целью он подготовил так-

J56

тичное, краткое и содержательное обращение, с которым, по его замыслу, Власов дол­жен был обратиться к участникам Белого движения: «Офицеры и солдаты Белой армии, вас, много лет тому назад всей душой вложившихся в борьбу против большевиков, зо­вем мы в свои ряды. Пусть не будет ни белых, ни красных и в Россию вернуться только верные ей русские люди!» 347 К сожалению, можно только гадать почему бывший гене­рал Красной армии так и не подписал данного, в целом весьма корректного, обращения. Только ли он опасался негативной политической реакции со стороны «подсоветских» людей ? В результате, организованного призыва белоэмигрантов в ряды власовской армии не состоялось, как и в начале войны они полагались на личную инициативу.

Организованные возможности участия белой военной эмиграции в формирова­ниях КОНР оказались в значительной степени подорваны объективными и субъектив­ными причинами. Если нацисты, адекватно оценивая ее значение, пытались не допус­тить вмешательства белых в события по политическим мотивам, то нормальному раз­витию взаимоотношений с бывшими командирами Красной Армии зачастую препятст­вовала разная ментальность и культурная традиция. Белоэмигранты располагали серь­езными ресурсами, которые не оказались использованы так, как могли бы быть исполь­зованы при более благоприятных обстоятельствах.

Вместе с тем вклад не примирившихся участников Белого движения и их детей в создание вооруженных формирований КОПР все равно был значителен. Столь одно­значный вывод не могут дезавуировать ни хаотичный характер использования эмигра­ции, ни эпизодичность служебных усилий тех или иных лиц, о которых упомянул ав­тор. На ответственных должностях в центральном штабе, 1-й дивизии, аивиачастях, офицерской школе служил целый ряд белоэмигрантов, обладавших не только знаниями и опытом, но являвшихся носителями культурно-профессиональной традиции. Сведе­ния о некоторых из них приведены в таблице IX.

Таблица IX.

Отдельные чины Белых армий и белоэмигранты на офицерских должностях в вооруженных формированиях КОНР по состоянию на 1 февраля 1945 г. [1]

[2]1. Полковник  А.Д. Архипов Командир 1-го пехотного полка 1-й пехотной дивизии
2. Поручик

С.И. Афанасьев

 Адъютант генерал-майора A.B. Тур кула
3. Полковник Л.И. Байдак Командир 1-го авиационного полка военно-воздушных формирований КОНР
4. Капитан О.Л. Баумгартен Помощник начальника общей части командного отдела центрального штаба формирований КОНР
5. Капитан A.A. Бертельс Адъютант полковника Г.В. Сакса
6. Полковник P.M. Васильев Командир 9-го зенитного полка военно-воздушных формирований КОНР
7. Капитан Г.П. Герсдорф Офицер ударного противотанкового отряда, с марта 1945 г,- начальник штаба 1604-го (4-го) русского пехотного полка
8. Капитан B.C. Григор Командир 1-го пехотного батальона 1-го пехотного полка 1-й пехотной дивизии
9. Подполковник Н.Л. Горгопа Командир роты в одном из формирований КОНР
10. Подпоручик H.H. Енгалычев Начальник общей части командного отдела центрального штаба формирований КОНР
11. Капитан, граф Г. Ламсдорф Начальник штаба ударного противотанкового отряда
12. Капитан

В.А. Ларионов

 Офицер для особых поручений Управления Безопасности КОНР
13. Капитан A.M. Марков Офицер инженерных войск в одном из подразделений КОНР
14. Генерал-майор Б.С. Пермикин Старший преподаватель тактики 1-й офицерской школы Вооруженных Сил Народов России
15. Капитан А.И. Путилин Инспектор по квартирному довольствию отдела материаль­но-технического снабжения штаба формирований КОНР
16. Полковник Г.В. Сакс Начальник отделения по устройству тыла отдела материаль­но-технического снабжения штаба формирований КОНР
17. Полковник И.К. Сахаров Командир ударного противотанкового отряда, с марта 1945 г. — командир 1604-го (4-го) русского пехотного полка
18. Подполковник И.С. Свищов Преподаватель топографии 1-й офицерской школы Вооруженных Сил Народов России
19. Поручик

Г.Н. Сперанский

 Командир 2-й роты парашютно-десантного отряда (батальо­на) военно-воздушных формирований КОНР
20. Капитан

М.В. Тарновский

 Офицер для поручений штаба военно-воздушных формирований КОНР
21. Генерал-майор A.B. Туркул Командир отдельного корпуса (в проекте)
22. Майор

С.К. Шебалин

 Начальник штаба 1-го авиационного полка военно- воздушных формирований КОНР
23. Полковник H.A. Шоколи Начальник отдела кадров штаба Вспомогательных (технических) войск КОНР

 

В качестве опоры для создания в Австрии войсковой группы Туркул избрал группу чинов Русского Национального Союза Участников Войны (РНСУВ), не отли­чавшегося в 1941-1944 гг. особой активностью. Генерал попытался привлечь к собст­венному начинанию и более широкие круги русской военной диаспоры. 11 января ге­нерал-майор A.B. Туркул посетил Братиславу и встретился с чинами РОВС, Общества Галлиполийцев и других организаций. В пику всем последующим заявлениям Спири­донова, он всячески популяризировал КОНР и власовскую армию, упирая, впрочем, на военный, а не на политический аспект деятельности Комитета.

Сведения о начале формирования Зальцбургской войсковой группы не отличают­ся единообразием. A.A. фон Лампе свидетельствовал, что Туркул получил окончатель­ное разрешение на формирование от Власова «под занавес, в апреле 1945 г.» В день получения разрешения Туркул встретился с Лампе в Карлсбаде. Однако ряд обстоя­тельств позволяет нам утверждать, что практические шаги по формированию генерал- майор A.B. Туркул начал предпринимать уже в марте 1945 г. К ним относятся свиде­тельство капитана В.Н. Буткова,  отсутствие сведений о единовременном пребыва­нии в Карлсбаде генералов Лампе и Тур кул а в первой декаде апреля 1945 г., но глав­ным аргументом может служить малоизвестный приказ Власова от 25 марта 1945 г. № 423/п, которым Главнокомандующий подчинил Русский Корпус Штейфона генерал- майору A.B. Туркулу.348349

Несмотря на отсутствие практических действий по реализации отданного прика­за, его юридическое значение имеет определённую важность, так как еще раз подтвер­ждает, во-первых, интеграцию Русского Корпуса в состав формирований КОНР, а во- вторых — статус генерал-майора A.B. Туркула как командира отдельной войсковой группы. Штаб Туркула в Зальцбурге носил официальное наименование «Управление частей РОА» и это обстоятельство лишний раз демонстрирует путаницу в использова­нии терминов «РОА» и «ВС КОНР», которая продолжает сохраняться до сих пор. На­чальником штаба Зальцбургской группы (отдельного корпуса) весной 1945 г. стал из­вестный офицер русской императорской кавалерии В.В. фон Крейтер (в 1920 г. — Гене­рального штаба генерал-майор, командир 2-й бригады 2-й кавалерийской дивизии Рус­ской армии). В марте-апреле 1945 г. Туркул начал формирование двух полков в рай­онах Линца и Виллаха, общей численностью около 3 тыс. чинов. Командование от­дельным полком принял полковник Кржижановский, отдельным казачьим — генерал- майор С.К. Бородин (в феврале 1921 г. — Генерального штаба генерал-майор, начальник штаба 2-й Донской казачьей дивизии Донского корпуса Русской армии).

Казачий полк представлял собой кадр несостоявшейся казачьей дивизии. 8 марта 1945 г. Главное управление СС санкционировало создание Отдельного казачьего кор­пуса под командованием генерал-лейтенанта А.Г. Шкуро. На должность командира 1-й дивизии был приглашён Бородин, а на должность начальника штаба — полковник Е.В. Кравченко. Учебный лагерь 1-й дивизии развернулся близ Дабендорфа. Но силь­ные бомбардировки Берлина и окрестностей служили плохим фоном для создания ка­зачьего соединения. К концу марта 1945 г. возникла лишь казачья «волчья» сотня есау­ла Беспалова. В конце марта-начале апреля 1945 г. Бородин вместе с подчинёнными выехал в район Линца (Австрия) и там вошёл в подчинение Туркулу уже в качестве командира полка. Шкуро уехал в 5-й казачий запасной полк (более 3 тыс. казаков), сто­явший в резервном лагере в Цветле (Австрия). Этот полк не вошёл в состав формиро­ваний КОНР. 23 мая 1945 г. генерал-лейтенант А.Г. Шкуро походным маршем вместе с полком в составе 3647 чинов прибыл в Лиенц в штаб генерал-майора Т.И. Доманова и присоединился к Казачьему Стану уже после завершения войны.

Бородин располагал необходимым личным составом для развёртывания полка, так как в марте 1945 г. офицеры-вербовщики Шкуро завербовали в его несостоявший­ся корпус по некоторым сведениям до 4 тыс. человек из числа казачьих беженцев, на­ходившихся в Германии. 350 В середине апреля 1945 г. началось формирование ещё од­ного сводно-пехотного полка, командиром которого стал полковник В.А. Кардаков (в 1941 г. — начальник артиллерии 280-й стрелковой дивизии, подполковник РККА). Если на формирование первых двух полков поступали преимущественно добровольцы из диаспоры, то на комплектование полка Кардакова обращались разрозненные группы советских граждан и эмигрантов, покидавшие Вермахт. В частности, так в группу Тур- кула попала часть чинов из 2-го батальона 212-й народно-гренадерской дивизии, где вместе с воспитанниками «Гитлерюгенд» и австрийцами служили и около 100 совет­ских граждан, преимущественно украинцев. На вооружении у подчинённых Туркула находились только личное огнестрельное оружие и гранаты, пулемётов насчитывалось крайне мало, артиллерия отсутствовала.

В апреле 1945 г. в состав Зальцбургской группы юридически вошёл особый от­дельный полк «Варяг», оперировавший в Словении под командованием полковника Вермахта М.А. Семёнова (в 1920 г. — начальник команды конных разведчиков 1-го Сводно-гвардейского полка Русской армии). Деятельный участник русских монархиче­ских легитимистских организаций М.А. Семёнов летом 1942 г. приступил к формиро­ванию в Белграде добровольческого русского отряда в составе трех рот, пополнявшего­ся выпускниками русских учебных заведений, военно-училищных курсов РОВС, чле­нами организации «ЗБОР» Д.В. Летича и др. Сформированный батальон использовался для охранно-полицейской службы.

С весны 1943 г. Семёнов тесно сотрудничал с представителями политической разведки Имперского Главного Управления Безопасности и в лагере СД Зоннеберге (южнее Эрфурта) подготовил две группы парашютистов, заброшенных в советский тыл. Осенью 1943 г. в том же лагере Семёнов, уже будучи в чине гауптштурмфюрера СС, приступил к формированию из молодёжи русской диаспоры Югославии и совет­ских военнопленных особого отдельного полка СС «Варяг». Содействовал Семёнову комендант лагеря штурмбанфюрер СС Курек. В начале 1944 г. на фронт против частей НОАЮ И.Б. Тито отправился 1-й батальон гауптштурмфюрера СС А. Орлова. К лету 1944 г. в Словению прибыли 2-й и 3-й батальоны, штаб полка разместился в Любляне (западнее Загреба). С началом активных боевых действий против партизан полк пере­шёл из подчинения СС в Вермахт и принимал непосредственное участие в ряде крово­пролитных боёв против титовцев. В апреле 1945 г. полк «Варяг» оперировал в районе Любляны, имел в своём составе 3 пехотных батальона, миномётный взвод, диверсион- но-парашютную команду, отличное снабжение и насчитывал не менее 1,2 тыс. (по дру­гим сведениям до 1,5 тыс.) чинов. Вооружение соответствовало вооружению стандарт­ного пехотного полка Вермахта.351

Положение Зальцбургской группы в апреле 1945 г. нельзя признать благоприят­ным. Её 3 полка только формировались и испытывали серьёзную нехватку вооружения и боеприпасов, наиболее боеспособный и обстрелянный полк «Варяг» находился в Словении и никакой связи с Зальцбургом не имел. Всё же группа генерал-майора A.B. Туркула состоялась и несомненно имела перспективную боевую ценность. Общая её численность Зальцбургской группы Туркула составляла 5,2 тыс. человек. 352 По шта­там и структуре она примерно соответствовала пехотной бригаде, поэтому есть основа­ния называть её «бригадой Туркула».

Некоторые перспективы усиления частей КО HP зимой-весной 1945 г. носили откровенно экзотический характер. Наиболее специфическая из них, по нашему мне­нию, связана с малоизвестным заявлением одного из руководителей Бюро по делам российских эмигрантов (БРЭМ) в Маньчжурии генерал-лейтенанта Г.М. Семёнова. В конце 1943 г. Семёнов возглавил объединённые российские воинские отряды на терри­тории Маньчжоу-Го (6 тыс. чел.), Захинганский казачий корпус генерал-лейтенанта А.П. Бакшеева (5 полков, 2 дивизиона, одна отдельная сотня) и прочие военные и полу­военные подразделения из представителей русской диаспоры. В январе 1945 г. Семёнов сделал заявление о предоставлении своих формирований в распоряжение генерала Вла­сова.

Генерал-майор Ф.И. Трухин на страницах личного дневника в записи от 17 янва­ря 1945 г. оценил силы Семёнова на дальневосточной границе с СССР в 60 тыс. чело­век (!). 353 Такая оценка нам кажется преувеличением. Учитывая сведения о численно­сти русской диаспоры на Дальнем Востоке в 1937 г. (по данным лорда Д. Симпсона — 94 тыс. человек, зарегистрированных в качестве таковых местной администрацией 354) и возможные мобилизационные ресурсы, вряд ли Семёнов мог располагать более, чем 20 тыс. человек, но и эта цифра значительна. Перспективы активного привлечения японскими военно-политическими кругами русских белогвардейцев к боевым действи­ям в случае военного конфликта с СССР не являлись тайной. Трухин, судя по записям в личном дневнике, планировал использовать каналы Семёнова для заброски на Дальний Восток власовских пропагандистов и организаторов повстанческой деятельности. 353

Кроме этого, на первом же допросе 4 мая 1946 г. Г.Н. Жиленков (в 1941 г. — бри­гадный комиссар, член Военного совета 32-й армии Западного фронта) показал о су­ществовании зимой 1945 г. планов переброски власовских эмиссаров в Маньчжурию для организации более устойчивого контакта с Семёновым. В числе эмиссаров Жилен- ковым назывались начальник Информационного бюро ГУП КОНР поручик Н.В. Ко- вальчук, редактор Информбюро подпоручик В.М. Харчев и др. 356 Разработка «мань­чжурских планов» может служить лишним доказательством попыток КОНР утвер­диться в качестве общероссийского объединенного антисоветского центра, хотя пред­ставить себе их реализацию в военно-политической обстановке весны 1945 г. практиче­ски невозможного. Наиболее значительное и реальное усиление формирований КОНР принесло завершение борьбы власовцев за переподчинение казачьих корпусов: фор­мально числившегося с 4 ноября 1944 г. в составе ваффен СС XV казачьего корпуса и Отдельного казачьего корпуса в Северной Италии.

Важнейшим фактором, влиявшим на судьбу формирований, оставалось развитие ситуации на фронте, неизбежный крах рейха и образовывавшийся в связи с этим дефи­цит времени. Изолированные СС после эвакуации из Берлина гражданские учреждения и аппарат Комитета в Карлсбаде, утратили влияние на судьбу собственных боевых час­тей. По мере ухудшения ситуации на фронте гражданская и политическая деятельность КОНР угасала, в то время как активность центрального штаба Трухина заметно возрас­тала. Подтверждением этому могут служить небезуспешные попытки формирования новых подразделений, продолжавшиеся вплоть до середины апреля 1945 г. Это позво­ляет сделать вывод не только о лучшей организованности армейских структур КОНР по сравнению с гражданскими учреждениями, но и об их лучшей социальной адапта­ции в постоянно ухудшавшейся обстановке

 

.§ 2. Организационное подчинение казачьих корпусов.

16 марта 1945 г. в газете «Казачья земля» появилось открытое письмо генерала от кавалерии П.Н. Краснова, адресованное генерал-лейтенанту A.A. Власову и выдержан­ное в корректной форме. В письме начальник ГУКВ, обеспокоенный ростом провла- совских настроений в казачьей среде, попросил Власова ответить на пять вопросов: яв­ляются ли формирования КОНР составной частью Вермахта или претендуют на неза­висимость, признаёт ли Комитет казачьи права, гарантированные Декларацией Герман­ского правительства от 10 ноября 1943 г., может ли КОНР организовать казакам защиту и покровительство на родной земле без помощи Германии, предоставит ли Комитет казакам после свержения сталинского режима право селиться на территории традици­онных казачьих областей и, наконец, считает ли Власов справедливым и этичным соз­дание параллельного Управления казачьих войск при Комитете? 357

Вопросы, сформулированные Красновым, были естественными для той полити­ческой позиции, которой бывший Донской Атаман придерживался в 1941-1945 гг. Можно с большой долей вероятности предположить, что именно вокруг этих вопросов кипела дискуссия между двумя генералами на берлинской встрече 7 января 1945 г. Возможно, что в зависимости от ответов Власова, Краснов определял перспективы со­трудничества, но ему бы хотелось, чтобы эти ответы Власов дал гласно. К корректно­сти Краснова надо отметить важный момент: он не затронул вопроса, сама постановка которого бы исключила любое сотрудничество между ГУКВ и КОНР: вопроса о неза­висимости казачьих областей.

Власов мог бы дать Краснову столь же простые и исчерпывающие ответы: фор­мирования КОНР являются союзными силами, все казачьи права, гарантированные ка­закам Декларацией от 10 ноября 1943 г. КОНР свободно мог бы признать, не иденти­фицируя понятие самостоятельности казачьих войск с понятием государственной неза­висимости, вопрос о защите казаков со стороны КОНР на родной земле было бы пра­вомерно обсуждать после прибытия на эту землю, ответ на четвёртый вопрос являлся само собой разумеющимся. А вот задав последний вопрос, Краснов допустил серьёз­ную ошибку и тем самым выдал плохо скрываемую нервозность. Никакого параллель­ного Казачьего управления при КОНР к 16 марта 1945 г. не существовало. Циркулиро­вали только слухи о проектах, составляемых группой казачьих генералов во главе с В.Г. Науменко и Б.И. Полозовым. Краснову было ни к лицу оперировать слухами. Со­вершив такой опрометчивый шаг, он выказал крайнее беспокойство по поводу возмож­ного официального появления казачьего центра при КОНР и, тем более, по поводу рас­пространявшихся в казачьей массе симпатий к власовцам. Ещё более серьёзную ошиб­ку допустили Власов или его окружение: столь же корректного и ясного ответа на во­просы Краснова не последовало. Почувствовав шаткость позиций престарелого казачь­его генерала, Власов предпочёл вместо ответа предпринять необратимые действия.

23 марта 1945 г. генерал Власов утвердил разработанное казачьими генералами Н.В. Голубинцевым, В.Г. Науменко, Г.В. Татаркиным, Б.И. Полозовым, подполковни­ком А.Н. Карповым и др. «Положение об управлении казачьими войсками». 338 В соот­ветствии с «Положением», казачество входило «в полное подчинение Главнокоман­дующему ВС КОНР и Председателю КОНР»; в качестве органа управления казачьими войсками учреждался Совет Казачьих Войск (СКВ) в составе Атаманов Донского, Ку­банского и Терского, Заместителя Атаманов остальных казачьих войск и начальника штаба Совета; члены СКВ образовывали казачью секцию при КОНР; должностные назначения осуществлялись Главнокомандующим по представлениям начальника шта­ба СКВ; производства в казачьи чины осуществлялись на общих основаниях.

В состав СКВ вошли: Председатель — Полевой Атаман Всевеликого Войска Дон­ского генерал-лейтенант Г.В. Татаркин, начальник штаба — войсковой старшина А.Н. Карпов, члены СКВ: Атаман Войска Кубанского генерал-майор В.Г. Науменко, Замес­титель Атаманов восьми казачьих войск — генерал-майор Н.В. Голубинцев, Заместитель Атамана Войска Терского — полковник Вертепов. В структуре СКВ числились канцеля­рия, организационный и кадровый отделы, предусматривалась штатная должность ин­спектора по военной подготовке и обучению. Совет Казачьих Войск при КОНР сыграл роль видимой и формальной оппозиции ГУКВ генерала от кавалерии П.Н. Краснова. Никакой конструктивной деятельности наладить Совет не успел. Его фактической за­дачей являлось сведение на нет остатков какой бы то ни было деятельности ГУКВ и поддержка интеграции двух казачьих корпусов в состав вооруженных формирований КОНР.

Санкционировав создание СКВ, Власов фактически дал молчаливое согласие на любые действия своих казачьих генералов, которые бы в той или иной степени деза­вуировали личное влияние Краснова на казаков. Параллельно с утверждением Власо­вым «Положения об управлении казачьими войсками» 22 марта 1945 г. в 22.45. радио­станция в Братиславе передала на волне КОНР сообщение от имени генерал-майора В.Г. Науменко следующего содержания: «Я, Атаман Кубанского Казачьего Войска […] приказываю всем кубанцам войти в безоговорочное подчинение генералу Власову, ко­мандующему Российской Освободительной Армией». 359 Нельзя не признать некор­ректным поступок Науменко, который длительное время был соратником и подчинён­ным Краснова. Одно это обстоятельство должно было удержать Кубанского Атамана от подобного шага.

В свою очередь Краснов издал 23 марта 1945 г. приказ № 12 по строевой части казачьих войск, оскорбительный по тону и эпитетам для Науменко. На инициирован­ных Красновым 25-26 марта 1945 г. собраниях Совета казачьих старшин и схода ку­банских казаков в Казачьем Стане В.Г. Науменко был заклеймён как «самозванный войсковой атаман». 360 Обвинения выглядели действительно оскорбительно, так как ровно годом ранее Краснов кооптировал Атамана Войска Кубанского В.Г. Науменко в состав членов ГУКВ, никоим образом не оспаривая законность процедуры его избра­ния на о. Лемнос в 1920 г. Небольшая часть казаков в Казачьем Стане действительно больше симпатизировала Краснову, но в прогрессирующем распространении симпатий к КОНР и Власову сомневаться не приходилось, главным образом, из-за простой ак­сиомы о необходимости максимального сплочения сил в условиях катастрофы Третье­го рейха.

27 марта 1945 г. газета «Путь на Родину» опубликовала краткий и абсолютно бесцветный ответ Власова на письмо Краснова. Уклонившись от ответов на ясно по­ставленные вопросы, Власов предложил Краснову выслушать ответ «представителей казачества» в лице СКВ, то есть тех, с кем Краснов не желал иметь никакого дела. Войсковые Атаманы — члены СКВ при КОНР — никакой «атаманской» властью в соз­давшихся условиях не пользовались. Ни XV казачий корпус, ни корпус Доманова, ни казачьи беженцы в Западной Европе, им не подчинялись. И уж если представительские права ГУКВ Краснова можно подвергать сомнению, то СКВ генерал-лейтенанта Г.В. Татаркина совсем не выражал мнения казаков.

«Передав» переговоры с Красновым Совету Казачьих Войск и самоустранив­шимся от диалога, Власов похоронил последние надежды на достижение взаимопони­мания и сотрудничества с человеком, которого всего два месяца назад называл в при­сутствии свидетелей «славнейшим и популярнейшим Донским Атаманом, бесспорным авторитетом среди всего казачества и верховным вождём доблестных казачьих час­тей».361 Можно понять, что для Власова ГУКВ во главе с Красновым превратилось в раздражающее препятствие на пути к подчинению казачьих корпусов. Но здесь у Вла­сова подтвердилось отсутствие качеств политика, в одинаковой степени отмеченное такими разными офицерами, как Б.А. Смысловский и В.И. Мальцев. Власов не предви­дел возможных крайне неприятных потерь и последствий разрыва с Красновым, если бы состоялось вхождение казачьих корпусов в формирования КОНР.

Формальной опорой Краснова оставался Казачий Стан в Толмеццо: местожи­тельство престарелого генерала, местопребывание аппарата ГУКВ, земля «огромного казачьего созидания». История семимесячного пребывания и бытового обустройства многотысячного Казачьего Стана в Северной Италии ещё ждёт своего беспристрастно­го исследователя. Казачий Стан беспрерывно пополнялся через Казачий резерв гене­рал-лейтенанта А.Г. Шкуро, направлявшего в Стан завербованных казаков с семьями из лагерей остарбайтеров, военнопленных, беженских групп и т.д. Некоторое количество строевых казаков было отчислено в 1944-1945 гг. в распоряжение Доманова из XV ка

 

-зачьего кавалерийского корпуса, поэтому общая численность Стана в период с ноября 1944 г. по апрель 1945 г. постоянно возрастала, несмотря на боевые потери и естест­венную убыль. Сведения о составе Казачьего Стана приведены в таблицах Х-Х1. 362

Таблица X.

Сведения о численном составе Отдельного казачьего корпуса в Северной Италии (Казачьего Стана) по состоянию на 20-28 апреля 1945 г.

 

I. Беженская часть Всего: 17014 нестроевых казаков, женщин и детей, а также 693 иногородних. (82-85 % — граждане СССР, беженцы 1943-1944 гг. с территории СССР)
II. Расписание строевой части Казачьего Стана по чинам Всего: 18401 генералов, офицеров, подофицеров, юнкеров и рядовых.
ген. —

майо­ров

 полко

в- ников

 войск, стар­шин есау­лов подъ­есау­лов сот­ников хорун ж их подхо рун- жих вах­мист­ров ст., мл. уряд­ников рядо­вых
5 41 92 125 268 465 657 146 168 789 989 14541
III. Сведения об офицерском корпусе(1659) и нижних чинах (16742)

Казачьего Стана

 окон­чили или причи слены к ГШ1 окон­чили ВАФ2 окон­чили Выс-

з

шис ЗВНК

 окон­чили воен. учи­лища до 1914 офи­церы 1915­1917 офи­церы 1918­1920 окон­чили шко­лы и учи­лища РККА офи­церы

за

отли­чия 1914­1920

 офи­церы

за

отли­чия 1941­1944

 офи­церы армий Евро­пы

1920­1939

 граж­дане СССР
4 2 14 146 336 245 324 428 147 6 1369
офи­церы- бело- эмиг­ранты Подофицсры, юнкера и рядовые Примечания:

1         Окончившие полный курс Академии Генерального штаба или при­числены к Генеральному штабу после окончания курсов.

2         Имеется ввиду Военная академия им. М.В. Фрунзе в Москве.

3   Имеются в виду Высшие Зарубежные военно-научные курсы систе­матического изучения военного дела профессора, Генерального шта­ба генерал-лейтенанта H.H. Головина, функционировавшие в 1927— 1939 гг. в Париже и 1931-1944 гг. в Белграде.
граж­дане СССР бело­эмиг­ранты
284 16646 96

 

Боевое расписание Отдельного казачьего корпуса в Северной Италии.

Г.Штаб корпуса II. 1-я КАЗАЧЬЯ ПЛАСТУНСКАЯ ДИВИЗИЯ Численность
—  3 адъютанта;

Всего:

—  32 офицера,

—   37 нижних чинов и служащих

 Штаб Штабная сотня Инже­нерно- техниче­ская сотня Сотня связи Конная сотня разведки дивизии Конная жандарм­ская сотня Сотня обозно- вещевого довольст­вия Авто­броне- отряд 2 бригады

(4 полка)

 В дивизии 7050 человек

в возрасте от 19 до 40 лет
60 чел. 160 чел. 160 чел. 160 чел. 160 чел. 160 чел. 160 чел. 2 легких броне­машины Донской полк Донской полк Кубан­ский полк Терско- Ставро­польский полк
Структура полка 1,4 тыс. чел. Штабная сотня Конная сотня Пулемет­ная команда Команда связи Взвод жандар­мов Мино­метный взвод 2 диви­зиона (6 сотен) Батарея 45 мм: 3 пушки Вооружение: 72 тяжелых и 456 легких пулеметов, 768 ав­томатов, 4016 СВТ, 40 минометов 52 и 82 мм, 12 пушек 45 мм, 2 бронеавтомобиля с 2 пулеметами

 

 

 

  1. Части корпусного подчинения

 

 

 

3-я сводно-казачья пешая бригада

2 казачьих пеших (пластунских) полка

Организация пешего полка

В полку 2 дивизиона (всего 6 сотен), общая численность полка — 1,4 тыс. че­ловек. Полку придана артиллерийская батарея (4 пушки 45 мм, 90 человек).

Организация казачьего отряда 4-й бригады

В отряде 610 чинов: 2 пластунских, 2 кон­ных сотни, 6 пулеметов «Максим».

Численность и вооружение дивизии: В дивизии 7487 чинов в возрасте от 40 до 52 лет. На вооружении: 56 тяжелых и 112 легких пулеметов, 278 автоматов, 6420 вин­товок, 40 минометов 52 и 82 мм, 8 пушек 45 мм, 4 трехдюймовых пушки.

Атаманский казачий конный конвойный полк; 1-й казачий конный полк; юнкерское училище; отдельная учебная команда; каза­чий офицерский дивизион резерва; отдельный конный жандармский дивизион; взвод авто­матчиков личной охраны Походного Атама­на; батарея корпусного штаба; почетный взвод стариков-Георгиевских кавалеров в возрасте 65-75 лет, комендантский пластун­ский дивизион, казачья парашютно-десантная и разведывательная школа «Атаман»

 

 

 

1-й конный полк Юнкерское Отдельная Казачий Конный Взвод авто­ Отдельная Взвод Пластун­ школа
по 3 пластунских и училище войсковая офицер­ жандарм­ матчиков батарея Георгиев­ ский «Атаман» эту колон
конных сотни (в штаб, 2 строевых учебная ский ский личной ох­ штаба ских комендант­ ку
сотне 125 чел.), по сотни, инж. команда дивизион дивизион раны Ата­ корпуса кавалеров ский диви­ надо уб­
8 тяжелых и лег­ взвод, батарея 45 резерва мана зион рать
ких пулеметов, 4 миномета 52 мм., взводы: жандар­ мм (3 пушки), пулеметная ко­манда (8 тяж. и 3 полусотни, 3 миномета 2 сотни, 6 2 сотни, 6 легких пу­ 45 чинов, 4 пушки 45 мм, 36 чинов 2 сотни, 4 легких До 120 чи­нов: пре­
мов, связи, сапер­ 17 легк. пулеме­ 52 и 82 мм, тяжелых и леметов, 2 легких 90 чинов пулемета, подаватели
ный, батарея 45 тов), 8 миноме­ 10 тяжелых и 8 легких 360 чинов пулемета 280 чинов и курсанты
мм (2 пушки и 45 тов 52 мм, 396 легких пуле­ пулеметов,
чел) юнкеров, 32 офицера и подофппера метов, 240 чинов всего — до 500 чинов.

 

Зимой 1945 казаки оттеснили итальянских партизан в Карнийские Альпы и столкновения ограничились мелкими стычками. Но уже в феврале 1945 г. партизаны перешли к тактике массированных атак казачьих станиц, блокпостов и охранений. В конце марта — первой половине апреля 1945 г. против подразделений Казачьего Стана действовали 12 соединений итальянских партизан (1-я, 2-я, 3-я, 4-я и 5-я Гарибальдий- ские дивизии и др.) С 1 марта 1945 г. по приказу Глобочнига подразделения 1-й казачь­ей дивизии полковника Д.А. Силкина защищали от партизан 50-километровый участок итало-югославской границы в районе Горицы (северо-западнее Триеста). Далее на се­вер вдоль итало-югославской границы оперировал 1-й казачий конный полк полковни­ка A.M. Голубова. Подразделения 2-й казачьей дивизии полковника Г.П. Тарасенко в марте — апреле 1945 г. прикрывали линии коммуникаций и беженских станиц в районах населённых пунктов Олессио, Каваццо-Карнико,Чиаулис, расположенных близ Тол-

363

меццо.

Общая численность Казачьего Стана по документам составляла 36108 человек. Эта цифра в целом подтверждается материалами предварительного следствия ГУКР «СМЕРШ», где фигурировала цифра 31463 человека (в том числе 14978 нестроевых и беженцев). 364 Избежавший насильственной репатриации штаб-офицер для поручений при Походном Атамане, свидетельствовал, что в Стане в мае 1945 г. находились 3,2 тыс. человек. 365 Разницу в 4645 человек можно отнести за счёт естественной убыли и боевых потерь в последнюю декаду апреля 1945 г., а также на категорию иногород­них (не казаков).

Надо отдать должное организаторским способностям генерал-майора Т.И. Дома- нова и ряда его подчинённых: окружного Атамана Донских станиц войскового старши­ны М.М. Ротова, Атамана отдела Кубанских станиц полковника В.В. Лукьяненко, Ата­мана отдела Терско-Ставропольских станиц полковника М.И. Зимина и др. За 6 меся­цев в целом бытовое устройство казаков состоялось. Были открыты сапожно- портняжные мастерские, ремесленные цехи, 3 столовых, 3 магазина, продуктовые лав­ки, базары, казачий кадетский корпус семи классов, казачья военно-ремесленная школа на 180 учеников, войсковая гимназия на 267 учениц и учеников, женская школа на 46 учениц, 6 начальных и церковно-приходских школ на 468 учащихся, 8 детских садов, 5 ясель, несколько читален и библиотек, отдел социального обеспечения и казачий банк, войсковая хлебопекарня, 2 гостиницы на 60 и 30 номеров, автомобильный гараж и ав­томобильные мастерские, центральная больница на 350 мест и военный госпиталь на 150 мест, станичные амбулаторные пункты, аптеки, два роддома, ветеринарное управ­ление. Духовное окормление чинов корпуса и беженцев осуществляло епархиальное управление во главе с протопресвитером протоиереем о. Василием Григорьевым, клир Стана насчитывал 46 священнослужителей. ~’66

Вместе с тем в бытовой жизни беженских станиц отмечался перечень негатив­ных моментов, на которые Т.И. Доманов закрывал глаза, а П.Н. Краснов не обращал внимания. Присутствовавший с 8 апреля 1945 г. в Толмеццо генерал-майор И.А. Поля­ков, наряду с положительными моментами в бытовом отношении, отмечал многочис­ленные случаи воровства и грабежа казаками частного имущества итальянского насе­ления. При этом зачастую, это делалось даже не по причине необходимости, а из озор­ства. 367 Командир 1-го Донского казачьего пластунского полка 1-й Донской бригады 1-й казачьей дивизии генерал-майор И.И. Балабин в конце апреля 1945 г. обратился к генералу от кавалерии П.Н. Краснову со следующим рапортом: «Ваше Высокопревос­ходительство! Сегодня доблестная казачья армия ограбила всю провинцию Удино и изнасиловала всех женщин». Краснов тут же приказал Доманову отрешить Балабина от командования полком, 368 но по всей видимости Доманов просто замял дело и Балабин остался в должности.

Даже если и предположить некоторое утрирование со стороны Балабина, нет ни­каких оснований не верить свидетельствам Полякова и подъесаула H.H. Краснова- младшего — четвероюродного племянника генерала Краснова. 369 Расшатыванию дисци­плины способствовали сытая жизнь и полное безделье в станицах. «При моих объездах станиц, — свидетельствовал Поляков, — я видел здоровых, крепких и иногда далеко не старых казаков, целый день сидящих группами у домов и проводящих время в празд­ных разговорах». Хлебный паёк в день составлял 600 гр., 370 германские склады в Се­верной Италии отпускали обмундирование, включая обувь, I срока — для чинов строе­вых частей и II срока — для беженцев. Казакам передавались трофеи, захваченные у партизан. Германские военные интендантства регулярно поставляли в интендантство Казачьего Стана в достаточном количестве фураж и продовольствие, 371 поэтому слова Полякова нельзя не признать справедливыми. Тем не менее, строевой состав Казачьего Стана представлял ценный резерв для пополнения власовских частей, при условии от­странения некоторых офицеров, потворствовавших казачьей распущенности.

Вероятно, в первую очередь, это касалось самого Походного Атамана Тимофея Ивановича Доманова — человека излишне сентиментального, легко поддающегося чу­жому влиянию, а также крайне амбициозного и самовлюблённого. Доманов не был трусом, о чём убедительно свидетельствовали полный Георгиевский бант 1914-1916 гг. и Железный Крест I класса 1944 г. Но необходимыми волевыми качествами для долж­ности Походного Атамана, каковые в должной мере проявил в 1942-1944 гг. основа­тель Казачьего Стана полковник C.B. Павлов, Тимофей Иванович не обладал. Покор­ность внешним обстоятельствам, проявившаяся у Доманова в полной мере, в достаточ­ной степени раскрывает характер и не самые лучшие личные качества Походного Ата­мана. В определённой степени сыграли они свою роль и в сложной интриге, развивав­шейся в Казачьем Стане в марте-апреле 1945 г. вокруг вопроса о переподчинении Ста­на генералу Власову. Внешне всячески стараясь угодить П.Н. Краснову и оказывая ему соответствующие почести, Доманов, по крайней мере, с конца марта- начала апреля 1945 г., стремился к установлению контактов с представителями власовцев за его спи­ной. Важным побудительным мотивом к подобным действия служили события, проис­шедшие в конце марта 1945 г. в XV казачьем кавалерийском корпусе.

Формальная передача 4 ноября 1944 г. 1-й казачьей кавалерийской дивизии в состав ваффен СС благотворно повлияла на поставки в дивизию тяжёлого вооружения, автотранспорта, бронетехники. Единственным внешним свидетельством переподчине­ния стало производство 1 февраля 1945 г. командира дивизии X. фон ГТаннвица в чин группенфюрера СС, к чему Паннвиц отнесся достаточно равнодушно. Авторитетный специалист по истории полевых дивизий СС указывает, что контроль СС над казаками оставался исключительно административным. Никто из офицеров ваффен СС в корпус Паннвица для несения службы не прибыл. Казаки не носили соответствующих знаков различия и у чинов корпуса в качестве удостоверяющих личность документов сохра­нились солдатские книжки Вермахта, а не ваффен СС. 372

Приказом Главного управления СС от 25 февраля 1945 г. началось преобразова­ние дивизии в XV казачий кавалерийский корпус. По нашему мнению, это было сдела­но задним числом: по советским разведсводкам 2-я казачья дивизия находилась на формировании в резерве ОКХ ещё в декабре 1944 г.-январе 1945 г., создание полевого управления XV корпуса зарегистрировано к 4 марта 1945 г. 373 После боёв на Драве против частей 57-й армии 3-го Украинского фронта и НОАЮ в первой половине января 1945 г.,дивизия Паннвица была выведена на формирование в резерв ОКХ 374 и к 25 ян­варя 1945 г. убыла в резерв группы армий «Е» генерал-полковника Ь\¥ А. Лера, прибыв в подчинение Лера 2-8 февраля 1945 г. 375 На пополнение и развёртывание корпуса в конце 1944 г.-начале 1945 г. поступили 2 казачьих полицейских батальона из Кракова, охранный батальон из Ганновера, полицейский батальон СС из Варшавы, выведенный с боями из Франции и прибывший в корпус 29 марта 1945 г. 360-й отдельный казачий полк подполковника Э.В. фон Рентельна, 531-й калмыцкий кавалерийский полк (Кал­мыцкий кавалерийский корпус — до 3,4 чинов без немецкого персонала), до 2 тыс. каза­ков прибыли через Казачий резерв генерала Шкуро и т.д. 376

1-я и 2-я казачьи дивизии XV корпуса в целом соответствовали составу 1-й и 2-й бригад старой казачьей дивизии, конно-артиллерийские дивизионы по мере посту­пления артиллерии преобразовывались в конно-артиллерийские полки. Вместо 5-го Донского полка 2-я дивизия получила 2 отдельных дивизиона, преобразованных в 5-й Донской полк II формирования под командованием майора Эльца. Кадр 5-го Донского полка I формирования был обращён на развёртывание Отдельной пластунской бригады (в перспективе — 3-й казачьей дивизии) им. полковника И.Н. Кононова. Командиром бригады стал сам Кононов. Бригаду составили 3 полка: 7-й пластунский войскового старшины И.Г. Борисова, 8-й пластунский есаула Захарова, 9-й калмыцкий войскового старшины Назарова и отдельный разведбатальон ротмистра Бондаренко. Сведения об общей организации корпуса содержатся в таблице XII.377

Таблица XII.

Общая организация XV казачьего кавалерийского корпуса по состоянию на 31 марта 1945 г.

Управление и части корпус­ного подчи­нения Штаб, конвойная сотня, разведывательный отряд, моторизованный отряд связи, отдельный батальон танков и самоходных орудий (в стадии форми­рования), 1-я и 2-я кавалерийские дивизии, 3-я пластунская дивизия (бри­гада) им. И.Н. Кононова.
Организация дивизии (1-й и 2-й) Штаб, штабная рота, рота полевой жандармерии, отряд трубачей, взвод пропаганды, 3 конных полка, конно-артиллерийский полк, команда связи, сапёрный батальон, подразделения обслуживания.
Организация 3-й дивизии Штаб, 3 полка (7-й, 8-й пластунские и 9-й Калмыцкий), отдельный разве­дывательный батальон, команда связи, артиллерийский дивизион, подраз­деления обслуживания

 

Анализ разных оценок численности казаков корпуса без немецкого кадра позво­ляет считать наиболее вероятной цифру в 32 тыс. чинов, хотя встречаются сведения о

378                                                           379

25 тыс. и 40 тыс. казаков, а И.Н. Кононов в апреле 1948 г. утверждал, что числен­ность его 3-й пластунской дивизии составляла 18 тыс. казаков, при численности всего корпуса 72 тыс. человек вместе с немецким кадром. 380 Подразделения XV корпуса про­должали вести ожесточённые бои в марте — апреле 1945 г. в подчинении штабу XXI горнострелкового корпуса группы армий «Е» (с конца апреля 1945 г. — армии «Е» группы армий «Юг») против подразделений НОАЮ. Как и в случае с Русским Корпу­сом генерала Штейфона, Лер использовал казаков для обеспечения вывода из Хорва­тии армейских соединений и необходимо отметить, что это использование оправдало себя.

22-23 марта 1945 г. 4-й Кубанский полк подполковника фон Кляйна, приданный в районе города Осиека (восточнее Загреба) 11-й авиаполевой дивизии, провёл ночную кавалерийскую атаку позиций 1-й болгарской армии генерала В. Стойчева, подчинён­ной 3-му Украинскому фронту. Четыре казачьи сотни под командованием капитана

Маха в ночь на 23 марта 1945 г. захватили на противоположном берегу Дравы несколь­ко батарей противника и более 400 пленных, понеся незначительные потери.381

Один из наиболее убеждённых сторонников переподчинения XV казачьего кава­лерийского корпуса командованию формирований КОНР полковник И.Н. Кононов, по­считал сложившуюся ситуацию после создания СКВ при КОНР в достаточной степени благоприятной для передачи корпуса власовцам. С его точки зрения, главную роль в этом могла сыграть позиция Паннвица. В свою очередь позиция командира корпуса должна была быть скорректирована с помощью «общественного мнения». Считавший себя знатоком казачьих традиций и обычаев, Паннвиц не мог не учесть решения «об­щеказачьего схода» и Кононов с жаром принялся за подготовку подобного форума.

Его деятельность облегчалась одним любопытным обстоятельством. Хельмут фон Паннвиц, кадровый кавалерийский офицер германской армии и потомственный прусский дворянин, был избран казаками XV кавалерийского корпуса Походным Ата­маном. Имевшее символическое значение звание, на Паннвица произвело неизгладимое впечатление и, возможно, в дальнейшем стало одним из важнейших мотивов добро­вольной репатриации генерала в Советский Союз. Переподчинение корпуса Власову теперь казалось предрешённым. Во-первых, Паннвиц находился под влиянием востор­женной демонстрации казачьих чувств и церемонии присвоения Атаманского звания, 382 во-вторых, для него традиция единодушного казачьего волеизъявления приобрела ещё большее значение и он не мог с ней не считаться, в-третьих, среди чинов XV кор­пуса провласовские настроения достигли пика.

Избрание Паннвица Походным Атаманом 24 марта 1945 г. состоялось на подго­товленном полковниками И.Н. Кононовым и И.Г. Борисовым съезде казачьих фронто­виков в Вировитице. (Точная дата съезда так и остаётся не уточнённой: Власов в при­казе от 20 апреля 1945 г. называет 24 марта, Кононов в 1948 г. писал о 25 марта, встре­чается также даты 29-30 марта). Само место проведения, бывшее ранее центром ожес­точённых боёв, подчёркивало знаковый характер события: казачьи фронтовики собира­лись на победном фронтовом участке. Съезд, на который прибыли около 300 делегатов от подразделений Корпуса, 383 открылся в здании городского театра. Вёл съезд предсе­датель Президиума, Походный Атаман Войска Терского и военный инвалид 1920 г. полковник H.JT. Кулаков (в 1920 г. — войсковой старшина, помощник командира по строевой части 1-го Волгского полка Войска Терского).

Форум в Вировитице превратился в бурную демонстрацию в знак скорейшего объединения с частями КОНР. В своих выступлениях Кононов, Борисов и другие офи­церы подчёркивали независимость власовской армии, самостоятельность политических целей КОНР и называли казачество «почвой, создавшей Русское Освободительное Движение». Борисов закончил речь недвусмысленными словами, вызвавшими бурную овацию собравшихся: «Мы не наёмники и не хотим быть таковыми». 384 Утверждение Паннвица в должности Походного Атамана сопровождались назначением на пост на­чальника штаба Атамана полковника И.Н. Кононова, единогласным решением съезда о подчинении корпуса центральному штабу КОНР и предъявлением требования о ликви­дировать ГУКВ генерала П.Н. Краснова как «отжившего органа». 1 апреля 1945 г. Вла­сов произвёл Кононова в генерал-майоры.385 Во второй половине апреля 1945 г. по сви­детельству квартирмейстера штаба 1-й пехотной дивизии капитана Н.В. Гижицкого Главнокомандующий назначил Кононова командиром XV казачьего кавалерийского корпуса и Походным Атаманом всех казачьих войск. 386

Происшедшее трудно назвать самочинием или «бунтом власовцев» в корпусе Паннвица, как оценивали форум некоторые сторонники Краснова. Обергруппенфюрер СС Э. Крёгер в 1978 г. подтвердил существование с марта 1945 г. планов по постепен­ной передаче казачьих дивизий русским казачьим офицерам с выводом немецкого кад­рового персонала. 387 Применительно к весне 1945 г. такие планы выглядят, конечно, утопично, но всё-таки они косвенно свидетельствуют в пользу возможного назначения Кононова. Известен приказ генерал-лейтенанта A.A. Власова от 20 апреля 1945 г., кон­статировавший вхождение всех казачьих войск в состав формирований КОНР и в под­чинение их Главнокомандующему. Этим же приказом Власов сообщил об избрании Паннвица Атаманом Казачьих Войск. 388

Приказ от 20 апреля 1945 г. ещё нельзя рассматривать как свидетельство против назначения Кононова, которое могло состояться и позднее, по некоторым сведениям вплоть до 5 мая 1945 г. Тем более, что санкцию на переход корпуса в подчинение Вла­сову рейхсфюрер СС Г. Гиммлер дал лишь 28 апреля 1945 г. 389 и назначение Кононова вполне могло быть последующим действием Власова. В свою очередь, X. фон Паннвиц по-видимому принял всё происшедшее ровно так, как ему хотелось принять. В одном из писем к своей жене Ингеборг фон Паннвиц, он написал: «Я никогда не оставлю их».390 К чести Паннвица он своё слово сдержал при самых трагичных обстоятельствах.

Получив в первой половине апреля 1945 г. подтверждение от Бергера, Паннвиц предпринял неотложные шаги по установлению контакта с Власовым и штабом ВС КО HP. Генерал-майор И. П. Кононов фактически передал должность командира 3-й пластунской дивизии подполковнику Э. фон Рентельну, став офицером связи с цен­тральным штабом формирований КОНР. 30 апреля 1945 г. в письме к Власову Паннвиц писал: «[…]Я искренне рад тому, что казачьи части вошли под Ваше командование. К этому всегда стремились все казаки и все командиры нашего корпуса, и только обстоя­тельства военного времени не давали нам возможности осуществить это раньше […] В лице нашего корпуса Вы получаете сколоченный боевой коллектив, который беззавет­но борется и будет бороться во имя великой освободительной идеи. Я лично уже давно знаю казаков и вместе с ними прошёл большой боевой путь, и всегда с великой радо­стью и гордостью заявляю, что казаки — это непоколебимые патриоты своей Родины — России, которые не жалея своих сил, а зачастую и жизни, борются на полях сражений как настоящие воины-рыцари […] Сейчас я поставил себе задачу — собрать все казачьи части в одну мощную боевую единицу, которая будет верным авангардом Армии Ос­вобождения Народов России под Вашим командованием. С этой целью я командирую к Вам начальника моего Штаба, генерал-майора Кононова, которому прошу Вас оказать всяческое содействие в формировании Штаба и концентрации казачьих сил […]» 391

В апреле 1945 г. Кононов по распоряжениям Паннвица и Власова уже совершил командировку в Казачий Стан. В конце месяца со служебным заданием он вновь убыл на поиски Власова для координации действий по стягиванию казачьих корпусов и час­тей КОНР на юго-западном направлении Западного фронта. Это обстоятельство в ко­нечном итоге спасло генерал-майору И.Н. Кононову жизнь.

Итоги съезда в Вировитице и номинальное подчинение XV казачьего кавалерий­ского корпуса командованию формирований КОНР сыграли решающую роль и в судь­бе Казачьего Стана. Если Краснов проигнорировал решения съезда фронтовиков само­го боеспособного казачьего соединения, то Доманов, почувствовав «ветер перемен» с возможными военно-политическими дивидендами, решил повести собственную интри­гу и использовал для этого в Казачьем Стане ряд офицеров, не скрывавших симпатий к Власовскому движению. В чём-то на позицию Доманова повлиял и опубликованный 3 апреля 1945 г. ответ членов СКВ при КОНР на открытое письмо П.Н. Краснова. В це­лом ответ был дельным, 392 хотя и сильно проигрывал, так как письмо не подписал A.A. Власов. Авторы подчёркивали равноправный характер союза с Германией, апел­лировали к Пражскому манифесту и жёстко критиковали «казакийцев» — небольшую группу сторонников «казачьей самостийности», раскалывавшую единый казачий анти­советский фронт.

Если Краснов постарался избежать упоминания о «казакийцах», то сторонники Власова, напротив, акцентировали внимание на этом своеобразном камне преткнове­ния. Краснову предлагалось в последний раз сделать выбор: либо он дальше поддержи­вает розенберговскую группку «казакийцев», либо он соглашается сотрудничать с об­щероссийским антисоветским центром. Но престарелый казачий генерал промолчал, осталось неизвестным читал ли он опубликованный ответ СКВ. Иллюзии по поводу военно-промышленного потенциала Германии и неприязнь к бывшему сталинскому генералу, в конце концов, привели генерала Краснова и возглавляемое им Главное Управление Казачьих Войск к политической катастрофе. Правда, и власовцам остава­лось существовать немногим больше.

В отличие от Краснова, Доманов не мог не видеть в строевой части роста симпа­тий даже не столько лично к Власову, сколько к всё чаще мелькавшей в пропагандист­ских сводках вдасовской армии. Как и власовцы, Доманов испытывал иллюзии в адрес западных союзников, но в качестве кого он бы мог перед ними выступить? Сохранение сепаратистской ориентации в рамках бледных идеологических установок ГУКВ выгля­дело неперспективно. Напротив, присоединение к формированиям КОНР сулило види­мость политической стабильности. КОНР для Доманова на каком-то этапе стал более весомой организацией, чем непопулярное ГУКВ. Не исключено, что Походный Атаман Казачьего Стана прекрасно понимал неизбежность отрешения от строевой должности командира Отдельного казачьего корпуса в случае подчинения центральному штабу КОНР. Последовало бы полное переформирование Казачьего Стана и его Атаманская должность осталась лишь бы для нестроевых казаков, женщин и детей.

Доманов понимал, что останется в политическом выигрыше, завоевав доверие Власова, а следовательно, приобретёт определённую стабильность собственного поло­жения в будущем. Походный Атаман Стана расчетливо оценил дивиденды, полученные Паннвицем и Кононовым: первый стал Походным Атаманом, а второй — заслужил про­изводство в генерал-майоры. Т.П. Доманов стал, пожалуй, единственным участником событий, для которого в оставлении Краснова и переходе к Власову весьма значимую роль сыграло стремление извлечь конкретную личную пользу из создавшейся ситуа­ции. Хотя его отношение к власовцам ещё совсем недавно не отличалось особой доб­рожелательностью. Раннее усматривая в служебной деятельности ряда офицеров Каза- чего Стана скрытые симпатии к власовской армии, Доманов не останавливался перед высылкой не угодивших за пределы Толмеццо. В опалу мог попасть любой казак и офицер, лишь стоило ему выразить сомнение в оправданности бесконечных восхвале­ний Доманова, отличавшегося еще и нетерпимостью к малейшей критике собственных действий и поступков.

Окружной Атаман Донских станиц Казачьего Стана в период с июля 1944 г. по март 1945 г. войсковой старшина М.М. Ротов (в январе 1920 г. — Гвардии есаул Воору­жённых Сил Юга России) охарактеризовал ненормальную атмосферу ажиотажа вокруг личности Доманова «советским подхалимажем», с чрезмерным количеством хвалеб­ных статей, лирических посвящений и т.д. 393 Погибший в июне 1944 г. в Белоруссии подлинный создатель и организатор Казачьего Стана полковник C.B. Павлов, упоми­нался крайне нечасто, а его семья вместо должного приёма испытывала постоянное ощущение заброшенности. В октябре 1944 г. вдова и дочь Павлова оказались без пай­кового и квартирного довольствия. 394 С переездом в феврале 1945 г. в Толмеццо гене­рала П.Н. Краснова, фактически самоустранившегося от влияния на казачью жизнь, Доманов дал в полной мере проявиться своему мелочному тщеславию.

3 марта 1945 г. Доманов подписал приказ об отрешении от занимаемых должно­стей «власовских агентов»: войскового старшины М.М. Ротова, командира 2-й казачьей пластунской бригады полковника Вертепова, командира 1-го казачьего отдельного конного полка полковника Е.В. Кравченко и начальника офицерской школы генерал- майора С.К. Бородина по надуманному обвинению в «подготовке» переворота, убийст­ва Доманова и передачи Стана генерал-лейтенанту A.A. Власову. Взводом полевой жандармерии на рассвете 4 марта 1945 г. указанные офицеры были высланы за пределы территории Казачьего Стана. 395

16 марта 1945 г. в Толмеццо прибыл полковник А М. Бочаров, отличившийся в 1944 г. в боях с союзниками при защите крепости Лориан на южном побережье Фран­ции. Формальным поводом для визита Бочарова в Стан стало пребывание его семьи в одной из станиц. Доманов принял Бочарова крайне плохо и генерал Поляков сравнивал положение власовского офицера с «положением затравленного зверя». 396 Бочаров ис­полнял обязанности офицера особых поручений по казачьим делам «при штабе ВС КОНР» и по замыслу Трухина и Власова должен был «влиять» на Доманова в нужном направлении. Однако форменные преследования вплоть до кратковременного ареста, которым подвергся в Толмеццо Бочаров, исключали малейшую возможность его поли­тической деятельности.

Постепенное изменение позиции Т.П. Доманова по отношению к Власовскому движению началось в связи с событиями, известными как «кубанский бунт» в Казачьем Стане. 26 марта 1945 г. в центре отдела Кубанских станиц в Каваццо-Карнико состоя­лось общее собрание кубанских казаков, вызванное известным нам приказом генерала Науменко о переходе кубанцев в подчинение командованию формирований КОНР. Во­преки влиянию Доманова, среди собравшихся оказалось известное количество сочувст­вующих приказу Науменко. Авторитет и политическая позиция Походного Атамана Стана оказались под угрозой. Призванные Домановым парировать приказ Науменко последний начальник штаба Казачьего Стана генерал-майор М.К. Саломахин (в апреле 1922 г. — полковник, начальник походного штаба Атамана Войска Кубанского генерал- майора В.Г. Науменко) и хорунжий Н.С. Давиденков чудом избежали побоев.397

Пользуясь собственной неограниченной властью, Доманов предложил кубанцам «убираться куда хотят», но с обязательным выводом с территории Стана и своих семей. Столь жестокое решение Доманов мотивировал нежеланием казаков других войск за­щищать семьи кубанцев, если строевые казаки уйдут к Науменко. 398 Расчёт Доманова полностью оправдался: вывести семьи во враждебную Италию, не имея ни вооружения, ни средств, ни довольствия, казалось немыслимым. Большинство кубанцев осталось, но всё же около 200 человек попытались уйти через Полуццо (севернее Толмеццо) в рас­положение формировавшейся Кавказской кавалерийской дивизии СС штандартенфю­рера СС К.К. Улагая (в 1918 г. — командир 1-го конного Черкесского полка Доброволь­ческой армии), а оттуда попытаться добраться до Науменко. Но Доманов распорядился закрыть беглецам горный проход.

«Кубанский бунт» в полной мере продемонстрировал Доманову слабость его власти, которую удалось удержать лишь с помощью обыкновенного шантажа «взбун­товавшихся» судьбой беженцев (в отделе Кубанских станиц на 28 апреля 1945 г. чис­лились 8026 нестроевых казаков, женщин и детей Войска Кубанского 3«). События 26 марта 1945 г. в Каваццо-Карнико, апологетические итоги съезда фронтовиков в Виро- витице, рост власовской пропаганды и шум, поднятый вокруг СКВ при КОНР, застави­ли Доманова изменить прежнее враждебное отношение к Бочарову и искать в тайне от Краснова контакта с Власовым.

В первой декаде апреля 1945 г. Доманов с двумя адъютантами направил Власову конфиденциальный рапорт, в котором сообщал о готовности подчинить Отдельный казачий корпус в Северной Италии командованию формирований КОНР и запрашивал дальнейших указаний. Полковник Бочаров стал частым гостем в штабе Походного Атамана. Сообщившему о тайной интриге Доманова Полякову, генерал от кавалерии П.Н. Краснов не поверил. 400 1 4 апреля 1945 г. в Толмеццо прибыли генерал-майор И.Н. Кононов и полковник Н.Л. Кулаков. Кононов и Кулаков пытались посетить Стан Доманова ещё в январе 1945 г. по приглашению занимавшего тогда должность началь­ника штаба полковника Д.А. Стаханова. Но из-за тяжёлой фронтовой обстановки Ко­нонов и Кулаков не сумели проехать из Хорватии в Северную Италию. 401 Одновремен­но с прибытием в Толмеццо Кононова и Кулакова, Доманов получил ответ на свой ра­порт Главнокомандующему: Власов приказал расформировать ГУКВ генерала Красно­ва и утвердил Доманова в должности Походного Атамана казачьей группы в Северной Италии. 402 Фактически это означало и включение Отдельного казачьего корпуса в Се­верной Италии в состав формирований КОНР.

В результате решения съезда фронтовиков в Вировитице и интриги Доманова, в юридическом подчинении у Власова оказались примерно 50 тыс. строевых казаков. Именно этим обстоятельством и объяснялось издание Власовым уже известного нам приказа от 20 апреля 1945 г., п. 2 которого начинался словами: «Все казачьи войска входят отныне в состав ВС КОНР и поступают в моё подчинение^. .]».403 Для формиро­ваний КОНР, чья численность автоматически увеличивалась вдвое, приказ Главноко­мандующего от 20 апреля 1945 г. стал важнейшим событием. Генерал Власов за две недели приобрел крупные людские ресурсы в виде воинских соединений, имевших продолжительный фронтовой опыт. Но складывавшаяся конкретная военно- политическая обстановка не позволила власовцам реально воспользоваться казачьими корпусами.

 

Мы не знаем сути переговоров, которые вели 14-15 апреля 1945 г. в Толмеццо Кононов и Кулаков, но можем предположить, что они как-то были связаны с переме-§ 3. Оперативно-тактическая характеристика в апреле 1945 г.

Единственным соединением, с которым власовцы в марте — апреле 1945 г. так и не смогли установить даже делегатской связи, остался Русский Корпус генерал- лейтенанта Б. А. Штейфона. Все попытки делегатов отыскать Корпус, серьёзно увязший в боевых операциях в боснийских районах Брчко (западнее Белграда) и Зеница (северо- западнее Сараево), не дали результатов. 1-й казачий генерал-майора В.Э. Зборовского полк под командованием подполковника Вермахта В.И. Морозова в составе двух ба­тальонов (7 сотен) в марте — начале апреля 1945 г. продолжал побатальонно оборонять Брчко, защита позиций перед которым началась ещё в середине января 1945 г.

Крайне тяжёлыми оказались бои 4-6 апреля 1945 г. для 1-го батальона майора Вермахта Ф.Е. Головко (в 1920 г. — Генерального штаба полковник Русской армии). 3-я сотня капитана Вермахта В.И. Третьякова (в 1920 г. — полковник Русской армии) 4 ап­реля 1945 г. была атакована западнее села Страшиницы двумя батальонами болгарской пехоты и после трех контратак вырвалась из окружения, потеряв до 30 % личного со­става. 405 7 апреля 1945 г. корпусники оставили Брчко. К 15 апреля 1945 г. батальоны 1-го полка занимали оборону на участке от р. Савы до села Беровцы. На рассвете 15 апреля позиции полка атаковали подразделения НОАЮ при поддержке 8 советских танков «Т-34». 3 танка белогвардейцы сожгли с помощью фаустпатронов, 5 машин от­ступили. Потери полка в этом бою составили 4 убитых, 12 раненых, в том числе был ранен и командир 2-го батальона. 406

21 апреля полк начал движение по маршруту Биели Брег-Загреб. За апрель 1945 г. полк потерял убитыми, пропавшими без вести и умершими от ран 47 и ранены­ми 163 чина. 407 В боях в районе Брчко участвовал 3-й батальон (кадр 2-го полка Рус­ского Корпуса) под командованием капитана Вермахта (в 1920 г. — полковник Русской Армии) Н.В. Мамонтова, оперативно подчинённый с 10 января 1945 г. командиру 1-го полка. Запасной батальон (кадр 3-го полка Русского Корпуса), 4-й и 5-й полки Русского Корпуса в марте — апреле 1945 г. участвовали в охране линий коммуникаций. Запасной батальон генерал-майора Вермахта А.Н. Черепова с 13 марта по 11 апреля 1945 г. охра­нял мосты у Зеницы, с 14 апреля 1945 г. находился в резерве командира 5-го полка. 4-й полк майора Вермахта A.A. Эйхгольца, сведённый из-за больших потерь 24 февраля 1945 г. в два батальона, в марте-апреле 1945 г. нёс охранно-караульную службу желез­нодорожной линии от Зеницы до Жепче и провёл ряд рейдовых операций против бри­гад ЫОАЮ на правом берегу р. Босны, в районах Ораховице, Нови Шехера, Куличи — Старина и др.

5-й «Железный» полк Русского Корпуса после кровопролитных боёв у Бусовачи в феврале 1945 г. оказался сведён в два батальона и взял под охрану железнодорожную линию и шоссе Зеница-Лашва-Какань. В период 20-25 апреля 1945 г. полки Корпуса начали движение на Загреб для последующего соединения и совместного выдвижения в Словению к северу от Любляны. Перемещение Корпуса к Загребу проходило в потоке оперативного отступления остатков группы армий «Е».408 В среднем в апреле 1945 г. на каждый батальон приходились 6-7 рот, по одному взводу артиллерийскому (или тя­жёлого оружия), ПТО и сапёрному.

Штаб формирований КОНР, ощущая неизбежный крах германских Вооружённых Сил, пытался предпринимать не афишируемые действия за спиной штаба Генерала Добровольческих войск. Формальным основанием для них являлись юридические пра­ва, предоставленные генерал-лейтенанту A.A. Власову приказом А. Гитлера от 28 янва­ря 1945 г.. Одну из таких самых важных секретных миссий предстояло выполнить майору С.И. Свободе (в 1938-1939 гг. репрессирован НКВД по обвинению в участии в «военно-фашистском заговоре» в РККА, в октябре 1941 г.-начальник химической службы 218-й стрелковой дивизии 9-й армии Южного фронта, военинженер II ранга).

Свобода находился с ноября 1944 г. в распоряжении центрального штаба и при­нимал самое непосредственное участие в создании штабных отделов, занимался со­ставлением дисциплинарного устава власовской армии, заслужив характеристику тол­кового и дельного офицера. По своей прежней службе в Восточных войсках Вермахта (РОА), майор Свобода имел опыт инспекторской деятельности. С октября 1943 г. он занимал должность инспектора по боевой подготовке при штабе генерал-лейтенанта

А.А. Власова. В 1943-1944 гг. Свобода инспектировал ряд подразделений Восточных войск Вермахта: 21-й (Бремен), 16-й, 19-й, 54-й, 100-й (среднее течение р. Рейн) вос­точные батальоны, 119-й восточный полк (район Ульма) и др. 409

В начале февраля 1945 г. по приказу полковника М.А. Меандрова Свобода вы­ехал в штаб Восточных войск Западного фронта в Гридель на Рейне. Вместе с подпол­ковником Вермахта Н.Г. Яненко (участник Белого движения, офицер Королевской Югославской армии, в 1942-1943 гг. — командир Русского Восточного запасного полка «Центр» в Бобруйске) Свобода должен был собрать остатки разбитых русских батальо­нов из группы армий «Запад» и в кратчайший срок отвести их через Прагу в Маутхау- зен (юго-восточнее Линца). Маршрут, указанный Свободе и Яненко, лишний раз дока­зывает, что географический район Линца стал играть для власовцев важную роль не позднее начала марта 1945 г.

Во второй половине февраля 1945 г. Свобода и Яненко сумели откомандировать из штаба Восточных войск в Гриделе в Берлин группу офицеров РОА. Затем Яненко уехал за новыми приказаниями и по возвращении 10 марта 1945 г. сообщил Свободе о заключении Власовым и Малышкиным мирного договора с американцами. Яненко же привёз известие о перемещении центрального штаба «в район Праги», очевидно не зная о дальнейшем движении служб штаба на Ульм. 25 марта 1945 г., получив приказ из ставки группы армий «Запад» о передислокации восточных добровольческих частей под Эрфурт, Яненко и Свобода вместе с чинами штаба Восточных войск (56 человек) расстались с немецкими военнослужащими Вермахта и приняли решение двигаться к Праге.

По пути 28 марта 1945 г. у городка Ляунер-Бах группа Свободы — Яненко сдалась американцам. 410 Подполковник Вермахта Н.Г. Яненко помимо новостей о «заключе­нии договора с союзниками», также привёз сообщение об объединении формирований КОНР с соединениями Украинской Национальной Армии (УНА). И первое, и второе не имело с действительностью ничего общего. «Информация» Яненко оказалась на повер­ку не более чем слухами, правда, имевшими у власовцев характер стойких иллюзий. В этом смысле малоизвестная попытка центрального штаба содействовать выводу с фронта и переформированию остатков восточных батальонов в феврале-марте 1945 г. представляется вполне естественной. Востребованность власовской армии после воен­ного поражения Германии сомнений не вызывала. Однако добиться переподчинения всех даже только русских добровольческих частей весной 1945 г. власовцы так и не смогли, как в силу политических, так и военных обстоятельств.

Не получив удовлетворения собственных претензий, отказался от подчинения командованию частей КОНР командир 1-й восточной группы фронтовой разведки осо­бого назначения Генерального штаба ОКХ полковник Б.А. Смысловский (известный с 2 февраля 1945 г. под псевдонимом «Артур Хольмстон»), 10 марта 1945 г. «Зелёная ар­мия особого назначения» Смысловского получила название 1-я Русская Национальная Армия германского Вермахта (1. Russischen Nationalarmee der Deutschen Wehrmacht 4И). В начале апреля 1945 г. Смысловский был произведён в генерал-майоры Вермахта. 412 В реальности основой 1-й РНА стали лишь кадры нескольких учебно-разведывательных батальонов, сформированных из военнопленных Красной Армии и белогвардейцев.

В феврале-марте 1945 г. Смысловский насчитывал у себя в подчинении до 6 тыс. человек, 413 но уже к 2-3 мая 1945 г. у него остались всего около 500 чинов 414 — штат­ный пехотный батальон. Совершенно необоснованно в первой половине апреля 1945 г. Смысловский надеялся переподчинить себе Русский Корпус и 3-ю пехотную дивизию ВС КОНР, 415 якобы переданные в его распоряжение ОКХ. Однако он никогда не пояс­нял, кто и когда отдал ему подобный приказ на подчинение и имел ли он юридический смысл. У нас есть все основания сомневаться в том, что если бы даже в апреле 1945 г. Смысловский и получил столь странный приказ из ОКХ, его бы безоговорочно стали выполнять генералы Штейфон и Шаповалов. «Претензии» Смысловского на Русский Корпус и невооружённые кадры 3-й дивизии относятся к той же области вымысла, что и его утверждения о собственном военном образовании, якобы полученном в вейма- ровской Германии. В середине апреля 1945 г. Смысловский принял решение о движе­нии со своими подчинёнными в Мемминген (западнее Мюнхена) для последующего перехода на территорию нейтральной Швейцарии.

Несмотря на все старания и требования Власова и Трухина, Генерал Доброволь­ческих войск в ОКХ генерал от кавалерии Э.А. Кестринг так и не смог хотя бы юриди­чески передать в состав формирований КОНР ряд русских подразделений из состава Восточных войск Вермахта. Самым крупным из них являлась 599-я русская бригада генерал-майора В. фон Хеннинга. Формирование этой бригады началось 10 января 1945 г. в Дании на основе ряда батальонов и более мелких подразделений РОА практи­чески одновременно с формированием в Хойберге 2-й пехотной дивизии. До 12 апреля 1945 г. 599-я бригада находилась в стадии формирования. 416 Однако по численности она превысила 2-ю власовскую дивизию, достигнув 13 тыс. человек и структурно больше соответствовала дивизии.

В состав бригады входили: штаб, бригадная школа, два пехотных полка (в каж­дом полку: штаб, штабная рота, 3 пехотных батальона), 13-я и 14-я полковые роты тя­жёлого оружия, артиллерийский полк (штаб, штабная батарея, 2 дивизиона), разведы­вательный отряд, противотанковая рота, рота связи, сапёрная рота, части снабжения. 417 Помимо 599-й бригады в составе Восточных войск Вермахта остались: 3-й украинский кадровый добровольческий полк, 4-й русский кадровый добровольческий полк, рус­ский сапёрно-строительный полк, русский полк снабжения (6 батальонов), 25 отдель­ных восточных батальонов (русских, украинских или казачьих), 14 отдельных сапёрно- строительных батальонов и батальонов снабжения, а также целый ряд отдельных рот и взводов, 418 полной номенклатуры которых в феврале-марте 1945 г. уже никто не мог составить.

Некоторые русские батальоны и подразделения находились к весне 1945 г. в без­выходном положении и Кестринг даже если бы и захотел их передать Власову, вряд ли что-то сумел сделать. Так, например, в обороне Либавы в апреле-мае 1945 г. активно участвовали вместе с легионерами 19-й гренадерской латышской дивизией ваффен СС 5 русских батальонов. 419 С другой стороны в судьбе русских добровольцев Вермахта после учреждения КОНР в ноябре 1944 г. случались трудновообразимые коллизии. В феврале 1945 г. около 60 русских солдат-добровольцев в сапёрном батальоне 194-й пе­хотной дивизии Вермахта были лишены возможности дать традиционную присягу. Вместо обычного текста, офицер контрразведки быстро читал другие слова. В частно­сти вопреки знакомому присягаю «германскому рейхсканцлеру и фюреру», звучали слова «главнокомандующему Российской Освободительной Армии генерал-лейтенанту Андрею Андреевичу Власову». 420 Добровольцы присягу Власову дали, но вплоть до капитуляции оставались в составе 194-й пехотной дивизии Вермахта. С этой же диви­зией связана одна из последних и наиболее драматических боевых операций двух рус­ских добровольческих батальонов Восточных войск, не переданных в формирования Комитета.

620-й восточный батальон отличился в боях с союзниками в конце 1944 г. и в феврале 1945 г. вместе с 616-м батальоном оперировал против партизан у населённого пункта Марцаботто (провинция Болонья). В конце февраля 1945 г. 616-й и 620-й рус­ские батальоны были переброшены для прикрытия от партизан тылов 194-й пехотной дивизии Вермахта генерал-лейтенанта Мейнметца в провинцию Эмилия (район Карпи, северо-западнее Болоньи, важный транспортный узел на линии Болонья-Милан).421 В марте 1945 г. до трех партизанских бригад (около 10 тыс. бойцов) активными дейст­виями у Карпи создали непосредственную угрозу снабжению 10-й армии Вермахта ге­нерала танковых войск Г. Траугота в соседней провинции Тоскана.

Для ликвидации «пробки» была создана отдельная бригада РОА подполковника Вермахта Смола, на формирование которой обращались 616-й, 620-й батальоны, весь вспомогательный русский персонал («хиви») 194-й пехотной дивизии и т.п. Бригада имела в своём составе сапёрную, 2 миномётных и 6 пехотных рот, несколько лёгких танков и бронетранспортёров, пулеметы МО 42, батарею 37-мм. противотанковых ору­дий (РаК), обоз — всего до 2,5 тыс. чинов, в том числе боевого состава — до 2 тыс. (без немецкого кадра). Немецкого персонала было крайне немного, батарея полностью об­служивалась русскими и украинскими добровольцами. В короткий срок добровольцы разбили несколько партизанских отрядов и заставили партизан укрыться в Карпи.

Бригада РОА блокировала город, после чего командование гарибальдийцев по­просило прислать представителей бригады на переговоры о сдаче. От бригады на од­ном БТР выехали подполковник Смол, обер-лейтенант Вальдхайммер и ещё три чело­века. Партизаны гарантировали полную сдачу оружия, а Смол давал им 6 часов для ос­тавления безоружными города. Условия переговоров подтвердил префект Карпи, в свою очередь, Смол обещал неприкосновенность жизней и частной собственности гра­жданского населения. Сразу же после исчезновения гарибальдийских парламентёров с места переговоров, внезапным пулемётным огнём из Карпи Смол и Вальдхайммер бы­ли убиты.

В ответ батальоны РОА в порыве ярости взяли Карпи штурмом. Около 30 % пар­тизан было уничтожено прямо в городе, из сдавшихся каждого десятого расстреляли в окрестностях города. К печальной судьбе города добавилось и ещё одно трагическое обстоятельство: вскоре после ухода бригады союзная авиация совершила на него силь­ный налёт, пытаясь тем самым «поддержать итальянских партизан».422 Бой бригады РОА за Карпи в Италии в марте 1945 г. стал одним из последних значительных приме­ров боевого использования русских добровольцев Восточных войск в рядах Вермахта на Западном фронте. Судьба чинов 616-го и 620-го восточных батальонов после капи­туляции соединений Вермахта в Италии 29 апреля-2 мая 1945 г. осталась неизвестной.

Власовцы возлагали большие надежды зимой и в начале весны 1945 г. на усиле­ние своей армии за счёт украинских соединений на основе достижения политического компромисса между КОНР и Украинским национальным комитетом (УНК). УНК был учреждён в Веймаре 12-14 марта 1945 г. распоряжением рейхсминистра А. Розенберга. Создание УНК Розенберг мотивировал необходимостью предоставления своего места «в решающей фазе войны всем антибольшевистским национальным силам».423 В со­став Комитета вошли: председатель — Генерального штаба генерал-лейтенант П.Ф. Шандрук (выпускник 1913 г. Алексеевского военного училища, штабс-капитан Рус

 

­

ской Императорской армии, в 1920 г. — командир 1-й Стрелецкой бригады 3-й дивизии армии УНР в чине полковника), 1-й заместитель председателя — профессор В. Кубийо- вич (бывший председатель Украинского ЦК в Кракове), 2-й заместитель председателя — адвокат доктор О. Семененко (в 1941-1943 гг. — бургомистр Харькова), секретарь УНК — инженер П. Терещенко. 424

17 марта 1945 г. УНК издал декларацию о собственных политических целях. Уч­реждение УНК объявлялось «волеизъявлением украинского народа», пребывающего с Германией «в союзных отношениях», что, естественно, ни в какой мере ничего общего не имело с реальностью. В качестве союзников УНК, в первую очередь назывались се­паратистские «Национальные комитеты» Кедии, Глазкова, Тамби, Белорусская Цен­тральная Рада Р.К. Островского и т. п. Самым значимым заявлением УНК в опублико­ванной декларации, стало объявление о создании Украинской Национальной Армии (УНА), в которую должны были войти до 220 тыс. украинцев, служивших по оценке Кестринга в германских Вооружённых Силах. 425 1 5 марта 1945 г. П.Ф. Шандрук офи­циально принял должность «командующего УНА и военно-морским флотом Украины». В марте-апреле 1945 г. в распоряжении командования УНА находились соединения и подразделения, сведения о которых приведены в таблице XIII. Таблица XIII.

Состав формирований Украинской Национальной Армии в марте 1945 г.

Организация: 29-й, 30-й, 31-й гренадерские полки СС, учебно-запасной полк, ар­тиллерийский полк. В феврале 1945 г. «Галичина» пребывала в резерве ОКХ в рай­оне словенского Марибора, а 31 марта 1945 г. убыла в 1-й кавалерийский корпус 2-й танковой армии генерал-лейтенанта артиллерии М. Анжелиса (группа армий «Ф», переименованная в конце апреля 1945 г. в группу армий «Юг».). Здесь диви­зия принимала участие в тяжёлых боях с войсками 3-го Украинского фронта у Фельдбаха и на высотах Гляйхенберг-Шградпср (Штирия), в которых противник атаковал позиции «Галичины» под прикрытием «катюш». Командиром дивизии оставался бригаденфюрер СС Ф. Фрейтаг, хотя Шандрук планировал заменить его полковником УНА М.М. Кратом (в 1917 г. — подполковник Русской Император­ской армии, помощник начальника оперативного отдела Киевского ВО). 19 апреля 1945 г. Шандрук привёз Крата в дивизию на фронт, но в должность командира он так и не вступил, оставшись прикомандированным к дивизии. В конце апреля 1945 г. дивизия занимала фронт на р. Драва в районе Марибор — Птуй и готовилась форсировать р. Мур. Численность дивизии к концу апреля 1945 г., несмотря на потери, составляла около 10 тыс. чинов. 42


6

 

2-я дивизия (отдельная противотан­ковая брига­да) Сформирована под Берлином в местечке Нимек в январе — марте 1945 г. под ко­мандованием полковника УМА П. Дьяченко (в 1915 г. — прапорщик военного вре­мени Русской Императорской армии, в 1919 г. — командир 3-й Запорожской конной бригады армии УНР в чине полковника). В 1944-1945 гг. Дьяченко получил из­вестность в качестве командира 30-го гренадерского полка СС дивизии «Галичи- на». Противотанковая бригада включала в себя три противотанковых дивизиона общей численностью 1,9 тыс. человек. 28 марта 1945 г. митрополит Греко- Католической Церкви о. Билецкий принял присягу у чинов бригады на верность

самостийной «Украинской державе». В боевых действиях бригада участия не при-

427

нимала и сдалась союзникам на Западном фронте в Чехии в мае 1945 г.
Парашютно- десантная бригада УНА. Сформирована в период с 24 марта по 5 апреля 1945 г. из бывших боевиков укра­инской национально-демократической организации «Полесский Сич» М. Боровца («Тараса Бульбы»). По численности была меньше батальона — 400 человек. В бое­вых действиях участия не принимала. Сдалась союзникам в Чехии в мае 1945 г.
Бригада вольного ка­зачества. Сформирована в апреле 1945 г. полковником УНА Терещенко. В боевых действиях участия не принимала. Сдалась союзникам в Чехии в начале мая 1945 г.
281-я восточная

русско- украинская запасная бригада

 Находилась в Дании. Весной 1945 г. командир бригады полковник Ф. Гу- днма уведомил Шандрука о вхождении бригады в состав УНА, но её пере­броски из Дании в Чехию не состоялось. Численность бригады составляла около 5 тыс. чинов.

 

Помимо этого в состав УНА формально вошли два добровольческих полка в Бельгии и Голландии общей численностью до 1 тыс. человек, отдельные группы укра­инского обслуживающего персонала из ПВО (250 человек),428 также иногда упоми­наются дополнительно украинский резервный полк, силы полиции и безопасности. За­падные исследователи полагают, что общая численность УНА достигла 38 тыс. чело­век, 429 но подобные утверждения нам кажутся существенным преувеличением. В апре­ле 1945 г. под юридическим командованием генерала Шапдрука находились не более 22 тыс. человек — всего лишь 10 % от численности украинцев в германских Вооружён­ных Силах, объявленной генералом Кестрингом.

Таким образом, в подчинении командующего УНА вряд ли к апрелю 1945 г. на­ходились силы превышавшие по численности пехотный корпус, «части» которого были разбросаны друг от друга ещё на большем расстоянии, чем соединения КОНР. Но тем не менее, подразделения УНА могли усилить власовскую армию. Украинская Нацио­нальная Рада при КОНР не оставляла надежд с помощью генерал-майора И.В. Омелья- нович-Павленко или других сочувствующих лиц, добиться хотя бы минимального со­глашения. Шандрук принципиально не отказывался от сотрудничества с КОНР, но лишь на условиях «как равный с равным», 430 то есть при условии признания Прези­диумом КОНР априори сепаратистских устремлений УНК. В марте 1945 г. какая-то ещё видимость достижения компромисса сохранялась, о чем свидетельствует и интен­сивное привлечение к переговорам видных деятелей украинской эмиграции членами УНР КОНР. Но в начале апреля 1945 г. УНК окончательно отказался от идеи сотрудни­чества с власовцами и переехал из Веймара в Аугсбург, где и встретил конец войны. 431

Белорусская Центральная Рада Р.К. Островского претендовала в марте-апреле 1945 г. лишь на 1-ю штурмбригаду СС «Беларусь», формировавшуюся с февраля 1945 г. в Гиршау. В марте 1945 г. руководители БЦР при поддержке штандартенфюре­ра СС О. Скорценни планировали из выпускников Дальвицкой разведшколы создать усиленный разведывательно-диверсионный батальон «Дальвиц» (700-800 человек), укомплектовать на его основе 25-30 групп и забросить их в Белоруссию для организа­ции повстанческой деятельности под политическими лозунгами БЦР. Но Главное управление СС весной 1945 г. уже не могло обеспечить техническую поддержку акции.

Кадры штурмбригады СС «Беларусь» в Гиршау находились в состоянии разло­жения. Прибывший в Гиршау в конце марта 1945 г. подполковник Белоруской Краевой Обороны (БКО) Ф.В. Кушель застал воинский организм бригады в состоянии распада. Из бригады забирались остатки вооружения и снаряжения для оснащения 38-й грена­дерской дивизии СС «Нибелунги». Формальным командиром «Беларуси» с начала ап­реля 1945 г. числился штурмбапфюрер СС Генефельд — престарелый и апатичный ре­зервист. Кушель энергично взял командование в собственные руки и в короткий срок добился восстановления относительной дисциплины. 16 апреля 1945 г. более 2 тыс. чи­нов (по иным сведениям — более 800) 1-й штурмбригады СС «Беларусь» под командо­ванием Кушеля выступили из Гиршау на юг по направлению к Пассау. 432 Во время марша бригада подчинилась генерал-майору В.И. Мальцеву и тем самым оказалась в составе военно-воздушных формирований КОНР.

Из нерусских соединений определённый интерес для власовцев представляла Кавказская кавалерийская дивизия СС штандартенфюрера СС К.К. Улагая. Укомплек­тование четырех дивизионных национальных полков (айзербайджанского, армянского, грузинского и северо-кавказского) началось летом 1944 г. в Братиславе. К октябрю

  • г. штаб формирования под руководством штандартенфюрера СС Тенеркауфа пе­реместился в Полуццо (Северная Италия) и развёртывание дивизии продолжалось в непосредственной близости от Казачьего Стана генерал-майора Т.И. Доманова.

Строевой состав дивизии, пополненный к 10 апреля 1945 г. II/198-м грузинским батальоном, мы можем оценить приблизительно в 3 тыс. человек. На вооружении диви­зии находились, помимо личного огнестрельного оружия, тяжёлые пулемёты, миномё­ты и несколько лёгких артиллерийских батарей. Кроме дивизии Улагая в районе По­луццо находились два северо-кавказских полка: отдельный северо-кавказский добро­вольческий полк (1860 чинов) капитана Тумаева и северо-кавказский народный полк, состоящий преимущественно из нестроевых беженцев, женщин, детей (4712 мужчин, женщин и детей, в т. ч. — несколько сот строевых, объединённых в роты самообороны).

С 5 октября 1944 г. дивизия Улагая и северо-кавказские добровольцы принимали участие в боях с итальянскими партизанами и несли охранно-караульную службу у подходов к важному перевалу Плоукен-пасс. Общая линия боевого охранения состав­ляла 63 км. 433 Несмотря на постоянное оперативное взаимодействие кавказцев Улагая и казаков Доманова, а также последующую трагическую общую судьбу, по всей види­мости никаких контактов власовские эмиссары с кавказцами установить не смогли. Хо­тя Улагай должен был уступить должность командира дивизии офицеру, традиционно лояльно относившемуся к русским. Предполагалось вступление в командование диви­зии генерал-лейтенанта Войска Терского Л.Ф. Бичерахова, кавалера Георгиевского оружия и орденов св. Георгия IV и III ст.

Итак, можно подвести общие итоги. Сведения о силах, оказавшихся к 15-17 апреля

  • г. в юридическом подчинении генерал-лейтенанта A.A. Власова, приведены нами в обобщающих таблицах XIV и XV.

Таблица XIV.

Состав формирований КОПР по состоянию на 15-17 апреля 1945 г.

I. Южная группа генерал-майора Ф.И. Трухина (Мюнзинген — Хойберг, район Ульма)

21267 чинов

 1.  Штаб генерал-майора Ф.И. Трухина, подразделения штабного под­чинения: всего около 1 тыс. чинов.

2.  2-я (650-я) пехотная дивизия генерал-майора Г.А. Зверева: всего 11865 чинов.

3.  Учебно-запасная бригада полковника С.Т. Койды: 7 тыс. чинов.

4.  1-я Объединённая офицерская школа Вооружённых Сил Народов России генерал-майора М.А. Меандрова (вместе с курсантами 2-го выпуска) — 685 чинов. Итого: 20550 чинов.

Достоверно известно, что из гарнизонов Южной группы 17-18 ап­реля 1945 г. выступило в поход в район юго-западнее Праги не 20550, а 21267 солдат и офицеров, не считая гражданского персонала. 434 Имеющуюся разницу в 717 чинов логично отнести к обслуживающим службам штаба (97 чинов) и расформированным 13-му и 14-му про­тивотанковым дивизионам (620 чинов).
II. Северная группа генерал-майора С.К. Буняченко: (Одерский уча­сток Восточного фронта)

25620 чинов (округлённо)

 1.        1-я (600-я) пехотная дивизия генерал-майора С.К. Буняченко:

19 тыс. чинов. Усиление численности дивизии, присоединение 4-го (1604-го) пехотного полка и формирование 5-го запасного пехотного полка произошли во второй половине апреля 1945 г.

2.  Потерянные в районе Берлина в апреле 1945 г. кадры Вспомога­тельных технических войск КОНР, подчинявшиеся непосредственно генерал-лейтенанту A.A. Власову, но фактически находившиеся в подчинении у начальника штаба ВТВ полковника Г.И. Антонова и его заместителя по технической части подполковника инженерных войск К. И. Попова: около 6 тыс. чинов.

  1. 10-й и 11-й противотанковые дивизионы отдельной противотанко­вой бригады майора Второва — 620 чинов. Дивизионы были переданы в оперативное подчинение командованию 9-й армии Вермахта гене­рала пехоты Т. Буссе (группы армий «Висла») и по всей вероятности погибли в боях на Одере в марте-апреле 1945 г.
III. Группа генерал-майора А. В. Туркула 5,2 тыс. чинов 1.  3 неполных полка в районах Зальцбурга, Линца и Виллаха: всего до 4 тыс. чинов.

  1. Особый отдельный полк «Варяг», оперировавший в Любляне: до 1,2 тыс. чинов.
IV. Отдельные

корпуса на итальянском и югославском те­атрах военных

действий 55985 чинов (округлённо)

 1.  Отдельный казачий корпус в итальянской провинции Фриулии (район Толмеццо) генерал-майора Т.И. Доманова, строевой боеспо­собный состав корпуса: 18401 чин.

2.  XV казачий кавалерийский корпус в Хорватии (штаб — Вировити- ца, с 19 апреля 1945 г. — Копривница) под фактическим командовани­ем генерал-лейтенанта Вермахта X. фон Паннвица (юридический ко­мандир — генерал-майор И.Н.Кононов ?). Строевой состав без немец­кого персонала: не менее 32 тыс. чинов.

  1. Русский Корпус генерал-лейтенанта Б.А. Штейфона в районах Брчко и Травник-Зеница (Босния и Герцеговина): 5584 чина.
V. ВВС генерал-майора В.И. Мальцева (район Мариен- бада — Планы — Немецкого Брода — Ноерна) более 6 тыс. чинов 1.  Общая численность чинов военно-воздушных формирований КОНР: 5 тыс. человек.

2.  Присоединившейся на марше 22 апреля 1945 г. полк штурмбрига- ды СС «Беларусь» подполковника БКО (оберштурмбанфюрера СС) Ф.В. Кушеля: не менее 1 тыс. чинов.

  1. Присоединившаяся на марше 22 апреля 1945 г. Летценская школа пропагандистов Восточных войск полковника ВС КОНР A.A. Тро- шина (Роллина): численность не установлена.

 

VI. Отдельные подразделения невооружённого резерва Кадры 3-й (700-й) пехотной дивизии генерал-майора ВС КОНР М. М. Шаповалова в районе Вангена (близ Кемптена): пример­но 10 тыс. человек.
ИТОГО:

более

124 тыс. человек

 В том числе: (% указан от общей числеыиости армии)

1.       Казаков войсковых и приписных: 53 тыс. человек (43 %)

2.       Чинов невооружённого резерва: 16 тыс. человек (13 %)

3.       Полностью боеспособных по штатному вооружению и снабжению: 85 тыс. человек (68 %)

4.       Боеспособных частично, в виду неполного штатного вооружения и снабжения: 23 тыс. человек (19 %)

5.       Имели фронтовой опыт: около 80 тыс. человек (65 %)

 

Таблица XV.

Сведения об офицерском корпусе власовской армии

Поименно установлено автором на июнь 2002 г. власовских офицеров из числа граждан СССР 628
Из них служили в Отдельном казачьем корпусе 324
Служили в XV казачьем кавалерийском корпусе 9
В прочих частях и подразделениях 295
Избранно установлены советские звания 112
1. генерал-лейтенантов 1
2.  генерал-майоров

3.  комбригов

 5 2
4. полковников 29
5 бригадных комиссаров 1
6. подполковников 16
7. майоров 41
8. военинженеров II ранга 5
9. военинженеров III ранга 6
10. военврачей II ранга 1
11. военврачей III ранга

12.  капитанов I ранга ВМФ СССР

 1 1
13. ст. лейтенантов госбезопасности 3
Офицеров производств Русской Императорской армии и армии

1917 г., Белых армий, зарубежных военных училищ 1920— 1924 гг., военно-училищных курсов РОВС, Русского Корпуса, Восточных войск Вермахта, не бывших гражданами СССР

 не ме­нее 566
Из них: служили в Отдельном казачьем корпусе, 284
в Русском Корпусе на Балканах не менее 150
в Особом полку «Варяг» не менее 35
В группе генерал-майора A.B. Туркула около 30
В XV казачьем кавалерийском корпусе не менее 9
В остальных формированиях КОНР не менее 58
Численность офицерского корпуса вооруженных формирований КОНР с учётом производств мая 5

т
1945 г. по строевым и нестроевым офицерским ы
должностям (без учёта офицеров на унтер- с.
офицерских должностях и находившихся в службе
рядовыми) минимально могла составлять чи­нов

 

Власовская армия стала реальностью в кратчайший срок (6-7 месяцев), при этом её половина была сформирована с нулевого уровня. На вооружении формирований КОНР по нашим приблизительным подсчётам примерно находились: 44 самолёта, око­ло 25 танков и бронемашин, более 570 миномётов 50-мм и 82-мм, более 230 пушек 37-мм, 45-мм, 105-мм, 150-мм и 155-мм, включая противотанковые орудия, более 2,1 тыс. ручных и станковых пулемётов, сотни фаустпатронов и противотанковых ру­жей, несколько десятков огнемётов. ВС КОНР обладали достаточным количеством профессиональных офицерских кадров, которых хватило бы не только на укомплекто­вание всех вакантных должностей, возникших при переформировании, но и для созда­ния постоянного офицерского резерва. Особо ценными нам представляются кандидату­ры на должности командиров взводов, рот и батальонов из категории офицеров Рус­ской армии П.Н. Врангеля и РОВС, воспитанников кадетских корпусов, национально- патриотических организаций Русского Зарубежья и т. п.

Имевшихся в подчинении де-юре у Власова частей и соединений при благопри­ятных военно-политических обстоятельствах в короткий срок хватило бы для преобра­зования существовавших соединений в армию в составе двух полноценных корпусов: армейского (1-я, 2-я, 3-я пехотные дивизии, запасная бригада) и казачьего (1-я, 2-я, 3-я казачьи дивизии, запасная бригада), а также авиационного полка, частей снабжения, усиления и т.д. Существовали перспективы для более рационального и последователь­ного использования имевшихся людских ресурсов (650 тыс. человек) для пополнения армии и развёртывания новых подразделений. Исходя из этого, мобилизационные пла­ны власовского командования, рассчитывавшего довести численность армии к осени 1945 г. до 25-30 линейных дивизий, нельзя не признать небезосновательными.

Если материально-техническую зависимость весной 1945 г. власовской армии от германских Вооружённых Сил мы можем сравнить с якорем, тащившим её на дно, то цепью от этого якоря, будет справедливо назвать крайне невыгодное тактическое по­ложение, в котором оказались войсковые подразделения КОНР вне зависимости от же­лания собственного командования. Фактически в апреле 1945 г. они были разделены на 9 частей, некоторые из которых (Русский Корпус или авиачасти), подвергались дробле­нию ещё и внутри себя. Управление и связь между соединениями крайне затруднялась. Хотя командование ВС КОНР и пыталось держать командиров (за исключением Рус­ского Корпуса) в курсе собственных планов, стремительно менявшаяся военно- политическая обстановка делала любые распоряжения и приказы мгновенно устаре­вающими. Поэтому с конца апреля 1945 г. в судьбе формирований КОНР решающую роль стал играть субъективный фактор — степень усилий командиров соединений, при­кладываемых к спасению подчинённых солдат и офицеров.

Фронт разброса власовских соединений к апрелю 1945 г. выглядел обескуражи­вающе. Штаб и центр власовской армии находился в районе Ульма, здесь же в гарни­зонах Хойберга и Мюнзингена размещались учебно-запасная бригада, офицерская школа и 2-я пехотная дивизия (Южная группа). Почти в 700 км. на юго-восток в Виро- витице находился штаб XV казачьего кавалерийского корпуса — самого сильного со­единения власовской армии, западнее Вировитицы к Загребу двигались полки Русского Корпуса и, наконец, северо-западнее от Загреба близ Любляны, примерно в 450 км. от региона базирования Южной группы, оперировал Особый полк «Варяг», формально относившийся к Зальцбургской группе. Эта группа ожидала событий в Австрии, имея штаб в Зальцбурге — более чем в 260 км. юго-восточнее штаба власовской армии и её Южной группы.

Ещё южнее Зальцбургской группы, ориентировочно более чем в 300 км. от Мюн­зингена и Хойберга, в северной итальянской провинции Фриули близ города Удине, дислоцировался Отдельный казачий корпус и беженские станицы. Где-то немного юго- восточнее Ульма, примерно в 200 км. близ Вангена концентрировались невооружённые кадры 3-й пехотной дивизии. И наконец, на северо-восточном направлении в 350 км. в Мариенбаде находился штаб ВВС КОНР, почти в 600 км. в районе Берлина — пропав­шие без вести кадры ВТВ КОНР и почти в 700 км. на Одерском фронте — 1-я пехотная дивизия и два дивизиона противотанковой бригады. (Расчёт расстояний сделан нами по возможным линиям коммуникаций с учётом погрешностей).

Центральный штаб в марте-апреле 1945 г. продолжал работу по разработке уста­вов, наставлений для родов войск и т. д. Запущенный генералом Трухиным механизм продолжал работать, несмотря на стремительное ухудшение обстановки. Вплоть до по­следних дней войны в армейском власовском штабе не отмечалось никакой паники, хаоса и разложения, свойственного гражданским структурам КОНР. Во многом эта за­слуга генерал-майоров Трухина и Баерского и начальника оперативного отдела пол­ковника Нерянина.

28 марта 1945 г. отдел пропаганды центрального штаба под руководством под­полковника Хаспабова издал брошюру материалов для власовских пропагандистов «О методах подрывной работы большевистской агентуры в рядах ВС КОНР».435 Для нас эта брошюра интересна с точки зрения характеристики самими власовцами принципов, использовавшихся просоветской агентурой в войсках. К апрелю 1945 г. власовские пропагандисты столкнулись с необходимостью парировать в отдельных случаях, как естественные проявления настроений, связанных с неопределённостью будущего, так и откровенные провокации агентуры противника, направленные на морально- политическое разложение солдатской среды. Из наиболее заметных принципов пропа­ганды противника штаб ВС КОНР выделял следующие: «возбуждение ненависти к немцам» и стремление «изобразить деятелей Освободительного движения в виде обыч­ных немецких наёмников»; убеждение «слушателей в непобедимости большевиков, обречённости Германии и бесцельности всякой борьбы» против советского обществен­но-политического строя; нагнетание страха перед наказанием со стороны Советской власти и «обещание полного прощения» в случае добровольного перехода на её сторо­ну; распространение «лживых слухов».

Командование ВС КОНР очень серьёзное внимание уделяло идеологической ра­боте с личным составом. Показателен в этом смысле доклад Трухина «Оценка совре­менного военно-политического положения и перспектива Освободительного движе­ния», сделанный 4 апреля 1945 г. на совещании власовских офицеров пропаганды. Ос­новной упор Трухин сделал на некоторые факты, которые власовцы в целом переоце­нивали или придавали им слишком большое значение. По мнению Трухина, перспекти­ву Власовскому движению гарантировали признаки стабилизации линии фронта и су­ществование очагов антисоветского сопротивления в тылу Красной Армии (УПА, АК и т.п.), увеличение пленных и перебежчиков, для которых организуется спецлагерь, уменьшение патриотической пропаганды в советской печати и раздоры союзников из- за Польши. 436 Перечисленные факты имели место к началу апреля 1945 г. в той или иной степени, а Вермахт за четыре месяца боевых действий на Восточном фронте за­хватил по свидетельству А.Д. Даллинна 34 тыс. военнопленных, 437 среди которых бы­ли и перебежчики. Но на судьбу Власовского движения это не могло оказать решающе­го значения. Вероятно, о главном Трухин умолчал сознательно. Судьба власовцев все­цело зависела от отношения к ним ведущих военно-политических кругов Великобрита­нии и США, о чём в связи с немецким влиянием нельзя было говорить открыто.

Не менее любопытна и заключительная, конспективная часть доклада Трухина, посвященная облику власовского офицерского корпуса. Среди власовских офицеров были разные командиры, как и в любой армии мира. Однако в силу очень кратковре­менного существования власовской армии, офицерский организм так и не успел сло­житься. Можно сказать, что степень корпоративизма у власовцев была несравнимо ни­же, чем, например, у чинов Русского Корпуса.

Власовскими офицерами становились люди, приходившие из восточных батальо­нов Вермахта, школ Абвера, иррегулярной бригады «РОНА» Б.В. Каминского, органов германской пропаганды, из лагерей военнопленных, последнего русского кадетского корпуса и Русского Обще-Воинского Союза. Все они приносили к новому месту служ­бы собственные привычки, отношение к службе и служебным обязанностям, иллюзии и недостатки. К вышесказанному необходимо учесть, что над большинством власовских офицеров тяготели прежние опыт и стереотипы службы в Красной Армии, причём для многих он складывался десятилетиями. В формированиях КОНР, как и в довоенной Красной Армии, не сложились ветеранские традиции, под которыми мы подразумева­ем систему воспитания духа, профессионализма, здорового корпоративизма, почитания

Шефских имён и своих полков службы, преемственности и т.д. Только если в Красной Армии эта система не могла сложиться по идеологическим мотивам, то во власовской она не успела сложиться в короткий временной промежуток ее существования, хотя перспективы для развития подобных процессов существовали.

У Трухина не было возможности выбирать кандидатуры на офицерские должно­сти, обстоятельствами он оказался принуждён их набирать, а не отбирать. В опреде­лённом смысле генерал ещё мог положиться на командиров соединений и подразделе­ний, но на среднем и низовом уровне контроль, естественно, уже терялся. Кстати, по собранным автором разным отзывам, младшая категория власовских офицеров — под­поручиков и поручиков, либо не служивших в Красной Армии, либо только-только окончивших военные училища — и оказалась самой надёжной, исполнительной, ревно­стно относившейся к службе. 438 С другой стороны, власовцы произведённые в офицер­ские чины в бригаде Каминского тащили с собой весь букет негативного отношения к службе в гарнизоне, хотя в поле вели себя гораздо лучше. Наконец, для ряда средних и старших кадровых командиров Красной Армии оказывались характерными чертами употребление площадной брани, бытовое пьянство и т.д.

Регистрировавшиеся почти каждый день в гарнизонах Южной группы отдельные случаи анонимных доносов в контрразведку, происходили от желания «застраховаться» перед «органами» и уходили корнями во въевшийся довоенный страх военнослужащих перед Особыми отделами НКВД. Здесь всё уже зависело от личностных усилий коман­диров соединений. Буняченко буквально задавил расхлябанность «закручиванием» дисциплинарных гаек, но, как нам кажется, победить тайные пороки каминцев в виде карт и пьянства полностью не смог, загнав их лишь вовнутрь. Правда, 1-я дивизия со­стояла из фронтовиков, каминцы в ней были в меньшинстве и попав в начале марта 1945 г. в привычную обстановку прифронтовой полосы, а затем и фронта, дивизия по­казала себя с лучшей стороны. Хуже обстояли дела с гарнизонами Южной группы, со­стоявшими в значительной степени из военнопленных. Случаи знакомств, связей и флирта с девушками-«остовками», «загона» обмундирования и самовольных отлучек в окрестные немецкие деревни за самогоном, для людей, пробывших долгое время за ко­лючей проволокой, по крайней мере, понятны психологически. Негативные явления, жёстко критикуемые Трухиным — пьянство, карты, плохая организация службы и т.п.439 — должны и могли быть изжиты систематическим воспитанием офицера, для че­го требовалось время, которого у власовцев не оставалось.

Трухин, хорошо помнивший собственную службу в Русской Императорской ар­мии и мечтавший воскресить облик настоящего офицера «бойца, сплачивающего во­круг себя людей, образца порядочности, жертвенности, высокой идейности», 440 тоже допускал серьёзную ошибку. Искренне желая взять всё лучшее от старой Русской ар­мии, он хотел, тем не менее, сохранить «демократизм и связь с народом» комначсоста- ва РККА, забывая, что именно «демократизм» Временного правительства способство­вал разложению армейского организма весной — летом 1917 г. Справедливо добиваясь, чтобы «всё личное для нашего офицера отступило на задний план», 441 необходимо бы­ло подумать об устранении причин, побуждавших «личное» превалировать над обязан­ностями службы. В первую очередь, это касалось излишнего свободного времени воен­нослужащих в гарнизонах Хойберга и Мюнзингена. Власовскому командованию пред­стояло ещё многое проанализировать: вклад старых русских офицеров в качественное состояние дисциплины в авиачастях КОНР, традиции «круговой поруки» в казачьих корпусах, но на размышления уже не оставалось времени. Офицерам власовской ар­мии, в том виде, в котором они успели состояться, пришлось проявлять свои качества весной 1945 г. на Одерском фронте и в Пражской операции, а также в союзных лагерях для военнопленных и интернированных в 1945-1946 гг. перед угрозой насильственной репатриации в советскую оккупационную зону.

Обсуждая моральное состояние офицеров и чинов власовской армии, хотелось бы коснуться и армейского фольклора. Кажется вполне нормальным, что солдаты и офицеры вооруженных формирований КОНР, подобно военнослужащим других армий, в строю должны были что-то петь. Соответствующий репертуар имел определённую традицию. Ещё в 1943 г. при Дабендорфской школе РОА возник своеобразный ан­самбль самодеятельности под руководством подпоручика А.П. Костецкого (в РККА — техник-интендант II ранга), с большим успехом выступавшего в 1943-1944 гг. не толь­ко в Дабендорфе, но и в частях Восточных войск Вермахта. Особым успехом пользова­лась композиция с маршем «Отступают небосводы, к низу клонится трава…», заканчи­вавшаяся патетическим восклицанием солиста: «Россия моя, Родина! Я твой русский солдат!» 442 В конце 1944 г. коллективу Костецкого был придан официальный статус ансамбля песни и пляски при отделе пропаганды и агитации центрального штаба. В частях власовской армии на территории Германии и Чехии в 1945 г. также были попу­лярны несколько самодеятельных стихов, положенные на нехитрый мотив и представ­ленные в виде строевых песен. Исполняли их на маршах, привалах и строевых заняти­ях.

Власовский фольклор казался не просто патриотичным, в противовес русофоб­ской германской пропаганде. Для подчёркивания патриотических чувств было бы дос­таточным лишь исполнять некоторые старые песни Русской Императорской или Белой армии. Но власовцам хотелось, чтобы в песнях обязательно нашли отражение их спе­цифическое положение и пропагандируемые цели. Так выдвинулись несколько собст­венных поэтов — И. Градов, Н.С. Фрейберг, А. Фролов (А.Я. Флауме), А. Яковлев и другие. Наиболее известным автором музыки стал М. Давыдов. Написанные ими песни не блистали особенными качествами и к ним нужно относиться так, как вообще отно­сятся к любому солдатскому фольклору. Но мы должны учитывать, что в этих непритя­зательных стихах, превратившихся в популярные строевые песни исполнявшиеся в по­следующие десятилетия и в русской эмиграции, в достаточной степени отразились не только настроения авторов, но и многочисленных непосредственных исполнителей. 443

В период января — апреля 1945 г. штабом ВС КОНР были разработаны дисципли­нарный устав, уставы по боевой подготовке в войсках, система шифров и кодов для связи, наставление по инженерному делу, составлены таблицы для артиллерийских стрельб и т. д. Последнюю разработку осуществил в апреле 1945 г. отдел боевой подго­товки генерал-майора В.Г. Арцезо. Под его непосредственным руководством появилось «Временное наставление по полевой службе штабов ВС КОНР».444

Вооруженные формирования КОНР небезосновательно рассматривать в качестве феноменального явления в отечественной военной истории. Власовские части и под­разделения целиком базировались на материально-технические ресурсы Германской империи, находившейся в состоянии жестокой войны с государством, гражданами ко­торого были власовцы в подавляющем большинстве. Власовская армия имела собст­венный политический орган (Президиум КОНР) и политическую программу (Пражский манифест 1944 г.) Правомерно ли рассматривать вооружённые формирования КОНР в качестве армии, то есть оперативного объединения, состоявшего из частей различных видов вооружённых сил, родов войск и специальных войск ? С нашей точки зрения, подобная оценка имеет право на существование.

Окончание Второй мировой войны в Европе застигло формирования КОНР на стадиях быстрого становления, оперативного объединения, подчинения и переформи­рования. Однако уровень и перспективы развития вышеуказанных процессов, свиде­тельствуют о серьезности намерений власовского командования и вероятности его за­вершения. По крайней мере, отчётливо просматриваются очертания полевой армии в виде двух корпусов (армейского и казачьего) с частями усиления и обслуживания. По численности власовская армия даже без невооружённого резерва существенно превос­ходила, например, каждую из четырех советских армий Крымского фронта (44-ю, 47-ю, 51-ю и Отдельную Приморскую) по состоянию на апрель 1942 г. 445 С другой стороны, соединения КОНР несомненно уступали в снаряжении и оснащении тем же самым че­тырем армиям Крымского фронта.

Основным и закономерно слабым местом власовской армии была её полная зави­симость от материально-технической базы германских Вооружённых сил. В не мень­шей степени она зависела и от конкретной политической ситуации в Европе. Места для манёвра весной 1945 г. таким силам, как Армия Крайова в Польше, четники и летичев- цы в Сербии, домобранцы Отечественной Армии в Словении, УПА на Западной Ук-Глава III.

ОПЕРАТИВНОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ВООРУЖЕННЫХ ФОРМИРОВАНИЙКОНР

ВЕСНОЙ 1945 г.

  • 1. 1-я пехотная дивизия на Восточном фронте.

Главным событием, в ожидании итогов которого находились не только офицеры штаба, но и все чины Южной группы, стала отправка на Восточный фронт 1-й пехот­ной дивизии. Ещё 21 февраля 1945 г. полковник Г.Д. Герре, приложивший немало сил для создания дивизии, возражал против преждевременного ее введения в бой, адекват-

446 г\

но оценивая и политическое значение, и возможные последствия такого шага. Одна­ко командующий армией резерва и группой армий «Висла» рейхсфюрер СС Г. Гимм­лер, принял в конце февраля решение об отправке дивизии на фронт. В определённом смысле власовцы буквально «сами напросились», так как одним из важнейших мотивов такого решения, стали частные успехи на Одере отдельного противотанкового отряда полковника И.К. Сахарова. 2 марта Герре, ещё недавно возражавший против боевого использования дивизии, вручил ее командиру приказ о подготовке дивизии в трёхднев­ный срок к переброске на фронт в район Штеттина в Померании. 447

Буняченко был потрясён, так как, во-первых, приказ отдавался через голову Вла­сова (члены Президиума КОНР о нём вообще узнали через три с половиной недели), а во-вторых, отправка на фронт единственной дивизии дезавуировала ее политическое значение. Взяв себя в руки, Буняченко пустился в длительные переговоры с Герре, на­стаивая на отдаче соответствующего приказа Главнокомандующим. Параллельно он приложил все усилия для установления связи с Власовым, находившимся в 60 км в Хойберге. 2 марта Буняченко впервые собрал старших офицеров и командиров дивизи­онных частей, в самой резкой форме расценив полученный приказ как «обман и преда­тельство». 448 Позднее, форма обращения Буняченко в критической ситуации к своим офицерам станет весьма распространённой. На «всякий случай» для охраны штаба ди­визии подполковником Н.П. Николаевым был сформирован усиленный сводный ба­тальон автоматчиков с ручными пулемётами МС 42 и фаустпатронами. Ошибкой Буня- ченко стал выплеск эмоций на подчинённых офицеров, их волнение передалось и младшим чинам. Среди вопросов, задаваемых власовцами своим офицерам прозвучал и такой: «Нельзя ли захватить немецкие склады оружия и вооружить 2-ю дивизию ?». В случае вооружённого выступления рассматривался даже фантастический план прорыва с боями к швейцарской границе. 449

5 марта в дивизию прибыл Власов и подтвердил полученный приказ, несмотря на отчаянные уговоры командира дивизии захватить оружие, вооружить 2-ю дивизию, офицерскую школу и другие части. Буняченко был толковым солдатом, но абсолютно бестолковым политиком. Состояние вооружённого мятежа уничтожило бы не только надежды на доформирование частей КОНР, но и привело бы к ликвидации других су­ществовавших власовских подразделений, а возможно — привело бы к расформирова­нию всех восточных частей. Поэтому Власов приказал Буняченко подчиниться. В эти тревожные недели марта 1945 г. Власов больше всего боялся взорвать имевшееся хруп­кое равновесие и сорвать не только создание 2-й дивизии, запасной бригады, авиачас­тей, но и передачу под его командование двух казачьих корпусов. Кроме этого, Власо­ву безусловно «подсластили» пилюлю. По свидетельствам подполковников В.П. Ар­темьева и Н.П. Николаева на отведённый участок фронта кроме 1-й дивизии власовцам обещали перебросить 2-ю дивизию, запасную бригаду и 599-ю пехотную бригаду РОА из Дании. 450

8 марта 1-я пехотная дивизия покинула Мюнзинген, походным маршем прошла более 300 км. по маршруту Ульм — Донауверт — Тройхтлинген — Вайсенбург и 17 марта достигла Нюрнберга. В пути никаких эксцессов не произошло, полки и подразделения сохраняли высокую дисциплину. После каждой днёвки местный бургомистр письменно уведомлял командование об отсутствии у него претензий к власовцам. Единственной неожиданностью стало пребывание в дивизию на марше значительного числа остар- байтеров, а также дезертиров из Восточных войск Вермахта, некоторые из которых яв­лялись со своим оружием. В конце концов добровольцев отправили в запасной баталь­он майора П.П. Иванова (в июле 1941 г. — командир 395-го полка 127-й стрелковой ди­визии в звании майора Красной Армии). В апреле 1945 г. на базе батальона развернулся 5-й (запасной) пехотный полк из пяти батальонов, общей численностью до 5 тыс. чело­век. 451 Должность командира полка занял подполковник П.К. Максаков (в ноябре 1939 г. — преподаватель тактики на Высших стрелковых тактических курсах усовер­шенствования командиров пехоты «Выстрел», в 1941 г. присвоено звание подполков­ника). Немецкая сторона вооружения сверхштатному полку не предоставила, но зачис­лила его чинов на довольствие. Вооружался полк в конце апреля 1945 г. самочинно за счет немецких складов уже на территории чешского Протектората.

На месте погрузки произошёл новый конфликт. Буняченко наотрез отказался от предложения старшего офицера немецкой группы связи майора Вермахта Г. Швеннин- гера следовать на фронт поездом, опасаясь возможного разоружения своей дивизии и настаивал на продолжении марша на окончательно определившийся участок фронта в район Фюрстенвальде (южнее Франкфурта на Одере) пешком. Ситуация зашла в тупик, немцы нервничали. Николаев позднее утверждал, что упорство Буняченко было вызва­но лишь единственной причиной — сохранить свободу маневра, чтобы сдать целиком дивизию англо-американским союзникам.452 В ночь с 18 на 19 марта в дивизию пришёл вновь приказ Власова, подтверждавший предложение Швеннингера, но теперь кон­фликт принял новый характер с другой стороны. Немецкая сторона предложила пере­броску не в соответствии со структурной организацией дивизии, а по родам оружия: все штабы в одном эшелоне, вся артиллерия — во втором, пехота — в третьем и т.д. 453

Буняченко решительно потребовал изменить приказ и был по-своему прав. Веро­ятный бомбардировочный удар авиации противника по одному штабному эшелону, лишил бы боеспособности всю дивизию. На этот раз немцы уступили, но тем не менее штаб дивизии и штабы полков Буняченко отправил автотранспортом. 22-24 марта ди­визия без всяких эксцессов погрузилась на станциях Эрланген и Форхгайм (25 км се­вернее Нюрнберга) и 26 марта благополучно прибыла на станцию Либерозе (25 км се­вернее Коттбуса), в 30 км от линии фронта, проходившей по рекам Одер и Нейссе. Для переброски дивизии потребовалось 34 эшелона и на власовских офицеров в канун кра­ха Третьего рейха произвела сильное впечатление организация работы имперского же­лезнодорожного транспорта. 454

Станция Либерозе находилась в полосе действия группы армий «Висла», в ко­мандование которой 20 марта вступил генерал-полковник Вермахта Г. Хейнрици. Здесь вечером 26 марта произошёл острый конфликт между командиром дивизии и началь­ником дивизионного отдела пропаганды майором H.A. Нарейкисом (Троицким). Под­вергавшийся репрессиям НКВД в 1937-1941 гг. заместитель учёного секретаря Акаде­мии Архитектуры СССР Николай Александрович Троицкий был одним из самых дея­тельных участников Власовского движения с мая 1943 г. Осенью 1944 г. он принимал участие в разработке Пражского манифеста КОНР. Имея два высших образования, ин­теллигентный Нарейкис сильно контрастировал с грубым Буняченко, но конфликт ме­жду ними произошёл не только из-за несходства характеров.

Вечером 26 марта Буняченко вызвал начальника отдела пропаганды к себе и в присутствии Николаева, а также заместителя командира дивизии по снабжению под­полковника Я.И. Герасимчука задал вопрос: «Вот мы и перед Красной Армией. Чтобы Вы на её месте делали ?»- «Раздавил бы нас танками и разбомбил»- «И как же Вы со­бираетесь воевать с одной дивизией ?» — «Словом, господин генерал. Только словом !» Нарейкис пытался убедить Буняченко предварить военную операцию мощной пропа­гандой на войска противника, всячески пропагандировать Пражский манифест и поли­тические цели Власовского движения. Буняченко матерно выругался, обозвав Нарейки- са «христосиком» и «интеллигентиком». Позицию Нарейкиса он воспринял как дезер­тирство, отказ отдела пропаганды готовить дивизию к боевой операции и произнёс знаменитую фразу: «Меня били и я бить буду !» После чего снял Нарейкиса с должно­сти вместе с заместителем и отдал под арест. Его должность занял тихий и незаметный майор И.С. Боженко. Нарейкис просидел неделю под арестом и был освобождён по личному распоряжению приехавшего в дивизию A.A. Власова. В присутствии хмурого командира дивизии, Власов слёзно попросил у арестованного прощения за хамство своего офицера и поддержал перед Буиячепко занятую бывшим начальником отдела пропаганды позицию. 455 Вероятно в чём-то Буняченко понимал Власова, но не мог по­нять одного: как можно воевать «словом», если дивизия выводилась в линию напротив противника.

Первоначально генерал-полковник Вермахта Г. Хейнрици планировал использо­вать дивизию Буняченко при проведении наступательных операций в 3-й танковой ар­мии генерала танковых войск X. фон Мантейфеля, затем — в располагавшейся южнее 9-й полевой армии генерала пехоты Т. Буссе. Однако, операция «Оборона Берлина» была проведена 27 марта 1945 г. силами 9-й армии Вермахта против войск советской 69-й армии генерал-полковника В .Я. Колпакчи южнее Кюстрина без участия власовцев и успеха не достигла. 456 Как честный офицер, Швеннингер попытался донести до Хейнрици мысль, что власовская дивизия «при бесперспективности общего положения не готова принять участие в бесперспективном бою, который неминуемо кончится по­ражением». Ехидный командующий группой армий предложил Швеннингеру передать сказанную фразу «инициатору всей затеи», подразумевая рейхсфюрера СС. И только лишь после вмешательства начальника Главного управления СС обергруппенфюрера СС Г. Бергера власовской дивизии решено было поручить задачу сообразную её поли­тическому значению. 457

28-29 марта дивизия Буняченко прибыла на учебный полигон «Курмарк», встав во вторую линию позади частей 391-й охранной дивизии из состава V горнопехотного корпуса СС. Штаб дивизии разместился в населённом пункте Гросс-Мукров, части ди­визии приступили к инженерному обеспечению линии позиций в монастырском лесу Нейцелле (отрезок Лесков — Грос-Мукров — Рейхерсрейц — Клейзельвитц). Позиции оборудовалась примерно в 10-12 км от линии занятой батальонами 391-й дивизии. Оборона строилась на системе перекрёстного огня. Были возведены полевые укрепле­ния для реактивных противотанковых ружей «панцершрек», щели для гранатомётчи­ков, созданы площадки для противотанковой, полковой и дивизионной артиллерии, миномётов. Всё поле перед позициями разбивалось на квадраты, расстояние между це­лями тщательно измерялось. 458 Тыловой участок Восточного фронта, где в последних числах марта начали окапываться власовцы, находился к югу от Франкфурта на Одере, между Франкфуртом и Фюрстенбергом. В первых числах апреля дивизию посетил Вла­сов и осмотрел оборудованные позиции. Он также принял участие в допросах аресто­ванной контрразведкой группы по делу майора Погромского и вскоре отбыл в штаб 9-й армии для уточнения деталей предстоящей операции.

6 апреля Буняченко получил предварительный приказ из штаба 9-й армии. Вла- совской дивизии предлагалось ликвидировать один из двух советских плацдармов, за­хваченных на Одере в ходе Висло-Одерской наступательной операции. «Малый» плац­дарм «Эрленгоф», который предстояло атаковать власовцам, находился на западном берегу р. Одер и представлял из себя предмостное укрепление полевого типа 3 км по фронту и на максимально выдававшемся участке 1 км 40 м в глубину. 459 В это время плацдарм удерживался 2-й и 4-й ротами 415-го отдельного пулемётно-артиллерийского батальона, входившего в состав 119-го укреплённого района 33-й армии генерал- полковника В.Д. Цветкова 1-го Белорусского фронта. В последних числах марта 1945 г. 119-й УР вышел из оперативного подчинения 61-й армии генерал-полковника П.А. Бе­лова и передислоцировался на левый фланг 1-го Белорусского фронта, заняв оборону

^                    460

на Одере.

Командовал 119-м укрепрайоном генерал-майор Г.В. Лихов, в подчинении кото­рого к 6 апреля находились 401-й, 16-й, 399-й, 370-й, 415-й и 356-й отдельные пулемёт- но-артиллерийские батальоны, 538-й армейский миномётный полк и полк 142-й армей­ской пушечно-артиллерийской бригады. 461 Находившиеся на плацдарме две стрелко­вых роты 415-го батальона подполковника И.И. Холодкова имели мощное прикрытие приданной 119-му укрепрайону артиллерии с восточного берега Одера, а также непо­средственно на плацдарме — ручные и станковые пулемёты, артиллерийский дивизион из батарей 45-мм и 76-мм пушек. Плацдарм был оборудован траншеями полного про­филя, ходами сообщений, огневыми точками.

В целом участок операции характеризовался полковником А.Д. Архиповым как сложный и с этим трудно не согласиться. Атака в лоб по трёхкилометровому фронту с передовой 391-й дивизии не представлялось возможной. Советский и немецкий перед­ний край разделяла излучина, залитая в половодье водой глубиной до двух метров. Па­раметры затопленного пространства, неподлежащего форсированию, составляли по фронту 6 км (то есть в два раза больше, чем фронт плацдарма), а в ширину до 3 км. Та­ким образом, атаковать противника власовцы могли лишь вдоль Одера либо с южного фланга со стороны Фюрстенберга, либо с северного со стороны Франкфурта на Одере. В первом случае фронт фланговой атаки составлял 520 метров, а во втором — 104 метра. В обеих случаях власовцы подставляли себя под огонь артиллерии противника с вос­точного берега, который ничем не могли парировать. Можно согласиться с мнением и приводимыми доводами известного немецкого исследователя И. Хоффманна, что ко­мандование 9-й армии совсем не стремилось умышленно уничтожить в бесполезном наступательном бою единственную власовскую дивизию. 462 Но можно согласиться и с мнением полковника Архипова, охарактеризовавшего идею наступления на столь не­благоприятном участке как «безумие».463

Командование V горнопехотного корпуса СС 9-й армии держало на участке плацдарма «Эрленгоф» соединения, понесшие тяжёлые потери в феврале-марте: части 32-й добровольческой гренадерской дивизии «30 января» штандартенфюрера СС Кем- пина, боевую группу «Хандер» и 391-ю охранную дивизию. Всего 8 пехотных батальо­нов в первой линии и 2 — в резерве. 464 Непосредственно позиции перед плацдармом за­нимал 1233-й полк («Потсдам») подполковника Вермахта Ф.В. фон Нотца, сформиро­ванный в спешном порядке из юнкеров Потсдамского военного училища в начале фев­раля 1945 г. и входивший в 391-ю дивизию. За февраль-март полку Нотца в кровопро­литных боях не удалось ликвидировать плацдарм, он даже немного расширился, но за­то удалось достаточно плотно его окружить. После этого к моменту прибытия власов­цев сложилась патовая ситуация. 465 9 апреля из штаба Буссе возвратился Власов и под­твердил боевую задачу в разговоре с Буняченко, после чего наступательная операция стала неизбежной. Не позднее 11 апреля Главнокомандующий покинул дивизию, обсу­див предварительно с её командиром некоторые подробности предстоящего боя, и воз­вратился в Карлсбад для проведения эвакуации гражданских учреждений и управлений КОНР.

По целому ряду отзывов и свидетельств никакого волнения в полках перед на­ступлением не отмечалось, даже мысль о неизбежном вооружённом столкновении со своими не вызывала никаких эмоций. Писарь транспортного отдела штаба дивизии ря­довой H.A. Чикетов через 50 лет в беседе с автором подтвердил: «Настроение у всех было какое-то […] равнодушное, одним словом. Приказ так приказ, надо выполнять. Ну убьют, получишь пулю и всё тут. О чём тут ещё говорить ? […] Просто вся эта вой­на людям за 4 года надоела до смерти. А чтобы каких-то там разговоров или ещё чего- то такого — ничего этого не было. Шли как на работу […]» 466 Немцы покоя обороняв­шемуся плацдарму не давали. «Эрленгоф» был связан с восточным берегом лодочной переправой, но всякое движение днём оборонявшимся категорически запрещалось. Ис­пользуя господствующие высоты в районе Цильтендорф — Фюрстенберг — Нейцелле, артиллерия и миномёты 5-го горнопехотного корпуса СС держали пути подхода и под­воза под обстрелом.

Всю первую половину апреля оживлённо действовали разведгруппы 391-й ох­ранной дивизии численностью от 10 до 40 человек. Всего на участке 119-го укрепрайо- на за первую декаду апреля отмечалось более 10 разведвылазок. С 6 апреля в них стали принимать участие и власовцы. Смешанные группы отправлялись в разведпоиск, как к передовой плацдарма, так и на восточный берег Одера. В 2.30. ночи 6 апреля группа из пяти разведчиков 391-й дивизии и 1-й дивизии, переправившись на восточный берег, ворвалась в беспечно неохраняемую землянку. Из трех спящих красноармейцев один был убит, двое захвачены в плен. При конвоировании сержант Чупраков убил из спря­танного и не найденного при поверхностном обыске пистолета одного из власовских разведчиков, после чего, воспользовавшись суматохой, скрылся. Второй пленный крас­ноармеец Шевнин тут же был заколот ножом на месте, а разведгруппа возвратилась под обстрелом на восточный берег. 467 В 5. 30. 9 апреля группа из десяти власовских разведчиков напала на КП 4-й роты 415-го батальона и попыталась забросать его гра­натами, но оказалась засечена охранением ещё при подходе и с боем была принуждена отойти. Потери 4-й роты составили одного убитого, семь раненых. Власовцы потеряли фаустпатрон и 8 ручных гранат.468

В воспоминаниях подполковника Артемьева есть упоминание об одном захва­ченном с передовой пленном, взятом смешанной разведгруппой. Пленный был допро­шен Буняченко и Артемьевым, а затем отправлен в обоз 2-го полка, где и служил вплоть до роспуска дивизии 12 мая 1945 г. Разговор с пленным в изложении Артемьева, объяснения власовского подполковника причин, побудивших сформировать на стороне врага целую армию, спокойные возражения пленного, честно отказавшегося воевать со своими («Если бы большевиков […] А то ведь своего брата убивать надо […] Нет, не буду !» 4б9) — производят впечатление вполне достоверных. Уже после отступления вла­совцев из Праги бывший «язык» честно явился к Артемьеву и попрощался, пояснив, что возвращается к своим: «Простите, господин подполковник, хочу чтобы по- хорошему […] другой дороги нет, пойду обратно […] Авось не допытаются, что был у вас […] Войне конец — пойду. Ведь там у меня жена, дети дома остались […] Жаль только, что рассказывать нельзя будет никому, чего у вас насмотрелся — непременно посадят». 470 Действительно, советские документы подтверждают: ночью 10 апреля раз­ведгруппа противника на восточном берегу Одера в расположении 1-й роты 415-го ба­тальона взяла «языка» сержанта И.В. Бровкина и доставила его через Одер к своим. 471

Необходимо отметить, что за период с 1 марта по 15 апреля во всей группе армий «Висла» в разведпоисках были захвачены всего несколько пленных, большая часть из которых пришлась на власовцев из 1-й дивизии и 1604-го отдельного русского полка полковника Сахарова. Кстати, несмотря на близкий конец войны, в марте 1945 г. в по­лосе группы армий «Висла» на сторону противника всё же перебежали 18 красноар­мейцев, 472 не исключено, что в результате действий полка Сахарова. В этих фронтовых разведэпизодах марта-апреля в наиболее трагичной степени срабатывал неумолимый закон войны: «Если я не убью — меня убьют». По крайней мере, посланный в один из апрельских дней наблюдателем за противником рядовой власовского разведдивизиона С. Дичбалис, «чувствовал душой и телом — эти люди не будут смотреть на нас, как на братьев по несчастью, а уничтожат при первой возможности, попадись мы к ним в ру-

473

ки».

Буняченко понимал: атака «Эрленгофа» практически не имеет шансов. Единст­венным утешением для него стало в эти апрельские дни ещё одно, значительное под­крепление. Действовавший с конца февраля 1945 г. в составе бригады «Клоссек» 3-й танковой армии Вермахта 1604-й отдельный русский полк полковника Сахарова вли­вался в дивизию. 10 марта Сахаров вывел полк на участок Восточного фронта по обеим сторонам Гартца (около 30 км. по Одеру южнее Штеттина). Одновременно на учебном полигоне Креков под Штеттином началось формирование 3-го батальона 1604-го пол­ка, так как в своё время старый 3-й батальон передали во 2-ю пехотную дивизию. От плацдарма место дислокации 1604-го полка отделяло на юг более 120 км. По решению командующего 9-й армией генерала пехоты Т. Буссе 9 апреля полк Сахарова с полным вооружением был передан в дивизию Буняченко. 474 Полк в составе двух батальонов присоединился к дивизии под Франкфуртом на Одере 16 апреля, став 4-м пехотным полком. Численность дивизии, таким образом, возросла до 19 тыс. чинов. 3-й батальон, прибывавший из под Штеттина, опоздал на сутки и прямо на железнодорожной стан­ции Либерозе его накрыла волна наступления 1-го Белорусского фронта. Из всего ба­тальона спасся лишь поручик Шаповалов.473

Суровый и придирчивый командир полка «Потсдам» подполковник Ф.В. фон Нотц характеризовал Буняченко как сильного командира, способного лидера для своих подчинённых. Поэтому он зря удивился, узнав, что Буняченко потребовал от командо­вания 9-й армии перед атакой провести артподготовку и выпустить по плацдарму «Эр- ленгоф» не менее 28 тыс. снарядов и мин.476 Штурмовые батальоны начали выдвигать­ся на исходные позиции атаки вечером 12 апреля, при этом на направлении главного удара 2-го полка с севера 2-й батальон капитана Дмитриева был усилен 2-й ротой 1-го батальона 3-го пехотного полка подполковника Г.П. Рябцева (Александрова). Ночь с 12 на 13 апреля прошла спокойно с обеих сторон. Очевидцы Ф.В. фон Нотц, Г. Швеннин- гер, историк И. Хоффманн уверяют, что Буссе выполнил данные Буняченко обещания: на огневые позиции был заранее завезён потребованный боезапас, а в «образцовой» артподготовке и обеспечении огневого вала сопровождения атакующей пехоты прини­мали участие не только дивизионный 1600-й артиллерийский полк подполковника В.Т. Жуковского (не менее 11 артиллерийских батарей), но и мортирная батарея, бата­рея дальнобойных орудий, 3-й дивизион 32-го артиллерийского полка СС и 2 тяжёлых зенитных дивизиона (всего не менее 8 батарей).477

Возможно, если бы требуемое Буняченко артиллерийское обеспечение на самом деле имело место, то конечные результаты атаки оказались бы иными. Но действитель­ности огонь по плацдарму вели не более 10 батарей (вероятнее всего — артиллерийского полка 1-й дивизии). Весь огневой налёт, включая вал сопровождения пехоты, продол­жался 1 час 15 минут: с 5. 45. до 7. 00. (по московскому времени). В совокупности по плацдарму по советским оценкам были выпущены не более 6 тыс. снарядов и мин 478 — в 4,5 раза меньше обещанного немцами. Атаку власовской пехоты поддерживали 6 са­молётов: четыре прикрывали атакующих и бомбили плацдарм в глубине, два атаковали КП 415-го батальона на восточном берегу Одера и бомбили огневые позиции артилле­рии 119-го укрепрайона. 479 Авиационный налёт совершался машинами 8-й эскадрильи ночных бомбардировщиков Героя Советского Союза и капитана Б.Р. Антилевского из состава 1-го авиационного полка военно-воздушных формирований КОНР, лётная часть которого базировалась на аэродромах в Эгере и местечке Немецкий Брод. 480

Сообщение И. Хоффманна о поддержке власовцев 26 (!) бомбардировщиками 4-й авиационной дивизии Ь\¥ никоим образом не подтверждается ни власовцами, ни со­ветскими документами. В небе над плацдармом единовременно находились не более 6 самолётов, участие которых в боевых действиях ограничилось утренними часами 13 апреля. Несмотря на неожиданность активных боевых действий, защитники плацдарма технически были готовы к их отражению, на вечер 12 апреля 1945 г. средняя обеспе­ченность выстрелами и гранатами на плацдарме составляла 1,5 боекомплекта. 481 Но о специфичности атакующих, оборонявшиеся не знали: разведка 33-й армии упустила переброску из тыла к фронту власовской дивизии и её направление на участок 119-го укрепрайона.

Одна из последних частных наступательных операций на Восточном фронте «Апрельский ветер» продолжилась атакой власовской пехоты с севера со стороны Франкфурта на Одере в 6.55. по московскому времени (в 5.55. по берлинскому) за 5 минут до конца артналёта. План Буняченко сводился к проведению отвлекающей и ос­новной атаки: двумя ударами с южного и северного фланга по сходящимся операцион­ным линиям власовцы были должны прорваться к лодочной переправе и тем самым уничтожить плацдарм. Следствием выполнения боевой задачи устранялась непосредст­венная угроза Фюрстенбергу. Атака проводилась силами первых батальонов 3-го и 2-го пехотных полков. 1-й полк Архипова оставался в резерве командира дивизии в 3 км южнее дивизионного КП в Рюзене, а запасной полк находился в дивизионном тылу.

Артиллерийский полк занимал огневые позиции в 3-5 км севернее дивизионного КП. Дивизионный КП находился по прямой от переднего края советского плацдарма в 4 км, полковые КП на расстоянии в 1,5 км-2 км. Свой командный пункт командир 3-го подполковник Г. П. Рябцев (Александров) развернул непосредственно в тылу в 1 км от атакующих рот. Артемьев не мог этого сделать: с севера наступление велось вдоль Одера и КП полка неизбежно бы под огонь с восточного берега. КП 2-го полка отде­лялся от атакующего усиленного 1-го батальона затопленной излучиной. Так как в об­ход излучины от КП до боевых порядков батальона было более 3 км, это обстоятельст­во, вероятно, несколько затрудняло управление боем.

На южном вспомогательном Фюрсгеибергском направлении, правый фланг 4-й роты капитана В.А. Стекольщикова 415-го отдельного пулемётно-артиллерийского ба­тальона атаковали до двух рот 1-го батальона капитана Ю.Б. Будерацкого из 3-го пе­хотного полка. В атакующих ротах среди стрелков находились гранатомётчики, пуле­мётчики, огнемётчики. Выдерживая сильный огонь противника, до взвода власовцев преодолели частично разрушенную линию проволочных заграждений и ворвались в первую траншею. Вспыхнула рукопашная. Однако после усиления пулемётного огня, штурмовой взвод был принужден оставить окоп, две поредевших роты залегли перед проволочными заграждениями. В резерве Александрова под деревенькой Фогельзанг находился свежий 2-й батальон, но вводить его в бой не имело смысла. Мало того, что роты толпились одна в затылок другой и упирались в лежавшие перед проволокой две роты, с восточного берега он подвергался во фланг систематическому обстрелу с пози­ций 16-го отдельного артиллерийско-пулемёпюго батальона. Примерно до 10. 00. утра по московскому времени власовцы 3-го полка ещё вели активную перестрелку с 4-й ротой 415-го батальона. Затем командир полка принял решение оттянуть подчинённых на исходные позиции.

На северном участке 2-го полка к 9. 00. по московскому времени власовцы вели активный огневой бой, но атаку пока не предпринимали. К этому времени на восточ­ный берег Одера с плацдарма ушло тревожное донесение: «Мы его (противника — ав­тор) держим […] много раненых и убитых, связь постоянно рвётся, нет боеприпасов и снарядов». 482 Через пол часа положение для защитников плацдарма более обострилось. В 9.30. по московскому времени с севера со стороны Франкфурта левый фланг 2-й роты капитана М.В. Беднякова был атакован силами до двух рот 1-го батальона капитана Золотарина 2-го власовского полка. Атаку поддерживали полковая артиллерия и мино­мёты. В журнале боевых действий 33-й армии есть запись о применении здесь 12 тан­ков и нескольких САУ. 483 Такое использование бронетехники на участке длиной всего 2 км. и шириной от 260 до 500 метров без возможности маневра, под фланговым огнём с восточного берега Одера, представляется просто невероятным. В соответствии с пла­ном операции, логично допустить, что атаку 2-го полка могла поддерживать лишь тан­ковая рота разведдивизиона майора Костенко (2-3 танка «Т-34»), Еще одна танковая рота в это время находилась на охране мостов в дивизионном тылу. 484

Боевые и политические донесения штаба 119-го укрепрайона в штаб 33-й армии, подробно описывая бой, силы и средства противника, ничего не сообщают о танках или самоходных орудиях. Если их участие и имело место, то явно незначительное. Единст­венным документальным подтверждением бронетанкового сопровождения может слу­жить итоговое донесение штаба 119-го укрепрайона № 068 на 16.00. 14 апреля 1945 г., где упоминается «повреждение» одного танка. 485 Откуда же взялись «12-15 танков и САУ» ? Во-первых, необходимо было как-то оправдать частичный успех власовской атаки. Во-вторых, по воспоминаниям, на этом участке было несколько старых подби­тых немецких танков, которые вполне могли быть «засчитаны» за бронетехнику сопро­вождения атакующих. Но главным аргументом, опровергающим использование броне­техники, остаётся полное умолчание о применении танков и САУ в свидетельствах столь разных офицеров, как Архипов, Артемьев, Нотц и Лихов.

На франфуртском направлении к 10 утра по московскому времени были серьёзно повреждены проволочные заграждения, уничтожены три пушки 45-мм, несколько пу­лемётов. Огонь власовцев вывел из строя почти полностью три взвода защитников «Эрленгофа». 486 Два взвода бывших каминцев ворвались в первую траншею, вклинив­шись на 300 метров вглубь плацдарма, выбили взвод 2-й роты и заняли её. Не исклю­чено, что и вторая бы траншея оказалась захваченной, но тут наступающим решитель­ное сопротивление оказали командир пулемётного взвода 415-го батальона, выпускник Омского пехотного училища 1942 г., старший лейтенант И.Ю. Закон и 7 пулемётчиков. Кинжальным огнём они прижали власовцев к земле и сорвали атаку на траншею. В ко­роткий миг передышки власовцы попытались распропагандировать пулемётчиков, бы­стро прокричав им что-то из политической программы КОНР. Однако член ВКП(б) с декабря 1944 г. Исаак Юдкович Закон безапелляционно ответил: «У нас предателей Родины нет», согласно политдонесению в штаб укрепрайона «бойцы его дружно под­держали и вновь открыли огонь по предателям Родины». 487

Тем не менее, положение для рот 415-го батальона продолжало сохраняться на­пряжённым. В 9. 40. на восточный берег вновь ушло донесение о больших потерях и отправке в траншеи ординарцев командиров. 488 По утверждению Ф.В. фон Нотца в эфире постоянно раздавались с плацдарма призывы о немедленной помощи, обращён- ные к восточному берегу. 489 К 10.00. по московскому времени положение в целом ста­билизировалось: на юге атака захлебнулась, на севере власовцы вклинились вглубь обороны противника на 300 метров и удерживали примерно 100-метровый отрезок пер­вой линии траншей, периодически обстреливая переправу.

По утверждению западных исследователей, а также единственного участника атаки из власовских офицеров В.П. Артемьева, на этом операция на плацдарме «Эрлен- гоф» и завершилась; якобы не желая бесплодных боевых действий Буняченко приказал выводить батальоны из боя. 490 Такая точка зрения разделялась впоследствии многими историками, включая автора этих строк. 491 Обнаруженные нами недавно документы опровергают столь упрощённое видение операции «Апрельский ветер». Бой на плац­дарме длился не 4 часа, а 13, причём, по свидетельству штаба 119-го укрепрайона, все атаки «носили яростный характер». 492 Во второй половине дня 13 апреля роты 2-го и приданная рота 3-го полков провели ещё четыре атаки на франкфуртском направлении против 2-й роты 415-го батальона, пытаясь прорваться ко второй линии траншей с се­вера. Все атаки оказались отражены защитниками плацдарма. 493 Всего в атаках на се­верном направлении Артемьев использовал 5 пехотных и сапёрную роту. Утром и днём 13 апреля командующий 119-м укрепрайоном генерал-майор Г.В. Лихов перебро­сил на плацдарм с помощью лодочной переправы: по одной роте из 16-го и 356-го от­дельных артиллерийско-пулемётных батальонов, а также взвод разведроты 119-го ук­репрайона. Артиллерийское прикрытие плацдарма с восточного берега Одера осущест­вляли дивизионы 415-го, 356-го и 16-го батальонов, не считая артиллерии, непосредст­венно подчинявшейся штабу укрепрайона. 494

Захваченный отрезок траншей утро, день, вечер 13 и ночь 14 апреля удерлшвали рота 1-го батальона капитана Золотарина из 2-го полка и приданная ей рота 1-го ба­тальона капитана Ю.Б. Будерацкого из 3-го полка. Только в 6.30. утра по московскому времени 14 апреля после короткого артиллерийского налёта, пополненная и усиленная 2-я рота 415-го батальона контратакой заставила власовцев оставить захваченную пер­вую линию и вернуться на исходные позиции. Контратаку с плацдарма возглавляли старший лейтенант И.Ю. Закон и командир батареи 76-мм орудий 415-го батальона ка­питан Г.А. Бабенко. За весь бой 13-14 апреля к защитникам плацдарма со стороны вла­совцев не было ни одного перебежчика, лишь в плен при контратаке на рассвете 14 ап­реля 1945 г. попали двое рядовых из 2-й роты 3-го полка, которые были ранены и не успели отступить при неожиданной контратаке врага. 495

Итоги многочасового боя 13-14 апреля 1945 г. на плацдарме «Эрленгоф» выгля­дели следующим образом. Защитники плацдарма по официальным, возможно пре­уменьшенным данным, потеряли убитыми 13 человек, ранеными 46, в том числе 19 тя­желораненых пришлось эвакуировать в тыл, 13 — направить на излечение в санчасть, 14 человек остались в строю. 496 В ходе боя власовцы уничтожили три орудия 45-мм и од­но орудие 76-мм, 8 станковых и 4 ручных пулемёта, защитники «Эрленгофа» утратили 22 винтовки. 497 К наградам среди них были представлены 168 бойцов и командиров, из которых 92 человека являлись беспартийными. 498 Герой сражения старший лейтенант И.Ю. Закон приказом штаба 33-й армии № 098/н от 12 мая 1945 г. был награждён орде­ном Отечественной войны I ст. 499

Точных сведений о потерях 2-го и 3-го пехотных полков 1-й власовской дивизии не сохранилось. Офицер связи Вермахта майор Г. Швеннингер подтверждает, что они «были значительными». 500 Московские историки C.B. Ермаченков и А.Н. Почтарёв определяют потери власовцев в двух полках до 30 % 501 — то есть до 1 тыс. убитыми, ранеными и пропавшими без вести, что представляется совершенно нереальным. Опи­раясь на показания захваченного в плен рядового 2-й роты 1-го батальона 3-го пехотно­го полка о потерях в наступавших ротах 35^-0 %, 502 приблизительно общие потери 3-го полка на южном участке, где атаковали две роты, можно определить в пределах 90 человек. Потери 2-го полка и приданной ему роты 3-го оказались самыми большими. Здесь активно действовали 6 рот и общие потери могли составить до 250 человек. При­мерную общую цифру потерь 1-й пехотной дивизии за 13-часовой бой мы определяем в 340-350 чинов убитыми, ранеными и пропавшими без вести, включая двух пленных.

Это практически полностью совпадает с донесением штаба 119-го укреплённого рай­она, оценившим общие потери власовцев в 350 человек. 303

Кроме этого, к числу власовских потерь можно отнести повреждённый танк (?) и до 20 пулемётов. Трофеи защитников плацдарма оказались крайне скудны: на южном участке трофеев вообще не было, а на северном после контратаки бойцы и командиры 2-й роты 415-го батальона захватили 2 пулемёта, 2 фаустпатрона, 18 противогазов и до 4 тыс. винтовочных патронов. 504 Правда, наблюдавший атаку подполковник Ф.В. фон Нотц вместе с одним из командиров батальонов полковником Вермахта Хар- брехтом и 12 венгерскими добровольцами, подобрал на поле боя несколько десятков единиц ручного огнестрельного оружия. 505 Поступок командира полка «Потсдам» нельзя назвать красивым. Вместе со своими людьми он подбирал оружие на поле сра­жения, вскоре после того, как роты 2-го власовского полка захватили 1-ю линию тран­шей после упорной и кровопролитной атаки.

Оружие и амуниция, подобранная и присвоенная Нотцем, принадлежала раненым и убитым власовцам 2-го и 3-го полков. Его желание понаблюдать в непосредственной близи «как русские будут сражаться с русскими» диктовалось не любопытством, а бо­лее прагматичными соображениями. В пользу этого говорит и тот факт, что практиче­ски никакими серьёзными трофеями защитники плацдарма не овладели, невзирая на внезапность контратаки 14 апреля. В принципе понять командира «плохо вооружённо­го» полка «Потсдам» можно: дивизия «каких-то русских» вооружена и оснащена го­раздо лучше его юнкеров. С точки зрения офицера Вермахта — унизительно и неприят­но. Но вряд ли поступок Нотца поняли в тех обстоятельствах Артемьев, Александров и Буняченко. Власовцы видели чем занимаются их «союзники», но тут в момент опера­ции командиры полков предпочли посмотреть на подобное зрелище сквозь пальцы; отношения с Вермахтом и так не сулили радужных перспектив.

Нотц остался недоволен операцией власовцев, будучи убеждённым, что «сбро­сить врага в Одер и окончательно занять плацдарм» между 8 и 10 утра по берлинскому времени казалось вполне реальным. Нотц не понимал, почему Буняченко и командиры полков не бросают в бой ро гу за ротой, раз у них такое хорошее вооружение и вообще, «соотношение с противником составляет 8:1 в пользу власовцев». Свои эмоции Нотц выразил кратко: «в конце уже проигранной войны войска Власова не особенно серьёз­но рвались в атаку». 506 Отношение Нотца было очень распространённым среди многих офицеров Вермахта, сталкивавшихся в 1941-1945 гг. с любыми восточными добро­вольческими формированиями. Для Нотца и многих других, власовцы были лишь пу­шечным мясом, необходимым с точки зрения достижения какой-то промежуточной це­ли.

В действительности соотношение сил на плацдарме в начале атаки было чуть больше, чем 2:1 в пользу власовцев и практически равным — к середине дня. Учитывая ещё и превосходство противника в артиллерии, а также очень невыгодную географию местности, претензии Нотца можно назвать совершенно безосновательными. Соотно­шение потерь власовцев и защитников «Эрленгофа» представляется в среднем, как 5:1, что для столь сложного наступательного боя нам кажется оправданным. Если же офи­циальные советские оперативные сводки преуменьшили потери, учитывая панический тон политдонесений во время боя, итоговое соотношение потерь станет еще меньшим. В техническом отношении, потери защитников плацдарма оказались значительнее. Ес­ли же мы учтём, что на артиллерийскую подготовку операции «Апрельский ветер» бы­ло затрачено в 4,5 раза меньше снарядов и мин, чем планировалось командиром диви­зии, то усилия атаковавших власовских батальонов, трудно не признать адекватными.

При общем взгляде на ситуацию можно сделать положительный вывод в пользу 1-й пехотной дивизии: дивизия показала хорошие боевые качества, добившись за две недели частного успеха там, где его не могла добиться 391-я охранная дивизия Вермах­та на протяжении двух предыдущих месяцев. Менее чем за месяц до окончания войны дивизия из граждан Советского Союза доказала свои потенциальные возможности в наступательной операции против Красной Армии. Наконец, за три недели пребывания дивизии на Восточном фронте мы можем назвать на основании оперативных докумен­тов лишь единственный случай (!) перехода на сторону Красной Армии одного рядово­го из власовской дивизии, перебежавшего в полосе 119-го укреплённого района в 11.30. 11 апреля 1945 г. 507 (Как мы уже писали, в марте 1945 г. в полосе группы армий «Висла» были задержаны 18 перебежчиков).

Обращаясь к одному из старших офицеров Вермахта в разгар операции на плац­дарме «Эрленгоф» 13 апреля 1945 г., Буняченко произнёс: «Мои люди готовы умирать и они умирают. Чего же ещё Вы от них хотите ? » 508 Наиболее объективно итог единст­венной боевой операции на Восточном фронте 1-й пехотной дивизии подвела сухая запись от 14 апреля 1945 г. в дневнике боевых действий штаба ОКВ, резюмировавшая: хотя атаки «применённых на нашей стороне русских сил» не достигли поставленной цели, они продемонстрировали «готовность этих сил к наступлению».509

Ключом к пониманию причин слишком поспешного отступления власовцев 14 апреля с захваченного рубежа на плацдарме «Эрленгоф», может послужить следующее объяснение. Как профессионал, Буняченко чувствовал пребывание противника на плацдарм и тем не менее, за ночь с 13 на 14 апреля никак не подкрепил оборонявшихся. Тот факт, что контратаковавшая на рассвете усиленная 2-я рота 415-го батальона прак­тически не захватила трофеев, свидетельствует лишь об одном: власовцы не собира­лись удерживать занятую линию траншей любой ценой. В лучшем случае — передали бы рубеж немецким подразделениям из 391-й дивизии. Есть масса свидетельств, подтвер­ждающих, что решение выводить батальоны из боя командир дивизии принял ещё ме­жду 9 и 10 часами утра 13 апреля. 510 Последующие бесплодные четыре атаки на франкфуртском направлении лишь убедили его в обоснованности собственных дейст­вий.

Командир власовской дивизии был прав даже чисто с формальной точки зрения. Рассматривая дивизию как некоторое экстерриториальное политическое соединение, существующее строго в рамках разворачивающейся армии, он совсем не желал её фи­зического истребления в бессмысленной операции. Иными словами, Буняченко смот­рел на ситуацию так: сохранение дивизии и сдача англо-американским союзникам мо­гут иметь несравненно более важное значение, чем полное истощение полков даже на захваченном плацдарме. Для исхода войны на Восточном фронте судьба плацдарма «Эрленгоф» вообще не имела никакого смысла, а вот судьба 1-й дивизии для всего Власовского движения могла оказаться определяющей.

Не позднее 11 часов утра по берлинскому времени 13 апреля командир 1-й пе­хотной дивизии генерал Буняченко принял одно из важнейших решений в кратковре­менной истории вооружённых формирований КОНР, де-факто отказавшись подчинять­ся приказам командования Вермахта. Интуитивно он чувствовал: в случае любых ос­ложнений немцы не рискнут разоружать более 17 тыс. человек, вооружённых вплоть до танков и артиллерии. Поэтому те отношения, которые обозначились между власовской дивизией и Вермахтом ещё до формального завершения операции «Апрельский ветер» и сохранялись вплоть до начала мая 1945 г., будет уместно назвать вооружённым ней­тралитетом.

Буняченко обманули. Ему обещали переброску всех власовских соединений на отдельный участок фронта, тактичное понимание специфического назначения дивизии, 28 тыс. снарядов и мин перед атакой «Эрленгофа» и т. д. Кроме этого, как и почти каж­дый старый власовец, Буняченко считал себя обманутым более крупно: «Немцы обе­щали освобождение от большевизма и колхозов, а вели, оказывается, колониальную войну […]». И поставить ему в упрёк соответствующий обман Вермахта трудно. Ведь недаром аббревиатура «РОА» расшифровывалась самими власовцами как «Русские Обманут Адольфа», а в ответ на приветствие немецких офицеров связи в Мюнзингене «Хайль Гитлер!», отдельные шутники из первой дивизии, буквально рискуя многим, бодро отвечали: «Дай литр !» 511

Командующий 9-й армией опытный генерал пехоты Т. Буссе и в мыслях не по­мышлял разоружать власовскую дивизию, тем более, по обвинению «в трусости и про­вале наступления», как пишут С.В. Ермаченков и А.Н. Почтарев. 512 Судьба 1-й пехот­ной дивизии была формально предрешена ещё до завершения операции «Апрельский ветер» утром 14 апреля, а следовательно, никаких репрессивных планов командующий 9-й армией и не мог строить. Честный служака Буссе, слепо веривший в правоту пара­графа приказа, испытал что-то вроде шока, узнав о самовольном отводе 3-го полка с южного участка плацдарма. В канун масштабного наступления 1-го Белорусского фронта Буссе не только не хотел каких-либо конфликтов близ передовой, но и вообще желал бы видеть дивизию в другой группе армий. В 21.30. 13 апреля 1945 г. ОКХ отда­ло приказ о передислокации 1-й пехотной дивизии из группы армий «Висла» в группу армий «Центр» генерал-фельдмаршала Ф. Шернера. 513 В 2.00. 14 апреля Буняченко получил приказ уже из штаба группы армий «Центр» о передаче дивизии в подчинение 275-й пехотной дивизии Вермахта V армейского корпуса 4-й танковой армии генерал- лейтенанта танковых войск Ф. Глезера. Власовцам предлагалось заняться сооружением оборонительной полосы в тылу 275-й дивизии в районе Коттбуса.514

Верный привычке, Буняченко созвал утром «совет в Филях» и в присутствии старшего офицера связи майора Г. Швеннингера образно выразил своё отношение к полученному приказу, недвусмысленно дав понять, что выполнять его не собирается. В отличие от Кутузова, Буняченко не спрашивал мнение у своих офицеров, а проверял реакцию. Несмотря на всю свою зверообразную грубость, Буняченко интуитивно был неплохим психологом, конечно, в узкопрофессиональном смысле. Почти всех власов- ских офицеров из числа кадровых командиров Красной Армии но разным причинам, но в одинаково тяжёлой степени, угнетало ощущение подчинённости немцам. Отказав­шись де-факто выполнять их приказы, Буняченко устранил тягостные переживания для многих своих офицеров, да ещё и намекнул, что теперь дивизия будет немцам ставить условия. Вскоре так и произошло.

Впервые столкнувшись в службе с русским национальным упрямством, Шернер не без влияния Швеннингера отменил приказ и задумался, как поступить с мятежной дивизией дальше. Фактически командовавший группой армий «Висла» генерал- полковник Г. Хейнрици и командующий 9-й армией генерал пехоты Т. Буссе буквально подставили Шернера, спихнув ему вооружённую до зубов полумятежную власовскую дивизию. Все их проблемы в одночасье стали проблемами командующего группой ар­мий «Центр». К середине апреля 1945 г. Шернер заслужил славу самого жестокого из гитлеровских фельдмаршалов, с одинаковым рвением расстреливавшего за малейшие нарушения и рядовых, и полковников. 515 Но для Буняченко Шернер был лишь одним из многих и решительный командир власовской дивизии избрал единственно правиль­ную тактику. С одной стороны, он бряцал оружием, устраивая перемещение бронетех­ники и рытьё окопов полного профиля. Но с другой стороны, Буняченко через Швен- нингера, искренне не желавшего кровопролития, показывал, что предел его амбициоз­ных желаний — своевременное и полное снабжение дивизии. Так сложилось удивитель­ное патовое положение: Шернер не трогал дивизию и вовремя снабжал её всем необхо­димым, а Буняченко не совершал ничего «предосудительного» в прифронтовом тылу.

Инициативу бывший полковник Красной Армии не желал уступать. 16 апреля войска 1-го Украинского фронта перешли в наступление и командир V армейского корпуса, как в своё время и Буссе, изъявил желание избавиться у себя в тылу от подоз­рительной власовской дивизии. Буняченко повёл 15 апреля дивизию на юг в Богемию. Упорство, с которым он это делал всё последующее время, а также общее перемещение частей и соединений КОНР в апреле 1945 г., наводит на естественную мысль о выпол­нении Буняченко личного приказа Власова, полученного в период пребывания послед­него на плацдарме. 16 апреля дивизия достигла Зенфтенберга, 17 — Хойерсверда, 18 — Каменца, 19 — Радеберга, 22 — Бад-Шандау (юго-восточнее Дрездена). 516 До границы чешского Протектората власовцам оставалось не более 20 км.

История 1-й пехотной дивизии оказалась во многом типичной для всех восточ­ных подразделений Вермахта 1941-1945 гг. Вопреки распространённым представлени­ям, власовцы продемонстрировали неплохие боевые качества менее чем за месяц до окончания войны, что не соответствует распространённому в отечественной историо­графии стереотипу. Однако отношение представителей немецкого командования, за редким исключением видевших во власовцах только ландскнехтов, не изменилось. Вместе с тем, не подлежит сомнению факт, что все действия и поступки Буняченко, совершённые им в марте-апреле 1945 г., были настолько значимы и самостоятельны, что Вермахт не мог с ними не считаться. Не вооружить и не оснастить дивизию, значи

 

-§ 2. Передвижения Южной группы и других соединений в апреле — мае 1945 г.

Начальник ГОУ КОНР генерал-майор В.Ф. Малышкин явственно ощущал в апреле 1945 г. в среде сотрудников и служащих Комитета «окончательный упадок настроений», усиливавшийся, по

517

замечанию профессора Ф.П. Богатырчука, «жизнью на вулкане в ожидании надвигавшегося краха». Способность к какой-либо политической деятельности сохраняли лишь отдельные деятельные нату­ры, такие как профессор Ф.П. Богатырчук, капитан А.Н. Зайцев, полковник К.Г. Кромиади, Д.А. Ле­вицкий, Ю.К. Мейер, Ю.А. Письменнный и некоторые другие. Отчасти положительное влияние на распадавшийся организм Комитета освобождения народов России, оказало прибытие в первой поло­вине апреля 1945 г. группы освобождённых руководителей Национально-Трудового Союза (НТС) во главе с В.М. Байдалаковым и Е.И. Мамуковым. Несмотря на продолжительное пребывание в берлин­ских тюрьмах, члены НТС не утратили воли к действию и активному участию в событиях.

Малышкин беседовал с Байдалаковым и Мамуковым. Все рекомендации членов Союза своди­лись к одному: КОНР и его войсковые подразделения должны как можно скорее перемещаться на юг и юго-запад, но общая разбросанность частей власовской армии заставляла искать варианты решения на юго-востоке. Позднее член НТС и член КОНР Б.В. Прянишников приписывал авторство «восточ­ного» плана подполковнику Н.В. Тензорову (Тензерову), подозревая в нём и спустя 30 лет после его смерти советского агента. Прянишников хотел представить ситуацию, как спланированную операцию с целью подставить формирования КОНР в Чехословакии под удар Красной Армии. 518 В действи­тельности, идея концентрации власовских частей где-то юго-восточнее Карлсбада и западнее Праги на границе Чехии и Австрии во-первых, принадлежала Власову и Малышкину, 519 а во-вторых, дик­товалась общей ситуацией. Кроме того, она совершенно не касалась гражданских учреждений Коми­тета.

Эвакуация членов КОНР из Карлсбада и Мариенбада в Фюссен (юго-западнее Мюнхена) нача­лась 15 апреля и продолжалась до 19-20 апреля. Вскоре после завершения эвакуации 18 апреля Ма­лышкин посетил в имении Гедвигсхоф близ Фюссена известного немецкого писателя Э.Э. Двингера, симпатизировавшего Власовскому движению с лета 1943 г. От Двингера, к своему приятному удив­лению, Малышкин узнал о пребывании вместе с семьёй по соседству в небольшой баварской дере­веньке капитана В.К. Штрик-Штрикфсльда, окончательно исчезнувшего из поля зрения власовцев в конце января 1945 г. Штрик-Штрикфельд по-прежнему с помощью генерал-лейтенанта Вермахта Р. Гелена скрывался от «перевода» на службу в СС и фактически с конца февраля 1945 г. не находил­ся на службе в Вермахте, используя в качестве причин для столь продолжительного отпуска «бо­лезнь», «поиски семьи» и т. п. Ещё при расставании со Штрик-Штрикфельдом в конце 1944 г., мол­чаливый и замкнутый после событий 20 июля 1944 г. генерал Гелен сказал: «Безграничное доверие, которым Вы пользуетесь у Власова и у других русских, ценится на вес золота. С самых первых дней в Виннице Вы никогда не обманули этих людей. Это Ваш капитал !»520 Гелен был прав и реакция Ма- лышкина на известие о Штрик-Штрикфельде служила лучшим подтверждением его слов.

19 апреля Малышкин на велосипеде выехал к Штрик-Штрикфельду и вскоре туда же приехал добравшийся до Фюссена из Праги Власов. Главнокомандующего сопровождали начальник ГУП КОНР генерал-лейтенант Г.Н. Жиленков, полномочный представитель Вермахта при КОПР генерал- лейтенант Ь\¥ X. Ашенбреннер и неотлучный оберфюрер СС Э. Крегер. В имении Двингера 19 апре­ля во время беседы при участии Ашенбреннера, Власова, Двингера, Жиленкова, Малышкина и Штрик-Штрикфельда был окончательно принят и уточнён план действий. Судьба КОНР была пред­решена самими событиями. Подавляющее большинство членов Комитета и служащих его учрежде­ний добрались до Фюссена и постепенно оседали на территории будущей американской оккупацион­ной зоны. Однако перспективы власовской армии не имели такой ясности, тем более, что армейский организм, в отличие от гражданских учреждений КОНР, продолжал функционировать.

На совещании у Двингера обсуждался план, называемый в дневнике Малышкина «самым юж­ным сектором». Предполагалось стянуть все формирования КОНР на территорию Югославии. Здесь имелась ввиду только территория Словении, удерживаемая домобранцами Словенской Отечествен­ной Армии под командованием бригадного генерала Л. Рупника. Хорватия исключалась по причине непосредственного театра военных действий и усташского режима «поглавника» А. Павелича, тем более в ВС КОНР предполагалось привлечь сербские монархические формирования. В войска КОНР планировалось включить югославянских зборовцев Д.В. Летича, четников Д. Михайловича, домоб- ранцев Рупника, а также всех иностранных добровольцев германских Вооруженных Сил вплоть до чинов Легиона Французских Добровольцев (ЛФД), не принимавших неизбежных социалистических преобразований. Эти разномастные силы (примерно до 200 тыс. человек) должны были сыграть ре­шающую военно-политическую роль в неизбежном, как виделось деятелям КОНР, столкновении ме­жду западными союзниками и СССР. Конечно, никто из присутствующих не предполагал, что судьба и власовцев, и четников, и домобранцев предрешена в ходе состоявшейся 4-11 февраля 1945 г. в Ялте конференции глав государств-участников антигитлеровской коалиции.

В плане «самого южного сектора» имелись серьёзные изъяны. В благожелательном отношении и гостеприимстве Рупника никто не сомневался. Офицер Генерального штаба Императорской Авст­ро-Венгерской и Королевской Югославской армий бригадный генерал Лев Рупник был женат на рус­ской, он сам и многие члены его семьи часто разговаривали на русском языке. 521 Симпатии Рупника власовцам казались естественными. Однако, никакой связи с командующим на Балканах группой ар­мий «Е» генерал-полковником LW А. Лером власовцы не имели. Путь в Словению лежал через Че­хию, но выяснилось, что на генерал-фельдмаршала Ф. Шернера полагаться было нельзя. Двингер предложил «пиратский» вариант: закрепиться в Баварских Альпах, похитить несколько высших бонз НСДАП и обменять пленников союзникам на гарантии политического убежища для чинов вооружен­ных формирований КОНР. Идея была отвергнута как авантюрная. Не исключено, что Двингер нера­зумно провоцировал Власова в присутствии высокого представителя СС, номинально ещё обладав­шего достаточной властью, чтобы расстрелять и того, и другого. В конце концов, не без влияния Ашенбреннера собравшиеся пришли к следующему решению: подразделения КОНР стягиваются на почти двухсоткилометровом отрезке с севера на юг в районе Прага-Линц. Другого варианта и не ос­тавалось, тем более, что Трухин уже начал движение на юг из района Ульма, а Мальцев — из Мариен- бада. В.К. Штрик-Штрикфельд добровольно согласился сопровождать уполномоченного русского парламентёра к американскому командованию. В момент полного краха Вермахта и рейха это был несомненно мужественный поступок. 522 23 апреля обязанности параламентёра принял на себя гене­рал-майор В.Ф. Малышкин.523

В задачу парламентёров или уполномоченных КОНР входила единственная обязанность: встре­титься с представителем союзного командования как можно более высокого ранга, довести до его сведения содержание Пражского манифеста и политические цели Комитета, добившись гарантий предоставления политического убежища для всех служащих Комитета и чинов его вооружённых формирований. В качестве парламентёров и уполномоченных непосредственно A.A. Власовым, Пре­зидиумом КОНР и центральным штабом направлялись в разные города и оставлялись на территории будущих англо-американских оккупационных зон известные власовцы. Среди них были офицеры, гражданские лица и члены НТС: генерал-лейтенант Г.Н. Жиленков с большой группой своих сотруд­ников, солдат и офицеров остался в районе Иннсбрука, генерал-майоры H.A. Благовещенский — в Мариан Лазне (Марианбаде), Д.Е. Закутный, В.Ф. Малышкин и полковник К.Г. Кромиади — в Фюссе- не, подполковник М.К. Мелешкевич и В.Д. Поремский направились в Гамбург, сотрудники разведот­дела армейского штаба капитаны В.А. Денисов и Н.Ф. Лапин — навстречу штабу 7-й армии США в район севернее Штутгарта. 524 Кроме этого, в Швейцарию 27 апреля 1945 г. Власов направил Ю.С. Жеребкова. Большую активность в этом же направлении проявил Г.Н. Жиленков. В период с 1 по 6 мая в районе Иннсбрук — Майрхофен на территории Австрии с соответствующими полномочиями он оставил в Лермосе группу старого эмигранта Ветрова, в 30 км. южнее — подполковника А.Н. Карпова, в Кальбенбахе — профессора С. А. Андреева, в Циллертале — старого эмигранта Юрковского, поручика М.М. Самыгина и подпоручика В.М. Харчева. 523

Никто из уполномоченных поставленную Власовым задачу не выполнил, несмотря на искренне попытки многих её разрешить. В лучшем случае представителей КОНР не понимали, в худшем — ин­тернировали в лагерях военнопленных и впоследствии насильственно репатриировали в советские оккупационные зоны. Наиболее близко к цели продвинулся Г.Н. Жиленков, проявив при этом все­возможные дипломатические способности. 7 мая под Майрхофеном (40 км. юго-восточнее Иннсбру­ка) он встретился с представителями временного правительства Австрийской республики Мареком и

Шмиткером, получив от них согласие предоставить всем власовцам политическое убежище на терри­тории Австрии. 526 Но к тому моменту Жиленков не располагал никакими возможностями связи и ор­ганизации перемещения частей власовской армии под Иннсбрук. Через 11 дней бывший начальник ГУП КОНР оказался интернированным в американском лагере военнопленных.

23 апреля 1945 г. в 13.20. генерал-лейтенант A.A. Власов отдал приказ № 08 о сосредоточении всех частей и соединений КОНР в районе западнее Линца для дальнейшего формирования. 527 Из Фюссена Власов уехал 24 апреля в 1-ю дивизию, обеспокоенный возможным конфликтом между ко­мандиром дивизии и командующим группой армий «Центр». Фактическое перемещение частей КОНР началось уже 17 апреля и приказ был важен только для его юридического обоснования. Аль­тернативы избранному маршруту не существовало, но вот дальнейшую судьбу власовской армии её командование представляло по-разному. По свидетельству полковника В.В. Позднякова, Ф.И. Трухин не видел смысла двигаться в Югославию, а предполагал напротив, дождаться казаков и собрав силы в кулак, прорываться на Украину. 528 Если показания Позднякова достоверны, то Трухин, независимо от политических разногласий, надеялся на поддержку власовцев со стороны Украинской Повстанче­ской Армии генерал-лейтенанта Р. Шухевича («Тараса Чупрынки»).

Последняя встреча генерал-майора В.И. Мальцева и Власова во время войны состоялась 15 ап­реля в Мариенбаде. Власов кратко обрисовал собеседнику варианты сосредоточения армии. Мальцев в целом поддержал Главнокомандующего, посоветовав, тем не менее, держаться как можно дальше от «Альпийской крепости» и частей СС. Совместно составив приказ на передислокацию авиачастей КОНР, генералы назначили выход на марш на 20 апреля. Конечным пунктом маршрута намечался район Будвайс-Линц. Здесь чины авиачастей должны были соединиться с остальными подразделе­ниями армии. Однако поздно вечером Власов связался со штабом Мальцева из Праги и попросил вы­ступить на трое суток раньше. Мальцев немедленно приказал командиру 1-го авиационного полка полковнику Л.И. Байдаку передать все самолёты и материальную часть на аэродромах в Немецком Броде и Эгере представителям LW из штаба Ашенбреннера, а личный состав полка направить в Ма- риенбад. 16 апреля во всех авиачастях началась подготовка к исполнению полученного приказа. Сто­ит отметить, что чины влаеовекой авиации отличались особенными дисциплинированностью и ис­полнительностью, поэтому весь их последний поход прошёл без эксцессов и трудностей. Во многом это объяснялось и личными лидерскими качествами Мальцева. До последнего момента существова­ния своего подразделения Мальцев стремился поддерживать в подчиненных веру в благополучный исход всех лишений.

Около 14.00. 17 апреля чины штаба, частей обслуживания и 1-го авиаполка, а также курсанты школы лётчиков, выстроились перед зданием мариенбадского отеля «Люкер». Мальцев обошёл строй и произнёс краткую патетическую речь. В 14.30. колонна чинов влаеовекой авиации под Андреев­ским и бело-сине-красиым флагами выступила из Мариенбада на юг в Куттенплан, где вечером со­единилась с парашютно-десантным батальоном майора А.Л. Безродного. 18 апреля в Плане числен­ность колонны Мальцева возросла за счёт присоединившихся военнослужащих 9-го зенитного полка подполковника P.M. Васильева. Теперь за исключением связистов Лантуха, ожидавших власовцев южнее в Ноерне, все подразделения генерала Мальцева находились в сборе.

21 апреля в Нойгедейне в походный штаб командующего неожиданно прибыл полевой коман­дир 1-й штурмовой бригады СС «Беларусь» оберштурмбанфюрер СС и подполковник Белорусской Краевой Обороны (БКО) Ф.В. Кушель. 19-20 апреля на стоянке в Айзенштайндорфе Кушель, с со­гласия начальника штаба бригады гауптштурмфюрера СС Орсича, выгнал из бригады роту немецкого кадра СС, предложив им идти куда угодно. Немецкий командир бригады штурмбанфюрер СС Гене- фельд дезертировал ещё раньше. Немцы перед уходом попытались забрать бригадный обоз и кон­фликт чуть не дошёл до вооружённой стычки. Кроме того, в 7 км от места инцидента стояли подраз­деления СС и Кушель всерьёз опасался боевого столкновения с значительно превосходящим силами немцев. 529 Узнав, что рядом совершают марш власовцы, Кушель появился у Мальцева и изъявил го­товность присоединиться к летчикам. Белорусский источник утверждает, что Кушель лишь предло­жил «прорвать совместно немецкий фронт для сдачи американцам». 530 В действительности Кушель подчинился без всяких условий: во-первых, не в его положении было ставить условия, а во-вторых, Мальцев ещё совершенно не собирался сдаваться союзникам, а пытался выполнить приказ Власова.

Среди чинов бригады служили много русских, чины бригады и сам Кушель совершенно не походили на ограниченных сепаратистов Белорусской Центральной Рады типа Р.К. Островского. Мальцев со­гласился принять бригаду Кушеля, надеясь, что по возвращении от Власова генерал Ашенбреннер гарантирует мирное разрешение любых возможных конфликтов с силами СС.

22 апреля колонна Мальцева, прибыла в Ноерн, где в её ряды влилась 6-я отдельная рота связи майора В.И. Лантуха и Летценская школа пропагандистов Восточных войск под командованием пол­ковника А.А. Трошина (в 1942 г. — полковник Красной Армии, командир 205-й стрелковой дивизии). В итоге в подчинении у Мальцева оказалось более 6 тыс. человек, включая белорусов. Вечером 23 апреля командующий созвал совещание старших офицеров и командиров частей, итогом которого, стало единственное решение — искать связь с Власовым и при любой возможности продолжать марш в район Линца. 531

26 апреля в Ноерне наконец-то появился Ашенбреннер, обещавший Власову на совещании у Двингера сделать всё для спасения русских летчиков. Вскоре у Мальцева собрались Ашенбреннер, начальник штаба власовской авиации полковник А.Ф. Ванюшин, адъютанты обеих генералов пору­чик Б.П. Плющов и бывший эстонский ас обер-лейтенант Г. Бушманн, а также старшие офицеры 1-го авиаполка: полковник Л.И. Байдак, майоры А.П. Альбов и А.П. Меттль. Ашенбреннер нарисовал собравшимся мрачную картину: части Вермахта разлагаются, Западный фронт распался, на дорогах «пробки», связи с Власовым нет, возможности прорыва к Линцу практически не существует. С дру­гой стороны, с помощью капитана Т. Оберлендера удалось вступить в контакт с американцами. 23 апреля Оберлендер сумел пересечь формальную линию фронта в полосе XII армейского корпуса ге­нерал-майора И. Ле Роя (3-я армия США) и встретился с начальником штаба корпуса бригадным ге­нералом Д. Кенаном. Кенан изъявил готовность принять Ашенбреннера на предмет ведения перего­воров. Таким образом, Ашенбреннер предложил генералу Мальцеву вступить в прямые переговоры с американским командованием, а идею похода на Линц лучше оставить.

Поколебавшись, Мальцев согласился, так как создавшееся положение не оставляло другого вы­хода. Назначив заместителем с правом вс тупления в должность командующего на случай чрезвычай­ных обстоятельств полковника А.Ф. Ванюшина, 27 апреля Мальцев вместе с Ашенбреннером, Обер- лендером и поручиком Б.П. Плющовым проследовал на машине с белым флагом в штаб XII корпуса. Переговоры несколько затянулись из-за занятости Кенана. Американские офицеры штаба корпуса отнеслись к парламентёрам чрезвычайно корректно и предупредительно, высказав при этом полное непонимание политических целей Власовского движения и недоумевая, «почему бы власовцы не могли просто переизбрать Сталина, если он такой нехороший президент». Кенан огорчил власовцев отказом обсуждать вопросы политического характера, разумно заявив о своей некомпетентности в них. Власовцам и чинам штурмбригады СС «Беларусь» предлагалось сдаться в плен на условиях Же­невской конвенции, без предрешения их дальнейшей судьбы. 532 После завершения переговоров 28 апреля Мальцева и его спутников американцы проводили обратно до условной линии фронта. Здесь Ашенбреннер расстался с Мальцевым, судьба частей которого становилась более определённой и срочно убыл в ставку командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала Ф. Шернера, тщетно боровшегося в тот момент с упрямым командиром 1-й дивизии.

По возвращении в Ноерн Мальцев созвал офицеров на последнее совещание и доложил резуль­таты переговоров, а также детали капитуляции. Затем командующий пригласил своих подчинённых на скромный ужин: 25 апреля Виктору Ивановичу Мальцеву исполнилось 50 лет. В прощальной речи он поблагодарил всех за отличную службу и высказал уверенность в оправданности пройденного пу­ти. Подполковник БКО Ф.В. Кушель остался доволен корректным поступком власовского коман­дующего, подписавшего протокол о капитуляции бригады «Беларусь» отдельно от авиачастей КОНР. Тем самым «Беларуси» гарантировалась «самостоятельность и автономность». В канун капитуляции 29 апреля произошло событие, изрядно испортившее настроение Мальцеву. Из Ноерна на штабных автомобилях в неизвестном направлении вместе с семьями и багажом скрылись несколько офицеров из числа старых эмигрантов во главе с Л.И. Байдаком. Эта история сильно возмутила Васильева, Тар- новского, Шебалина и других офицеров из русской эмиграции, разделивших общую судьбу со свои­ми подчинёнными до конца.

В 12.00. 30 апреля в Лангдорфе между Цвизелем и Регеном (90 км. южнее Пльзеня) в полосе оперативных действий 2-й танковой группы XII корпуса 3-й армии США, первыми из всей власов- ской армии сложили оружие военнослужащие авиачастей КОНР. Отдельно на расстоянии двух сло­жили оружие чины бригады «Беларусь». Принимавшие сдачу американские офицеры из отдела ар­мейской разведки, сразу же отделили примерно 200 офицеров от унтер-офицеров и рядовых, немед­ленно разрушив структуру военной организации. Оставшихся разделили на две неравные группы в 1,6 тыс. и 3 тыс. человек. Власовские офицеры из авиачастей КОНР были перевезены в Реген, а затем в особый лагерь для военнопленных в 40 км. от Шербура (Франция). Вторая меньшая группа провела некоторое время в лагере военнопленных в Регенсбурге, а третья (преимущественно десантники и часть чинов 9-го полка) — в лагере Хайм. Чины последних двух групп в массе своей избежали насиль­ственной репатриации, но многие офицеры все-таки были подвергнуты принудительной экстрадиции.

Обнаруженные автором боевое задание и боевой приказ №04 от 13 апреля 1945 г., подписанные командиром 2-й пехотной дивизии генерал-майором Г.А. Зверевым, 533 свидетельствуют о готовности командира дивизии принять при необходимости бой с регулярными частями Красной Армии, в пе­речне которых называются 20-й и 21-й полки 7-й, а также 92-й и 108-й полки 35-й стрелковых диви­зий. Власовская дивизия должна была перейти к обороне в полосе Эннабайрен — Буттенхаузен — Тют- тен, имея в качестве основной задачи прикрытие отрезка железной дороги Ульм — Мюнзинген, если, конечно, речь не шла о простых учениях и номера частей противника носили условный характер. В любом случае манёвры Зверева не продолжались более трех суток. Составление общего плана пере­броски Южной группы юго-западнее Праги было завершено в оперативном отделе штаба власовской армии к 7 апреля. Гарнизон Мюнзингена выступил на марш 17 апреля, гарнизон Хойберга — на сле­дующий день. Всего в составе Южной группы находились по состоянию на 17-18 апреля 1945 г. 21267 офицеров, унтер-офицеров и солдат власовской армии.534

В запасной бригаде полковника С.Т. Койды по результатам медицинского освидетельствования около 50 % личного состава были признаны негодными к маршу по физическому состоянию. По при­казу командира бригады 450 самых слабых добровольцев свели в отдельную команду для перевозки по железной дороге. Перед выходом выдали обмундирование второго срока — трофейные француз­ские шинели и старую обувь. 535 Маршрут оказался тяжёлым для пешего марша, тем более для людей, недавно покинувших лагеря военнопленных. В район погрузки на железнодорожные станции южнее Мюнхена правой колонной двигалась 1-я Объединённая офицерская школа Вооружённых Сил Наро­дов России генерал-майора М.А. Меандрова, средней — учебно-запасная бригада, левой — 2-я пехот­ная дивизия, штаб и части штабного подчинения.

О трудностях и проблемах на двухсоткилометровом пешем марше можно судить по приказу Зверева по 2-й (650-й) дивизии, отданному после прибытия в район погрузки 22 апреля 1945 г. и по­священному итогам трёхсуточного марша 18 — 20 апреля. 536 Движение 1-го и 3-го пехотных полков Зверев охарактеризовал следующим образом: «Подготовка к маршу, организация марша, организация питания — налажено вполне удовлетворительно. Но после первых суток перехода, в связи с устало­стью бойцов, дисциплина снизилась, колонная растянулась, порядок строя нарушался. Имели место случа, когда бойцы двигались не в строю, а отдельными группами. Командиры подразделений не принимают своевременных мер для восстановления порядка строя. Суточный наряд выставлялся формально, были случаи, когда бойцы уходили в ближайшие деревни в поисках питания и даже для воровства. Всё время поддерживалась дисциплина марша на высоком уровне командиром 2-го ба­тальона 1-го пехотного полка. Штаб полка с работой по организации и управления маршем справлял­ся, хорошо организовал разведку. В 3-м полку неизвестный похитил мотоцикл и 3 велосипеда. Штаб полка с работой плохо справился».

2-й пехотный полк дивизии, несмотря на то, что его формирование завершилось лишь к 15 ап­реля, Зверев похвалил, отметив «организацию и дисциплину марша на высоком уровне». Из других частей дивизии похвал за марш удостоились артиллерийский полк и учебно-запасной батальон, не­достатки по организации службы имелись в батальоне связи и сапёрном батальоне. На низком уровне прошёл марш в полку снабжения, где выявилось самое большое количество отставших, а солдаты, по выражению Зверева «предоставлялись сами себе» и в отдельном противотанковом дивизионе. В наи­большей степени Зверев разнёс отдельный кавалерийский разведдивизион: «дисциплина низкая, ди­визион на грани развала, офицерский состав пьянствует, позоря звание и честь офицера РОА».

За организацию и проведение марша 17-20 апреля получили благодарности от командира ди­визии: командир артиллерийского полка полковник A.A. Зубакин, командир 2-го пехотного полка майор Алексеев, командир учебно-запасного батальона капитан Курганский и командир 2-го баталь­она 1-го пехотного полка капитан Бутенко. Выговор получил командир 1-го батальона 1-го пехотного полка майор Антипов, остальным были сделаны замечания за слабую требовательность. Командир отдельного кавалерийского разведдивизиона подполковник Зиновьев заслужил арест на пять суток с предупреждением о неполном служебном соответствии.

Приказ генерал-майора Г.А. Зверева об итогах марша лишний раз подтверждает выводы, сде­ланные в рассуждениях о власовском офицерском корпусе: дисциплина, порядок и организация службы всецело зависели, в первую очередь, от офицеров и их требовательности. В яркой степени это проявилось и позднее на демаркационной линии американской оккупационной зоны. Проблем, аналогичных тем, которые испытал Зверев не было ни в армейском штабе, благодаря безупречным служебным качествам Трухина, ни в офицерской школе, благодаря ревностному отношению к служ­бе со стороны курсантов, имевших прочный костяк в виде большой группы юнкеров из Русского Корпуса. Совершенно поразила Трухина учебно-запасная бригада: измученные немецкими лагерями солдаты прошли образцово, без эксцессов и замечаний. Довольный Трухин объявил бригаде и коман­диру благодарность за выносливость и образцовый марш. Но, к сожалению, бригада Койды оказалась единственной частью Южной группы, которая понесла боевые потери на марше, попав под бомбёжку союзной авиации: погибли 12 солдат и 5 офицеров, включая командира сапёрного взвода майора Полницкого. 537

Первые дни довольствие Южной группы обеспечивалось за счёт запасов продовольствия Вер­махта округа Ульм, однако когда полковник Т.Д. Герре обратился в Мюнхене к командующему окру­гом генералу пехоты К. Крибелю с просьбой о довольствии для власовцев, то получил твёрдый от­каз. 538 Отсутствие питания и довольствия для 21 тыс. человек могло привести к непредсказуемым последствиям и Герре убедил Трухина следовать дальше по железной дороге. Штаб и части штабного подчинения погрузились на станции Фюрстенфельдбрюке (2 эшелона) вечером 28 апреля, один эше­лон отправился в Линц 24 апреля со станции Мемминген, 4 эшелона грузились в период 24-28 апреля на станциях Бухлое, Миндельхайм и Тюркхайм. Все 7 эшелонов с чинами Южной группы выгрузи­лись в Линце в период 27 апреля-1 мая и, таким образом, оказались единственной группировкой вла- совской армии, достигшей намеченного места назначения. Дальнейшее перемещение власовских час­тей на север в направлении Линц — Каплице — Будвайс проходило по двум параллельным маршрутам: правым следовали 2-я дивизия, учебно-запасная бригада и отдельный строительный батальон, а ле­вым — армейский штаб и офицерская школа. 539 К 3 мая чины Южной группы прошли на север при­мерно 50 км и достигли небольшого населённого пункта Райнбах в 10 км от границы с Богемией. Здесь разместился штаб власовской армии.

Где-то 1-2 мая в состав Южной группы влились остатки кадров несформированной 3-й пехот­ной дивизии генерала М.М. Шаповалова. Их точная численность не известна, но, судя по сведениям об общей убыли и восполнении Южной группы за период с 18 апреля по 8 мая 1945 г., вряд ли их было более 1,5 тыс. человек, включая чинов более-менее созданного дивизионного штаба. Остальные 8,5 тыс. добровольцев скорее всего остались в Вангене дожидаться американцев. Никаких претензий Шаповалов и начальник штаба дивизии полковник H.A. Богданов не могли им предъявить — ни воо­ружить, ни обмундировать, ни кормить своих людей им было нечем. Шаповалов двигался с остатка­ми кадров дивизии к Линцу из Вангена через Фюссен и под Кемптеном в последнюю неделю апреля 1945 г. встретился с чинами 1-й РНА генерал-майора Б.А. Смысловского, направлявшихся к швей­царской границе. Сославшись на отсутствие письменного приказа о переходе в подчинении Смы­словского, Шаповалов повёл свою колонну к железнодорожной станции Мемминген, чтобы повто­рить маршрут Южной группы.

Группа Смысловского 30 апреля прибыла в Фельдкирх, а в ночь на 3 мая перешла границу княжества Лихтенштейн. 540 В тот же день в Райнбахе Трухин приказал Шаповалову, воспользовав­шись самолётом LW, любой ценой отыскать в Пражском районе 1-ю пехотную дивизию и установить связь с генерал-лейтенантом A.A. Власовым. В 22. 00. 4 мая Шаповалов прибыл в Сухомасты (40 км юго-западнее Праги) в штаб 1-й пехотной дивизии. Власов находился вместе с Буняченко.

Отправив Шаповалова под Прагу, Трухин оказался в сложном положении. Вероятность того, что Шаповалов вернётся ни с чем или не вернётся совсем, представлялась Трухину значительной, а ставить жизни более чем 20 тыс. солдат и офицеров в зависимость от исхода командировки бывшего командира 3-й дивизии Трухин не хотел. Война заканчивалась на глазах, пал Берлин. Ни казачьи корпуса, ни группа A.B. Туркула в Линц не прибыли, принадлежность оккупационных войск остава­лась неясной. Посланные к американцам власовские разведчики Лапин и Денисов пропали без вести. Ещё 28 апреля на платформе станции Фюрстенфельдбрюке, Трухин предложил начальнику команд­ного отдела армейского штаба полковнику В.В. Позднякову при необходимости в ближайшее время отправиться навстречу американцам и убедить их предоставить власовцам политическое убежище.341

Сплошной линии фронта не существовало, и это облегчало власовским парламентёрам задачу. Не получив в течение 24 часов известий от Шаповалова, Трухин принял решение искать возможности сдачи Южной группы представителям армии США и приказал Позднякову отправляться на поиски. Вечером 4 мая примерно в тот момент, когда Шаповалов наконец добрался до штаба 1-й дивизии, группа офицеров выехала из Райнбаха на машине на поиски линии фронта и американцев. В группу входили: генерал-майор В.Г. Арцезо (Ассберг) и его личный адыотант подпоручик П.Н. Бутков, пол­ковник В.В. Поздняков, переводчица с английского IT.C. Смирнова (жена Позднякова) и шофёр С. Трутнёв. На всякий случай офицеры были вооружены автоматами и пистолетами-пулемётами. Пе­ред выездом на всякий случай полковник Вермахта Г.Д. Герре выдал парламентёрам пропуска за личной подписью, защищавшие обладателей от возможных неприятных вопросов со стороны СС. Герре прекрасно знал, куда и зачем отправляются власовцы, но молчаливо одобрял их действия.

После ряда приключений 4-5 мая Поздняков и его спутники благополучно миновали посты 48-й и 96-й пехотных дивизий Вермахта, попав ночью 6 мая в условную нейтральную зону. На рас­свете 6 мая они наткнулись на американских десантников, спящих прямо на танках. Потратив ещё какое-то время на разъяснение встреченным командирам своего статуса, власовцы, наконец, добра­лись в сопровождении конвоя в штаб 11-й танковой дивизии бригадного генерала X. Д. Дэгера, вхо­дившей в состав XII корпуса (3-я армия США). Разговор с парламентёрами шёл в присутствии на­чальника отдела дивизионной разведки подполковника В. Слейдена. Штаб 3-й армии США уже имел опыт переговоров и капитуляции власовцев, поэтому и здесь с точностью повторилась ситуация, идентичная переговорам Мальцева и Кенана. Американское командование было готово принять ка­питуляцию власовских подразделений на основании условий Женевской конвенции без гарантий ре­шения каких-либо политических вопросов. Поздняков попытался сблефовать, уверяя американских офицеров, что если гарантий политического убежища не будет, стотысячная власовская армия развя­жет последний бой с советскими войсками 46-й армии генерал-лейтенанта A.B. Петрушевского, при­надлежащей 3-му Украинскому фронту. Но вряд ли блеф произвел впечатление на флегматичных американцев.

После обеда 6 мая Поздняков и Арцезо получили в письменном виде окончательные условия капитуляции, которые, кстати, оказались относительно нормальными. Части Южной группы переме­щались в тыл 3-й армии США на 30 км.; оружие сдавалось там; офицерам сохранялось личное ору­жие, а кроме этого — по 10 винтовок на роту для караульной службы; внутреннюю организацию брал на себя власовский армейский штаб; власовцы передавали 3-й армии США всё имущество и оружие без повреждений, а также освобождали всех союзных военнопленных, если бы такие имелись. В те­чение 36 часов, начиная с 18. 00. 6 мая 1945 г., власовцы обязались возвратить экземпляр подписан­ных условий в штаб 11-й танковой дивизии. Вновь благополучно проехав посты немецких дивизий, парламентёры возвратились вечером 6 мая в свой армейский штаб, 542 переехавший к тому моменту из Райнбаха чуть севернее в деревню Разбоден.

За время отсутствия Арцезо и Позднякова 5-6 мая, произошло важное событие — в штаб с вы- олненным заданием возвратился Шаповалов. 5 мая М.М. Шаповалов представил Трухину письмен­ное донесение, в котором указал местопребывание Власова, Буняченко и штаба 1-й дивизии и пере­дал краткий приказ Главнокомандующего: «Все части двигать на север с целью соединения с 1-й (600-й) дивизией. Главная цель — собраться в кулак. Никаких других приказов не выполнять. Приме­нять акты самовооружения». Через Шаповалова Власов также передал условия для переговоров с со­юзниками, уже ими отвергнутые: недопущение репатриации в советскую зону оккупации и призна­ние формирований КОНР в качестве «политического фактора». Здесь же Власов ещё раз подчёркивал необходимость установления русского приветствия в войсках, формально введённого ещё в феврале 1945 г. Но самое важное заключалось в следующем. Из донесения Шаповалова Трухин узнал о сдаче в Цвизеле американцам авиачастей КОНР вместе со своим командующим. 543 Первоначальная реак­ция Власова на действия Мальцева осталась неизвестной, но не исключено, что она была резко отри­цательной. Даже от Трухина, стоявшего буквально перед боевыми порядками 11-й танковой дивизии 3-й армии США, Власов требовал перемещения в район Праги.

В.В. Поздняков уже после войны намекал на «странность устного приказа» Главнокомандую­щего в интерпретации Шаповалова, мотивируя свои соображения отсутствием даже «коротенькой записочки» Власова, адресованной «лично Фёдору Ивановичу». 544 Однако бывший начальник ко­мандного отдела армейского штаба власовской армии вообще был склонен видеть во всех труднообъ­яснимых для себя событиях происки советской агентуры. Шаповалов передал распоряжение Власова достоверно, который, по-прежнему, надеялся на «естественное здравомыслие» союзников и концен­трацию власовской армии в одном месте считал залогом успешных переговоров. Но Трухин уже знал о нежелании американского командования предрешать любые политические вопросы и мог впервые усомниться в превозносимом власовцами «здравомыслии» союзных военно-политических кругов. Так генерал Трухин оказался заложником положения. Интуиция и прецедент с Мальцевым подсказы­вали ему необходимость принятия условий, предложенных командиром 11-й танковой дивизии бри­гадным генералом Х.Д. Дэгером. С другой стороны, служебный долг требовал выполнять приказ Власова. В дополнении ко всему прочему Трухин был сбит с толку слухами и сообщениями в эфире о «выступлении армии Власова на помощь восставшей Праге».

Получив приказ Власова через Шаповалова, Трухин не мог отказаться от его выполнения, но и выполнить его не мог. Поздняков и Ассберг (Арцезо) в этот момент уже уехали на поиски американ­цев и до их возвращения любые активные действия представлялись преждевременными. Поэтому после прибытия Шаповалова 5 мая, Трухин отправил к Власову своего заместителя генерал-майора В.Г. Баерского (В.И. Боярского) формально с заданием «уточнить приказ от 4.05.45.» и «сообщить более подробные инструкции». В действительности, Баерский должен был сообщить Власову об уже состоявшейся отправке к американцам официальных парламентёров. Расстояние от района дислока­ции Южной группы до Праги составляло около 150 км., которое машина при всевозможных сложно­стях в пути могла покрыть максимум за 3^4 часа. К моменту возвращения от американцев Поздняко­ва и Арцезо вечером, Баерский назад не прибыл. Власовцы ещё не знали, что Баерского уже не было в живых. Не доехав до чешской столицы, в Пршибраме (юго-восточнее Праги) машину власовского генерала остановили партизаны из отряда «Смерть фашизму» капитана Е.А. Олесинского (Смирно­ва). Задержанного заместителя начальника штаба власовской армии привели к командиру отряда, осыпавшего власовца разнообразными эпитетами, из которых «предатель» был едва ли самым при­личным. Не выдержав оскорблений, Баерский дал Олесинскому пощёчину и через несколько минут партизаны повесили генерала.545

Срок, отпущенный власовцам штабом 11-й танковой дивизии, неумолимо истекал. На мораль­но-политическое состояние чинов дивизии сильно влияли известия о боях в Праге и активном уча­стии в них 1-й пехотной дивизии. Эхо Пражского восстания докатилось и до южной Чехии. На вся­кий случай «для защиты от местных жителей» к группе офицеров связи Вермахта во главе с полков­ником Герре начальник оперативного отдела штаба полковник Нерянин приставил взвод автоматчи­ков в качестве личной охраны. Очень возможно, что большая угроза для немецких офицеров к тому моменту исходила не столько от чехов, сколько от самих власовцев. Герре называл атмосферу, ца­рившую 6-8 мая в населённых пунктах Каплице, Страконице, Разбоден, «состоянием мятежа». Вы­полняя приказ Главнокомандующего, власовцы активно продолжали «самовооружаться», так как к этому представлялись практически неограниченные возможности. У населённого пункта Тргови Свины произошла короткая стычка между власовцами из 2-й пехотной дивизии и чинами Ваффен СС, в результате которой были убитые с двух сторон. Здесь власовцы захватили у эсэсовцев часть оружия. На железнодорожной станции в Каплице курсанты офицерской школы освободили железно­дорожный состав концентрационного лагеря, выпустив на свободу 800 заключённых русских, поля­ков, французов и бельгийцев. 546

Не дождавшись Баерского и к утру 7 мая, генерал Трухин решил лично выехать под Прагу. Это решение встретило бурные возражения со стороны чинов армейского штаба, но Трухин остался не­преклонен. И.д. командующего Южной группой Трухин оставил по свидетельству Позднякова на­чальника отдела материально-технического снабжения штаба генерал-майора А.Н. Севастьянова, а по другим данным — полковника Вермахта Т.Д. Херре. 547 И.д. начальника штаба стал А.Г. Нерянин. Трухин выехал в Прагу вместе с личным адъютантом поручиком А.И. Ромашкиным, генерал- майором М.М. Шаповаловым, его адъютантом и женой, а также начальником группы связи от Вер­махта и СС при штабе власовской армии майором Вермахта Оттендорфом. Перед отъездом Трухин вручил Позднякову подписанный им экземпляр условий капитуляции и дал указания вечером отвезти документ в штаб 11-й танковой дивизии в случае своего невозвращения. Группа Трухина уехала, ос­тавив чинов штаба в мрачном настроении.

Здесь стоит присоединиться к справедливому удивлению полковника В.В. Позднякова: и Ша­повалов 3 мая, и Баерский 5 мая, и Трухин 7 мая выезжали на столь дальнее расстояние, в район ох­ваченный малопонятными боевыми действиями без всякой личной охраны. В распоряжении власов- ского штаба был и батальон охраны, и жандармская рота, и изрядное количество ручного автомати­ческого оружия. Разумных объяснений почему трех генерал-майоров на протяжении четырех дней отправляли без конвоя мы не находим. Возможность установления с Северной группой радиосвязи тоже стоило обсудить хотя бы теоретически.548

Отсутствие вооружённой личной охраны сыграло решающую роль в последовавших трагиче­ских событиях для всех трёх генералов. На рассвете 8 мая их небольшая колонна подъехала к Пршибраму, откуда, по уверению Шаповалова, до дивизии Буняченко оставалось всего 20 км. Город по-прежнему был занят вооружёнными бойцами отряда Олесинского. Власовцы пытались проско­чить Пршибрам на полном ходу, но выезд из города оказался забаррикадирован и под сильным кон­воем партизан машины проводили к штабу Олесинского в городской ратуше. В штабе генералов встретил Олесинский. Он молча выдвинул ящик стола, вынул из него планшет убитого Баерского и обратился к Трухину: «Вы, наверное, знаете, кому это принадлежало, товарищ Трухин. Вчера мы его повесили». 549 Власовцев арестовали, изъяли личное оружие, документы и поместили под охраной чешских партизан. Следующей ночью наряд охраны предложил власовцам бежать, но всех часовых неожиданно сменили, а арестованных развели по одиночкам. Утром 9 мая Шаповалова расстреляли, а Трухина, по-видимому, перевезли в Добржиш. Адъютантам Трухина чудом повезло. 10 мая через Пршибрам спешили к демаркационной линии колонны 1-й пехотной дивизии. Солдаты Буняченко освободили адъютантов и шофёров, судьба Отгендорфа и жены Шаповалова осталась неизвестной.550

Выполняя последний приказ Трухина, в ночь с 7 на 8 мая полковник В.В. Поздняков, майоры Музыченко, Тархов, А.Ф. Чикалов, капитаны Агафонов, Иванов и Зинченко, а также переводчица Н.С. Смирнова выехали в штаб 11-й танковой дивизии. Поздняков имел парламентарный пропуск за подписью Нерянина и тревожился за возможные осложнения, так как поставленный Дэгером срок истекал в 6 утра 8 мая. В штаб Дэгера власовцы прибыли в 5.30. утра, предупредительные американ­цы предложили им позавтракать. Во время завтрака переводчик штаба Буркерт, как и американский офицер в случае с Мальцевым, вновь пытался убедить власовцев просто «переизбрать плохое прави­тельство», а не воевать против него.

Итоги второго визита в штаб американской дивизии оказались гораздо хуже, чем первого. Ос­новываясь на прекращении огня с 01.00. 8 мая 1945 г. и факте общей капитуляции Вооружённых Сил Германии, бригадный генерал Дэгер предложил власовцам оставить все свои подразделения на преж­нем месте, а в случае движения за линию войск XII американского корпуса, пригрозил подвергнуть их бомбардировке с воздуха и обстрелу из всех видов оружия (!). 351 Возвратившись в штаб, парла­ментёры могли констатировать лишь единственное следствие приказа Дэгера. Максимум в течение 48 часов Южная группа власовской армии будет захвачена и неизбежно уничтожена подступающими советскими частями 68-го стрелкового корпуса полковника Н.И. Шкодуновича, входившего в состав 46-й армии.

Численность подразделений Южной группы, замерших в ожидании дальнейшего развития со­бытий северо-восточнее Линца у селений Виттингау (учебно-запасная бригада) , Липнице (2-я пехот­ная дивизия), Бухерс, Дойч-Бенешау, Нетробице (офицерская школа) и Разбоден (штаб), составляла 8 мая 19,5 тыс. чинов. 552 Естественная убыль за период с 17-18 апреля по 7 мая 1945 г. составила 1767 солдат и офицеров. Вероятно, убыль была больше, так как в какой-то степени её восполнило присое­динение остатков кадров 3-й дивизии. Основная категория убыли — это отставшие на марше 17-20 апреля, а также переданные по общему медицинскому состоянию в местные госпитали. Только учеб­но-запасная бригада потеряла оставленными в госпиталях 483 человека, в том числе-13 офицеров. 553 Вторую категорию убыли составили дезертиры, в перечне которых отмечаются и старшие власовские офицеры. Так, например, 27 апреля в 50 км. западнее Мюнхена исчез в момент погрузки вместе с 80 солдатами и офицерами начальник штаба 2-й пехотной дивизии полковник A.A. Фунтиков. Группа Фунтикова сдалась самостоятельно американцам и содержалась в лагере Хайдельберг, откуда 20 ию­ня её передали в советскую оккупационную зону. 554 И.д. начальника штаба дивизии по приказу Зве­рева стал 4 мая подполковник Зуев.555

Хотя полных сведений по категориям убыли для Южной группы не существует, мы склонны предполагать, что процент дезертиров не мог достигать более 3^4 %, что учитывая все факторы и особенности рядового контингента запасной бригады и 2-й дивизии, представляется незначительным. Это обстоятельство свидетельствует в целом в пользу командования Южной группой, стремившегося к сохранению кадров в очень сложной для власовцев обстановке конца войны. В числе последующих категорий убыли необходимо назвать: боевые и не боевые потери (случаи отравления спиртом, неос­торожного обращения с оружием и т. п.), командировки и т.д. Историческим фактом остаётся сохра­нение командованием Южной группы во главе с генерал-майором Ф.И. Трухиным 90 % солдат, ун­тер-офицеров и офицеров вплоть до момента капитуляции Вооружённых Сил Германии, невзирая на отсутствие нормальной связи с Главнокомандующим и на несостоявшееся объединение и перефор­мирование всех власовских соединений. Неблагоприятное складывание военно-политической ситуа­ции принудило их к капитуляции по отдельности.

Зальцбургская войсковая группа (отдельный корпус или бригада генерал-майора A.B. Туркула) прекратила существование в последних числах апреля 1945 г. одновременно с занятием Зальцбурга и окрестностей союзниками. Любопытно, что до 4 мая штаб Туркула продолжал формально функцио­нировать, у входа в него под бело-сине-красным и Андреевским флагами стояли вооружённые часо­вые. A.B. Туркул первоначально избежал ареста, по его три полка были распущены, а их чины во главе с командиром Донского казачьего полка генерал-майором С.К. Бородиным оказались интерни­рованы в лагере военнопленных в Бишофсхофене (в 40 км. южнее Зальцбурга). В июне 1945 г. их пе­ревезли в лагерь военнопленных POW-115 Ганакер под Ландау (северо-восточнее Мюнхена) в коли­честве 680 человек. Командир сводного пехотного полка подполковник В.А. Кардаков после расфор­мирования штаба добровольно явился к американскому командованию и попытался объяснить поли­тическое значение Власовского движения, но был объявлен военнопленным и этапирован в лагерь Аугсбург. A.B. Туркул принял активное участие в деятельности организованного сразу же после при­хода союзников местного комитета Союза русских военных инвалидов под председательствованием бывшего командира 1-й конной дивизии Русской армии генерал-майора В.Н. Выграна.

  • апреля 1945 г. в штаб Походного Атамана генерал-майора Т.П. Доманова прибыла группа итальянских офицеров во главе с полковником Кантини, представлявшая интересы объединённых партизанских сил провинции Фриулия. Партизаны потребовали от казаков оставления пределов Се­верной Италии и сдачи оружия. 556 Ультиматум партизан послужил поводом для Доманова объявить об эвакуации Отдельного казачьего корпуса и беженских станиц на север в Австрию (район Зальц­бург-Линц), где предполагалась концентрация вооруженных формирований КОНР. Общий маршрут Казачьего Стана строго соответствовал планам перемещения воинских частей, разработанных шта­бом Трухина.
  • апреля командующий группой армий «Ц» на итальянском театре военных действий генерал- полковник Вермахта Г. Фитингхоф подписал в Казерте близ Неаполя акт о капитуляции. Прекраще­ние огня устанавливалось на всей территории Италии с 22.00. 1 мая, начало капитуляции — с 12.00. 2 мая 1945 г. Воспользовавшись достигнутыми соглашениями, около 1 тыс. итальянских партизан ата­ковали на рассвете 1 мая сотню казачьего конного жандармского дивизиона войскового старшины Г.П. Назыкова в с. Оваро, крайнем пункте расположения Донских станиц у г. Олессио. 1-2 мая в Оваро продолжался кровопролитный бой, закончивший трагично для казаков. Партизаны подорвали взрывчаткой один из двух каменных домов, превращенных Назыковым в опорный пункт, в результа­те чего погибли 42 казака, а 26 получили тяжёлые ранения. Кроме этого, партизаны сожгли оварский казачий госпиталь вместе с 58 находившимися на излечении чинами казачьего корпуса. Остатки сот­ни жандармского дивизиона были спасены подоспевшим четырьмя сотнями и двумя батареями 1-го конного полка полковника M. Голубова, атаковавшими Оваро на рассвете 2 мая. Это был один из последних кровопролитных боёв казаков Доманова с итальянскими партизанами.557

Центром сбора беженских станиц Домановым был объявлен город Толмеццо. Для обеспечения успешной эвакуации в Австрию штаб Походного Атамана установил контроль с помощью трех ка­зачьих сотен над горным тоннелем и мостом через р. Бут, ведущими к перевалу Плоукен-пасс (Пассо ди Монте Гроссе Карнико), которые служили проходом в Австрию. После серии коротких стычек с партизанами тоннель и мост остались в руках казаков. При этом под угрозой оружия офицерская сот­ня войскового старшины Г.Р. Просвирина заставила прекратить спецотряд 410-го отдельного полка СС подготовку тоннеля к взрыву, в случае которого эвакуация бы из Северной Италии в Австрию стала бы невозможной, а все чины и беженцы Казачьего Стана превратились бы в «военнопленными» партизан-гарибальдийцев. 558

Вечером 2 мая с самого дальнего участка антипартизанского фронта в Толмеццо прибыли, про­делав путь в 30 км., 5-й Сводный и 6-й Донской пластунские полки. Тогда же в пункт сбора прибыла 1-я казачья пешая дивизия. В ночь с 2 на 3 мая 1945 г. Казачий Стан начал движение из Толмеццо на север к перевалу Плоукен-пасс и далее в Австрию. Доманов покинул Толмеццо с арьергардом 6 мая. Движение строевых казачьих частей к Толмеццо и эвакуация Стана сопровождались беспрерывными нападениями партизан и перестрелками. 1156 чинов 3-го запасного полка полковника Лобасевича не сумели вовремя пробиться из Жемоны к Толмеццо, сдали вечером 4 мая оружие партизанам и 9 мая попали в плен к англичанами. Со своими сослуживцами 185 чинов 3-го запасного полка (преимуще­ственно офицеров) встретились только в Западной Сибири после насильственной репатриации 3 ав­густа 1947 г. в СССР из лагеря «перемещённых лиц» в Римини.559

Передвижение десятков тысяч людей — строевых чипов и беженцев Казачьего Стана — в Авст­рию проходило в крайне тяжёлых условиях высокогорного климата (в среднем 2 тыс. метров над уровнем моря). С учётом постепенного прибытия беженцев и строевых частей в Толмеццо в конце апреля, общие сроки казачьей эвакуации из Италии в Австрию определяются с 30 апреля по 11 мая 1945 г. По состоянию на Ю мая в Казачьем Стане генерал-майора Т.И. Доманова числились: 35954 человека, в том числе 16123 строевых и 2134 нестроевых чинов Отдельного казачьего корпуса. В бе­женских станицах среди казаков числились 8,9 тыс. мужчин, 4866 женщин, 2875 детей, а также 986 лиц, не считавшихся казаками. В обозе Стана находились 12879 лошадей, 872 коровы, 6 быков, 89 верблюдов, 4 легковых автомашины, 29 грузовиков, 2 автобуса, бронеавтомобиль, 12 мотоциклов. Из 14752 взрослых беженцев до 4,5 тыс. мужчин пребывали в возрасте 51 года и старше, до 1,4 тыс. мужчин являлись военными инвалидами, 4866 женщин были старше 48 лет. Из 2875 детей 569 явля­лись младенцами. 560 Из строевых чинов казачьего корпуса естественная убыль составила за период с 22 апреля по 10 мая 1945 г. 2188 человек, из них 1156 — чины 3-го запасного полка, оставшиеся в Же- моне, 640 — оставшиеся по разным причинам в Северной Италии чины других частей, 392 — боевые и не боевые потери, пропавшие без вести, погибшие при бомбардировке 30 апреля 1945 г. Вместе с ка­заками из Толмеццо эвакуировались сотрудники ГУКВ, генерала от кавалерии П.Н. Краснова сопро­вождала супруга Лидия Фёдоровна.

Обстановка психологически оставалась очень тяжёлой. Не только в среде беженцев, но и строевых казаков ощущалась ужасная усталость. Опасные горные «серпантинные» тропы постоянно приводили к жертвам, к потерям скота и имущества. Н.Н. Краснов-младший откровенно свидетельст­вовал, что уже в начале пути «казачьи отряды генерала Доманова утратили свой подтянутый вид строевых частей». Несмотря на сносное снабжение довольствием германскими комендатурами по всему пути эвакуации, отмечались случаи мародёрства, насилия и прочих безобразий. Зачастую уго­ловные преступления совершали чины Кавказской кавалерийской дивизии штандартенфюрера СС

К.К. Улагая, по выражению Краснова-младшего — «распущенная орда, прекрасно вооружённая авто­матами, говорившая на семнадцати кавказских наречиях». 561 Кавказцы отступали вместе со Станом, но не считались подчинёнными Доманову. В 4-м Терско-Ставропольском полку полковника И.А. Морозова (2-й бригада 1-й пластунской дивизии) 4 мая произошли волнения, связанные с тем, что многие ставропольцы требовали немедленного марша вперёд и скорейшего присоединения к вла- совской армии. С трудом удалось успокоить и восстановить дисциплину командиру дивизии.562

Вечером 7 мая в Толмеццо вступили части 36-й пехотной бригады бригадира Д. Мэссона, вхо­дившей в состав 78-й моторизованной дивизии генерал-майора Армии Её Величества Р.К. Арбутнота (XIII корпус 8-й британской армии генерала Армии Её Величества Р. Мак-Крири). Через сутки 36-я бригада выступила к высокогорному перевалу Плоукен-пасс с целью нагнать Казачий Стан Доманова и дивизию Улагая. Доманов, как и другие командиры соединений и войсковых групп власовской ар­мии, не имел ни малейшего желания оказывать сопротивление союзникам.

В 8 утра 8 мая Походный Атаман выслал навстречу моторазведке британской бригады группу парламентёров во главе с генерал-майором Л.В. Васильевым. Проскочив через Плоукен-пасс из авст­рийского селения Кетчах, парламентёры Доманова встретились с авангардом британской бригады в населённом пункте Тимау. Здесь в очередной раз повторилась история власовцев Мальцева и Трухи- на, однако с некоторой вариацией. Беседуя в Тимау с казачьими офицерами, бригадир Мэссон согла­сился принять капитуляцию Стана на общих условиях Женевской конвенции. Однако от себя лично он выразил уверенность, что Правительство Её Величества не будет принудительно репатриировать казаков в советскую оккупационную зону. 563 Сейчас трудно сказать, верил ли бригадир Джеффри Мэссон в собственные слова, но они послужили прелюдией к цепи циничных поступков целого ряда британских офицеров, названных позднее Зарубежным Атаманом Войска Кубанского генерал- майором В.Г. Науменко, «великим предательством казаков со стороны цивилизованного Запада». В тот же день 8 мая подразделения 36-й бригады вступили в селения Маутеи и Кетчах, где находились штаб Походного Атамана и сотрудники ГУКВ генерала Краснова.

Части Отдельного казачьего корпуса в Северной Италии и беженские станицы (Казачий Стан) в период с 30 апреля по 10 мая 1945 г. совершили переход из итальянской провинции Фриулия через Карнийские Альпы и начали спуск в долину австрийского Восточного Тироля к городу Лиенц. 36-я британская пехотная бригада нагнала казаков на спуске и позволила им завершить его. Для расселе­ния британское командование предоставило девятнадцатикилометровое пространство по течению вдоль реки Драва от Лиенца к Обердраубургу — для строевых частей, а лагерь Пегец на левом берегу Дравы в 3 км от Лиенца — для беженских станиц.

Наиболее удалённые от района концентрации власовской армии Русский и XV казачий корпу­са, практически до последних дней войны принимали активное участие в боевых операциях. Полити­ческий лидер Словении и её «губернатор на полуавтономных началах» генерал Л. Рупник надеялся с помощью корпусов Паннвица и Штейфона, Особого отдельного полка «Варяг» полковника М.А. Се­мёнова укрепить уставшую от боевых и моральных потрясений домобранскую Отечественную Ар­мию. Затем при поддержке четников генерала Прежеля, воевод Евджевича и Джуича, а также баталь­онов Омладинского покрета «ЗБОР», находившихся под командованием бригадного генерала К. Му- шицкого, преградить путь в Словению бригадам 3-й армии НОАЮ генерала К. Наджи.364

Окончательная ставка военно-политических кругов Великобритании и США на И.Б. Тито с по­следующим предательством генерала Д. Михайловича, казалась Рупнику невероятной. Фактически он хотел реализовать план спасения формирований КОНР, только в масштабах отдельно взятой про­винции. 3 мая Словения провозгласила независимость. Рупник призвал добровольцев в ряды домоб- раны для борьбы с бригадами Тито, но главные надежды губернатор возлагал на Главнокомандующе­го союзными силами на Средиземноморском театре военных действий генерал-фельдмаршала Армии Её Величества Г. Александера. Но практически одновременно с провозглашением независимости, левые партии в Люблянском парламенте добились отставки Л. Рупника с поста губернатора, который в связи с окончанием войны сдался в Шпиттале союзникам. Позднее, по инициативе британского ко­мандования он был выдан политическим представителям НОАЮ и повешен титовцами в Любляне как военный преступник.

Штаб Русского Корпуса во главе с генерал-лейтенантом Б.А. Штейфоном разместился в отеле «Эспланада» в Загребе 19 апреля. Поредевшие 3 полка и 2 кадрированных полковых батальона 27 апреля наконец-то сменились частями Вермахта группы армий «Е», и, соединившись впервые за всё время существования Русского Корпуса, стали выдвигаться на Загреб. В период 28-29 апреля Корпус проследовал Загреб и получил расквартирование на краткий отдых на окраинах хорватской столицы. Здесь начальник маршевой группы Корпуса полковник А.И. Рогожин получил приказ из штаба ко­мандующего группой армий «Е» готовиться к переброске через Любляну под Триест. После краткого совещания Штейфон и Рогожин решили добиваться передислокации Корпуса севернее Любляны, чтобы избежать боевых действий против союзников. Затем командир Корпуса провёл смотр 5-му «Железному» полку. На следующий день генерал Штейфон скончался, по официальной версии — от сердечного паралича. A.A. фон Лампе позднее писал о каком-то впрыскивании, сделанном по требо­ванию Штейфона, после которого бывший комендант Галлиполи уже не проснулся. 565 Но никаких сведений на этот счёт больше не публиковалось. С точки зрения Рогожина, смерть Штейфона оказа­лась даже в чём-то благом для покойного, так как после капитуляции ему неизбежно грозил персо­нальный арест, с возможной экстрадицией в советскую зону оккупации в качестве «военного пре­ступника». 566 В командование Корпусом по приказу командующего группой армий «Е» генерала Ле- ра вступил полковник Рогожин.

Первое испытание для командира Рогожин с честыо выдержал и Корпус получил направление на фронт северо-западнее Любляны вместо участка под Триестом. Это означало близкий выход из Югославии, превратившийся во время Второй мировой войны в арену кровопролитной и беспощад­ной борьбы пяти противоборствующих сторон. В 7 часов 2 мая штаб Корпуса прибыл в маленький город Лаак (в 20 км. северо-западнее Любляны). Здесь Рогожин переформировал Корпус в 3 полка трёхбатальонного состава, по численности соответствовавших нормальной пехотной бригаде. Одно­временно командир Корпуса настойчиво искал связи с власовцами и даже послал разведку с тремя письмами, адресованными генералам Власову, Краснову и Паннвицу. Но в агонии последних воен­ных дней разведчики бесследно исчезли.

На фронте полков Корпуса 5-7 мая ещё велась сильная ружейно-пулемётная перестрелка с час­тями НОАЮ. 8 мая в Любляне в спешно эвакуировавшемся штабе Вермахта Люблянского района Рогожин получил следующее распоряжение: Вермахт уходит на север, а объединённая группировка из Русского Корпуса, полка «Варяг», трех полков подполковника Топаловича из Сербского Добро­вольческого Корпуса и полка словенских домобранцев майора В. Рупника (всего до 12 тыс. чинов) должна была удерживать занимаемый фронт против частей НОАЮ до 5 часов 9 мая. Затем ей следо­вало прорываться на территорию Австрии к Филлаху через занятую титовцами станцию Есеницы. Прикрыв отход Люблянской группы Вермахта, Рогожин выдержал второе испытание. 9 мая Корпус был в Крайнбурге.

На совещании у командующего объединённой группировкой Люблянского района 9 мая, Рого­жин выдержал самое серьёзное испытание. Командующий группировкой полковник Вермахта фон Зеллер собирался отправить в Австрию через Филлах, занятый крупными силами 3-й югославской армии НОАЮ с бронетехникой, единственный Русский Корпус. Части Вермахта, Ваффен СС, полки СДК, домобранцы должны были двигаться в Австрию через Клагенфурт. Исполнение приказа приве­ло бы к огромным потерям в Корпусе уже спустя после общей капитуляции Германии и формального окончания Второй мировой войны в Европе. Переселив понятия о традиционной дисциплине, Рого­жин открыто отказался выполнять самоубийственный приказ и спас кадры Корпуса. Поколебавшись, Зеллер приказал Корпусу следовать общим маршрутом на Клагенфурт. 10 мая полки Корпуса начали движение, а к вечеру оказались в пределах Австрии.

Первые британские офицеры, встреченные утром 11 мая в моторизованном патруле, были очень корректны и приветливы, но ничего совершенно не знали о существовании РОА, Русского Корпуса, формирований КОНР, как вообще не знали ничего о русских в составе германских Воору­жённых Сил. Обычные условия капитуляции были Зеллером быстро приняты. Однако Рогожин на всякий случай послал к британцам нескольких офицеров — полковника A.A. Эйхгольца, майора Е.А. Шелль и обер-лсйтенанта (поручика) A.A. Раевского. Чины Русского Корпуса должны были уз­нать о возможном политическом соглашении с союзниками генерала A.A. Власова. Поскольку Кор­пус рассматривал себя как составную часть власовской армии, от ответа на столь важный вопрос за­висела его дальнейшая судьба. Британский полковник ничего вразумительного сообщить парламен­тёрам Корпуса не смог и предложил сдать всё оружие, включая личное оружие офицеров. 567

Утром 12 мая в 11.30. Русский Корпус сложил оружие перед представителями 2-й танковой ди­визии бригадного генерала Армии Её Величества Эйчера (V корпус 8-й британской армии) в Клаген- фурте. Чины Корпуса расположились в палаточном лагере капитулировавшей Люблянской группи­ровки на огромном поле у селения Виктринг, где находились одновременно до 35 тыс. человек. Сло­жили оружие в Клагенфурте 4,5 тыс. чинов, ещё 1084 корпусников находились в командировках и

568

лазаретах.

Особый полк «Варяг» встретил конец войны в разделённом состоянии. 6-7 мая 3 батальона и полковые части «Варяга» сосредоточились в Любляне для перехода в подчинение командиру Русско­го Корпуса полковнику А.И. Рогожину. На балконе казармы был поднят бело-сине-красный флаг с эмблемой РОА в середине и полковник М.А. Семёнов отдал приказ снять все знаки отличия Вермах­та. 569 8 мая «Варяг» выступил из Любляны вместе со всеми подразделениями Люблянской группи­ровки, однако у Краня полк разделился по приказу Зеллера. Около 500 чинов полка «Варяг» (обоз и тылы) продолжили движение на север на Клагенфурт и в конце концов оказались в палаточном лаге­ре на поле у Виктринга вместе с Русским Корпусом. Строевая часть полка (до 1 тыс. человек) во гла­ве с полковником М.А. Семёновым была отправлена «расчищать» дорогу для беженцев на северо- запад через Филлах в Шпитталь.

До сих пор вызывает удивление, почему полковник Вермахта Зеллер, отказавшись посылать столь тяжёлым маршрутом из-за малочисленности Русский Корпус, сделал то же самое в отношении ещё более слабой в численном отношении воинской части ? Кстати, в основной колонне Люблянской группировки двигавшейся на Клагенфурт русские добровольцы были не только в Корпусе и полку «Варяг». Свидетели упоминают каких-то полицейских, полуэскадрон «Эдельвейс» и т.д. 570 Числен­ность, состав и судьба этих мелких частей восточных добровольцев осталась неясной. Подавляющее большинство и обозной, и строевой части полка «Варяг» составляли добровольцы, набранные через вербовочный пункт в Вене из остарбайтеров и лагерей военнопленных, то есть граждане СССР, не испытывавшие иллюзий о своём будущем. В конечный пункт назначения в Шпитталь батальоны «Варяга» не попали. Не дойдя до Филлаха, полк «Варяг» после пересечения югославско-итальянской границы сдался на итальянской территории 78-й британской моторизованной дивизии генерал- майора Армии Её Величества Р.К. Арбутнота.

Положение XV казачьего кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта X. фон Паннвица никак не изменилось и не улучшилось, несмотря на отправку 30 апреля генерал-майора И.Н. Кононова с письмом для Власова. В последней декаде апреля 1945 г. корпус вёл боевые операции вдоль узкой линии коммуникаций Вировитица — Копривница — Вараждин, тянувшейся с юго-востока на северо- запад параллельно течению Дравы и известной под названием «подравский мешок». Во многом бла­годаря стойкости казаков Паннвица, генерал Лер смог беспрепятственно завершить вывод из Хорва­тии в Австрию остатков группы армий «Е», чины которой в массе несомненно были бы безоружными уничтожены НОАЮ, если бы капитуляция Германии застигла их не в Австрии, а на территории Юго­славии.

1-2 мая Паннвиц получил разрешение на отход в Австрию. В период 2-8 мая корпус прорывал­ся узкой колонной по маршруту Копривница — Западный Вараждин, имея в построении 1-ю дивизию полковника Вермахта К. Вагнера, 3-ю дивизию полковника Вермахта Э.В. фон Рентельна и наиболее пострадавшую от партизан 2-ю дивизию полковника Вермахта И. фон Шульца. В арьергарде 3-й ди­визии, ведя беспрерывные бои с титовскими партизанами, отступала пластунская бригада им. И.Н. Кононова под командованием полковника И.Г. Борисова. Вечером 8 мая штаб корпуса получил уве­домление по полевому телефону от командира 8-й партизанской бригады 3-й армии НОАЮ о полной капитуляции Германии и прекращении любых передвижений. В 2 часа ночи 9 мая Паннвиц отдал приказ пробиваться любой ценой через австрийскую границу на территорию, контролируемую 8-й британской армией генерала Мак-Крири. Границу с Австрией казаки пересекли у Лавамунда (Драво- град). Около 10 утра 9 мая, выдержав серию мелких партизанских атак, разведка 1-й дивизии вступи­ла в контакт с представителями 2-й британской танковой дивизии примерно в 35-40 км восточнее Клагенфурта.571

Пытавшиеся преградить путь казакам партизаны, буквально сметались с коммуникаций. В ча­стности так за 40 минут смял сильный заслон 8-й партизанской бригады разведывательный батальон ротмистра Бондаренко из Кононовской бригады.572 10 мая у деревни Гриффен между Фелкермарктом (встречается Фолкермаркт, Фолькертмаркт) и Вольфсбергом (северо-восточнее Клагенфурта) генерал Паннвиц принял последний парад 1-й казачьей кавалерийской дивизии своего корпуса. Церемони­альным маршем в парадной форме под аккомпанемент трубачей перед командиром корпуса прошли эскадроны 1-го Донского, 2-го Сибирского и 4-го Кубанского полков, затем проследовал конно- артиллерийский дивизион.

Из беседы с представителем британской разведки майором Армии Её Величества Ч. Вильер- сом, встретившим казачий лагерь вскоре после парада, Паннвиц выяснил безнадёжность предостав­ления чинам корпуса каких-либо политических гарантий со стороны Британских Королевских Воо­ружённых Сил. 573 Удачей уже можно было считать сам факт прорыва на британскую территорию, тем более, что партизаны требовали экстрадиции корпуса обратно. С утра 11 мая казачьи полки нача­ли разоружаться прямо в чистом поле у Фелкермаркта. К 12-13 мая сюда же подтянулись остатки 2-й кавалерийской дивизии. 574 При этом 6-й Терский казачий полк подполковника цу Зальм Хорстмара, чтобы избежать истребления со стороны частей 1-й болгарской армии, сдался сержанту Э. Аткинсону — старшему лагеря британских военнопленных у Лавамунда. Аткинсон сумел удерживать на Драве разъярённых болгар трое суток, пока за военнопленными терскими казаками не прибыли солдаты 38-й Ирландской бригады полковника Армии Её Величества Т.П. Скотта. 575 Ирландцы отконвоиро­вали полк к Санкт-Вейту (в 17-18 км севернее Клагенфурта), за которым после разоружения остано­вился XV казачий кавалерийский корпус.

За Санкт-Вейтом корпус разделился. Штаб, полки 4-й Кубанский (1-й дивизии), 3-й Кубанский 5-й Донской, 6-й Терский (2-й дивизии) и 8-й пластунский (3-й дивизии), направили на север к Альт- хофену во главе с генерал-лейтенантом X. фон Паннвицем. Кавказский дивизион, 1-й Донской, 2-й

Сибирский, 360-й (1-й дивизии), 9-й Калмыцкий (3-й дивизии) полки под командованием полковника К. Вагнера встали двумя лагерями западнее, в полях у Фельдкирхена. Наконец, бригада им. И.Н. Ко­нонова (7-й полк и разведбатальон) под командованием полковника И.Г. Борисова отделилась от корпуса и, демонстрируя образец дисциплинированности, встала лагерем у Клайн Санкт-Пауль. 576 По британским документам в составе XV казачьего кавалерийского корпуса сдались в плен Королев­ским Вооружённым Силам 18792 чина, в том числе 1142 немца и 17650 казаков. Однако тот же ис­точник признаёт, что к этим цифрам необходимо относиться с большой осторожностью, ввиду тво­рившейся в то время неразберихи. 577 Если всё-таки принять во внимание эти цифры за исходные, то мы получим, что естественная убыль казаков за период примерно с 15 апреля по 15 мая 1945 г. соста­вила 14350 чинов (45 %), что нам представляется серьёзно завышенным. Скорей всего, всё-таки за­нижены британские сведения о численном составе корпуса, а возможно, в них и не включены сведе­ния о численности Кононовской бригады. Только в бригаде им. И. П. Кононова к концу апреля на­считывалось не менее 7 тыс. чинов.578

За последний месяц боевых действий корпус Паннвица понёс очень большие потери убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Так, например, 360-й казачий полк сдался англичанам в составе всего 800 чинов без немецкого кадра. 579 Учитывая постоянные бои и отсутствие нормального сани­тарного обеспечения, большую часть потерь ранеными можно тоже отнести к категории так называе­мых безвозвратных потерь. Из свидетельских показаний известно, что насильственной репатриации в

о                                                                         ^ ~                                    580

советскую оккупационную зону подверглись не менее 8 тыс. рядовых казаков 2-й дивизии, понес­шей самые значительные потери в конце апреля — начале мая 1945 г. Сопоставляя эти сведения с не­сколько преувеличенными данными В.Г. Науменко об общем числе депортированных в СССР каза­ков корпуса Паннвица (40 тыс. человек), будет возможным полагать, что в составе XV казачьего ка­валерийского корпуса 11-13 мая 1945 г. сдались британским Вооружённым Силам до 27 тыс. граждан СССР — казаков, калмыков, кавказцев и т.д. В таком случае, убыль за апрель и первую декаду мая 1945 г. составит до 4-5 тыс. казачьих чинов убитыми, пропавшими без вести, ранеными и эвакуиро­ванными, умершими от ран, дезертировавшими, откомандированными и т.д.

В целом, перемещения влаеовских соединений в апреле-мае 1945 г. представляют интерес с точки зрения оценки их общей боеспособности. Если мы учтём всю совокупность сопутствующих обстоятельств — отсутствие единой связи, удалённость на большое расстояние друг от друга, крах германского «союзника», отсутствие явных гарантий собственного будущего — нельзя не признать, что начальникам и офицерам удалось практически без особых потерь сохранить строевую часть, ор­ганизацию и вооружение собственных подразделений. Ни дезертирство, ни капитулянские настрое­ния не возобладали среди этих людей.

Парадоксально выглядят свидетельства о царивших в майские дни 1945 г. в целом ряде форми­рований КОНР энергичности, бодрости и даже веселья, резко диссонировавших с общим развалом Вермахта и крушением нацистской Германии. Столь странному, на первый взгляд, явлению есть оп­ределённое психологическое объяснение. Не отождествляя собственную армию с германскими Воо­ружёнными Силами и, тем более, с гитлеровским государством, многие власовцы испытывали облег­чение от окончательного крушения Германии и гордились тем, что им удалось сохранить в насту­пившем хаосе собственные части. Надежда на нового, и, гораздо более симпатичного с их точки зре­ния, союзника, была естественной и непоколебимой. Тем более, она всячески культивировалась и ко­мандованием, и собственными органами пропаганды. Власовская армия должна была перейти в принципиально новое качественное состояние. И только когда власовцы вплотную столкнулись с равнодушием англо-американских союзников и угрозой неизбежной экстрадиции в советскую окку­пационную зону, эйфория сменилась опустошающими отчаянием и безысходностью.

Мы можем заметить, что к моменту капитуляции Германии командование вооруженных фор­мирований КОНР добилось сохранения кадров и воинской организации. Дальнейшая их судьба зави­села от объективных обстоятельств.

  • 3. Пражская операция и ликвидация вооружённых формирований КОНР.

В 1964-1965 гг. подполковник В.П. Артемьев несколько раз встречался в ФРГ с генерал-фельдмаршалом Ф. Шернером, давшим несколько интервью власовскому офи­церу. В них прозвучала любопытная оценка мотивов, помешавших Шернеру в конце апреля 1945 г. произвести бомбардировку с воздуха власовской дивизии или арестовать Буняченко и расстрелять его в 24 часа за невыполнение приказа. Порассуждав по пово­ду возможной мести Вермахту со стороны многочисленных русских добровольцев, Шерер признал: «Мы не имели желания намерения уничтожать Вашу дивизию […] По требованию Буняченко мы давали дивизии приказы на её дальнейшее движение и на снабжение только для того, чтобы узаконив его отчаянные безрассудные поступки, удержать его от ещё большего безумия […] Ставка ничего не знала […] Своими прика­зами мы придавали законность всем действиям 1-й дивизии». 581 В здравомыслии пози­ции, занятой Шернером в последней декаде апреля 1945 г., трудно отказать. Остаётся лишь добавить, что для Шернера его поступки закончились вмешательством власов­ской дивизии в бессмысленное для всех участников Пражское восстание с малоприят­ными для Вермахта последствиями.

В Бад Шпандау 22 апреля 1945 г. генерал Буняченко ознакомился с личным письмом Шернера, выдержанным в высокопарных и приветственных тонах. В первых строках командующий группой армий «Центр» выразил сожаление, что до сих пор «не пожал лично руку» Буняченко, без чего, конечно, и власовский генерал, и немецкий фельдмаршал испытывали определённый дискомфорт. Но, чтобы хоть частично ком­пенсировать мятежному власовцу связанные с этим всевозможные душевные пережи­вания, Шернер предупредил его о личном визите в дивизию «23 или 24 апреля» для беседы о разнообразных «желаниях и заботах» командира. В заключение письма из­лишне вежливый Шернер выразил уверенность, что не сомневается в желании Буня­ченко, как можно скорее подчиниться командующему 1-й танковой армии генерал- лейтенанту танковых войск Вермахта В. Нерингу.582

Зная особенности характера С.К. Буняченко, можно, не преувеличивая, вообра­зить весь спектр слов и комментариев, произнесённых им по прочтении письма. Но Шернер, решив во что бы то ни стало сломать упрямство власовца, сопроводил своё письмо официальным приказом, переданным через голову начальника немецкой груп­пы связи Швеннингера, с помощью майора Вермахта Неунера. Дивизии предписыва­лось занять участок обороны у Нови Бора.

Дальнейшее поведение Буняченко можно сравнить с поведением вздорной деви­цы на выдане, не желающей соглашаться на брак и не стремящейся категорически от­казывать. Власовский генерал уведомил Шернера о своей готовности встретиться с ним лично 24 апреля в 17.00. для урегулирования всех проблем и Шернер, довольный дис­циплинарной победой, на этом успокоился. Усыпив бдительность командующего груп­пой армией «Центр» и получив почти суточный выигрыш во времени, Буняченко при­казал форсировать Эльбу. В ночь на 24 апреля двадцатитысячная власовская дивизия по стратегическому мосту перешла на западный берег Эльбы в районе Бад-Шандау юго-восточнее Дрездена. 583 Решимость Буняченко ещё более усиливалась, благодаря присутствию советских танков, обнаруженных дивизионной разведкой в 12 км от рас­положения дивизии в Бад-Шандау.

На мосту командиру дивизии в проходе решительно отказал обер-лейтенант Вермахта, отвечавший за охрану и своевременный взрыв уже заминированного моста. Власовскому генералу удалось уговорить обер-лейтенанта пропустить на западный бе­рег «хотя бы раненых» для эвакуации. Из сочувствия к чинам дивизии, раненым на плацдарме «Эрленгоф», немецкий офицер открыл узкий проход и тут же поплатился. Впритык за колонной дивизионного медсанбата на мост ринулась танковая рота раз- веддивизиона майора Б.А. Костенко, затем кавалерийские эскадроны и т.д. Пока потря­сённый «русским вероломством» обер-лейтенант звонил по команде, власовские сапё­ры разминировали мост, а танки и САУ заняли оборонительные подступы к мосту на левом западном берегу. 584

24 апреля дивизия пересекла границу Чехии западнее города Течен. К дожидав­шемуся в этот день Буняченко взбешённому Шернеру, вместо русского генерал-майора явился русский майор Костенко и сочувственно доложил, что командир дивизии по пу­ти «к несчастью, попал в автокатастрофу». Тем самым Буняченко недвусмысленно дал понять Шернеру, что из дивизии никуда не уедет. Перед офицером связи майором Швеннингером Буняченко специально появился в бинтах с заранее приготовленной «легендой», которой тактичный Швеннингер сделал вид, что поверил.

Поскольку в дивизии заканчивались фураж, продовольствие и бензин, её коман­дир дал приказ отдыхать от длительного марша двое суток в предгорьях Эльбы в рай­онах Нееберг — Баденбах, западнее Течена (40-45 км южнее Дрездена). Дивизионный штаб разместился в высокогорном отеле в Шнееберге на высоте 723 метров над уров­нем моря. Утром 27 апреля в отель прибыл начальник штаба группы армий «Центр» генерал-лейтенант Вермахта О. фон Натцмер и безоговорочно потребовал выступления дивизии на фронт по направлению в Брюнн (Брно), шантажируя строптивого «союзни­ка» отказом подписать распоряжение о выдаче положенных норм довольствия. По сви­детельству Артемьева, «дивизия доедала последние суточные нормы, бензина не было вовсе». 583 Буняченко согласился выполнить полученный приказ и Натцмер тут же под­писал приказ о выдаче довольствия «600-й русской пехотной дивизии для следования на фронт в район Брюнн» на трое суток. Довольные друг другом генералы расстались…

От дальнейших действий соединения зависела судьба 20 тыс. власовских солдат и офицеров, поэтому Буняченко в очередной раз созвал «совет в Филях». Предельно чётко и ясно обрисовав ситуацию, командир дивизии попросил высказываться пригла­шённых старших офицеров и командиров частей. У самого Буняченко решение было готово, но он хотел выслушать подчинённых. Практически все присутствовавшие вы­сказались за продолжение похода в район Линца. В расчёт принимались не только бо­лее печальные перспективы выхода на фронт с последующей неизбежной гибелью, но и настроения личного состава, уже десять дней пребывавшего в эйфории от негласной конфронтации с немцами.

Оппозицию Бунячеико встретил только в лице одного командира полка. Им был командир 1-го полка полковник А.Д. Архипов. Кадровый офицер Императорской ар­мии и командир одной из частей Марковской пехотной дивизии времён Гражданской войны, Архипов не видел ничего хорошего от продолжения конфронтации. В его рас­суждениях, которыми он пытался обосновать собственную точку зрения, проскочила здравая мысль — на стремительно разваливавшийся фронт к Брно дивизия всё равно не успеет и спокойно вместе с остатками Вермахта капитулирует союзникам.

Иными словами Архипов пытался объяснить присутствующим, что и генерал- фельдмаршал Шернер не владеет ситуацией, а все последующие решения будут дикто­вать происходящие события. 386 Другой старший строевой офицер из русской эмигра­ции — тридцатидвухлетний полковник И.К. Сахаров — полностью поддержал точку зре­ния большинства. Буняченко, оставившему строгого командира 1-го полка на приват­ную беседу, так и не удалось переубедить Архипова. Но и снимать с должности он его не стал, так как твёрдо знал, что в дивизии Архипов последний, кто может обсуждать или как-то дезавуировать приказы командира.

28 апреля вместо того, чтобы переправиться обратно через Эльбу и идти на фронт в район Брюнн (Брно), власовская дивизия резко повернула на юго-запад, про­шла в западном направлении до Теплитц-Шёнау и далее продвинулась на 40 км на юг, встав 29 апреля 1945 г. у Лоуни (50-55 км. северо-западнее Праги) со штаб-квартирой в 12 км южнее, в местечке Козоеды. За 28-29 апреля власовская дивизия прошла маршем около 120 км с одним пятичасовым отдыхом, 587 что нам представляется довольно зна­чительным. В эти дни с одного из появившихся над дивизией самолётов 1АУ был сбро­шен пакет на имя Буняченко, в котором содержалось письмо генерал-лейтенанта X. Ашебреннера. Свое послание он написал вскоре после прибытия в ставку Шернера в городок Лазне Велиховки из под Цвизеля, где готовились к сдаче американцам кадры авиачастей Мальцева.

Личное обращение Ашенбреннера к Буняченко явилось последним дипломатиче­ским козырем Шернера. Во-первых, Ашенбреннер имел хорошую репутацию в среде власовских офицеров и генералов, во-вторых, он предупредил Буняченко о скором прибытии в дивизию A.A. Власова, а в-третьих — прозрачно посулил «крупные ослож­нения», если дивизия не последует в предписанном направлении на Брно. Чтобы сде­лать хорошую мину при плохой игре, Ашенбреннер поздравил Буняченко и власовцев с первыми маленькими успехами в операции на Восточном фронте. 588 Но если Ашен­бреннер тем самым намекал на возможно ещё большие успехи на фронте у Брно — он ошибался. Буняченко и его письмо проигнорировал, за исключением строк, сообщав­ших о скором прибытии Власова в дивизию.

Прибытие в дивизию Главнокомандующего совершенно смешивало карты Буня­ченко. С одной стороны, по свидетельству Артемьева, он всё время искал с ним связи. С другой, у Буняченко имелись основания быть уверенным, что Власов, как и в марте, и в апреле, воспользовавшись своей властью и авторитетом, заставит его вести диви­зию в Брюнн со всеми вытекающими последствиями. Парадокс, таким образом, заклю­чался в невозможности для Буняченко выполнить соответствующий приказ Власова и отказаться от его выполнения.

Что делал генерал-лейтенант A.A. Власов в сопровождении оберфюрера СС Э. Крегера в последнюю неделю апреля 1945 г., до сих пор точно неизвестно. Благода­ря записи в дневнике Малышкина, мы знаем, что 24 апреля он покинул Фюссен. Даты его прибытия в 1-ю пехотную дивизию ВС КОНР разнятся. Подполковник Артемьев и чешский историк С.А. Ауски приводят дату 28 апреля 1945 г., 589 немецкий историк И. Хоффманн — косвенно указывает на 30 апреля 1945 г. 390 Где был Власов в период с 24 по 28 (30) апреля 1945 г. ? Везде сразу и серьёзно — практически нигде. По немецким источникам это мог быть район Мюнхена, где грузились на Линц части Южной группы (25-27 апреля), ставка ОКХ в Бад-Рейхенгалле (29 апреля) и т. д.391

28 или 30 апреля Власов прибыл в ставку группы армий «Центр» в Лазне Вели- ховки (нем. Йозефштадт к северу от Кенигграца) с целью употребить всё своё влияние, чтобы не допустить Шернером использование вооружённой силы против 1-й дивизии. Далее версии опять расходятся. По версии Ауски, Шернер вообще отказался разгова­ривать с Власовым и согласился на встречу лишь под влиянием Крегера. Власов произ­вёл на Шернера плохое впечатление заболевшего человека, с температурой и т.п. 592 В версии Хоффманна совпадает лишь упоминание о температуре, а далее всё следует на­оборот: Власов произвёл прекрасное впечатление и на Шернера, и на его начальника штаба генерала Натцмера, а также пытался строить какие-то планы и прожекты. 593 Но обе версии сходятся в итоге: Шернер согласился посетить с Власовым 1-ю дивизию и по утверждению доктора И. Хоффманна отменил все раннее отданные репрессивные распоряжения относительно применения силы по отношению к власовской дивизии.594

С.А. Ауски упоминает о ещё более важном факте, который в дальнейшем послу­жит ключом к пониманию всех последующих событий, происшедших в Пражском рай­оне. Власов дал гарантию Шернеру, что власовская армия не предпримет никаких враждебных действий против Вермахта, при условии, что она сама не будет подверг­нута нападению с немецкой стороны. 595 Гарантия Власова чрезвычайно важна по сле­дующей причине. 29 апреля 1945 г. командующий округом Рудных гор генерал- полковник Вермахта Г. Гот получил приказ от Шернера разоружить совместно с ко­мендантом Праги генералом пехоты Вермахта Р. фон Туссенном 1-ю дивизию. 596 Об­наруженные нами документы показывают, что, как минимум этого приказа, ни 29, ни 30 апреля, ни 1 мая Шернер не отменял и данное обстоятельство стало важнейшим в истории так называемого Пражского восстания и участия в нём чинов власовской ар­мии.

Власов и Шернер прибыли в 1-ю пехотную дивизию с аэродрома у деревни Кла- пы (Клаппай) в 12 км южнее Ловосице. Шернер пытался играть роль добродушного командующего и угощал офицеров дивизионного штаба сигарами и коньяком. Перего­воры продолжались в присутствии Власова менее часа и Шернер вновь настаивал на продвижение к Брно. По меньшей мере в присутствии генерал-фельдмаршала Вермах­та, Власов критиковал «непослушание» Буняченко, но делал это вяло, неубедительно и у власовцев создалось впечатление в неискренности его слов. Напротив, Буняченко вёл себя «традиционно». В свойственной ему резкой манере он заявил о прекращении су­ществования власовской армии и о готовности предпринять любые действия для спасе­ния подчинённой ему дивизии.597

Шернер из заявления командира дивизии сделал соответствующие выводы, а Власов никак не отреагировал, как будто услышанное его не касалось. Складывается впечатление, что сказанное адресовалось не Власову, а Шернеру. В завуалированном виде Буняченко фактически подтвердил ему в лицо своё нежелание подчиняться ко­мандованию группы армий «Центр». И с нашей точки зрения, Шернер уехал из диви­зии в твердом намерении разоружить мятежных власовцев, что и привело в конечном счёте к боевым действиями между власовской дивизией и немецким Пражским гарни­зоном. Немецкий исследователь событий И. Хоффманн полагает, что Власову удалось повлиять и на командующего округом Рудных гор генерал-полковника Г. Гота, облег­чённо вздохнувшего в результате исчерпанного конфликта. 598 На самом деле развитие ситуации было весьма далеко от умиротворения.

На следующий день после отъезда Шернера Власов сумел избавиться от свиты Крегера и встретиться тет-а-тет со старшими офицерами дивизии, выразив полную со­лидарность с действиями Буняченко, направленными на спасение дивизии. Власов объ­яснил собственное поведение желанием любой ценой предотвратить уничтожение пло­хо вооружённых частей Южной группы в случае военного конфликта Вермахта с 1-й дивизией. «Осталось очень недолго до полного поражения Германии и это время надо как-то пережить не вступая в конфликт с немцами […] Это сейчас паша главная цель […] Я предоставляю Сергею Кузьмичу действовать в дальнейшем по своему усмотре­нию», 599 — сказал Власов. В словах Главнокомандующего заключалось серьёзное про­тиворечие между разрешением Буняченко принимать любые решения и желанием пре­дотвратить конфликт с немцами. Впрочем, от самого Власова уже мало что зависело. Он остался в расположении дивизии в специально отведённом помещении под охраной власовских часовых.

События, происшедшие в дивизии между 28 апреля и 2 мая, привели к открытым и серьёзным боевым действиям между власовцами и Вермахтом в ходе Пражского вое- стания 5-8 мая 1945 г. Эти события были разными по своей природе, значимости и по­следствиям, но все они объективно привели, возможно, не только к участию в Праж­ском восстании власовцев, но и непосредственно к самому восстанию и бессмысленной гибели сотен людей, совпавшей с окончанием в Европе Второй мировой войны. Пер­выми звеньями в столь трагической цепи стоит считать общую напряжённость в отно­шениях между командиром дивизии генерал-майором С.К. Буняченко и командующим группой армий «Центр» генерал-фельдмаршалом Ф. Шернером.

Формально конфликт Буняченко с Шернером был вызван нежеланием власовца исполнять приказания немецкого фельдмаршала, которые бы объективно привели к гибели дивизии с точки зрения её командира. Но подлинная, глубинная основа, перво­причина конфликта закладывалась ещё при создании власовской армии осенью 1944 г. Власовцы не желали подчинения германским Вооружённым Силам даже в оператив­ном отношении. Оправданно или нет, но они хотели быть самостоятельным военно- политическим инструментом независимым от германского Рейха и воспринимали себя и свою армию именно так, а не иначе. Немцы относились к власовцам даже в лучшие периоды непрочных взаимоотношений также, как к иностранным добровольцам в со­ставе германских Вооружённых Сил и искренне не понимали, чего ещё хотят русские.

Решающий шаг в эскалации вооружённого столкновения совершил Шернер. Его непреклонное решение разоружить дивизию не допускало иного варианта развития со­бытий. Солдаты и офицеры 1-й пехотной дивизии ни при каких бы обстоятельствах не сложили оружие. Этой психологической тонкости Шернер не понимал. Мы можем с уверенностью заявить, что именно конкретные действия Шернера по отношению к 1-й дивизии сделали участие власовцев в Пражском восстании 1945 г. необратимым. Мак­симально ускорил развязку в конфликте между Шернером и власовцами фактор, суще­ствование которого невозможно было предвидеть. Речь идет о политических амбициях руководителей чешского Сопротивления.

С точки зрения здравого смысла в Пражском восстании не был заинтересован никто и оно выглядит совершенной глупостью. Власовцы, вмешавшись в восстание, теряли бесценное время для движения в будущую американскую оккупационную зону, а следовательно, теряли и всю дивизию. Параллельно с власовцами и Вермахт понуж­дался к капитуляции не союзникам, а Красной Армии, так как лишался возможности нормальной эксплуатации Пражского транспортного узла и обеспечения эвакуации че­рез Прагу войск группы армий «Центр» на юг и юго-запад. Кроме того, около 50 тыс. раненых военнослужащих Вермахта и СС, находившихся в 18 пражских госпиталях, обрекались на беспощадную расправу со стороны повстанцев.

К Пражскому восстанию, по нашему мнению, не проявлял особого интереса И.В. Сталин. Во-первых, в подготовке и организации восстания участвовали неодно­родные силы чешского Сопротивления. Неизбежно напрашивались аналогии с Варшав­ским восстанием 1944 г. Ответственность за поражение восстания легла бы на чешских коммунистов, а в случае победы — оно бы принесло политический капитал в послево­енной Чехословакии не только коммунистам. Во-вторых, войска 1-го Украинского фронта понесли огромные потери в Берлинской наступательной операции и нуждались в обязательном пополнении. Немедленный бросок из Берлина к Праге грозил полным истощением людских и материальных ресурсов 1-го Украинского фронта, крайне необ­ходимых на случай возможных осложнений с западными союзниками на линии демар­кации. В-третьих, как ни парадоксально, но именно Пражское восстание лишило в ис­торической ретроспективе войска 1-го Украинского фронта лавров «спасителей Пра­ги», увенчав ими совсем другую армию.

В Пражском восстании никак не могли быть заинтересованы жители этой одной из красивейших столицы Европы. Прага не стала ареной ожесточённых столкновений или бомбардировок, как Белград, Берлин, Варшава, Вена. Чешской столице относи­тельно повезло и вот она вдруг совершенно неожиданно за несколько суток до конца войны превращалась в поле кровопролитного сражения с участием авиации, тяжёлой артиллерии и танков. Наконец, к перспективе восстания равнодушно относились союз­ники, так как линия демаркации границы между советской и американской зонами от­ветственности проходила в 150 км южнее Праги, а сам факт восстания не сулил союз­никам никаких выгод.

В политике, к сожалению, не существует понятия «здравый смысл». С конца марта 1945 г. и вплоть до 5 мая комендант Пражского гарнизона генерал Туссенн вёл переговоры с руководителями Сопротивления. Туссенн категорически не хотел бес­смысленных городских боёв и обещал очистить чешскую столицу без боя, как только последние части группы армий «Центр» пройдут на запад через Прагу. Шернер знал о переговорах, угрожал Туссенну личными репрессиями, 600 но никаких репрессий про­тив пражского коменданта не предпринял, из чего можно сделать вывод о заинтересо­ванности Шернера в благополучном исходе переговоров.

При всем при этом в восстании были заинтересованы разнообразные силы Со­противления, которым сам факт восстания представлялся блестящей возможностью самореабилитироваться в глазах участников антигитлеровской коалиции. За 1939— 1945 гг. ни коммунисты, ни националисты не смогли создать резистанса, даже отчасти подобного пёстрому Сопротивлению в Польше или Югославии. Всю войну Чехослова­кия в целом оставалась надёжным промышленным тылом рейха и «освобождение» Праги за четверо суток до капитуляции Германии должно было предстать полноцен­ным «вкладом» чешского Сопротивления в общую победу. Можно согласиться, что в Пражском восстании присутствовал некий элемент стихийности, но руководители Со­противления имели возможность либо заранее предотвратить побоище, либо развер­нуть его в полной мере и причислить к миллионным жертвам Второй мировой войны ещё несколько тысяч человек, включая собственных соотечественников.

Военной пружиной и командованием восстания явилась так называемая пражская комендатура «Бартош», подчинявшаяся генералу К. Култвашру. Штаб подпольной ко­мендатуры возглавлял подполковник Генерального штаба Чехословацкой армии Ф. Бюргер (псевдоним «Бартош»). Ни Култвашр, ни Бюргер коммунистами не были. Чешский Национальный Совет (ЧНС), возглавляемый профессором доктором А. Пра- жаком, обладал только представительскими функциями и в подготовке восстания уча­стия не принимал. Тем не менее, ЧНС предъявил претензии на политическое руково­дство восстанием после его начала и делегировал в качестве заместителя к Култвашру руководителя военной секции ЧНС капитана Я. Неханского («Иржи»), ранее десанти­ровавшегося из Великобритании. В качестве ударных отрядов в первые часы восстания комендатура «Бартош» предполагала использовать отдельные подпольные группы офицеров бывшей Чехословацкой армии, жандармерию, городскую полицию, финан­совую и таможенную стражу и т.д. 601 Однако состоявшая из профессионалов коменда­тура, понимала, что вооружённые лёгким стрелковым оружием маленькие группы бое­виков и примкнувшие к ним горожане будут раздавлены в считанные часы силами Пражского гарнизона.

Многие историки до сих пор утверждают, что численность гарнизона в Праге в начале мая 1945 г. составляла до 50 тыс. военнослужащих Вермахта и СС. 602 Подобные утверждения не имеет ничего общего с действительностью. Пражский гарнизон к 5 мая включал в себя следующие подразделения: отдельный велосипедный полк оберштурм- банфюрера СС фон Флотова, несколько отдельных рот из военнослужащих LW IX авиационного корпуса, подразделения 31-й добровольческой дивизии Ваффен СС, учебный артиллерийский полк СС штандартенфюрера СС Эйнспеннера, 2-й танковый десантный батальон штурмбанфюрера СС Я. Оэттингера, несколько отдельных бата­рей, часть подразделений 539-й Пражской территориальной дивизии Вермахта (72-й полк, 374-й и 504-й пехотные батальоны, 539-й артиллерийский полк) генерал- лейтенанта Вермахта Р. Спейха. На аэродроме в Рузини стояли части VIII авиационно­го корпуса генерала LW Г. Зейдеманна и т.д. Всего гарнизон насчитывал не более 10 тыс. человек.

Уже в ходе восстания 5-8 мая в боях приняли участие некоторые немецкие под­разделения, находившиеся за пределами чешской столицы («внепражские части»): учебные и резервные подразделения формировавшейся дивизии СС «Валленштейн» (4-й учебно-резервный батальон штурмбанфюрера СС Саллера, 13-й батальон сапёрно­го училища СС) под общим командованием оберштурмбанфюрера СС Ф. Кнебела, не­сколько боевых групп артиллерийского училища СС из Бенешова, танковая боевая училищная группа СС «Якобе», полк «Фюрер» ( 3 пехотных батальона, 2 танковых ро­ты, артиллерийский отдельный дивизион и полковая артиллерия) оберштурмбанфюре- ра СС О. Вендингера из состава 2-й танковой дивизии СС «Рейх» и ещё несколько мел­ких частей, способных суммарно увеличить численность гарнизона максимально ещё до 5 тыс. человек. 603 При этом, все эти подразделения находились и оперировали в дни Пражской операции в разрозненном состоянии. Адекватно оценивая силы противника, командование комендатуры «Бартош» желало изменить соотношение сил в свою поль­зу. Поскольку все планы подкрепления повстанцев тяжёлым оружием по воздуху каза­лись фантастическими, единственным выходом для комендатуры оставалось прибег­нуть к помощи власовцев.

В расположении штаба 1-й пехотной дивизии в Козоедах представители чешских подпольных комендатур стали появляться не позднее 30 апреля. 604 Подполковник Ар­темьев позднее свидетельствовал, что и в предыдущие дни к Буняченко обращались за оружием и боеприпасами командиры отдельных некоммунистических партизанских групп, получавшие все излишки, образовывавшиеся в результате «самовооружения» власовцев. 605 Визиты, начавшиеся с 30 апреля, приняли иной характер, так как имели своей целью политические переговоры. Власов, находившийся при дивизии, либо об этом не знал, либо игнорировал происходящее, но вряд ли был полностью осведомлён о всех контактах Буняченко, как об этом пишет Артемьев.

Контакты с представителями чешского Сопротивления происходили на фоне на­растающих эксцессов по отношению к военнослужащим Вермахта и СС со стороны чинов 1-й пехотной дивизии. Власовцы захватывали армейские и продовольственные склады на маршруте следования, разоружали мелкие воинские части, отмечались слу­чаи захвата бензина и ГСМ, происходили стычки вплоть до взаимного рукоприкладства с полевой фельджандармерией и т.д. На следующий день после отъезда в ставку гене­рал-фельдмаршала Ф. Шернера (29 или 30 апреля) на железнодорожном вокзале в Ло- уни вспыхнула перестрелка между патрульным взводом власовцев под командованием подпоручика Семёнова и отделением солдат и офицеров Ваффен СС, прибывших в од­ном из поездов. С обеих сторон применялось автоматическое оружие. У власовцев был убит Семёнов, 2 унтер-офицера и несколько рядовых, на стороне СС погибли 4 челове­ка, шестерых власовцы захватили в плен, ощутимо при этом избив, и доставили в штаб дивизии.

Власов резко отозвался о превысивших полномочия подчинённых Буняченко, попытавшихся разоружить эсэсовцев. По его приказу эсэсовцев освободили и вывезли на грузовике из Чехии вглубь Германии. В штабе дивизии после инцидента на вокзале в Лоуни чуть не произошла новая потасовка между офицерами власовского штаба и чинами немецкой команды связи. Вечером кто-то бросил ручную гранату в комнату оберфюрера СС Э. Крегера, который в тог момент отсутствовал в помещении. Не позднее 1 мая дивизию покинула немецкая команда связи, кроме майора Г. Швеннингера и его адъютанта. Крегер уехал в Прагу под формальным предлогом

доклада государственному министру К.Г. Франку и уже больше никогда с Власовым не

606

встречался.

Власов пребывал далее в дивизии уже без всякой немецкой свиты. В последние дни апреля 1945 г. к нему прибыл эвакуировавшийся из Берлина начальник УБ КОНР майор Н.В. Тензоров (Тензеров), произведённый Власовым в чин подполковника за выезд из почти окружённой германской столицы. Тензоров, чудом избежавший насиль­ственной депортации в советскую оккупационную зону, оставил воспоминания о по­пытках вступить в контакт со штабом Буняченко в населённом пункте Лани представи­телей советского командования. Отказ Тензорова от имени власовцев от каких-либо совместных действий с Красной Армией, привёл к тому, что участники переговоров с советской стороны сочли поддержку 1-й пехотной дивизией чешского Сопротивления нежелательной. 607

Это свидетельство подтверждает наш вывод о не слишком большой заинтересо­ванности советской стороны в Пражском восстании. Вплоть до 2 мая Буняченко, не­смотря на ярые антинемецкие настроения личного состава своей дивизии, так и не при­нял безусловного решения об оказании помощи повстанцам. Он колебался и это коле­бание ещё могло побудить дивизию продолжить марш далее на юг мимо Праги, не вмешиваясь во внутренние проблемы Сопротивления. Отличаясь сильным характером, власовский генерал мог противостоять витавшим в воздухе настроениям, усиливав­шимся тем, что местное население знало в целом об антинемецкой позиции власовской дивизии. Но 2 мая произошли события, сделавшие последующие события необратимы­ми.

Ранним утром 2 мая в штаб дивизии в Козоеды прибыл обер-лейтенант Вермахта барон Г. фон Клейст, которого И. Хоффманн называет парламентёром генерал- полковника Вермахта Г. Гота, посланного с целью в очередной раз «вступить с Буня- ченко в переговоры».608 В действительности обер-лейтенант Клейст был уполномочен­ным коменданта Праги генерала пехоты Вермахта Р. фон Туссенна. Клейст вручил Бу- няченко ультиматум, не оставивший власовскому генералу выбора. Содержание этого документа, обнаруженного нами в Центральном Архиве ФСБ РФ, настолько важно, что

609

позволяет его воспроизвести целиком в отредактированном переводе с немецкого. « 02 мая 1945.

Командиру 1-й русской дивизии господину генерал-майору Буняченко.

Командующий города Праги генерал фон Туссенн уполномочил обер-лейтенанта барона фон Клейста для ведения переговоров с командиром дивизии господином генералом Буняченко, или если будет возможность, лично с Главнокомандующим ВС КОНР господином генерал- лейтенантом Власовым. Целью переговоров является выяснение намерений дивизии и урегули­рование на основании переговоров дисциплинарных происшествий. Обер-лейтенант барон фон Клейст уполномочен объявить договаривающейся стороне, что в случае если дивизия уклонится от в своё время предписанного маршрута и уклонится от выполнения поставленной ей в связи с этим задачи — против дивизии будет применена вооруженная сила. Вооружённая сила не будет применена до тех пор, пока обер-лейтенант барон фон Клейст не закончит перегово­ров. (курсив наш — К. А.) Надо полагать, что в дивизии будет восстановлена дисциплина и это исключит применение вооруженной силы. Обер-лейтенанта барона фон Клейста сопровождают зондерфюрер Розенберг и шофер фельдфебеля Кюстер.

За командующего гарнизоном подписал начальник штаба».

Таким образом, решающий шаг в истории участия 1-й пехотной дивизии в Праж­ском восстании сделали не власовцы, а комендант Праги генерал пехоты Вермахта Р.

фон Туссенн, продолжавший выполнять приказ Шернера от 29 апреля 1945 г. Бунячен­ко не мог отказаться от движения на юг и выступить на фронт под Брно, поэтому неза­висимо от позиции власовцев при восстании в Праге против них была бы применена вооружённая сила. У Буняченко были все основания так полагать, зная характер Шер­нера. С этого момента командир власовской дивизии сам мог искать союзников, чтобы противодействовать применению против его дивизии вооружённой силы. И такие со­юзники не заставили себя ждать.

В тот же день дивизию посетили представители комендатуры «Бартош» с просьбой поддержать готовившееся восстание. Чехи упирали на невозможность боль­шего промедления, так как немцы вот-вот могли узнать о подготовке восстания и кроме того, описывали весь риск в случае отказа власовцев поддержать силы Сопротивления в чешской столице. Помощь была чехам обещана с дипломатическим обоснованием «случаем крайней необходимости». 610 Гарантии, предоставленные Буняченко повстан­цам, очень быстро распространились в чешском Сопротивлении. Не позднее 3 мая ак­тивный сотрудник ЧНС Ф. Шварценберг получил по телефону из Лан от дочери прези­дента Э. Гахи сообщение об участии в грядущем восстании власовской дивизии. 611 Нельзя исключить того, что Шварценберг передал полученную информацию другим членам ЧНС. Это обстоятельство могло их побудить к более активной позиции в дни восстания, из-за опасения скомпрометировать себя передачей всей инициативы власов­цам.

Теперь мы вправе поставить вопрос: а состоялось бы вообще Пражское восстание в случае отказа власовцев поддержать боевые действия комендатуры «Бартош» или оно ограничилось бы слабой перестрелкой подчинённых комендатуре боевых групп на Вацлавской площади ? По нашему мнению, ещё до начала восстания готовность вме­шательства в него двадцатитысячной власовской дивизии, оснащённой танками и тя­жёлой артиллерией, превратилась в решающий фактор, стимулировавший все меро­приятия подпольной пражской комендатуры «Бартош». Добиваясь гарантий со стороны Буняченко, представители «Бартоша» были готовы использовать любые доводы. Так, в частности, практически вся историография Власовского движения отстаивает версию о расчёте генерала Буняченко на право политического убежища, которое должно было предоставить власовцам национальное правительство Чехии в качестве благодарности за «освобождении столицы». Тем самым главным мотивом вмешательства власовцев в Пражское восстание 5-8 мая до сих пор считается обещание Буняченко со стороны повстанцев права политического убежища на территории Чехословацкого государства для всех чинов власовской армии.612

Версия «о политическом убежище» для власовцев преувеличивается во многом искусственно. Конечно, этого вопроса так или иначе представители «Бартоша» могли касаться в переговорах с Буняченко 2 мая, но если подобный факт и имел место, его значение никак нельзя преувеличивать, и тем более, придавать решающее значение. И Буняченко, и Власов прекрасно понимали, что судьба власовской армии, далее если Че­хию займут американцы, будет решаться не новым Чехословацким правительством, а союзным командованием. Хотя Буняченко, объясняя своим старшим офицерам все ре­зоны вмешательства в Пражское восстание, в качестве основного аргумента мог приво­дить именно довод о «политическом убежище» и поэтому он приобрёл такое значение. Представители комендатуры «Бартош» не обладали правом обсуждения политических вопросов. Они не являлись даже членами правительства, которого в тот момент и не существовало.

Безусловно, первостепенное значение для Буняченко имел ультиматум Туссенна и реальная угроза разоружения дивизии, а не эфемерные гарантии «политического убежища». Другое дело, что Буняченко скорей всего рассчитывал на впечатление, ко­торое произведёт участие власовской дивизии в Пражском восстании на военно- политические круги союзников и надеялся превратить это обстоятельство в сильный фактор влияния при решении американцами судьбы не только чинов 1-й дивизии, но и вообще всей власовской армии. Необходимо серьёзно отнестись к показаниям подпол­ковника Артемьева, свидетельствовавшего о перспективе потери управления дивизией, если бы командование организованно не ввело её в бой на стороне повстанцев. По ело- вам Артемьева: «Происходило противоречие психологии и политики — чувств и рас-

613

судка».

Но вот какой мотив отсутствовал в действиях власовцев — это стремление «иску­пить вину перед Родиной и заслужить прощение советского народа», о чём, к примеру, писал в своих мемуарах бывший начальник оперативного управления Генерального штаба Красной Армии генерал армии С.М. Штеменко. 614 Штеменко так и не понял, как антинемецкие настроения власовцев сочетались с соответствующими настроениями по отношению к общественно-политическому строю на Родине. Сообщение, прозвучав­шее в вышедшем на экраны страны в 1990 г. фильме ЦСДФ «Досье на генерала Власо­ва», о предложении Власова радиограммой в штаб 1-го Украинского фронта «ударить в тыл Пражской группировке немцев при условии полного прощения», относится к раз­ряду мифов.

С 30 апреля 1-я пехотная дивизия неуклонно продвигалась в сутки по 20-25 км на юг, затем — на юго-восток. 2 мая власовцы были в районе Раковник — Нови Страшеци, а 3 мая — в окрестностях населённого пункта Лани. Со 2 мая комендатура «Бартош» име­ла постоянную информацию о всех перемещениях власовской дивизии. 4 мая дивизия проследовала через город Бероун и во второй половине дня вошла в район Сухомасты. Под Бероуном одна из дивизионных колонн подверглась налёту союзной авиации, по­теряв несколько десятков человек, лошадей и автомашин. Меньше чем за сутки до на­чала восстания дивизия разместилась в окрестностях Бероун — Сухомасты. Штаб диви­зии занял в Сухомастах здание чешского сокольского общества.

Здесь дивизию и генерал-лейтенанта A.A. Власова в 22.00. 4 мая нашёл генерал- майор М.М. Шаповалов, прибывший с донесением от Трухина из Южной группы и по­лучил известный приказ о подтягивании Южной группы к Праге на соединение с 1-й дивизией. Шаповалов уехал обратно в штаб власовской армии рано утром 5 мая до на­чала Пражского восстания, не ведая о планах Буняченко относительно сотрудничества с повстанцами.

Из старших офицеров дивизии открыто выразил несогласие с планами своего ко­мандира на очередном «совете в Филях» опять полковник Архипов. Точка зрения при­сутствовавшего на «совете» и уставшего, морально опустошенного генерала Власова о недопустимости по разным причинам вооружённой борьбы против союзника, от кото­рого власовцы получили оружие и материальное обеспечение, поддержки не нашла. Власов руководствовался вновь неким идеальным видением ситуации, Буняченко — ультиматумом от Туссенна. По свидетельству Архипова, Власов покинул офицерское собрание со словами: «Если мои указания не являются для вас обязательными — мне здесь делать нечего !» 6,5

Если Власов в последующие дни и не находился в дивизии на положении факти­ческого пленника, как это утверждает Архипов, то, по меньшей мере, играл роль сто­роннего наблюдателя, впрочем, один раз в ходе Пражских боёв изменившего свою по­зицию. Однако Архипов выступал против вмешательства в проблемы чешского Сопро­тивления не только из-за желания сохранить лояльные отношения с Вермахтом до по­следнего часа войны. Формально подчинившись Туссенну, можно было ещё немного потянуть время и продвинуться как можно дальше на юг. Но Буняченко и все власов- ские офицеры, включая Сахарова, уже находились в состоянии порыва. А порыв, как известно, не терпит перерыва.

Ранним утром 5 мая в Сухомасты в штаб дивизии прибыла группа офицеров во главе с неким полковником чешской жандармерии и подписала соглашение с 1-й диви­зией «о совместной борьбе против фашизма и большевизма». Со стороны власовской дивизии соглашение подписали Буняченко, Николаев и Сахаров. Если участие в подпи­сании командира дивизии и начальника штаба нам представляется ещё понятным, то выход на первый план фигуры командира 4-го пехотного полка пока не находит объяс­нения. Общий ход событий убеждает в их последовательности и взаимосвязи.

В 10. 30. 5 мая в Праге прекратилось сообщение транспорта, а в 11.00. на Вацлав- ской площади и на Пршикопах появились две демонстрации с красными флагами. Вскоре на Вацлавской площади вспыхнула перестрелка между солдатами гарнизона и частью вооружённых демонстрантов. В 12.00. началось заседание Чешского Нацио­нального Совета, заявившего о политическом руководстве восстанием. Одновременно боевые группы комендатуры «Бартош» атаковали Пражскую радиостанцию, а герман­ский государственный министр К.Г. Франк отдал приказ подразделениям Ваффен СС подавить очаги сопротивления и ликвидировать спешно строившиеся баррикады на улицах чешской столицы. К обеду комендатура «Бартош» заняла бомбоубежище праж­ской полиции на Бартоломейской улице, оснащённое средствами связи. 616

В это же самое время до обеда 5 мая, в Сухомастах начальник контрразведки вла­совской дивизии капитан П.С. Ольховник предложил офицеру связи майору Г. Швеннингеру и его спутнику сдать оружие «в их собственных интересах», а поя­вившийся чуть попозже подполковник H.H. Николаев проинформировал офицеров Вермахта о соглашении с чешским Сопротивлением, предложив на выбор: либо поки­нуть дивизию с гарантиями безопасности сил Сопротивления, либо остаться в дивизии на положении почётных пленных. Швеннингер избрал второе, так как разумно ни в ка­кие «гарантии» повстанцев не верил.

В селении Сухомасты и других окрестных деревнях власовцы раздавали цветные листовки с призывами к совместной борьбе с фашистами и коммунистами. Листовки чехи охотно брали и так родилась легенда о расклеивании чехами в значительном ко­личестве портретов генерал-лейтенанта A.A. Власова в дни Пражского восстания. В действительности, портреты Власова вывешивались по пути следования дивизии к Праге дивизионным отделом пропаганды. 617 В результате чехи сделали вывод о том, что на помощь повстанцам идёт «вся власовская армия» и именно эти слухи сбили с толку 6-7 мая генерал-майора Ф.И. Трухина, находившегося во главе Южной группы в Разбодене.

В первой половине дня 5 мая в здание сокольского общества в Сухомасты, где размещался штаб Буняченко, представители Сопротивления доставили значительное количество карт чешской столицы, на которые сотрудники дивизионного оперативного отделения во главе с майором Синицким наносили будущие боевые участки для под­разделений власовской дивизии. Власов наблюдал за подготовкой марша на Прагу до­вольно мрачно и, пожалуй, единственный раз за последние три года не испытывал ни­каких иллюзий по поводу происходящего. В этот день к Власову прибыл из Хорватии генерал-майор И.Н. Кононов, который привёз письмо от Паннвица, уже не имевшее смысла и значения. По одной из апологетических версий здесь Власов уведомил Коно­нова о его назначении на должности Походного Атамана всех Казачьих Войск КОНР и командира XV казачьего кавалерийского корпуса.618

Через несколько дней Кононов убыл из Пражского района и исчез в суматохе первых мирных недель. В свою бригаду, интернированную англичанами у Клайн Санкт-Пауль, Кононов не попал и попытался активно заявить о себе лишь в 1948 г. в американской оккупационной зоне под Мюнхеном. Он остался единственным генерал- майором власовского производства из числа кадровых командиров Красной Армии, избежавшим насильственной репатриации в советскую оккупационную зону в 1945­1947 гг.

Во второй половине дня 5 мая в Прагу отправился с юго-запада из Сухомаст че­рез с. Будияны 1600-й разведывательный дивизион майора Б.А. Костенко с четырьмя танками «Т-34». Проследовав Ржепорыйе, дивизион достиг Иинонице — южного пред­местья Праги — и повернул на 180° обратно на юг, форсировав Влтаву и двинувшись через Браник вдоль Влтавы к Лаговичкам и Збраслову. В задачу Костенко входила про­верка маршрута наступления на Прагу из района дислокации дивизии. Одновременно с дивизионом Костенко в Прагу был направлен колёсный (велосипедный) взвод разведки 2-го пехотного полка под командованием поручика Солина. Взвод Солина добрался по тому же маршруту, что и разведка Костенко до Иинонице, но не стал поворачивать на­зад на юг, а двинулся далее на северо-восток и добрался до района Смихов.

В сопровождении проводника, выделенного комендатурой Сопротивления из числа повстанцев завода «Вальтровка», взвод Солина успешно провёл разведку сми- ховского предместья и вернулся на завод. Кстати, в ночь с 5 на 6 мая в Праге шёл силь­ный дождь, баррикады в Смихове были пусты и с немцами разведчики Солина не встретились. Между 14 и 16 часами 5 мая 1-я пехотная дивизия власовской армии тремя колоннами по сходящимся операционным направлениями выступила с юго-запада по направлению к чешской столице, расстояние до которой из Сухомаст составляло примерно 50 км.

Войска 1-го Украинского фронта маршала И.С. Конева ещё находились далеко от событий — западнее и северо-западнее Дрездена в 130-150 км от Праги. Войска 3-й гвардейской танковой армии Гвардии генерал-полковника танковых войск П.С. Рыбал­ко с утра 5 мая до 21.30. стояли на днёвке ещё на восточном берегу Эльбы севернее Дрездена. 619 13-я армия генерал-полковника Н.П. Пухова продолжала 5 мая в первой половине дня перегруппировку своих сил, 620 а 4-я гвардейская танковая армия генерал- лейтенанта Д.Д. Лелюшенко 5 мая после длительной днёвки начала своё движение на юг только в 18.30. 621 Захват Праги двумя советскими танковыми армиями намечался вообще на шестые сутки операции.

Известие о начале восстания в Москве получили в 4 утра 6 мая через начальника чехословацкой военной миссии генерала Г. Пика. Буняченко в этот момент переносил дивизионный штаб из Сухомаст в предместье Йинонице, находившееся приблизитель­но в 4-5 км от центра чешской столицы. Сталин, узнав о восстании и опасаясь непред­виденных политических осложнений с его малопонятными руководителями, дал указа­ние Коневу начать Пражскую операцию на сутки раньше, то есть 6, а не 7 мая 1945 г. и

движение войск 1-го Украинского фронта к Праге началось в среднем в 12-14 часов 6 622

мая.

Всю ночь и раннее утро 6 мая штаб дивизии постоянно посещали представители комендатуры «Бартош» и прочих групп Сопротивления. Повстанцы подробно ознако­мили Буняченко с положением в Праге, указали наиболее важные районы концентра­ции сил гарнизона. Власовцы получили во избежание путаницы тысячи заранее сши­тых нарукавных бело-сине-красных повязок. Ещё за 5-6 часов до начала Пражской на­ступательной операции 1-го Украинского фронта Буняченко предъявил краткий ульти­матум командованию Пражского гарнизона, в котором потребовал от подразделений гарнизона капитуляции с последующим возвращением на Родину или по выбору — пе­редачей англо-американским союзникам. Время ультиматума истекало в 10.00., после чего командир власовской дивизии грозил «ломать сопротивление с применением ар­тиллерии». Выполнение обещаний Буняченко гарантировал «честным словом офице-

623                                                                                                                                 -г-

ра», но вряд ли комендант гарнизона генерал 1 уссенн поверил ему.

Вместо ответа на ультиматум, в 10.00. 6 мая подполковник Н.П. Николаев пере­дал своему командиру радиограмму от Костенко: «Я нахожусь в районе Радотин — Збраслов. Окружён СС с шестью танками типа «Тигр».624 Продолжая движение утром 6 мая на юг вдоль Влтавы, 1600-й разведдивизион напоролся на превосходящие силы боевой группы «Молдауталь» дивизии СС «Валлеиштейн» в составе двух батальонов пехоты (около 800 человек) и 6 танков. Общее командование боевой группой осущест­влял штандартенфюрер СС фон Клейн, двигавшийся в Прагу с юга от Бенешова и Седлчан. Власовская разведка, таким образом, перерезала ему путь между Збрасловом и Лаговичками в 7-8 км от центра Праги. Не выдержав давления превосходящих сил противника, Костенко начал медленно отступать назад к Праге и к 14.00. 6 мая отсту­пил примерно на 5 км аж до Смиховского предместья. Эсэсовцы заняли весь район по маршруту отступления власовского разведдивизиона.

На помощь Костенко Буняченко направил 1-й полк полковника Архипова. 1601-й власовский гренадерский полк двигался к Праге правым маршрутом через Литтен — Корно и вступил у Смихова в бой днём 6 мая, опрокинув назад 4-й сапёрный батальон штурмбанфюрера СС Саллера из дивизии СС «Валленштейн». Под решительным напо­ром бывшего командира 3-го Марковского полка эсэсовцы быстро переправились через Влтаву в Браник. Чтобы пресечь попытки обратной переправы, Архипов оставил здесь до вечера пехотную роту и противотанковое орудие. Власовцы Архипова, отогнав чи­нов «Валленштейна» за Влтаву, к вечеру 6 мая 1945 г. оперировали у мостов Ирасека и Палацкого на Смихове, вблизи от центра города. Однако тыл их оставался открытым, поэтому сохранялась угроза возобновления атак эсэсовцев «Валленштейна» из Брани- ка. Разведдивизион Костенко перешёл в подчинение командира дивизии в Иинонице.

В 1.00. 7 мая Буняченко уведомил Архипова о том, что на рассвете его полк нач­нёт атаку центра города. В 2 часа ночи командир 1-го полка получил приказ явиться на Бартолемейскую улицу в комендатуру «Бартош» для участия в переговорах с предста­вителями 3-й армии США. Вечером б мая командование 16-й американской бронетан­ковой дивизии выслала из Пльзеня в Прагу моторизованный разведывательный отряд во главе с офицером в чине капитана для получения информации о ходе восстания. Ар­хипов встретился с этим капитаном в комендатуре «Бартош» и пообещал ему сокру­шать сопротивление Пражского гарнизона «пока в Прагу не придут американские час­ти». Велико же было его изумление, когда он узнал, что американское командование не собирается вступать в чешскую столицу, а уступает это право Красной Армии. Власов и Буняченко получили об этом сообщение в ту же ночь 7 мая. 625

В 5.00. 7 мая 1604-й гренадерский власовский полк под командованием Архипова при поддержке двух танков, двух орудий ПТО и полковой артиллерии, перешёл мосты Ирасека и Палацкого через Влтаву и начал штурмовать опорные пункты немцев в юж­ной и центральной частях города. 2 батальона 1-го полка, преодолевая упорное огневое сопротивление гарнизона, продвинулись на площадь Лобковица на Виноградах и дальше в район Вршовице и Панкрац. Штаб полка расположился в отеле «Беранек» на площади им. Тыла.

По утверждению Архипова, 7 мая у него произошёл забавный разговор по теле­фону с командиром маленького советского разведывательного отряда парашютистов (7 чел.) капитаном Красной Армии Соколовым, находившемся на западной окраине чеш­ской столицы. Соколов поинтересовался силами власовского полка и спросил может ли он передать в Москву, что полк Архипова идёт в бой за Россию и товарища Сталина. С первым Архипов согласился, от второго категорически отказался. Самое любопытное заключается в том, что по требованию комендатуры «Бартош» Архипов выделил пе­хотный взвод для охраны чешской и два взвода для охраны советской радиостанций. 626 Во время боёв 7 мая по приказанию Архипова из тюрьмы Панкрац были освобождены несколько сотен заключённых, в том числе — десятки евреев, предназначенных к унич­тожению. 627 В течение того же дня полк Архипова взял в уличных боёв до 3,5 тыс.

пленных и разоружив несколько частей противника, захватил до 70 единиц бронетех-

628

НИКИ.

  • й (2-й пехотный) гренадерский полк подполковника Артемьева двигался к Праге по центру фронта наступления власовской дивизии, опираясь на шоссе Сухомас­ты — Корно — Будняны — Моржина — Кухарж — Ржепорыйе — Иинонице. Достигнув предместья Праги в Йинонице, полк Артемьева разместился близ завода «Вальтровка» и выслал на разведку вновь велосипедный взвод. Вскоре по приказу Буняченко Ар­темьев передислоцировался из Иинонице на 2-3 км южнее, параллельно Влтаве и завя­зал упорные бои в районе Сливенец — Хухле — Лаговички, прикрыв тем самым опера­тивный тыл 1-го полка. Один батальон остался в зоне Сливенец, а два батальона про­двигались с постоянными стычками на юг вдоль Влтавы вплоть до Лаговичек, не давая учебно-резервным частям дивизии СС «Валленштейн» прорваться через Смихов в Пра­гу и ударить в тыл полку Архипова. В бою непосредственно под Лаговичками 2 вла- совских батальона за 7 мая только убитыми потеряли 48 солдат и офицеров. 629 Артемь­ев выполнил поставленную задачу и не дал эсэсовцам из «Валленштейна» прорваться к Праге ни вдоль Влтавы, ни через Сливенец — Хухле, предоставив полку Архипова бес­препятственно оперировать в центре города. 2-й полк Артемьева вёл бои на линии Сливенец -Хухле — Лаговички вплоть до утра 8 мая 1945 г.
  • й (3-й пехотный) гренадерский полк подполковника Рябцева (Александро­ва) наступал к Праге на левом фланге фронта операции, оседлав шоссе Бероун — Прага. Вечером 5 мая полк, не доходя до юго-западной окраины Праги у Мотола 2-3 км, раз­вернулся резко на север и двинулся к Рузине. На самом крупном из пражских аэродро­мов в Рузине, расположенном в 7-8 км от центра города, размещалась 6-я боевая эскад­рилья «Хогебак», на вооружении которой находились и несколько реактивных истре­бителей Ме-262. Комендатура «Бартош» очень опасалась использования авиации про­тив повстанцев и обратилась с просьбой к Буняченко ликвидировать Рузиньский аэро­дром.

Первоначально власовцы Александрова попытались принудить 2-й учебно- запасной бронетанковый батальон СС и гарнизон аэродрома сложить оружие мирным путём. Однако комендант аэродрома подполковник Вермахта Гуккенпакк занял круго­вую оборону и приготовился дать власовцам решительный отпор. Раниим утром 6 мая на Рузиньском аэродроме случилась драматическая коллизия. К власовцам отправился в качестве парламентёра начальник штаба VIII авиационного корпуса полковник LW Зорге, уверивший всех офицеров Гуккенпакка в своей личной дружбе с Власовым и способности разрешить «недоразумение» за несколько минут. Но власовцы арестовали Зорге. Его личный адъютант капитан LW Кольхунд сообщил Гуккенпакку, что власов­цы расстреляют заложника, если в короткий срок защитники аэродрома не сложат ору­жия. Гуккенпакк отказался поддаваться шантажу и чины 3-го власовского полка безжа­лостно расстреляли Зорге.630

После инцидента с парламентёром 3-й полк окружил аэродром при поддержке танков и начал подготовку к штурму. Для отражения власовской танковой десантной атаки на аэродром, командир VIII авиационного корпуса генерал Зейдеманн приказал поднять в воздух несколько Ме-262 и расстрелять власовских десантников с бреющего полёта. 631 Этим маневром прямая атака на аэродром оказалась сорвана. Понеся значи­тельные потери власовцы ограничились плотной блокадой аэродрома и его интенсив­ным обстрелом из всех видов оружия. Однако немецкая авиация не смогла продолжить воздушные атаки на позиции повстанцев в городе, начатые 5 мая. Утром 7 мая защит­ники аэродрома прорвались по направлению к Лоуни, вывезя зенитный пулемёт и всех тяжелораненых. Арьергард из 120 опытных фронтовиков-эсэсовцев под командованием оберштурмфюрера СС К. Вагнера сдерживал натиск власовцев ещё два часа, пока не был вынужден рассеяться на запад из-за подавляющего превосходства противника. 632

К 12.00. 7 мая Рузиньский аэродром был взят батальонами капитанов Ю.Б. Будерацкого и П.Н. Кучинского, но стоил 3-му полку больших потерь. 6 мая во время боёв за аэродром чины полка сбили немецкий самолёт Фи-158. Раненый лётчик попал в плен. По иронии судьбы лётчиком оказался адъютант Ашенбреннера много сделавший для организации авиачастей КОНР обер-лейтенант Г. Бушманн, вылетев­ший под Прагу из Немецкого Брода для урегулирования «недоразумения» между нем­цами и власовцами. Бушманна доставили в дивизионный лазарет и оказали необходи­мую помощь. На аэродроме власовцы захватили до 20 самолётов. 633 После захвата аэ­родрома в Рузине утром 7 мая полк Рябцева развернулся на восток и через Бржевнов — Стршешовице — Градчаны рассёк пополам всю западную часть Праги до Влтавы, дей­ствуя параллельно операционной линии 4-го полка. 634

1604-й (4-й пехотный) гренадерский полк И.К. Сахарова наступал 5 мая на левом фланге по шоссе Бероун — Прага вместе с 3-м полком. После того, как 3-й полк развер­нулся на север к Рузине, Сахаров продолжил движение по шоссе в Прагу через предме­стье Мотол. На подходе к городу власовцев обстреляли самолёты противника прямо со взлётно-посадочной полосы Рузипьского аэродрома. К 12. 00. 6 мая 4-й власовский полк проследовал через всю западную часть до Смихова и упёрся в Влтаву, разделяю­щую чешскую столицу с севера на юг на две части. Затем власовские батальоны раз­вернулись на север параллельно Влтаве напротив естественных высот Страгов, Петр- шин и Градчаны, где повстанцы вели перестрелку с частями Пражского гарнизона. КП 4-го полка разместился в казармах им. Штефаника.

1-й батальон капитана Чистякова у Страговского монастыря принял капитуляцию у одного из подразделений Вермахта. Однако в тот же день 6 мая 1945 г. в штаб полка Сахарова прибыла группа из четырех британских военнослужащих, следивших за со­бытиями вокруг Праги ещё до начала операции. Сахаров получил известия о прекра­щении наступления 3-й армии США генерала Д. Паттона и об отходе Пражского рай­она в советскую оккупационную зону. 635 С этим сообщением Сахаров немедленно от­правился к Буняченко. Вернувшись ночыо 7 мая, Сахаров прекратил активные боевые действия, хотя 1-й батальон Чистякова оставался у Петршина и Страгова весь следую­щий день. Солдаты и офицеры 1-го батальона 7 мая заняли важную возвышенность на Петршине.

2-й батальон 4-го полка под командованием капитана И.Ф. Гурлесского участво­вал 6-7 мая в боях у Пражского Кремля и Чернинского замка. О том, насколько немец­кий гарнизон чешской столицы был поражён вмешательством в восстание власовцев, свидетельствует письмо, переданное на имя Сахарова генерал-лейтенантом Вермахта Мюллером от имени военного коменданта Праги. Из письма явствует, что Мюллер был потрясён происходящим, но предупреждал о решительном сопротивлении власовцам со стороны гарнизона. 636

1600-й артиллерийский полк подполковника Жуковского вошёл в Прагу утром 6 мая и занял артиллерийские позиции над Злиховом, подавляя огнём 36 орудий немец­кие батареи на Петршине, обстреливая войска гарнизона в районе обсерватории и дру­гих частях города. После захвата 7 мая власовцами 4-го полка Петршина, часть батарей была перенесена туда. 5-й запасной пехотный полк подполковника Максакова, очевид­но, в боях в городе не участвовал и его батальоны оставались в районе Сухомасты.

Таким образом, 6-7 и в ночь на 8 мая 1945 г. 1-я пехотная дивизия власовской армии вела активные боевые действия в Праге преимущественно в южной части чеш­ской столицы и прилегающих к ней центральных районах. Бои носили исключительно упорный характер. Член ЧНС доктор О. Махотка свидетельствовал: «Власовцы сража­лись мужественно и самоотверженно […] с чисто восточным презрением к смерти. Ка­залось, они сознательно шли на смерть, только бы не попасть в руки Красной Ар­мии».637 Местное население восторженно приветствовало власовцев, солдат и офицеров власовских частей обнимали, целовали, совали им в руки угощения и напитки, в люки бронетанковой техники бросали букеты цветов. 638

По реакции населения действительно можно было подумать, что горожане встре­чают освободителей. Хотя утверждать, что власовцы освободили Прагу было бы непра­вильным. Чешский историк С.А. Ауски справедливо указывает на несуразность такой постановки вопроса. Освобождение города подразумевает его удержание. Власовская дивизия покинула Прагу в ночь на 8 мая, но до обеда 8 мая большая часть города была вновь занята вступившими в него подразделениями Вермахта и СС, в первую очередь с востока (несколько групп бронетанковой техники из Миловиц) и др. Однако в 16. 00. 8 мая комендант Праги генерал пехоты Вермахта Р. Туссенн подписал капитуляцию Пражского гарнизона. Со стороны сил Сопротивления её принял руководитель комен­датуры «Бартош» генерал К. Култвашр. Последние выстрелы в Праге стихли за 10-12 часов до появления первых танков 4-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта. Поэтому, наиболее правильным будет согласиться со Станиславом Ауски, счи­тающим, что Прагу никто не освобождал.

Вместе с тем не будет большим преувеличением сказать, что власовцы объектив­но спасли несколько тысяч жизней участников Пражского восстания и горожан, так как вмешались в Пражское восстание в самый критический момент. В пик боёв 6-7 мая власовцы своими действиями разрезали Прагу на северную и южную части, не дав со­единиться подразделениям Вермахта и СС, находившимся вне Праги. 639 Более-менее удачным завершением этой последней авантюры Второй мировой войны в Европе, её инициаторы и руководители всецело обязаны 1-й власовской дивизии и генерал-майору С.К. Буняченко.

По-видимому, это обстоятельство и сыграло решающую отрицательную роль в дальнейшей судьбе многих активных участников Пажского восстания со стороны чеш­ского Сопротивления. Номинальный руководитель ЧНС доктор А. Пражак покинул кафедру университета, генерал К. Култвашр провёл долгие годы в тюрьме, его замести­тель капитан Я. Неханский был расстрелян, подвергался репрессиям заместитель Пра- жака в ЧНС Й. Смрковский. 640 Независимо от политических взглядов и убеждений, всем этим людям новый послевоенный режим в Чехословакии поставил в вину «со­трудничество с власовцами». В действительности ещё непосредственно во время вос­стания ЧНС, в котором большинство принадлежало коммунистам, делал всё, чтобы дистанцироваться от Буняченко.

6 мая отношение ЧНС к власовской дивизии можно охарактеризовать как до­вольно сдержанное. Следующее заседание ЧНС началось в 7.45. 7 мая. Особенностью этого заседания явилось участие в нём капитана Р.Л. Антонова (в июне 1942 г. — ко­мандир дивизиона гвардейских реактивных миномётов 5-го гвардейского миномётного полка, Гвардии капитан Красной Армии) — личного адъютанта генерал-лейтенанта A.A. Власова. Сам Власов находился с группой офицеров в дни Пражского восстания где-то в районе Иинонице и внешне занимал пассивную позицию. Однако направление им на переговоры с ЧНС своего личного адъютанта, не являвшегося офицером 1-й ди­визии, наводит на мысль, что таким образом Власов пытался принять участие в собы­тиях. Будучи противником вмешательства в Пражскую авантюру, он, тем не менее, пы­тался извлечь из неё максимум пользы для дивизии. А возможно, и прекратить её как можно скорее, если бы ярко проявилось негативное отношение ЧНС к власовцам. В таком случае, Антонов провоцировал ЧНС на такие политические шаги, которые бы заставили Буняченко прекратить операцию и покинуть Прагу.

С первых часов общения с ЧНС капитан Антонов ощутил крайнюю неприязнь политических руководителей Пражского восстания к власовской дивизии. Первым не­приятным сюрпризом для него стал резко отрицательный отзыв об ультиматуме Буня­ченко Туссенну. Один из активных деятелей Совета, кооптированный в ЧНС от ком­мунистической партии Й. Смрковский, заявил, что Власов (т. е. С.К. Буняченко — прим. авт.) не имеет права выдвигать каких-либо требований о капитуляции. Радиостанция повстанцев уже долгое время транслировала и призывы о помощи к власовцам, и тре­бования власовцев о капитуляции, обращённые к Пражскому гарнизону, и прочие заяв­ления, достаточно дискредитировавшие ЧНС перед Советским Союзом. Смрковский предложил вообще не вести с власовцами никаких переговоров, а все военные вопросы решать в рабочем порядке через комендатуру «Бартош». 641 8 из 12 членов ЧНС явля­лись коммунистами. Смрковский заявил потрясённому Антонову, что власовцев в Пра­гу никто не приглашал, а в их положении лучше всего сдаться Красной Армии. 642

Хотя генерал К. Култвашр и убедил членов Совета не отказываться от помощи власовской дивизии, но в просьбе Антонова оформить письменное соглашение Совет отказал. В особом документе «Позиция Чешского Национального Совета по отноше­нию к военным действиям генерала Власова и его войск против немецких вооружён­ных сил в Пражском районе», принятом 7 мая 1945 г., хоть власовцам и выражалась благодарность за приход на помощь, но констатировалось, что сделали они это по при­зыву радиовещания (курсив наш — авт.). Все предварительные переговоры в Козоедах и Сухомастах 2-4 мая характеризовались в документе как переговоры частных лиц. A.A. Власову ЧНС направил краткое письмо благодарности за оказанную помощь по призыву столичного радиовещания. Антонов молча подписал «Позицию Чешского На­ционального Совета…» и уехал к Буняченко. Во второй половине дня к Буняченко с письмом для Власова прибыли два члена ЧНС В. Давид и И. Кнапп. Передав письмо и уточнив у командира 1-й дивизии известную позицию власовской армии по отношению к Красной Армии, Гитлеру и западным союзникам, делегаты очень попросили вскоре вывести власовские подразделения из Праги в связи с компрометацией ЧНС участием власовцев в Пражском восстании.643

На Буняченко было труднее произвести впечатление, чем то, которое было про­изведено сообщениями о прекращении наступления 3-й американской армии (Сахаров и Архипов), отношении к власовцам большинства политического руководства ЧНС (Антонов), а также визитом на дивизионный КП официальных представителей ЧНС. Если 2-4 мая у Буняченко ещё существовали какие-то иллюзии относительно возмож­ных дивидендов от спасения Пражского восстания, то во второй половине дня 7 мая они развеялись как дым. Вечером того же дня Буняченко встретился с прибывшей в Прагу на участке 4-го полка группой американских военных корреспондентов, искрен­не убеждавших власовского генерала в значении Пражской операции «для искупления вины перед советским правительством». Один из представителей советских десантни­ков в присутствии пленного майора Вермахта Г. Швеннингера передал Буняченко по­желание Сталина «вернуться со всей дивизией в объятья Родины». В интерпретации Швеннингера Буняченко передал Сталину ответное приглашение, не поддающееся до­словному цитированию и переводу на немецкий. 644

В 23 часа 7 мая генерал Буняченко отдал приказ о подготовке к оставлению Пра­ги. К рассвету 8 мая 1-я пехотная дивизия постепенно покинула город. Утром 8 мая восточнее Сливенеца состоялся последний штыковой бой в истории Второй мировой войны в Европе: жестокая рукопашная схватка между молодыми призывниками диви­зии СС «Валленштейн» и чинами 2-го пехотного полка, 645 которые вели бой в арьер­гарде и прикрывали отступление дивизии от Праги на юго-запад. К 12 часам 8 мая вся власовская дивизия следовала по шоссе Прага — Бероун к демаркационной линии за­паднее Пльзеня. Первая бронетанковая техника 62-й, 63-й и 70-й бригад 4-й гвардей­ской танковой армии 1-го Украинского фронта вошла в Прагу только к 4.00. 9 мая 1945 г.646.

Каков был итог Пражской операции для 1-й пехотной дивизии ВС КОНР ? За 6­8 мая дивизия потеряла убитыми более 300 человек и 198 тяжелоранеными, которых пришлось оставить в Праге. Один из офицеров 5-го запасного пехотного полка, прини­мавший участие в бою за Рузиньский аэродром, определял общие потери 3-го полка в 2 тыс. солдат и офицеров, но это нам представляется преувеличенным. 647 Если мы пред­положим, что на каждого тяжелораненого пришлось минимум двое раненых подле­жавших эвакуации в дивизионной медсанчасти, то общие потери власовской дивизии за двое суток боёв в Праге и окрестностях составят около 900 солдат и офицеров. Для сравнения заметим, что, например, сведения о потерях 3-й гвардейской танковой армии в журнале боевых действий содержатся лишь по 2 мая включительно, а далее отсутст­вуют. 648 В 13-й армии общие потери за 6-7 мая составили всего лишь 68 человек, в том числе — 15 убитых, 649 а за 8-9 мая боевых потерь войска 1-го Украинского фронта практически не понесли.

По соотношению потерь 6-8 мая можно определить и вклад сторон в спасение Пражского восстания. Потери власовцев в технической части были сведены на нет при­своением дивизией десятков единиц брошенной немцами бронетехники на всём пути от Праги до Лнарже у демаркационной линии. Автору достоверно известно, что мини­мум один танк «Т-34» в ходе боёв 6-8 мая власовцы потеряли, башенный стрелок танка был сильно контужен. По ряду косвенных признаков из 7 танков «Т-34», бывших в ди­визии к началу пражских боёв, власовцы, вероятно, лишились не более двух. Обе ма­шины принадлежали 1600-му отдельному разведдивизиону.

Но безвозвратными и санитарными потерями за 6-8 мая, убыль личного состава 1-й пехотной дивизии не ограничилась. В Праге остались довольно много чинов вла- совской армии. К ним относятся раненые, группы арьергарда 2-го полка и дезертиры. По многочисленным воспоминаниям жителей Праги в первые дни после прихода в сто­лицу войск 1-го Украинского фронта были расстреляны около 200 власовцев из 1-й ди­визии, захороненных в братской могиле на Ольшанском кладбище. Здесь в 1995 г. че­хами был поставлен скромный памятник с надписью «Погибшим за вашу и нашу сво­боду». Ещё около 400 власовцев были расстреляны в разных частях чешской столицы: между Велварской и Суданской улицами, на Юлишице, под Градбами, на Оржеховце, на Певностни улице. Все раненые чины дивизии, размещенные в пражских госпиталях, оказались зарегистрированы и вывезены 15 мая 1945 г. в неизвестном направлении со­трудниками «СМЕРШ» 650

Командование 1-м Украинским фронтом так опасалось распространения на тер­ритории Чехословакии и в западных оккупационных зонах сведений об активном уча­стии власовцев в Пражском восстании 5-8 мая 1945 г., и слухов о массовых расстрелах, что командующий 13-й армией генерал-полковник Н.П. Пухов запретил специальной директивой № 083 от 13 мая 1945 г. пропускать в Прагу корреспондентов союзных га­зет и приказал выставить соответствующие посты на демаркационной линии. 651 Запад­ные исследователи, как правило, отрицают, что в Праге остались организованные груп­пы дезертиров, решившие дожидаться прихода Красной Армии. Однако в Праге дейст­вительно остался артиллерийский дивизион 1604-го артиллерийского полка и ещё не­сколько мелких групп, что подтвердил 8 мая своим приказом генерал Буняченко.

Большие потери власовской дивизии объясняются разными причинам. Здесь и повышенная сложность боя в городских условиях, и степень отчаяния, снилашшая оп­ределённое чувство безопасности, и взаимная беспощадность друг к другу со стороны власовцев и чинов Пражского гарнизона. Объективно оперативный отдел штаба диви­зии и её командир за 6-7 мая сделали максимум возможного. Для миллионной Праги 1-я дивизия действительно обладала недостаточной численностью, чтобы претендовать на контроль над всем городом. Однако Буняченко разумно использовал имевшиеся у него силы, не допустив в Прагу более опасные, так называемые внепражские, подраз­деления Вермахта и СС. С другой стороны, восстание не принесло ничего, из того, на что рассчитывали старшие офицеры дивизии, кроме сотен раненых и убитых. Наиболее отрицательной для власовцев оказалась потеря фактически трех суток: 5, 6 и 7 мая, сыгравшая фатальную роль в судьбе дивизии.

Во второй половине дня 8 мая 1-я пехотная дивизия вновь остановилась в Сухо- мастах. Буняченко чувствовал необходимость подвести определённый итог, объяснить солдатам и офицерам причины прекращения боёв в Праге, отсутствие групп дезертиров и дальнейшие перспективы. Штабом дивизии был подготовлен особый приказ, недавно обнаруженный нами в коллекции документов ЦАМО РФ.652

«Особый приказ по дивизии 08 мая 1945.

(КП Сухомасты)

Объявляю благодарность всему личному составу дивизии за доблестное выполнение сол­датского долга в боях на подступах к Праге и в самой Праге, чем оказана помощь чешскому народу в борьбе против озверелого фашизма в борьбе за свою независимость. Этой жертвенной борьбой солдаты и офицеры дивизии вынудили командование германского гарнизона г. Праги подписать капитуляцию к 24.00. 8. 5. 45., по которой гарнизон складывает оружие и уходит в любом направлении.

В связи с этим дивизия выведена на отдых к прежнему месту стоянки и в городе остались лишь артдивизион и солдаты с противотанковым оружием для охраны гражданского населения от возможных нападений, как со стороны капитулировавшего гарнизона, так равно и на случай попытки входа в город немецких частей, отходящих с Восточного фронта. Дальнейшее наше положение решается Главнокомандующим ВС Комитета генерал-лейтенантом Власовым путём личных переговоров с командованием англо-американских вооружённых сил. Приказ прочесть всему личному составу. Командир дивизии: генерал-майор Буняченко. Начальник штаба дивизии: подполковник Николаев. Начальник оперативного отдела: майор Синицкий. Заместитель начальника штаба по оперативной работе: майор Круть».

Полное сосредоточение всех подразделений дивизии в Сухомастах и окрестно­стях завершилось 9 мая. Несмотря на общие потери, превысившие, включая дезерти­ров, 1 тыс. солдат и офицеров, численность дивизии продолжала колебаться в пределах 18-20 тыс. солдат и офицеров. Выполняя приказ Власова от 5 мая, чины дивизии под­бирали брошенное на пути отступления на юг и юго-запад частей Вермахта различные виды оружия, вплоть до бронетанковой техники. Штаб дивизии избрал целью нового маршрута Пльзень, уже занятый американскими частями XII корпуса генерала И. Ле Роя. 9 мая Буняченко отдал новый приказ, запрещавший любые виды действий, на­правленные против германских Вооружённых Сил, командование которых подписало общий акт о капитуляции. 653 На рассвете 9 мая в Пршибраме чины 1-го батальона 3-го полка во главе с капитаном Ю.Б. Будерацким освободили из под ареста адъютантов и шофёров, захваченных партизанами генерал-майоров Ф.И. Трухина и М.М. Шаповало­ва. Полковник Архипов в сопровождении сильного конвоя и бронетехники потребовал от местных партизан немедленно возвратить арестованных, но для власовских генера­лов уже всё было кончено. 654

Путь отступления дивизии от Праги на юг (120-125 км) проходил по маршруту Прага — Сухомасты — Лоховицы — Иинце — Пршибрам — Рожмитал — Гвождяны — Лнар- же. До района дислокации Южной группы 1-я власовская дивизия не дошла всего 30­35 км. В арьергарде дивизии отступал 2-й батальон 4-го пехотного полка. Несмотря на приказ Буняченко, 9-10 мая власовцы несколько раз вступали в перестрелку с отхо­дившими тем же маршрутом эсэсовцами. В одном из сёл местные жители пытались пригласить Буняченко и Николаева посетить застолье по поводу окончания войны, но те отказались. Принявшие приглашение несколько власовских офицеров оказались схвачены партизанами просоветской ориентации 655 и, скорей всего, разделили судьбу генералов Баерского и Шаповалова.

Днём 10 мая между населёнными пунктами Рожмиталь и Бельчице разведка и боевое охранение дивизии наткнулись на передовые посты 4-й танковой дивизии XII корпуса 3-й армии США. Комендант поста капитан армии США разрешил дивизии продолжить движение на Пльзень, однако он не только власовцев принимал за какую- то часть Красной Армии, но и находившегося в форме офицера Вермахта майора Г. Швеннингера назвал «офицером нашего великого русского союзника». 656 К вечеру 10 мая 1-я пехотная дивизия расквартировалась близ селений Сахров, Летице и Пршедмирж. Штаб дивизии занял село Гвождяны.

Во второй половине дня 10 мая 25-й танковый корпус 13-й армии под командо­ванием Гвардии генерал-майора танковых войск Е.И. Фоминых вышел с севера на юг в район Бероун-Горжовице (юго-западнее Праги)/07 Управление контрразведки «СМЕРШ» 1-го Украинского фронта имело информацию об участии в Пражском вос­стании 1-й власовской дивизии и о её движении от Праги на юг по направлению к Пльзеню. Не позднее 10 мая генерал-майор Е.И. Фоминых получил приказ Военного Совета 1-го Украинского фронта через штаб 13-й армии генерал-полковника Н.П. Пу­хова не допустить возможного ухода власовской дивизии за линию демаркации зон от­ветственности союзников и захватить в плен генерал-лейтенанта A.A. Власова вместе со штабом. О пребывании Власова в дивизии сотрудники «СМЕРШ» знали из показа­ний местных жителей и пленных власовцев.

Получив приказ, Фоминых к вечеру 10 мая резко свернул с юго-западного на­правления на южное у города Здице и продолжил путь по маршруту 1-й дивизии: Ло- ховицы — Иинце — Пршибрам — Рожмитал. К 12.00. 11 мая 25-й танковый корпус достиг реки Уславы. Здесь разведка корпуса в 09.55. встретилась с американским боевым ох­ранением 358-го полка 90-й пехотной дивизии XII корпуса. Передовой отряд корпуса вышел на западную окраину населённого пункта Кпатовы. Главные силы корпуса бази­ровались в районе города Непомук. 658

11 мая в 16.00. в штабе 90-й пехотной дивизии генерал-майора армии США X. Ирнеста состоялась встреча советских и американских союзников. Кроме начальни­ка штаба, Фоминых сопровождал начальник политотдела штаба 25-го танкового корпу­са Гвардии подполковник П.М. Елисеев. В беседе с командиром корпуса генералом арИ. Ле Роем, Фоминых предложил совместными действиями разоружить остатки час­тей Вермахта и власовцев, скрывавшихся в окрестных лесах, но американский генерал не придал особого значения просьбе союзника, пребывая в благодушно-неторопливом настроении от завершения войны. 659 В последующем донесении Военному Совету фронта Фоминых признавал, что его корпус глубоко вклинился в расположение союз­ных войск исключительно для захвата власовской дивизии. 660 Несмотря на искренние чувства, питаемые к «великому русскому союзнику», штабы XII армейского корпуса и 3-й армии США настойчиво просили Фоминых покинуть зону ответственности амери­канской армии и возвратиться за демаркационную линию, обозначенную ранее на кар­тах. 661 Не желая осложнений и испытывая понятное нетерпение, Фоминых приказал подчинённым обнаружить и захватить Власова любой ценой, а если потребуется — даже выкрасть у американцев.662

A.A. Власов к этому моменту уже вступил в контакт с представителями штаба 3-й американской армии. 8 мая он вместе с группой офицеров покинул Прагу. По пред­ложению начальника штаба подполковника Н.П. Николаева Власов решил лично обра­титься к союзникам и добиться от них гарантий политического убежища для чинов своей армии. Первоначально в Пльзень выехал его личный адъютант капитан P.JI. Ан­тонов, который быстро добрался до Пльзеня, но никак утешительных вестей для Вла­сова не привёз. Американцы не только не собирались обсуждать вопрос о предоставле­нии власовцам политического убежища, но и не слишком стремились принять их капи­туляцию. 663

В сопровождении офицеров Н.В. Тензорова, P.J1. Антонова, переводчика обер- лейтенанта Вермахта В.А. Ресслера и ещё девяти человек, Власов выехал в Пльзень и поздно вечером прибыл в город. Утром 9 мая его восторженно приветствовала толпа чехов, на городской площади собрался стихийный митинг и старик-чех, поблагодарив Главнокомандующего за спасение Праги, преподнёс ему цветы и бюст первого прези­дента Чехословацкого государства Т. Масарика. На противоположной стороне площа­ди, как лишнее доказательство происходящего сумбура, чехи в этот момент водружали портреты Рузвельта, Сталина, Черчилля и Масарика. Комендант Пльзеня дал банкет «в честь освободителя Праги генерала Власова». Лишь выслушав после банкета сжатое сообщение Власова о политических целях КОНР, американцы сообразили, что с банке­том допустили ошибку. Власовцев поселили на частной квартире и предложили Власо­ву ждать решения о судьбе дивизии до 10.00. 10 мая.

Вечером 9 мая, когда Власов отправился по приглашению на очередной ужин, подполковник Тензоров стал уговаривать спутников бежать в американскую оккупаци­онную зону Германии. Власовцы переоделись в обнаруженное на квартире штатское и приготовили штатское для Главнокомандующего. Возвратившись, Власов «разнёс» Тензорова, потребовал от всех вновь одеть форму и приказал ждать окончательного решения судьбы всех чинов власовской армии. Состоявшиеся утром 10 мая переговоры закончились ничем. Американцы лишь посоветовали Власову возвратиться в 1-ю диви­зию. Днём Власов и его спутники, получив точные сведения о местонахождении диви­зии, выехали к Буняченко.664

К моменту появления в дивизии Власова вечером 10 мая, её командир был выну­жден продвинуться примерно ещё на 12-15 км южнее. Выход 25-го танкового корпуса к Непомуку 10-11 мая означал, что 3 советские танковых и мотострелковая бригады перерезают с юга власовской дивизии путь в американскую оккупационную зону. По­этому вечером 10 мая 1-я пехотная дивизия разместилась по маленьким деревням в районе Лнарже (Шлюссельбурга), где её и встретил Власов. На западной окраине Лнарже стояли дозоры 358-го полка 90-й пехотной американской дивизии. В самом Лнарже переговоры с Буняченко о сдаче вёл местный комендант капитан армии США P.E. Донахью. Донахью стал единственным офицером американской армии, сделавшим всё, что было в его силах для власовцев. Он ничего не знал о Власовском движении, но в отличие от своих непосредственных начальников с большим любопытством выслу­шал последний страстный монолог Главнокомандующего. Забыв полностью о ситуа­ции, в которой он находился, Власов на протяжении несколько часов объяснял напря­жённо слушавшему американскому офицеру весь трагизм положения власовской ар­мии.

Утром 11 мая Буняченко информировал Власова о неизбежной сдаче дивизией оружия по требованию американской стороны. Офицерам оставлялось личное оружие, остальным — по винтовке на 10 человек для охранно-караульной службы. Главноко­мандующий пытался возражать и настаивал на отправке дивизии с оружием целиком в глубь союзнической оккупационной зоны в Германии, но Донахью в ответ лишь мог развести руками. Неприятной новостью для Власова оказалось сообщение командира дивизии о дислокации вблизи Лнарже советской танковой бригады, представители ко­торой уже пытались вести среди чинов дивизии агитацию «за возвращение на Роди-

665

ну».

Захват и разоружение 1-й власовской дивизии генерал Фоминых поручил пол­ковнику И.П. Мищенко — командиру 162-й танковой бригады 25-го танкового корпуса. 162-я танковая Новоград-Волынская Краснознамённая орденов Суворова и Кутузова бригада в течение дня 10 мая совершила марш из Кралавице и к 19.00. сосредоточилась в Добржише, 666 «повиснув» на левом фланге дивизии Буняченко. Более суток Мищен­ко не предпринимал никаких активных действий, так как, во-первых, власовцы находи­лись под защитой американского коменданта Лнарже, во-вторых, он сам находился на американской территории, в-третьих, Мищенко не имел понятия ни о численности, ни о вооружении власовской дивизии.

Утром 11 мая 1-я пехотная дивизия начала сдавать оружие в поле у Весского пруда (северо-восточнее Лнарже). Здесь же власовцы сдали американцам около 60 еди­ниц бронетехники. 667 Многотысячная обстрелянная дивизия фронтовиков разоружи­лась почти полностью. 13—14 мая 162-й танковой бригаде из всего впечатляющего ар­сенала дивизии достались лишь 5 САУ, 5 танков «Т-34», требовавших капитального ремонта, 5 бронетранспортёров и бронемашин, 159 пистолетов, 139 винтовок, 33 авто­мата и 2 пулемёта. Более-менее производил впечатление взятый автопарк — бригаде Мищенко достались 102 автомобиля. 668 Но цифры взятого 162-й танковой бригадой оружия свидетельствуют, что всё оружие власовской дивизии в сущности досталось американцам.

Обезоруженная дивизия покорно ждала своей судьбы, буквально упершись в американские боевые порядки 358-го полка 90-й пехотной дивизии. Судьба власовцев, зажатых в тисках на трёхкилометровой полосе между американцами и 162-й танковой бригадой, была предрешена. Командующий 3-й армией США генерал Паттон не испы­тывал особых симпатий к социалистическим идеям. Ещё 6 мая он был готов помочь власовцам получить статус «перемещённых лиц» в американской оккупационной зоне. Однако через штаб-квартиру 12-й группы армий в штаб Паттону пришёл приказ гене­рала Д. Эйзенхауэра: с 00.00. 9 мая запретить чинам германских Вооружённых Сил и власовской армии пересекать демаркационную линию, а нарушителей выдавать на со­ветскую сторону. В период с 11 по 13 мая XII армейский корпус генерала И. Ле Роя

■ ■ 669

получил соответствующие инструкции на этот счет.

В 19.00. 11 мая посты власовцев донесли Буняченко о медленном движении со­ветских танков 162-й танковой бригады к расположению дивизии. Подполковник Ни­колаев тут же обратился к Донахью и американский комендант совершил поступок, который формально не имел права совершать. Сев в джип, покрытый флагом США, Донахью выехал навстречу 162-й танковой бригаде и встретился с её командиром пол­ковником Мищенко. Комендант Лнарже решительно потребовал прекратить движение и вернуться на исходные позиции, угрожая в противном случае прибегнуть к помощи 4-й танковой дивизии США. Выругавшийся Мищенко, хоть и не возвратился за линию демаркации, но бригаду остановил.670 Генералу Буняченко Донахью передал последнее сообщение из штаба корпуса: окончательный ответ на просьбу о проходе власовской дивизии за линию боевых порядков американской армии будет дан в 10.00. 12 мая.

Если бы Буняченко знал причину, почему Мишенко сразу выполнил требование Донахью и прекратил движение на власовцев, он горько бы посожалел о сдаче оружия. За период с 19 апреля по 9 мая 162-я танковая бригада потеряла 146 человек убитыми и ранеными, 18 танков «Т-34» сгоревшими и 5 подбитыми. 671 К утру 11 мая в бригаде Мищенко насчитывалось всего 5 танков «Т-34», орудие 76-мм., 3 миномёта 82-мм., 4 пулемёта ДШК и 50-55 активных штыков. В бригаде не было бензина, обеспеченность

ГСМ составляла 0,6 заправки, а боеприпасами — 0,8 боекомплекта. 672 Имея такой по­тенциал, 162-я бригада рисковала оказаться буквально раздавленной любым из четырех пехотных власовских полков в кратчайший срок.

При необходимости власовская дивизия могла оказать серьёзное сопротивление и всему 25-му танковому корпусу 13-й армии. В последние дни войны корпус генерал- майора Е.И. Фоминых имел на вооружении 60 танков и САУ, в том числе 38 танков «Т- 34» и 2 ИСУ-122, 28 орудий 76-мм и 11 орудий 57-мм, 7 реактивных миномётов, 15 миномётов 120-мм и 44 миномёта 82-мм, около 700 человек личного состава. 673 Если бы Фоминых решил развязать боевые действия против власовской дивизии, оснащён­ной значительным количеством противотанковых средств, бронетехникой и превосхо­дящей его корпус по артиллерии, нельзя с уверенностью сказать, каким бы оказался исход сражения. Но вечером 11 мая дивизия Буняченко ничем не могла оказать сопро­тивление, хотя бы, чтобы дороже продать собственную жизнь.

В этот же день группа офицеров от имени чинов дивизии составили открытое письмо правительствам США и Великобритании, в котором авторы попытались объяс­нить мотивацию поступков власовцев, цели и задачи КОНР, а также причины, по кото­рым они оказались союзниками Германии. В отчаянии власовцы заявляли о своей го­товности «предстать перед судом мировой общественности на открытом судебном процессе в любой стране мира, в любом составе суда, при любых обвинителях и защи­те». Заканчивалось письмо предупреждением о необходимости «защиты человечества от дальнейшего распространения большевизма». 674                                                                                                     Вре­

менный выигрыш, который приобрели власовцы ночью и утром 12 мая, оказался в не­посредственной зависимости и ещё от одного случайного стечения обстоятельств. По­сле разоружения власовской дивизии штаб Буняченко расположился в пяти автомаши­нах примерно в 1 км севернее Лнарже. Вследствие неожиданного продвижения броне­техники 162-й танковой бригады, Буняченко был вынужден постоянно перемещать ди­визионный штаб и в ночь с 11 на 12 мая командиры полков не могли с уверенностью определить его точное место расположения. Командир 2-го полка подполковник В.П.

Артемьев вместе с шофёром и ординарцем около 21.00. в темноте подъехал к деревне Гвождяны, пребывая в полной мере уверенности, что едет в штаб дивизии. Однако здесь он наткнулся на охранение 162-й бригады и, спасая жизнь, мгновенно выдал себя за парламентёра из штаба Буняченко. Артемьева проводили к командиру бригады. Ар­темьев сообщил, что прибыл по поручению командования для определения взаимоот­ношений между 162-й бригадой и 1-й пехотной дивизией. Со слов Артемьева, власов- ская дивизия насчитывала до 20 тыс. чинов, имеющих на вооружении все виды оружия вплоть до полевой артиллерии и, во «избежание вооружённых столкновений и ненуж­ного кровопролития генерал Власов прислал его, чтобы установить образ действия и поведения советских и власовских войск, стоящих друг перед другом в полной боевой готовности».

Мищенко не мог предпринять никаких репрессивных действий по отношению к мнимому парламентёру. Утром 11 мая в Добржише Мищенко представился неизвест­ный командир партизанского отряда, отрекомендовавшийся как «полковник Богун». «Богун» довёл до сведения Мищенко, что в окрестностях района находится власовская дивизия «численностью до 11 тыс. человек, вооружённых винтовками, автоматами, пу­лемётами и полевой артиллерией». Кроме этого, «Богун» передал в штаб бригады аре­стованного власовца «генерала Труханова». Мищенко не поверил «Богуну» и заподоз­рил в нём «начальника штаба Власова», а в «Труханове» — самого Власова. 675

Сопоставляя различные свидетельства и известный нам ход событий, можно с уверенностью сделать вывод о том, что «Богун» передал Мищенко подлинного началь­ника штаба власовской армии, а выведенная в оперативном донесении фамилия «Тру- ханов», ни что иное, как искажённая «Трухин». Личность «Богуна» остается менее по­нятной. Вероятно, под этим псевдонимом скрывался командир советской парашютной группы «Факел» Я.А. Козлов. Истинная роль и мера участия этого человека в майских событиях 1945 г. в Пражском районе и Южной Чехии становятся ещё менее понятны, в связи с публикацией С.А. Ауски фотографии «Богуна», стоящего рядом…с неизвест­ным офицером в форме власовского полковника (датирована 10 мая 1945 г., место съёмки — Добржиш).676

По свидетельству полковника В.В. Позднякова «никогда ранее не известный пол­ковник Богун» неожиданно объявился в качестве власовского офицера среди пленён­ных американцами власовцев Южной группы в конце мая 1945 г. и даже якобы был кооптирован в члены КОНР (!). 677 Но какова бы ни была роль «Богуна», Артемьев не­вольно подтвердил в разговоре с Мищенко его слова по поводу вооружения и числен­ности дивизии. Прекрасно осознавая беспомощность перед притаившейся в нескольких километрах в темноте огромной дивизией власовцев, Мищенко растерялся при визите Артемьева и, выдержав «паузу», предложил ему явиться через два часа, объяснив это необходимостью «получить дополнительные указания».

Артемьев немедленно возвратился в полк, затем через два часа разыскал дивизи­онный штаб. К этому моменту к Буняченко уже приехали два представителя от полков­ника И.П. Мищенко, удивлённого «исчезновением парламентёра». Представители 162-й танковой бригады уговаривали Буняченко немедленно перевести дивизию в со­ветскую зону, утверждали о полной амнистии всем чинам власовской армии и т.д. Единственным их условием стало требование немедленной сдачи оружия. Абсурдность происходящего была для Буняченко очевидна. Однако ему любой ценой было необхо­димо выиграть время до 10-12. 00. 12 мая — установленного срока начала переговоров с американцами о проходе дивизии вглубь их зональной территории и удержать 162-ю танковую бригаду от активных боевых действий против безоружной дивизии. По при­казу Буняченко, Артемьев вновь поехал к Мищенко уже в сопровождении советских представителей с заданием любой ценой сохранить существовавшее положение до 12.00. 12 мая и прибыл в бригаду к часу ночи.

Мищенко принял Артемьева радушно, «за накрытым столом на 12 персон». «Пе­реговоры» закончились крайне быстро и сменились «дружеским ужином» с обильными возлияниями. По условиям «переговоров» власовская дивизия в 12.00. 12 мая перехо­дила в советскую зону и поступала в распоряжение полковника Мищенко со всем воо­ружением. За ужином Мищенко много пил, искренне восхищался «изменениями» на Родине, военно-политическим талантом И.В. Сталина и окончанием войны. В конце концов к рассвету он «уговорил» Артемьева перевести свой полк на советскую сторо­ну, не дожидаясь общей капитуляции. Обещал полное прощение, звание полковника и прочие перспективы. Рано утром Артемьев уехал назад в дивизию, доложил Буняченко о результатах переговоров и вернулся в полк. 678

В этой невероятной истории, происшедшей в ночь с 11 на 12 мая, остается целый ряд необъяснимых эпизодов. Почему штаб 162-й танковой бригады не узнал о разору­жении власовской дивизии утром 11 мая американцами и, судя по донесениям, пребы­вал в столь преступном неведении целые сутки ? Кто санкционировал «переговоры» с власовцами ? Почему Артемьев пропустил перемещение дивизионного штаба вечером 11 мая и почему, возвратившись в первый раз от Мищенко, он искал его почти два часа на маленькой межзональной территории ? Почему Мищенко не проверил полномочий Артемьева ? Наконец, самым любопытным представляется следующий вопрос: почему ни в показаниях Буняченко на следствии в Москве в 1945-1946 гг., ни в оперативных сводках и донесениях штабов и политотделов 162-й бригады и 25-го корпуса за май 1945 г. нет ни единого упоминания о факте «переговоров» и, тем более — о посылке к власовцам советских представителей ? Если бы ни дискуссия, развернувшаяся на стра­ницах русской печати за рубежом спустя более 15 лет после происшедших событий, можно было бы вообще предположить, что подполковник В.П. Артемьев выдумал свою встречу с полковником И.П. Мищенко. Лишь в 1996 г. один из подчинённых Мищенко капитан М.И. Якушов подтвердил факт «безрезультатных» переговоров с власовцами в ночь с 11 на 12 мая.

Полковник Поздняков гласно назвал в русской зарубежной печати факт «перего­воров» и поступок Артемьева «грязным пятном». Один из бывших старших власовских офицеров обвинил Артемьева в стремлении спасти свою жизнь, а его действия объяс­нял желанием сдаться противнику, с надеждой на облегчение собственной участи. В качестве одного из главных аргументов Поздняков приводил семилетнюю службу Ар­темьева в конвойных войсках ОГПУ-НКВД в 1933-1940 гг. 679 Но Артемьева реши­тельно взял под защиту командир 1-го полка полковник А.Д. Архипов. Он убеждённо оценил поведение Артемьева и Буняченко ночью 12 мая как «проявление исключи­тельной находчивости и военной доблести, в результате чего были спасены от неминуемой расправы 20 тыс. власовцев». 680 Как бы не расценивать события ночи 12 мая они объективно сыграли на руку Буняченко: дивизия получила отсрочку до утра 12 мая. Вероятно, её бы мог предоставить ещё раз своими решительными действиями и капитан Донахью, но связь с ним и Власовым у Буняченко в ночь с 11 на 12 мая отсут­ствовала.

Вместе с тем, колоссальное напряжение, достигшее ночью 12 мая своего пика, не могло не отразиться на моральном состоянии чинов дивизии. Для кого-то доброволь­ный переход на сторону Красной Армии рассматривался как надежда на смягчение на­казания в сравнении с перспективой быть на рассвете раздавленным советскими танка­ми. Поэтому, ночью с 11 на 12 мая дезертирство из дивизии для многих власовцев ка­залось спасением. По оценке Артемьева из дивизии ночью ушли к боевым порядкам 162-й танковой бригады более 4 тыс. человек — 20 % личного состава. 681 В первую оче­редь к ним можно отнести солдат 5-го запасного пехотного полка, где 3/4 власовцев составляли добровольцы, присоединившиеся к дивизии на маршах в марте — апреле 1945 г. и не служившие в Восточных войсках. Их поведение было естественным в сло­жившейся ситуации.

Однако документы 162-й танковой бригады дают гораздо более скромную карти­ну. По состоянию на 11.00. 12 мая в плен бригаде сдались всего чуть больше 200 чинов 1-й пехотной дивизии 682 — минимум в 20 раз меньше, чем указывает Артемьев, которо­му не имело смысла так завышать численность дезертиров. Можно предположить, что дезертиры на месте расстреливались военнослужащими 162-й танковой бригады, но ни посты 90-й американской пехотной дивизии, ни сами власовцы никаких выстрелов но­чью 12 мая не слышали. Следовательно, в основном дезертирство ночью 12 мая за­ключалось не в переходе на сторону Красной Армии, а в уходе из обречённой дивизии вообще, хотя и такой путь спасения не сулил особых перспектив. Власовцы, покинув­шие дивизию в северо-восточном направлении, обрекали себя на риск быть уничто­женными чешскими партизанами просоветской ориентации или оказаться, в конце концов, выданными партизанами органам контрразведки «СМЕРШ».

Внимание полковника Мищенко от власовской дивизии в ночь с 11 на 12 мая безусловно отвлекло и ЧП, происшедшее в месте расположения моторизованного ба­тальона автоматчиков капитана М.И. Якушова по соседству в Бржезнице. Ночью 12 мая до двух пехотных рот СС на 8 бронетранспортёрах попытались прорваться через Бржезнице в американскую оккупационную зону. В скоротечном бою эсэсовцы поте­ряли 4 бронетранспортёра, трех человек убитыми, четырех ранеными и 40 пленными,

683

но остальным удалось прорваться на юг.

В 8.00. 12 мая Буняченко и Николаев получили копию документа из штаба 162-й танковой бригады, который должны были подписать Мищенко и Буняченко после пе­рехода дивизии на сторону Красной Армии. В 10.00. командир дивизии и начальник штаба выехали в штаб XII армейского корпуса для получения разрешения на переход дивизии в глубь американской зональной территории, но доехать смогли лишь до Лнарже. Мрачный Донахью сообщил, что в переходе дивизии штабом корпуса отказа­но: «По союзному договору все вражеские части должны принадлежать тем армиям, на территории которых находятся». 684 От себя лично Донахью также сообщил Буняченко, что через несколько часов весь район Лнарже перейдёт под контроль советской сторо­ны и он выставит танки своей роты между дивизией и боевыми порядками 162-й бри­гады на три часа. За это время желающие чины дивизии должны были попытаться про­никнуть в американскую зону частным порядком. 685 Затем Донахью проводил Буня­ченко и Николаева в Лнаржский замок, где в нервном ожидании продолжал находиться генерал Власов.

Встреча Власова и командования дивизии продолжалась не более 15 минут. Вер­нувшись в импровизированный автомобильный штаб, Буняченко немедленно собрал командиров полков и доложил обстановку. Его последний приказ по дивизии носил краткий характер: дивизия распускалась, чинам дивизии предлагалось пробираться на юг и юго-запад, а затем искать путей в Южную Германию. Старшим офицерам дивизии Буняченко предложил искать его там же. 12 мая в 12. 00. 1-я пехотная дивизия власов­ской армии прекратила своё существование. Дисциплинированный военный организм распался, далее начался хаос, в котором основной движущей силой поступков тысяч предоставленных самих себе людей, стал инстинкт самосохранения.

Катастрофа всех надежд и чаяний, безысходность создавшейся ситуации толкали власовцев на отчаянные поступки. Большая группа чинов 1600-го отдельного разведди- визиона майора Б.А. Костенко откопала не сданное американцам утром 11 мая оружие и готовилась прорываться на юг и юго-запад с оружием в руках, полная решимости при необходимости дороже продать свою жизнь. 686 Утром и днём 12 мая многие стреля­лись и даже подрывали себя ручными гранатами, не желая сдаваться 162-й танковой бригаде. 687 Застрелились командир 3-го пехотного полка подполковник Г.П. Рябцев (Александров) и командир 1600-го полка снабжения подполковник Я.И. Герасимчук, взорвал себя и жену гранатой майор Сельверстов… Один из власовских офицеров за­стрелился на глазах американского патруля, не желавшего его пропускать вглубь зо­нальной территории США.

Мищенко, не обнаружив в 11.00. приготовившейся к сдаче власовской дивизии, попытался её настичь, но быстро наткнулся на цепь американских танков. Вместе со своим подчинёнными они смотрели на толпы власовцев южнее Лнарже, спешивших уйти как молено дальше к американцам. На сторону 162-й танковой бригады 25-го тан­кового корпуса 13-й армии перешли и были взяты в плен 12, 13 и 14 мая (вместе с де­зертировавшими из 1-й пехотной дивизии до её официального роспуска) всего 8012 человек: 688 40^-5 % от численности дивизии на момент окончания войны. Чудом избе­жали насильственной репатриации три командира полков — А.Д. Архипов, В.П. Ар­темьев и И.К. Сахаров. Майор Вермахта Г. Швеннингер и ещё несколько находивших­ся с ним немецких офицеров благополучно ушли к американцам. Перешёл на сторону 162-й танковой бригады командир 1600-го артиллерийского полка подполковник

В.Т. Жуковский, был арестован в советской оккупационной зоне и командир 5-го за­пасного пехотного полка подполковник П. К. Максаков.

Отношение контрольных постов 358-го пехотного и 345-го артиллерийского пол­ков 90-й пехотной дивизии армии США к бежавшим на свою зональную территорию власовцам было разным. В 14.10. 12 мая командир 358-го полка сообщил, что «белые русские» бегут от Красной Армии «как звери» и командир дивизии генерал-майор X. Ирнест отдал приказ по бегущим открыть огонь на поражение. В 14.20. в дивизию поступил приказ из штаба XII корпуса, предписывавший задержать всех «белых рус­ских» и выдать их Красной Армии. 689 Однако на местах далеко не все приказы испол­нялись. Офицеры на КП часто пропускали и одиночек, и отдельные группы, а на участ­ке 345-го артиллерийского полка проход на юг вообще был беспрепятственным. 690

По нашим подсчётам уйти в американскую оккупационную зону попытались до 11 тыс. солдат и офицеров власовской дивизии, но скольким из них удалось реально спастись осталось неизвестным, так как очень многие пали жертвами чешских парти­зан. Вполне возможно, что число перешедших на сторону Красной Армии могло быть на 2-3 тыс. большим, чем зафиксировано в оперативной сводке штаба 162-й танковой бригады. В таком случае, «неучтённые пленные» пали жертвой бессудных расстрелов, творившихся в расположении бригады 12-14 мая по показаниям самых разных очевид- цев.691

Вопреки распространённым версиям, бывших чинов 1-й дивизии не этапировали сразу же из Чехии в исправительно-трудовые лагеря. К 18-19 мая около 8 тыс. власов­цев маршевой колонной с сохранением батальонно-ротной организации погнали на восток. При этом конвоирами беспощадно отбирались все мало-мальски ценные вещи, продукты питания и медикаменты, власовцы избивались пьяными красноармейцами и командирами Красной Армии, периодически устраивались расстрелы «землячков». Наибольшее количество бессудно расстрелянных пало на 3-й полк, командование кото­рым после самоубийства Александрова принял А. Цивчинский. С 12 по 20 мая долж­ность командира дивизии занимал подполковник В.Т. Жуковский, затем он был аресто­ван отделом контрразведки «СМЕРШ» как бывший командир артиллерийского полка. На место Жуковского получил назначение офицер бывшего 5-го запасного пехотного полка поручик М. Жуков, а подпоручик В. Тхоржевский занял должность начальника дивизионного штаба.

Из Чехословакии дивизия перешла походным порядком в советскую оккупаци­онную зону Германии и разместилась в особом проверочно-фильтрационном лагере у Мюльберга. В этом лагере группа власовцев написала письмо с просьбой о помилова­нии на имя И.В. Сталина, начинавшееся словами: «И только вера в то, что Советскому народу и Вам, его общепризнанному руководителю, чуждо чувство мести, позволяет нам обратиться с этим письмом…» Письмо осталось не только без ответа, но и без ка­кой-либо реакции. В июне 1945 г. остатки чинов власовской дивизии перевезли в ла­герь Лобанд и только здесь начались допросы, следственные действия, отсюда прово­дилось этапирование на Родину непосредственно в исправительно-трудовые лагеря. 692 Так закончилась краткая история 1-й пехотной дивизии власовской армии.

Генерал Власов мог неоднократно спасти собственную жизнь вплоть до послед­него дня пребывания на границе американской зональной территории 12 мая. Ещё во второй половине апреля 1945 г. руководители КОНР и старшие офицеры уговаривали его улететь самолётом в Испанию, в качестве пилотов которого предлагались Герой Советского Союза капитан Б.Р. Антилевский и обер-лейтенапт Люфтваффе Г. Буш- манн. 693 Однако Власов твёрдо решил разделить судьбу чинов своей армии до конца. Все уговоры Донахью 10-12 мая скрыться в глубине американской зоны и перейти временно на нелегальное положение не увенчались успехом.

Между 14 и 15 часами 12 мая Власов вместе с командованием и группой офице­ров дивизии выразил Донахью желание отправиться в Пльзень в штаб 3-й армии США и добиваться путём переговоров статуса политических беженцев для своих солдат и офицеров, оказавшихся в американском плену или на территории западных оккупаци­онных зон. Днём 12 мая между 15 и 16 часами из Лнарже в Пльзень отправилась не­большая автоколонна из семи машин. Первым следовал американский «джип», за ним — машина Буняченко, машина штаба 1-й дивизии и две машины Власова. Машина, в ко­торой ехал сам Власов, следовала пятой. Вёл машину шофёр И.Н. Камзолов.

Сегодня обстоятельства захвата Власова на территории американской зоны де­тально известны, благодаря показаниям, сделанным в 1946 г. адъютантом капитаном Р.Л. Антоновым и офицером личной охраны Главнокомандующего И. Пекарским, сви­детельствам 1955-1965 гг. личного переводчика Власова обер-лейтенанта Вермахта В.А. Ресслера, 694 донесению № 089 от 15 мая 1945 г. Гвардии генерал-майора Е.И. Фо­миных Военному Совету 1-го Украинского фронта и командующему 13-й армией, 695 а также опубликованным в 1996 г. кратким воспоминаниям капитана М.И. Якушова, осуществившего арест Власова. 696

В основном все версии сходятся между собой. Наиболее значимыми и ценными в этом отношении представляются показания обер-лейтенанта В.А. Ресслера. Во-первых, Ресслер находился неотлучно с Власовым вплоть до того момента, когда он был дос­тавлен в штаб 25-го танкового корпуса к Гвардии генерал-майору Е.И. Фоминых. Во- вторых, Ресслер пробыл 10 лет в исправительно-трудовых лагерях МВД СССР и воз­вратился в Германию в 1955 г. Его воспоминания были записаны уже после возвраще­ния в ФРГ и практически полностью совпали с показаниями Антонова и Пекарского, сделанными в 1946 г., несмотря на пережитые Ресслером травмирующие испытания.

В советской версии, впервые появившейся в воспоминаниях Е.И. Фоминых в ок­тябре 1962 г., Власов предстал перед автоматчиками Якушова, «трусливо завернутый» в ковёр. Позднее этот миф кочевал по мемуарам Жукова, нашёл своё воплощение в ху­дожественных произведениях. За 30 лет своего существования после первого появле­ния в статье Е.И. Фоминых, миф о «ковре» превратился в пропагандистский инстру­мент, долженствующий лишний раз доказать «всю глубину и отвратительность власов- ского падения» и оказался настолько живуч, что в него уверовал и сам М.И. Якушов. Личность Власова, более чем в разоблачении, нуждалась в унижении. Социальный за­каз напрочь отметал рассуждения здравого смысла: каким образом мог уместиться на дне маленькой немецкой машинки «Вандерер», 697 рассчитанной всего на четверых, че­ловек почти двухметрового роста ? Зачем Власова было прятать в ковёр на территории американской зоны ? Как бы выглядел Власов в штабе 3-й армии США в Пльзене, из­влечённый из ковра ? и т. д.

Самое любопытное, что ни о каком «ковре» не упоминает и донесение Гвардии генерал-майора Е.И. Фоминых от 15 мая 1945 г. Объективно в мае 1945 г. судьба Глав­нокомандующего ВС КОНР генерал-лейтенанта A.A. Власова была предрешена. Отка­завшись от полёта во франкистскую Испанию, Власов лишил себя последнего шанса и не испытывал на этот счёт никаких иллюзий. Если бы он и добрался до штаба 3-й ар­мии США, его неизбежно постигла бы судьба командования 1-й пехотной дивизии в виде неотвратимой депортации в советскую оккупационную зону. Но ради восстанов­ления последовательности и чистоты исторических фактов, стоит сказать, что приме­нительно к событиям, разыгравшимся днём и вечером 12 мая между Лнарже и Пльзе­нем, Власов пал жертвой заурядного предательства одного из своих офицеров.

Достигнув Лнарже утром 12 мая, полковник Мищенко понял, что никакого «ор­ганизованного перехода власовской дивизии со всем вооружением на сторону Красной Армии» не состоится, а Буняченко и Артемьев его просто обманули. Пленение 7-8 тыс. дезорганизованных и деморализованных власовцев не могло успокоить Мищенко, так как всё вооружение дивизии досталось американцам, а большая часть её солдат и офи­церов разными группами уходила на глазах 162-й танковой бригады вглубь американ­ской зональной территории. В том случае, если бы политотдел 25-го танкового корпуса и отдел контрразведки «СМЕРШ» заинтересовались подробностями и практическими результатами переговоров командира бригады с подполковником Артемьевым ночью 12 мая, для Мищенко эта история могла кончится непредсказуемо. Поэтому в 16.00. 12 мая Мищенко дал приказ командиру моторизованного батальона автоматчиков капита­ну М.И. Якушову проехать вглубь американской зоны и любой ценой захватить Власо­ва и командование дивизии.

В лесу на узкой полоске межзональной территории, где стояла 12 мая власовская дивизия, Якушов встретился с командиром 2-го батальона 3-го полка капитаном

П.Н. Кучинским. Теперь трудно сказать, чем руководствовался в своих поступках Ку- чинский: моральной опустошённостью после краха дивизии и самоубийства своего ко­мандира полка, неизвестностью перед будущим, желанием выжить и вернуться на Ро­дину, страхом перед репрессиями со стороны органов госбезопасности, безразличием ко всему происходящему… А если и всем вместе, то какое чувство доминировало ? Ку- чинский вместе с батальоном и некоторыми мелкими подразделениями 3-го полка пе­решёл на сторону 162-й танковой бригады. В штабе бригады он получил задание от на­чальника контрразведки «СМЕРШ» майора П.Т. Виноградова «разыскать, задержать и доставить ему командира 1-й русской дивизии РОА», а также «постараться узнать ме­стопребывание Власова». 698

Колонна, в которой ехали в Пльзень Буняченко и Власов, продвигалась крайне медленно ввиду постоянных «пробок» и от Лнарже сумела проехать не более пяти ки­лометров. 7 машин сопровождал лёгкий американский танк. Кучинский опознал маши­ну Буняченко, после чего на своей машине вместе с Якушовым перегнал колонну и развернулся поперёк дороги, преградив тем самым путь власовцам и американцам. За­тем Кучинский и Якушов пошли вдоль колонны. Капитан Донахью остался в Лнарже, а старшим американским офицером здесь был полковник П.М. Мартин — заместитель начальника штаба XII армейского корпуса. Мартин приказал своим подчинённым не вмешиваться в происходящее, позволив капитану Якушову свободно вести себя на тер-

699

ритории американской оккупационной зоны.

Буняченко категорически отказался выполнить требование Якушова проследо­вать на советскую территорию и заявил, что является военнопленным армии США. По­ка Якушов и присутствовавший рядом Кучинский препирались с Буняченко, находив­шиеся в машине Власова капитан Р.Л. Антонов и обер-лейтенант Вермахта В.А. Ресс- лер, попросили его пригнуться и прикрыли сверху двумя плащ-палатками. Так позднее родился миф о «ковре». Якушов Власова не заметил, но на него неожиданно показал шофёр машины — И.Н. Комзолов и Власову пришлось выйти из машины. Якушов вски­нул автомат, Власов распахнул шинель и произнёс: «Что ж, стреляйте! Я своё пожил».

Следовавшая с Власовым в одной колонне медсестра попытался остановить Якушова, но тот оттолкнул её, сам опустил автомат и ответил: «Тебя будет судить Сталин». 700

В этот момент машина, в которой сидел P.J1. Антонов, резко развернулась и пом­чалась назад к Лнарже. По всей вероятности Антонов хотел немедленно связаться с Донахью и не допустить депортации Власова как американского военнопленного в со­ветскую зону. Ресслер остался с Власовым. Очень быстро Антонов возвратился в со­провождении пяти американских танков, но тут полковник Мартин вновь запретил подчинённым вмешиваться в «русские дела». Пока на дороге Лнарже — Пльзень кипели страсти, к Якушову подъехали ещё несколько автомашин с автоматчиками моторизо­ванного батальона 162-й танковой бригады. Власов, не желая эксцессов, приказал всем своим офицерам садиться по машинам и ехать. Остановленная Якушовым колонна, развернулась на север и медленно тронулась обратно к Лнарже. В Лнарже от колонны отделились машины, в которой сидели власовские офицеры Р.Л. Антонов, С.К. Буняченко, Н.П. Николаев и П.С. Ольховик. Они скрылись в замке под защитой капитана Донахью, а Якушов повёз Власова и Ресслера в советскую оккупационную зону.

К командиру 25-го танкового корпуса генералу Фоминых A.A. Власова достави­ли к 18.00. 12 мая. При обыске у Власова изъяли партийный билет №2123998, удосто­верение личности командира 4-го механизированного корпуса №431 от 13 февраля 1941 г., книжку военнослужащего РОА, письмо чинов 1-й дивизии к правительствам Великобритании и США, 30300 рейхсмарок, обручальное золотое кольцо, нательный крест, 22 фотографии, телефонограмму от С.Б. Фрёлиха, два письма. 701 Фоминых по­требовал от Власова написать приказ о немедленном переходе солдат и офицеров вла- совской дивизии на сторону Красной Армии, угрожая в случае отказа уничтожить без­оружных власовцев с помощью танков. 702

Власов задумался. Буняченко распустил дивизию в 12.00. и к вечеру все кто хо­тели скрыться в американской оккупационной зоне уже сделали это, а отказ мог по­влечь за собой гибель многих власовцев, в массе своей — рядовых и унтер-офицеров.

Потянув максимально время, Власов в 20.15. 12 мая написал последний приказ, обра­щенный к своим безоружным солдатам и офицерам, ещё находившимся в расположе­нии 162-й танковой бригады, но не решившимся сдаться Красной Армии. Именно к ним относились угрозы Фоминых. В приказе Власов заявил: «Я нахожусь при коман­дире 25-го танкового корпуса генерале Фоминых. Всем моим солдатам и офицерам, которые верят в меня, приказываю немедленно переходить на сторону Красной Армии. Военнослужащим 1-й Русской дивизии генерал-майора Буняченко, находящимся в рас­положении танковой бригады полковника Мищенко, немедленно перейти в его распо­ряжение. Всем гарантируется жизнь и возвращение на Родину без репрессий».703 Из­вестность приказ Власова получил лишь спустя более 50 лет. В середине мая Власов был доставлен самолётом в Москву и передан в ГУКР «СМЕРШ».

Ночью 13 мая Донахью вывез на 60 км вглубь американской зоны нескольких власовских офицеров: подполковника Н.В. Тензорова, майора Савельева, капитана Р.Л. Антонова, поручика Донорова с женой и ещё несколько штатских лиц. Донахью снабдил их продовольствием и освободил, сохранив тем самым жизнь. Три старших офицера штаба дивизии во главе с дивизионным командиром не смогли воспользовать­ся помощью Донахью. Утром 15 мая в штабе 25-го танкового корпуса в селе Дворец в 3 км северо-западнее Непомука начальник корпусного отдела контрразведки «СМЕРШ» Гвардии подполковник Симонов подписал протокол о передаче американ­ским патрулём советской стороне командира 1-й пехотной дивизии генерал-майора С.К. Буняченко, начальника штаба дивизии подполковника Н.П. Николаева и началь­ника контрразведки дивизии капитана П.С. Ольховика. Из старших офицеров дивизии в живых остались считанные единицы, а уцелевшие были обязаны своим спасением отдельным офицерам XII армейского корпуса 3-й армии США.

Судьба Южной группы сложилась, на первый взгляд, менее драматично, чем судьба власовских частей, оказавшихся в составе Северной группы. К 17.00. 8 мая пол­ковник Герре убедился в неизбежности захвата частей Южной группы войсками 46-й армии 3-го Украинского фронта и поэтому с облегчением встретил сообщение о сове­щании старших власовских офицеров, созванного по инициативе генерал-майора А.Н. Севастьянова и полковника А.Г. Нерянина. На состоявшемся вечером 8 мая сове­щании, командование Южной группой принял генерал-майор М.А. Меандров, 704 воз­главивший позднее в силу политических обстоятельств и кадры власовской армии на территории лагерей военнопленных американской оккупационной зоны.

Присутствовавшие на совещании старшие офицеры В.Г. Арцезо, А.Г. Нерянин, Г.А. Зверев, М.А. Меандров, А.Н. Севастьянов и др., приняли решение о пересечении демаркационной линии утром 9 мая в полосе XII корпуса 3-й армии США, независимо от реакции её командования на этот манёвр. Рано утром 9 мая по приказу Севастьянова были сожжены все штабные документы и многие личные послужные списки власов­ских офицеров, после чего штаб власовской армии, офицерский резерв, подразделения штабного подчинения и 1-я Объединённая офицерская школа Вооружённых Сил Наро­дов России двинулись из района Каплице на северо-запад в городок Крумау, где нахо­дилась ближайшая американская комендатура, принадлежавшая 26-й пехотной дивизии генерал-майора армии США Пауля.

Коменданта вполне удовлетворили документы первой договорённости со штабом 11-й танковой дивизии. В итоге он пропустил власовцев вместе с вооружением, обозом и прочим имуществом за линию демаркации на участке 104-го полка полковника Т. Хэнфорда, предложив временно разместиться на территории парка Крумау. Власовцы шли из Каплице в Крумау с утра и до 16.00. 9 мая. Меандров и Нерянин в арьергарде следили за их перемещением в американскую зону.

Здесь один из деятельных сторонников создания власовской армии с немецкой стороны полковник Вермахта Г. Д. Герре покинул чинов Южной группы. Он попытал­ся найти генерала Добровольческих войск генерала от кавалерии Э.А. Кестринга, пред­положительно скрывавшегося в имении на австрийской границе, чтобы с его помощью облегчить судьбу власовских военнопленных. К 20 мая Герре действительно отыскал Кестринга, а ещё через несколько дней был арестован американской военной полицией вместе со своим начальником и этапирован в лагерь военнопленных 101-й воздушно- десантной дивизии США. Власовцам ни Кестринг, ни Герре реально ничем помочь не могли.

В парке Крумау чины Южной группы провели вечер 9, все сутки 10 и ночь 11 мая. Утром 11 мая власовцы переместились в район деревень Кладен, Ахорн и Ахорн- ского леса. В последующие три дня Меандров узнал о судьбе солдат и офицеров самых значительных по численности подразделений Южной группы — учебно-запасной бри­гады полковника С.Т. Койды и 2-й пехотной дивизии генерал-майора Г.А. Зверева.

Командир учебно-запасной бригады полковник Койда решил перевести бригаду в американскую зону, даже не дожидаясь официального приказа из армейского штаба, так как продвижение частей 68-го стрелкового корпуса 46-й армии становилось всё бо­лее угрожающим. В 2.00. 8 мая Койда информировал офицеров бригады о принятом решении, а в 4.00. 8 мая бригада была на марше и без всяких осложнений перешла де­маркационную линию. К ночи 9 мая власовцев Койды остановили американские посты у городка Фридберг уже на глубине 19-20 км от зональной границы. Командир подраз­деления с адъютантом выехал в комендатуру, а чины бригады принялись разбивать би­вак в 1,5 км. от города. Из-за отсутствия продовольствия пришлось забить на мясо часть лошадей. Связь с Меандровым и другими командирами власовских частей у Кой­ды отсутствовала, поэтому с 10 мая он начал вести интенсивную разведку.

Параллельно, на свой страх и риск, американский комендант Фридберга по просьбе Койды начал выписывать пропуска на группы чинов бригады и отпускать их в направлении на Мюнхен. За 10 суток таким образом из бригады в лагеря «перемещён­ных лиц» в Западной Германии оказались демобилизовано около 600 рядовых и 15 офицеров. 705 ОКР «СМЕРШ» 46-й армии пытался вернуть бригаду Койды на совет­скую сторону. Для этого власовским офицерам полковникам М.Д. Барышеву, С.Т. Кой- де, А.Н. Кобзеву и др. устроили встречу под Крумау с представителями «СМЕРШ» в присутствии американского коменданта. Советские контрразведчики уговаривали «вернуться на Родину», сулили «полное прощение», а также «восстановление в звании в Красной Армии» и т. д. Однако все уговоры встретили решительный отказ от репат­риации, мотивированный неприятием особенностей сталинского режима.706

Постепенный роспуск чинов учебно-запасной бригады был прерван по причине установления связи к 17 мая 1945 г. с М.А. Меандровым. Меандров настаивал на со­хранении и концентрации власовских кадров в американской оккупационной зоне и Койда немедленно выполнил приказ старшего по чину и должности. 26 мая 1945 г. из Кладена к Фридбергу передислоцировались все власовские подразделения, находив­шиеся в Кладене в период 11-26 мая под объединённым командованием Меандрова. Утром 27 мая к ним присоединились кадры учебно-запасной бригады и 2-й пехотной дивизии.

События, происшедшие во 2-й пехотной дивизии 4-11 мая, долгое время при взгляде на них со стороны оставались малопонятными. Согласно боевому донесению №> 07 к 10.00. 4 мая дивизия Зверева встала на днёвку до 20.00. 6 мая в районе Захерлес. В населённом пункте Захерлес разместились дивизионный штаб, батальон связи и учебно-запасной батальон, в Мюльберге, Аухютене и Брюннле — 1-й пехотный полк полковника М.Д. Барышева, 2-й пехотный полк майора Алексеева — в Цвайндорфе, Шорсе и Зоннберге, 3-й пехотный полк подполковника М.И. Головинкина — в Штроб- нице, Лангштробнице и Кропшланге, артиллерийский полк полковника A.A. Зубакина — в Дойче-Бенешау и Гардетшланге, кавалерийский разведдивизион, сапёрный баталь­он и истребительно-противотанковый дивизион — в Цвалкогофе, Ноедорфе и Зитцкрай- се. 707 Таким образом, подразделения дивизии к вечеру 6 мая находились в рассеянном состоянии.

Командир дивизии генерал-майор Г.А. Зверев с 7 мая находился в состоянии прострации. Депрессия Зверева усугублялась осознанием полного крушения всех пла­нов, надежд и иллюзий. Его жена попыталась покончить с собой, приняла большую дозу морфия и находилась в бессознательном состоянии. На все приказы генерала Тру- хина и полковника Герре собрать дивизию в кулак и передислоцировать её в район Ка­плице, где находились армейский штаб и офицерская школа, Зверев не реагировал. Ве­чером 8 мая на совещании в штабе Зверев заверил Меандрова, что по возвращении в штаб дивизии немедленно отдаст приказ о передвижении в район Каплице, но приказа частям дивизии не последовало. Когда в штаб дивизии прибыл С.Б. Фрёлих, направ­лявшийся по собственной инициативе в Пражский район на поиски генерала Власова, он увидел, что офицеры штаба «пили коньяк из больших стаканов». Узнав о цели по-

708

ездки Фрелиха, они иронично попросили передать привет генералу Власову.

12 мая на допросе в госпитале старшим следователем следственного отдела контрразведки «СМЕРШ» 297-й стрелковой дивизии Гвардии капитаном Ананьевым, Зверев отстаивал любопытную версию, объяснявшую его собственное бездействие. По его собственным словам днём 9 мая «командный состав дивизии принял решение пе­рейти на сторону Красной Армии». 709 Трудно сказать какими мотивами руководство­вался Зверев на допросе у следователя «СМЕРШ», так как это утверждение абсолютно не соответствовало действительности. Ни сам Зверев, ни командиры полков Барышев, Головинкин, Зубакин, Власов не собирались оставаться в советской оккупационной зоне. Хотя категорично исключать возможность существования подобных настроений нельзя, так как действительная позиция по этому вопросу командира 2-го полка и от­дельных дивизионных частей осталась нам неизвестной. В 4. 00. 9 мая к Звереву из ар­мейского штаба был послан майор С.А. Шейко с приказом дивизии немедленно дви­гаться на запад к демаркационной линии. В штабе творился хаос. Зверев просил немец­кого офицера связи майора Вермахта 3. Кайлинга обеспечить дивизию недостающим вооружением, желая очевидно дать последний бой подступавшим советским частям из 68-го стрелкового корпуса 46-й армии. 710

День 9 мая мы можем с основанием назвать днём, когда 2-я пехотная дивизия прекратила своё существование как воинский организм, ввиду охватившего её разло­жения. Отказавшись от управления дивизией, Зверев вызвал тем самым непрерывную цепь самовольных и необратимых поступков. Командир 2-го пехотного полка майор Алексеев исчез из расположения полка вместе с группой чинов штаба полка. Командир 1-го пехотного полка полковник Барышев повёл группу чинов полка в количестве око­ло 700 человек в американскую зону самостоятельно, пересёк линию демаркации юж­нее Каплице и был остановлен американскими патрулями у деревни Оберлангедорф. Командир полка снабжения майор Б.В. Власов бросил полк и с группой подчинённых бежал в американскую зону самостоятельно. Большую часть полка (612 человек, вклю­чая 58 женщин) к американцам вывел начальник штаба майор П.Н. Палий (Дроздов). Сохранил дисциплину и вывел за линию демаркации чинов 1650-го дивизионного ар­тиллерийского полка командир полка полковник A.A. Зубакин. 11 мая у деревни Мир- ковиц с оружием перевёл в американскую зону большую часть штатного состава полка командир 3-го пехотного полка подполковник М.И. Головинкин.

Практически все исследователи истории власовской армии связывают спасение многих чинов 2-й пехотной дивизии с находчивостью и решительностью начальника штаба дивизии полковника A.C. Богданова, отдавшего приказ о переходе к американ­цам в 03.00. 10 мая вместо Зверева. Однако, во-первых в дивизии не служил офицер в чине полковника с такими инициалами. Во-вторых, и.д. начальника штаба, вместо де­зертировавшего 27 апреля полковника Фунтикова, был назначен подполковник Зуев. В- третьих, фактическое перемещение чинов 2-й пехотной дивизии к американской зо­нальной границе началось ещё 9 мая, то есть до формального приказа из штаба дивизии и этим власовцы были обязаны не приказу Богданова, а инициативе своих строевых командиров типа Барышева, Головинкина, Зубакина и др.

Неизвестным власовским офицером, отдавшим приказ о переходе дивизии в аме­риканскую зону, не мог быть и начальник артиллерийского отдела армейского штаба генерал-майор М.В. Богданов. 8 мая он дезертировал из района Ческе-Будеевице и сдался в советской оккупационной зоне. Скорее всего ответственность за судьбу распа­давшейся дивизии вместо пребывавшего в депрессии Зверева, принял на себя полков­ник H.A. Богданов — начальник штаба несостоявшейся 3-й пехотной дивизии, но и этот вывод нуждается в уточнении. Непреложным остаётся тог факт, что благодаря усилиям многих строевых командиров 2-й пехотной дивизии, значительная часть её личного состава (за исключением 1-го полка Барышева в Оберлангедорфе) влилась на рассвете 12 мая в американской зоне в Кладене в войсковую группу генерала Меандрова.

На фронте отступления 2-й власовской дивизии, к линии демаркации выходили части 297-й стрелковой Славянско-Кировоградской, Краснознамённой, ордена Богдана Хмельницкого I ст. дивизии под командованием Гвардии генерал-майора А.И. Ковтун- Станкевича, входившей в состав 68-го корпуса 46-й армии 3-го Украинского фронта. В отличие от генерала Фоминых, Ковтун-Станкевич не получал никаких приказов о пле­нении власовских подразделений и не разрабатывал для этого специальных операций. В ночь на 5 мая 297-я стрелковая дивизия приняла участок обороны Нидерляйс — Эн- церсдорф. К 8.00. 11 мая дивизия вошла в район Ческе-Будеевице, Каменцы — Уйезд, Залужи и Велешин. Подразделениям дивизии 12 мая приказом № 0062 предписывалось произвести проверку лесов и населённых пунктов района.711

В тот же день подвижной отряд 1057-го стрелкового полка майора Ю.П. Орлова наткнулся на бывший штаб 2-й пехотной дивизии, в котором находились командир ди­визии, его адьютант и 7 автоматчиков из чинов штаба. Власовцы оказали сопротивле­ние. На исходе перестрелки генерал Зверев выстрелил в правый висок, попытавшись покончить с собой. Однако он нанёс себе лишь тяжёлое проникающее ранение, в ре­зультате которого лишился правого глаза и в бессознательном состоянии был достав­лен в дивизионный госпиталь. 712 Из власовцев сумел избежать ареста лишь офицер по особым поручениям капитан Твардевич, добравшийся до американской зональной тер­ритории и первым сообщивший о случившемся. 713 Всё поведение Зверева 5—11 мая и обстоятельства его захвата позволяют предположить, что командир 2-й власовской ди­визии в состоянии депрессии преднамеренно искал собственной гибели. По крайней мере, он стал единственным старшим офицером власовской армии, оказавшим при по­пытке ареста вооружённое сопротивление.

Командующий власовскими кадрами в американской оккупационной зоне гене­рал Меандров с первых суток союзнического плена поставил себе целью сохранение воинской организации и офицерского состава для восстановления армии в благоприят­ных политических обстоятельствах. 12 мая по распоряжению Меандрова состоялся 2-й выпуск 1-й Объединённой офицерской школы Вооружённых Сил Народов России. Приказом № 017 все курсанты были произведены в чины подпоручиков с правом но­шения личного оружия. 714 13 мая Меандров издал первый приказ по своей воинской группе, а через 3-4 суток установил связь с чинами 1 -го пехотного полка 2-й дивизии у Оберлангедорфа и Запасной бригады у Фридберга.

17 мая по требованию командира 104-го полка 26-й пехотной дивизии полковни­ка Хэнфорд власовцы сдали оружие, при этом оставлялось по 10 винтовок на роту (ба­тарею) для охранно-караульной службы, а также личное оружие у офицеров. 22 и 26 мая власовцы были разоружены окончательно, включая офицеров. 27 мая войсковая группа генерал-майора М.А. Меандрова была перемещена к Фридбергу, где 27 мая в её состав влились чины оставшихся двух групп полковников Барышева и Койды. 28 мая 1945 г. все власовцы под общим командованием Меандрова были этапированы в лагерь военнопленных РО\¥ № 115 Ганакер под городком Ландау (северо-восточнее Мюнхе­на). 715 Здесь с ликвидацией власовской кадровой военной организации в августе 1945 г. и завершилась окончательно драматическая история вооруженных формирова­ний КОНР.

Численность Южной группы от момента концентрации близ зональной границы до переезда в лагерь военнопленных под Ландау резко изменилась. Если по состоянию на 8 мая в Южной группе насчитывались около 19,5 тыс. чинов, то после пересечения линии демаркации на биваках в районах Кладен, Оберлангедорф и Фридберг к 12 мая оказалось примерно всего 7830 чинов. 716 Таким образом убыль составила около 11,7 тыс. человек (примерно 60 %). Все они составляют фактически лишь одну катего­рию убыли — категорию дезертиров. Дезертирство в период 9-12 мая было узаконено распадом военной организации во многих власовских подразделениях, личным приме­ром отдельных офицеров (майор Б.В. Власов и др.), а в случае учебно-запасной брига­ды дезертирство превратилось в организованный роспуск подразделения приказом его командира и поэтому строго таковым считаться не может.

Основная причина дезертирства заключалась в падении воинской самодисцип­лины, вызванной распадом подразделений. Этого можно было бы избежать при одина­ковой ответственности и единообразии представителей офицерского корпуса. Однако в связи с тем, что воинские части Южной группы только-только сложились, в них отсут­ствовала внутренняя спайка, ветеранские традиции и прочие необходимые элементы превращающие вооружённые группы людей в отлаженный военный организм. Очень многое зависело от волевых усилий старших власовских офицеров. Там где офицеры продолжали добиваться нормальной организации службы (штаб, офицерская школа и т.п.) — дезертирство было минимальным. Генерал-майор М.А. Меандров, равно как и полковник А.Г. Нерянин, безусловно обладали всеми необходимыми качествами хоро­ших строевых командиров и стали достойной заменой Ф.И. Трухину. Но Меандров вступил в командование с опозданием на сутки и 9 мая уже не мог пресечь распад час­тей, свои командирские способности в полной мере ему пришлось демонстрировать уже в американском плену.

Из дезертировавших 9-11 мая власовцев, подавляющая часть, в конце концов, приобрела статус «перемещённых лиц» в союзнических оккупационных зонах. Такой вывод можно сделать на основании сведений о прочёсывании местности в районах, прилегающих к зональной границе. В частности патрулями и подвижными заставами 297-й стрелковой дивизии за период с 9 по 15 мая были пленены 18767 солдат и офице­ров противника, 717 в массе своей принадлежавших к 96-й и 48-й пехотным дивизиям Вермахта. Никаких сведений о пленении власовцев нет, а если бы они включались в число задержанных солдат и офицеров противника, то несомненно выделялись бы от­дельной строкой.

До этапа в Ландау численность чинов войсковой группы Меандрова сократилась с 7830 до 5730 человек за счёт ушедших и демобилизованных уже в американской зоне, включая более 600 солдат и офицеров отпущенных полковником С.Т. Койдой. С учё­том прибывших в лагерь Ганакер из Австрии 680 чинов Зальцбургской войсковой группы генерал-майора A.B. Туркула, под командованием у Меандрова оказались 6410 человек, включая примерно 250 гражданских лиц. Большинству из них, а также чинам казачьих корпусов, было суждено стать жертвами союзнической политики насильст­венных репатриаций в 1945-1947 гг.

Нет никаких сомнений, что важнейшим обстоятельством, сопровождавшим капи­туляцию и распад подразделений вооружённых формирований КОНР в мае 1945 г., стало полное несоответствие надежд и иллюзий чинов власовской армии политическим реалиям действительности. В определённой степени от осознания столь драматическо­го обстоятельства зависело и сохранение воинской организации. Факт общей капиту­ляции Вермахта никак не влиял на распад власовских воинских частей, что объясняется их фактической обособленностью от германских Вооружённых сил, обозначившейся с середины апреля 1945 г. Но как только равнодушие и безразличие союзников к после­дующей судьбе власовских подразделений выявлялось с безусловной очевидностью, наступало стремительное разложение. Так произошло в случае с 1-й пехотной дивизи­ей. Тем не менее, даже подобный деморализующий фактор не оказался решающим и не препятствовал сохранению власовских офицерских кадров в американском плену до августа 1945 г. Осознание враждебности союзников по отношению к власовцам проис­ходило неравномерно в соединениях КОНР, разбросанных друг от друга на большом расстоянии. В результате, порой складывалось парадоксальное положение, при кото­ром приказы генерала Власова противоречили действительным намерениям его коман­диров, как это мы видели на примерах частей под командованием В.И. Мальцева и Ф.И. Трухина.

Вмешательство власовцев в Пражское восстание обуславливалось не только про­вокацией со стороны германского командования, но и специфическим моральным со­стоянием чинов 1-й дивизии, хотя одного этого обстоятельства самого по себе было бы недостаточно. Вместе с тем, выступление самой сильной власовской дивизии на сторо­не комендатуры «Бартош» в майские дни 1945 г. подчёркивает противоречивость от­ношений между власовцами и немцами в Третьем рейхе, позволяет сделать вывод о наличии априори скрытого конфликта между восточными добровольцами и герман­скими Вооружёнными силами. При любом развитии событий этот конфликт должен был рано или поздно вылиться в вооружённое противостояние.

Вопреки распространённым представлениям об инфильтрированное™ «штаба Власова» (фактически штаба Трухина) агентурой «СМЕРШ», советская сторона и ГУКР «СМЕРШ» имели слабое представление о местонахождении и численности час­тей власовской армии в мае 1945 г. Северная группа Буняченко попала в поле зрения командования 13-й армии лишь в результате её вмешательства в Пражское восстание. A.A. Власов был захвачен советской стороной не в результате агентурной операции, а случайного стечения обстоятельств. Предотвратить переход большей части чинов 1-й дивизии в американскую оккупационную зону командиры 162-й танковой бригады и 25-го танкового корпуса не смогли, вооружение и снаряжение дивизии стали трофеями армии США. Командование 297-й стрелковой дивизии и 46-й армии вообще не имело представления о находящихся перед ними частях Южной группы Трухина вплоть до захвата при прочёсывании местности командира 2-й власовской дивизии. Требования о принудительной экстрадиции чинов XV и Отдельного казачьих корпусов советская сторона предъявляла лишь на основании сообщений штаба НОАЮ И.Б. Тито, части которой преследовали корпус Паннвица в последние недели войны.

Упорное стремление генерал-майора Ф.И. Трухина, командовавшего наиболее значительной по численности группой, избегать боевых действий с кем бы то ни было и благополучно сдаться американской стороне, наводит на мысль о том, что Трухин придерживался соответствующих приказов Власова. Ведь и Власов противился вмеша­тельству 1-й дивизии в Пражское восстание не потому, что слишком дорожил отноше­ниями с немцами в последние дни войны, а потому, что дивизия теряла темп продви­жения к зональной границе и, соответственно, лишалась благоприятных условий капи­туляции. Если наш вывод справедлив, следовательно стремление командования вла­совской армии предстать перед союзниками при капитуляции в наиболее сильном и представительном виде, очевидно имело место.

Дезертирство, разыгравшееся в последний момент в ряде власовских частей, бы­ло вызвано в доминирующей части не стремлением «вернуться на Родину», а отсутст­вием правовых гарантий с американской стороны и, тем более, применением ею ору­жия против сдающихся. Подтверждением нашего вывода служит тот факт, что части 297-й стрелковой дивизии, перед боевыми порядками которой разбегались власовцы, практически никого из них не пленили.

История власовских подразделений в майские дни 1945 г. по-прежнему оставляет множество вопросов, требующих продолжения исследовательской работы. Наиболее важным из них остаётся вопрос о причинах отсутствия радиосвязи между Северной и Южной группами, способной серьёзно повлиять на события 6-8 мая. Актуален вопрос и о позиции местного чешского населения по отношению к власовцам. Его ликование, приветственные речи и прочие благожелательные действия после событий 5-8 мая в Праге, сочетаются с убийствами безоружных власовцев и дезертиров, примерами их выдачи враждебной им стороне. Поэтому нам представляется, что движущим силам Пражского восстания было в сущности безразлично, от кого принимать военную по­мощь и дивизия Буняченко оказалась здесь заложницей ситуации.

Наконец, в судьбе власовских подразделений при их капитуляции в мае 1945 г. решающую роль после объективного политического фактора, сыграл фактор субъек­тивный, человеческий. Под ним мы подразумеваем выполнение служебного долга офи­церами власовских частей и соединений, которое нельзя не признать адекватным. По­ведение и деятельность таких офицеров как генерал-майор М.А. Меандров, полковники H.A. Богданов, A.A. Зубакин, С.Т. Койда, А.Г. Нерянин, А.И. Рогожин, подполковники М.Д. Барышев, М.И. Головинкин и др. способствовали спасению жизни их подчинён­ных, по крайней мере, в майские дни 1945 г. и сохранению кадров в союзническом пле­ну до начала принудительных экстрадиций

 

.ПРИМЕЧАНИЯ :

  1. Ерин М.Е. Советские военнопленные в Германии в годы Второй мировой войны // Вопросы истории. 1995. № 11-12. С. 141.
  2. Толстой Н.Д. Жертвы Ялты. Париж, 1988. С. 38. Уильямсон Г. СС — инструмент террора. Смоленск, 1999. С. 208.
  3. Цит. по: Стеенберг С. (Долларт А.) Власов. Мельбурн, 1974. С. 163.
  4. Фрёлих С.Б. Генерал Власов. Русские и немцы между Гитлером и Сталиным. Кёльн, 1990. С. 196-197.
  5. Хоффманн И. История власовской армии. Париж, 1990. Указ. соч. С. 45.
  6. Центральный Архив Федеральной Службы Безопасности Российской Федерации (ЦА ФСБ РФ). Коллекция архивно-следственных материалов Н—18766. Т. 2. Л. 162.
  7. Личный Архив Александрова K.M. (ЛАА) Фонозапись. Интервью с бывшим начальником 1-го отделения разведотдела штаба ВС КОНР капитаном А.Ф.К. Сент-Питерсбург (штат Флорида, США) 28 марта 1995 г.
  8. Центральный Архив Министерства Обороны Российской Федерации (ЦАМО РФ). 11-й отдел. Послужная карта Грачёва И. М., 1912 г. р.
  9. ЛАА. Тумшис М.А. Архивная справка (рукопись) по оперативно-розыскным материалам на Зверева Г.А., Щипцову М.А., Шевченко А.О., Бублик А.Н., Шкорбатову И.П., Гай Б.А. Самара, 1996. Л. 8.
  10. Из записной книжки генерал-майора В.Ф. Малышкина (1945-1946). Публикация и комментарии K.M. Александрова//Русское прошлое (СПБ). 1996. № 6. С. 414.
  11. ЛАА. Интервью с капитаном А.Ф.К.
  12. Там же.
  13. Там же.
  14. Хоффманн И. Указ. соч. С. 32.
  15. ЛАА. Интервью с капитаном А.Ф.К.
  16. Хоффманн И. Указ. соч. С. 31. ЛАА. Картотека учёта офицерских кадров Вооружённых сил КОНР, добро­вольческих подразделений Вермахта и СС из числа граждан Советского Союза.
  17. Хоффманн И. Указ. соч. С. 32.
  18. ЛАА. Письмо личного адъютанта генерал-майора В.И. Мальцева поручика Б.П. Плющова (протоиерея о. Бориса Власенко) — доктору И. Хоффманну от 24 апреля 1977 г. (Копия).
  19. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т.4. Л. 108-112.
  20. Примерно такой же вывод следует из показаний капитана А.Ф.К.
  21. Цит. по: ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Приложение к Т. 15. Дневник Ф.И. Трухина. С. 110.
  22. Там же. Л. 39-46.
  23. Житаренко В. Считали предателем… // Красная звезда (Москва). 1990. 1 сентября (копия в архиве автора).
  24. Поздняков В. В. Генерал-майор Фёдор Иванович Трухин // Рождение РОА. Пропагандисты Вульхайде — Люкенвальде-Дабендорфа-Риги. Сиракузы, 1972. С. 252.
  25. Житаренко В. Указ. соч.
  26. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 8. Л. 20-22.
  27. Войтюк Т.В. Трухины из усадьбы Паникарпово // Губернский дом. 1997. № 5. С. 51.
  28. ЛАА. Фонозапись. Интервью А.Н. Артёмова (Зайцсва)-автору. Франкфурт-на-Майне, октябрь 1993.
  29. Цит. по: Войтюк Т.В. Указ. соч. С. 52.
  30. ЦАМО РФ. 11-й отдел. Послужная карта Трухина Ф.И., 1896 г. р.
  31. Войтюк Т.В. Указ. соч.
  32. ЦАМО РФ. 11-й отдел. Послужная карта Трухина Ф.И., 1896 г. р.
  33. ЦАМО РФ. Личное дело Трухина Ф.И., 1896 г. р. Л. 5, 26. Аттестации В.К. Блюхера и Б.М. Шапошникова см.: Свердлов Ф.Д. Советские генералы в плену. М., 1999. С. 163.
  34. Войтюк Т.В. Указ. соч. С. 53.
  35. Там же. С. 52. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 1. Л. 38.
  36. Поздняков В. В. Генерал-майор Федор Иванович Трухин… С. 246-254.
  37. О Трухине у Васильева А.Н. см.: Васильев А.Н. В час дня, Ваше Превосходительство… М., 1973. С. 297, 302, 352, 357, 359-364, 467- 468, 498-500. Слова Э. Двингера и Трухина цит. по: Офросимов Ю. Власов и его окружение. Наблюдения немца // Новое русское слово (Нью-Йорк). 1953. 30 июля (копия в архиве авто­ра).
  38. Хоффманн И. Указ. соч. С. 24, 27.
  39. ЦАМО РФ. 11-й отдел. Послужная карта Баерского В. Г., 1901 г. р.
  40. Митчел С. Фельдмаршалы Гитлера и их битвы. Смоленск, 1998. С. 508.
  41. См., например: ЦАМО РФ. Ф. 32. Оп. 8672. Д. 1. Книга учёта начальствующего состава полевого управле­ния 32-й армии 20 июля-9 октября 1941 г.
  42. ЛАА. Именной список личного состава штаба ВС КОНР по состоянию на 22 февраля 1945 г. (Копия).
  43. Составлено на основе изучения личных послужных карт, хранящихся в 11-м отделе ЦАМО РФ.
  44. Там же. Послужная карта Нерянина А.Г., 1902 г. р.
  45. Алдан (Нерянин) А.Г. Армия обречённых. Нью-Йорк, 1969. С. 5-6.
  46. Фрёлих С.Б. Указ. соч. С. 320.
  47. Алдан А.Г. Указ. соч. С. 5.
  48. В автобиографии А.Г. Нерянин писал, что попал в плен 3 ноября 1941 г. после двадцатишестисуточного скитания по лесам при попытке перейти линию фронта, но документы не подтверждают этого. По докумен­там ГУК НКО СССР полковник А. Г. Нерянин числился пропавшим без вести с 1942 г.
  49. Алдан (Нерянин) А.Г. Указ. соч. С. 117-119, 121
  50. JIAA, Картотека учёта… ЦАМО РФ. 11-й отдел. Коллекция послужных карт.
  51. ЦАФСБРФ. Н-18766. Т. 2. Л. 169.
  52. ЦАМО РФ. 11-й отдел. Послужная карта Голикова С.Н., 1894 г. р.
  53. ЛАА. Картотека учёта… Майор А.Е. Поляков.
  54. Александров K.M. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта A.A. Власова 1944-1945. Биографиче­ский справочник. СПБ., 2001. С. 208, 357.
  55. ЦАМО РФ. Личное дело Меандрова М.А., 1894 г. р.
  56. Там же. Л. 5-8.
  57. Там же. 11-й отдел. Наградной лист на Меандрова М.А.
  58. ЦАФСБРФ. Н-18766. Т. 20. Л. 3.
  59. Картотека учёта… Подполковник (батальонный комиссар) Хаспабов.
  60. ЦАМО РФ. 11-й отдел. Послужная карта Васильева Г. С., 1896 г. р.
  61. ЛАА. Интервью выпускника 1-й Объединённой офицерской школы Вооружённых Сил Народов России подпоручика Я.А. Трушновича — автору. Франкфурт-на-Майне, октябрь 1993.
  62. ЦАМО РФ. 11-й отдел. Послужная карта Антонова Г.И., 1898 г. р.
  63. Бахметьевский Архив Колумбийского Университета (БАКУ). Коллекция материалов Лехно В.И. РОА — Русская Освободительная Армия генерала Власова (рукопись).Л. 4-5.
  64. Некролог на Е.И. Гаранина (1915-1973) // Посев. 1973. № 7. С. 12.
  65. БАКУ. Указ. коллекция. Лехно В.И. Указ. соч. Л. 7.
  66. Бежецкий. Немецкий шпион под судом РОА // Шатов М. В. Материалы и документы ОДНР в годы Второй мировой войны. Т. 2. Нью-Йорк, 1966. С. 72-76.
  67. БАКУ. Коллекция И.К. Соломоновского. Формирование 1-й дивизии A.A. Власова в Мюнзингене (руко­пись). 7.
  68. Бежецкий. Указ. соч. С. 77.
  69. Хоффманн И. Указ. соч. С. 30.
  70. Там же. С. 24-27, 30-33. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 2. Л. 169-173.
  71. Хоффманн И. Указ. соч. С. 23, 37.
  72. Алдан А.Г. Указ. соч. С. 7-8.
  73. Шевяков A.A. Репатриация советского мирного населения и военнопленных, оказавшихся в оккупацион­ных зонах государств антигитлеровской коалиции// Население России в 1920-1950-е годы: численность, потери, миграции. Сборник научных трудов. М., 1994. С. 209-213.
  74. Полян П.М. Жертвы двух диктатур. Остарбайтеры и военнопленные в Третьем рейхе и их репатриация. М., 1996. С. 70.
  75. Алдан (Нерянин) А.Г. Указ. соч. С. 8.
  76. ЦАФСБРФ. Н-18766. Т. 8. Л. 108.
  77. Там же. Т. 26. Л. 153.
  78. Там же. Л. 211.
  79. Там же. Т.12. Л. 134-135.
  80. Там же. Л. 132-133. Т. 29. Л. 14. Т. 3. Л. 211.
  81. Таблица I составлена по: Александров K.M. Указ. соч. С. 73, 107-109, 237-238, 256-257, 282-283, 288-289, 294-295
  82. Цит. по: ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 20. Л. 259-261.
  83. Цит. по: Алдан А.Г. Указ. соч. С. 9.
  84. Хоффманн И. Указ. соч. С. 125-126.
  85. Александров K.M. Указ. соч. С. 271.
  86. Там же. С. 163.
  87. Там же.
  88. Там же.
  89. Там же. С. 156.
  90. Там же. С. 164.
  91. Там же. С. 91.
  92. Там же. С. 134.
  93. Там же.
  94. Там же. С. 78.
  95. Там же. С. 134. Аттестационная комиссия возглавлялась А.П. Демским параллельно.
  96. Там же. С. 122, 125, 196-197.
  97. Там же. С. 81,224,282.
  98. Российский Государственный Военный Архив (РГВА). Ф. 25896. Оп. 9. Д. 92. Л. 79 (об.)
  99. Александров K.M. Указ. соч. С. 120-121.
  100. Там же. С. 108, 174, 233.
  101. См. Обзор деятельности отдела работ доктора Тауберта (Антибольшевизм) рейхминистериума пропаганды до 31 декабря 1944 г. // Двинов Б.Л. Власовское движение в свете документов (с приложением секретных документов). Нью-Йорк, 1950. С. 120-121.
  102. Хоффманн И. Указ. соч. С. 45.
  103. Артемьев В. П. Первая дивизия. Материалы к истории Освободительного Движения Народов России (1941 -1945). Лондон (Канада), 1974. С. 33.
  104. Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933-1945. Т. 3. Война на два фронта. М., 1976. С. 309.
  105. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 25. Л. 30.
  106. ЦАМО РФ. Ф. 1864. 1. Д. 1. Л. 20.
  107. Там же. Л. 25.
  108. Там же. Л. 2.
  109. БАКУ. Указ. коллекция. Генерал Буниченко (рукопись). Л. 9.
  110. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 25. Л. 32-33.
  111. ЦАМО РФ. 11-й отдел. Послужная карта Николаева Н. П., 1911 г. р.
  112. Хоффманн И. Указ. соч. С. 47.
  113. Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 215-216.
  114. Таблица II составлена на основании: Александров K.M. Указ. соч. С. 73, 75-76, 198-199, 239-240, 243-244.
  115. БАКУ. Указ. коллекция. Формирование 1-й дивизии А. А. Власова… Л. 3. Хоффманн И. Указ. соч. С. 50.
  116. Артемьев В.П. Указ. соч. С. 34.
  117. Michaelis R. Die russische Volksbefreiungsarmee «ROÑA» 1941-1944. Erlangen, S. 52.
  118. Dallin A.D. The Kaminsky brigade: a case-study of Soviet Disaffection // Revolution and politics in Russia . Indiana, P. 277.
  119. Цит. по: Дробязко С. И. Локотской автономный округ и Русская Освободительная Народная Армия // Ма­териалы по истории РОД. Т. 2. М„ 1998. С. 210.
  120. Dallin D. Op. cit. P. 277-278.
  121. ЦАМО РФ. 11-й отдел. Послужная карта Артемьева В.П., 1903 г. р.
  122. Цит. по: Документ № 10. Приказ № 14 1-й русской пехотной дивизии Русской Освободительной Армии от 5 декабря 1944 г. // Кудряшов C.B., Решин Л.Е. Освободители. Родина (Москва). 1992. № 8-9. С. 90.
  123. Там же.
  124. Там же. Документ № 9. Приказ № 7… от 26 ноября 1944 г.
  125. Хоффманн И. Указ. соч. С. 52-53.
  126. БАКУ. Указ. коллекция. Формирование 1-й дивизии A.A. Власова… Л. 6.
  127. Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 207-209.
  128. Док. № 12. Инструкция о функциях офицеров политической работы дивизии // Кудряшов C.B., Решин Л.Е. Указ. соч. С. 91.
  129. ЛАА. Картотека учёта… Капитан П.С. Ольховик.
  130. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 4. Л. 169.
  131. Там же. Л. 226-228.
  132. Там же.
  133. Там же. Т. 25. Л. 28.
  134. Архипов АД. Воспоминания командира 1-го полка 1-й дивизии РОА // Поздняков В.В. Андрей Андреевич Власов. Сб. док. и мат. Сиракузы (США), 1973. С. 345.
  135. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 4. Л. 228.
  136. ЛАА. Фонозапись. Интервью писаря транспортного отдела штаба 1-й пехотной дивизии H.A. Чикетова — автору. Пос. Локоть Брянской обл., 16 июля 1994 г.
  137. Архипов А.Д. Указ. соч. С. 346.
  138. БАКУ. Указ. коллекция. Формирование 1-й дивизии A.A. Власова… Л. 1-2, 4, 8.
  139. Там же. Л.З. Хоффманн И. Указ. соч. С. 49-50.
  140. БАКУ. Указ. коллекция. Формирование 1-й дивизии A.A. Власова… Л. 3.
  141. Хоффманн И. Указ. соч. С. 50.
  142. Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 292.
  143. БАКУ. Указ. коллекция. Формирование 1-й дивизии A.A. Власова… Л. 2.
  144. Артемьев В.П. Указ. соч. С. 35.
  145. Хоффманн И. Указ. соч. С. 52.
  146. Там же. С. 48.
  147. Цит. по: Дичбалис С. Детство, отрочество, юность не по Льву Николаевичу Толстому. Изменники или патриоты ? СПБ., 1995. С. 93. Также см.: БАКУ. Указ. коллекция. Формирование 1-й дивизии А. А. Власо­ва… Л. 2.
  148. ЛАА. Письмо башенного стрелка 3-го танка «Т-34» 1600-го отдельного разведдивизиона 1-й пехотной ди­визии A.K. — автору, июнь 1999 г. Л. 1.
  149. Артемьев В.П. Указ. соч. С. 39.
  150. Таблица и сведения о вооружении составлены по: там же. С. 33-34. Хоффманн И. Указ. соч. С. 51-52. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 4. Л. 163. Поздняков В. В. Указ. соч. С. 336-339. Томас Н., Эндрю С. Немецкая армия на Восточном фронте 1943-1945. М., 2001. С. 53
  151. Штат№ 05/40 от 18 декабря 1944 г. см. ЦАМО РФ. НСБ № 0413. Организационно-штатные изменения стрелковой дивизии. Л. 78-79.
  152. Хоффманн И. Указ. соч. С. 52.
  153. Дробязко С. И. Указ. соч. С. 211.
  154. Хоффманн И. Указ. соч. С. 57.
  155. ЦА ФСБ РФ, Н-18766. Т. 26. Л. 12.
  156. ЦАМО РФ. Личное дело Зверева Г.А., 1900 г. р. Л. 19, 24.
  157. Там же. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 3. Л. 145. Т. 26. Л. 9-16. Сведения о разработке Г.А. Зверева в 1938­1941 гг. по окраске «заговорщик» см.: Александров K.M. Указ. соч. С. 156-157.
  158. Там же. Л. 9.
  159. Хоффманн И. Указ. соч. С. 57.
  160. ЦАМО РФ. 11-й отдел. Послужная карта Фунтикова A.A., 1902 г. р. ЛАА. Архивная справка № 10/А-31 от 21 мая 1998 г. УФСБ РФ по Твери и Тверской области.
  161. См. приказ Зверева Г. А. от 22 апреля 1945 г. // ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 27. Л. 127-128.
  162. Хоффманн И. Указ. соч. С. 58.
  163. См., например: ЛАА. Интервью Я.А. Трушновича-автору.
  164. ЦА ФСБ РФ, Н-18766. Т. 3. Л. 160.
  165. Там же. Т. 27. Л. 136.
  166. Там же. Л. 124.
  167. Поздняков В. В. Указ. соч. С. 340.
  168. ЛАА. Название школы приводится по: выпускному свидетельствуя. А. Трушновича, подтверждающему производство в чин подпоручика от 12 мая 1945 г. (Копия). Начальники офицерской школы см.: ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 20. Л. 57. Утверждение И. Хоффманна, о том, что в январе-феврале 1945 г. начальником школы служил генерал-майор В.Г. Арцезо (Ассберг) не подтвердилось.
  169. ЦАМО РФ. 11-й отдел. Послужная карта Киселёва В. Г., 1896 г. р.
  170. ЛАА. Картотека учёта… Полковник В.Г. Киселёв.
  171. Хоффманн И. Указ. соч. С. 61.
  172. Алдан (Нерянин) А.Г. Указ. соч. С. 16.
  173. Трушнович Я.А. Указ. соч. С. 147.
  174. Поздняков В.В. Указ. соч. С. 342.
  175. Трушнович Я.А. Указ. соч. С. 146.
  176. Там же.
  177. Поздняков В.В. Указ. соч. С. 342. Хоффманн И. Указ. соч. С. 61.
  178. Трушнович Я.А. Указ. соч. С. 147.
  179. ЛАА. Интервью Я.А. Трушновича — автору.
  180. Hoffmann J. Die Geschichte der Wlassow — Freiburg, 1986. S. 78.
  181. Хоффманн И. Указ. соч. С. 59-60.
  182. Алдан А. Г. Указ. соч. С. 17.
  183. Артемьев, Стеенберг и Поздняков указывают, что парад был 16 февраля 1945 г. (См. указ. соч. авторов. С. 36, 196 и 365), а Хоффманн утверждает, что парад состоялся 10 февраля 1945 г. (Указ. соч. С. 55).
  184. См., например: Артемьев В.П. Указ. соч. С. 37.
  185. Цит. по: Стеенберг С. Указ. соч. С. 197.
  186. Артемьев В.П. Указ. соч.
  187. Документальную хронику парада см.: Власов — дважды проклятый генерал . Документальный фильм сту­дий «Зебра» (Берлин) и «Лентелефильм», 1995. На лицензионной видеокассете.
  188. ЦАМО РФ. Ф. 345. Оп. 5489. Д. 74. Л. 32. Д. 84. Л. 22, 25. Ф. 126. Он. 10765. Д. 104. Л. 48.
  189. Там же. Л. 43.
  190. Там же. Л. 147.
  191. Скворцов М.А. Брчко-Челич // Русский Корпус на Балканах во время Второй Великой войны 1941-1945 гг. Исторический очерк и сборник воспоминаний соратников под редакцией Д.П. Вертепова. Нью-Йорк, 1963. С. 332-334.
  192. Маркевич В. Бусовача// Там же. С. 318-325.
  193. Таблица боевых потерь Русского Корпуса за всё время его существования с 12 сентября 1941 г. по 12 мая 1945 г.//Там же. С. 404.
  194. Цит. по: Бутков П.Н. Генерал Штейфон у генерала Ассберга в Вене (Отрывок из готовящейся к печати трилогии)// Наши Вести. 1985. Март. №398. С. 11-12.
  195. Хольмстон-Смысловский Б.А. Личные воспоминания о генерале Власове // Избранные речи и статьи. Буэнос-Айрес, 1953. С. 30.
  196. Дробязко С. И. Эпопея генерала Смысловского // Материалы по истории РОД. Т. 4. М., 1999. С. 125.
  197. Верные долгу 1941-1961. На правах рукописи. Наяк, 1961. С. 58. Русский Корпус… С. 279. Во имя России //Наши Вести (Келлерберг). 1952. 1 августа. № 12/2149.
  198. Ленивов А.К. Указ. соч. С. 79-80.
  199. Там же. С. 94.
  • Там же. С. 97.
  • См., например: Черкассов К. С. Указ. соч. Т. 1.Мельбурн, 1963. С. 198. Стеенберг С. Указ. соч. С. 195. Хоффманн И. Указ. соч. С. 16.
  • ЦАМО РФ. НСБ № 6296. С. 60-72.
  • См. Александров К. М. Комментарии к мемуарам протоиерея о. Дмитрия Константинова. Записки военного священника. СПБ., 1994. С. 66.
  • См. Дробязко С. И. Казачьи части в составе Вермахта // Материалы по истории РОД. Т. 1. М., 1997. С. 210-212.
  • ЦАМО РФ. Ф. 413. Оп. 10374. Д. 23. Л И, 57. Д. 16. Л. 353. Черкасссов К.С. Меж двух огней. II. Данде- нонг, 1987. С. 382. Von Oberst a. D. Heinrich-Detloff v. Kalben und Oberst a. D. Constantin Wagner. Die Geschichte des XV. Kosaken — Kavallerie Korps. (Б.м., б.д.). S. 89.
  • Таблица VI составлена по: там же. 10-11. А также см: Схема организации 1-й казачьей кавалерийской дивизии Вермахта на 20 июня 1943 г. // Александров K.M. Трагедия русского казачества: 1943-1944 гг. Но­вый Часовой (СПБ). 1996. №4. С. 101.
  • Там же. НСБ № 9971. С. 219.
  • Там же. Ф. 512. 1. Д. 1. Л. 1- 6.
  1. Там же. НСБ № 9483. С. 107.
  • Там же. Ф. 1512. 1. Д. 45. Л. 10-11.
  • Там же. Л. 11-12.
  • Там же. Л. 13-14.
  • Там же. Л. 20.
  • Там же. Л. 20. См. также: приказ командира 2-й Кавказской бригады полковника Вермахта фон Шульца. Декабрь 1944 г., б. д. // Алферьев Б. О., Крук В. М. Указ. соч. С. 153-154.
  • ЦАМО РФ. Ф. 1512. 1. Д. 45. Л. 19-22.
  • Там же. Л. 33. Подробнее о боях за Питомач см.: Александров K.M. Русское казачество во Второй миро­вой войне: трагедия на Драве, декабрь 1944 г. // Новый Часовой. 2001. №11-12.
  • Там же. Л. 22.
  • Там же. Ф. 413. Оп. 10374. Д. 12. Л. 327.
  • Там же. Ф. 1512. 1. Д. 93. Л. 266,268.
  • Там же. Л. 268-269.
  • ЦАМО РФ. 11-й отдел. Послужные карты Ахмеджанова Ш.К., 1913 г. р., Сидоренко Т.И., 1900 г. р., Шумилина М.Д., 1901 г. р.
  • Приказ полковника фон Шульца… // Алферьев Б.О., Крук В.М. Указ. соч. С. 154.
  • ЦАМО РФ. Ф. 1512. оп. 2. Д. 90.
  • Приказ полковника фон Шульца… // Алферьев Б.О., Крук В.М. Указ. соч. С. 154.
  • Приказ № 194 от 30 декабря 1944 г. полковника Вермахта И.H Кононова-5-му Донскому казачьему кавалерийскому полку // Там же. С. 155.
  • Черкассов К. С. Меж двух огней. Т. 3. Данденонг, 1988. С. 15-19.
  • ЦАМО РФ. Ф. 1512. 1. Д. 45. Л. 22.
  • Там же. Л. 24.
  • Там же. Л. 25-26.
  • Там же. Ф. 57-й армии. Оп. 10374. Д. 12. Л. 353-354.
  • Дробязко С. И. Указ. соч. С. 212. Стругар В. Югославия в огне войны 1941-1945. М., 1985. С. 265.
  • Цит. по: приказ полковника фон Шульца… //Указ. соч. С. 154.
  • Хоффманн И. Указ. соч. С. 135.
  • Цит. по: там же. С. 136.
  • БАКУ. Коллекция И.К. Соломоновского. Из письма И.К. Соломоновского, б. д. 1971 г. Л. 4. С.А. Ауски утверждает, что за бои в Испании Сахаров заслужил производства в офицерские чины до полковника вклю­чительно, но Соломоновский утверждает, что Сахаров был всего лишь лейтенантом в Национальной армии Ф. Франко. Вопрос остается открытым.
  1. Кадетские корпуса за рубежом 1920-1945. Монреаль, б. д. С. 468^173. Ауски С.А. Предательство и изме­на. Войска генерала Власова в Чехии. Сан-Франциско, 1982. С. 62-64. Хоффманн И. Указ. соч. С. 136-137.
  2. Цит. по: поручик А. Бой на Одере // Поздняков В. В. Указ. соч. С. 349-351.
  3. ЦАМО РФ. Ф. 990 сп. Оп. 210674. Д. 1. Л. 4.
  4. Там же. Ф. 1507. Оп. 1. Д. 36. Л. 3.
  5. Там же. Л. 7-8.
  6. Поручик А. Указ. соч. С. 353. ЦАМО РФ. Ф. 1507. Оп. 1. Д. 63. Л. 2 (об).
  7. Поручик А. Указ. соч. С. 352.
  8. ЦАМО РФ. Ф. 1507. Оп. 1. Д. 36. Л. 13 (об).
  9. Поручик А. Указ. соч. С. 353-354.
  10. ЦАМО РФ. Ф. 333. Оп. 4887. Д. 78. Л. 68.
  11. Поручик А. Указ. соч. С. 353-357.
  12. ЦАМО РФ. Ф. 990 сп. Оп. 207395с. Д. 5. Потери подсчитаны по приказам по полку о снятии с довольствия в связи со смертью или эвакуацией по ранению. Л. 26-30, 40-42, 78.
  13. Хоффманн И. Указ. соч. С. 138-139.
  14. Ковалёв К. Бизнес Сахарова — преступления // Они среди нас. Сборник статей о предателях и изменниках Родины. М., 1969.
  15. Ауски С. А. Указ. соч. С. 63-64.
  16. Плющов Б. П. Генерал Мальцев. История Военно-Воздушных Сил Русского Освободительного Движения в годы Второй Мировой Войны (1942-1945). Под редакцией и с примечаниями Н.Г. Штифанова. Сан- Франциско, 1982. С. 9.
  17. Хоффманн И. Указ. соч. С. 80.
  18. Плющов Б. П. Указ. соч. С. 10-11.
  19. Хоффманн И. Указ. соч. С. 80.
  20. РГВА. ЦАМО РФ. 11-й отдел. Послужные карты на Мальцева В.И., 1895 г. р. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т.З . Л. 83-112. Плющов Б. П. Указ. соч. С. 12.
  21. Цит. по: Воззвание полковника авиации В.И. Мальцева к русскому народу и русским лётчикам // Там же. С. 17.
  22. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 3. Л. 83.
  23. Голос Крыма. Орган Симферопольского городского самоуправления // 1943. 4 июня. № 66.
  24. Littlejohn D. Ор. Р. 29.
  25. Плющов Б. П. Указ. соч. С. 14-15.
  • ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 3. Л. 86-91.
  1. Хоффманн И. Указ. соч. С. 81.
  2. Там же.
  3. ЛАА. Справка № 10/2-А-557 от 5 марта 1998 г. УФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области на Тарновского М. В., 1907 г. р. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 12. Л. 253.
  4. Там же. Л. 254. Плющов Б. П. Указ. соч. С. 31.
  5. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 3. Л. 91-100.
  6. Выдержки из протокола допроса С.Т. Бычкова, см.: // Катусев А.Ф., Оппоков В.Г. Движение, которого не было. История власовского предательства// Военно-исторический журнал. 1991. № 12. С. 31-32.
  7. ЛАА. Письмо поручика Б. П. Плющова (о. Бориса Власенко) — доктору И. Хоффманну от 24 апреля 1977 г. (копия). Интервью о. Бориса (Власенко)-автору. Мэйлэнд, 11 декабря 1995 г.
  8. ЦАМО РФ. 11-й отдел. Послужная карта Ситник С.З., 1912 г. р.
  9. Фрёлих С.Б. Указ. соч. С. 213-214.
  10. Плющов Б. П. Указ. соч. С. 34.
  11. Хоффманн И. Указ. соч. С. 85.
  12. Плющов Б. П. Указ. соч. С. 36.
  13. Хоффманн И. Указ. соч. С. 86.
  • Таблица составлена по: там же. С. 87.
  • Там же. С. 91.
  1. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 3. Л. 101-105.
  2. Хоффманн И. Указ. соч. С. 88.

279.Окороков A.B. Комитет Освобождения Народов России // Материалы по истории РОД. Т. I. С. 143.

  • См. список (второй) кавалеров ордена Св. Николая Чудотворца. Орден Святого Николая Чудотворца. // Лампе A.A., фон. Пути верных. Сб. статей. Париж, 1960. С. 145.
  1. Там же. С. 137.
  2. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 3. Л. 106-110. ЛАА. Письмо поручика Б.П. Плющова (о. Бориса Власенко) — доктору И. Хоффманну от 20 марта 1977 г. (копия). О структуре и личном составе ВВС КОНР см. также:

Служба РАФ УФСБ РФ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Архивно-следственное дело № 89804 майора М.В. Тарновского. Л. 21-22.

  • ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 23. Л. 14-15.
  1. Главнокомандующий — у русских авиаторов // Воля народа. 1945. 18 февраля. № 12 (25).
  • Решин Л. Е. Коллаборационисты и жертвы режима// Знамя. 1994. № 8. С. 178.
  • Плющов Б. П. Указ. соч. С. 50.
  • Хоффманн И. Указ. соч. С. 92.
  • Артемьев В. П. Указ. соч. С. 66.
  • Поздняков В. В. Указ. соч. С. 364.
  1. ЛАА. Картотека учёта… Генерального штаба полковник Р. М. Васильев.
  • Поздняков В. В. Указ. соч. С. 364.
  • Там же. С. 334. О подразделении связи Лантуха, как о полку, говорили на предварительном следствии
    1. И. Мальцев и М. В. Тарновский // ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 12. Л. 255.
  • Хоффманн И. Указ. соч. С. 124.
  1. ЛАА. Фонозапись. Интервью капитана ВВС КОНР Г.И. Сперанского — автору. Си Клифф, 7 марта 1995 г.
  • Там же.
  • ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 3. Л. 104-108. Хоффманн И. Указ. соч. С. 88.
  • Там же. С. 87, 94.
  1. КромиадиК.Г. Заземлю, за волю… Сан-Франциско, 1980. С. 205.
  • Ауски С.А. Указ. соч. С. 67- 68.
  1. Хоффманн И. Указ. соч. С. 38.
  2. Плющов Б. П. Указ. соч. С. 58-60.
  3. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 3. Л. 109-110.
  4. Цит. по: Ауски С. А. Указ. соч. С. 69.
  5. Архив Гуверовского Института Войны, Революции и Мира (АГИВРМ). Коллекция А. Д. Даллинна. Короб­ка № 5. Китаев М. М. Русское Освободительное Движение (рукопись 1946 г.) Л. 62-63.
  6. Там же. Л. 64.
  7. См., например: Плющов Б.П. Указ. соч. С. 47.
  8. Из записной книжки генерал-майора В.Ф. Малышкина… С. 391.
  9. ЛАА. Интервью Д.А. Левицкого — автору. Вашингтон, 24 марта 1995 г.
  10. Ауски С.А. Указ. соч. С. 86-91.
  • ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 2. Л. 84.
  1. Богатырчук Ф.П. Указ. соч. С. 205.
  • Прянишников Б.В. Новопоколенцы. Силвер Спринг, 1986. С. 213.
  1. Цит. по: Фрёлих С.Б. Указ. соч. С. 228.
  2. Там же. С. 230-231.
  3. Там же. С. 228-230.
  4. Цит. по: там же. С. 229.
  • 1 марта 1945 г., четверг // Геббельс И. Последние записи. Смоленск, 1993. С. 57-59.
  1. В.В. Это было так… Встреча A.A. Власова с Геббельсом 1. 3. 1945 г. // Посев. 1951. 11 марта. № 10 (249).
  1. 12-13.
    1. Цит. по: там же. С. 13.
    2. 7 марта 1945 г., среда // Геббельс Й. Указ. соч. С. 115.
    3. Трушнович Я.А. Аресты руководства НТС в Берлине. К истории Народно-Трудового Союза // Посев. 1992. № 5. С. 122.
    4. ЛАА. Фонозапись. Интервью В.Д. Поремского-автору. Санкт-Петербург, 9 сентября 1995 г.
  • Прянишников Б.В. Указ. соч. С. 218.
  • Попов К.И. История возникновения и развития Вспомогательных (технических) войск Комитета Освобож­дения Народов России // Шатов М.В. Указ. соч. С. 118-138.
  1. ЦАМО РФ. 11-й отдел. Послужная карта Койды С.Т., 1910 г. р.
  2. Полковник А. Запасная бригада // Поздняков В.В. Указ. соч. С. 343.
  3. Алдан А.Г. Указ. соч. С. 16.
  4. Полковник А. Указ. соч. С. 343-344.
  5. Таблица составлена по: Поздняков В.В. Указ. соч. С. 340-341. Хоффманн И. Указ. соч. С. 60.
  • Поздняков В.В. Указ. соч. С. 341.
  1. Хоффманн И. Указ. соч. С. 61.
  2. Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 392-393.
  • ЦАМО РФ. 11-й отдел. Послужная карта Шапошникова М. М., 1898 г. р.
  • Цит. по: Хоффманн И. Указ. соч. С. 59.
  1. ЦАМО РФ. 11-й отдел. Послужная карта Шапошникова М. М„ 1898 г. р.
  2. Хоффманн И. Указ. соч. С. 58.
  3. Хольмстон-Смысловский Б.А. Указ. соч. С. 33.
  4. Хоффманн И. Указ. соч. С. 65.
  5. Ауски С.А. Указ. соч. С. 83.
  6. Интервью капитана В.Н. Буткова — автору. Вашингтон, 24 марта 1995 г. Окороков A.B. Крейтер Вла­димир Владимирович // Материалы по истории РОД. Т. 1. С. 377.
  7. Цит. по: БАКУ. Коллекция A.A. фон Лампе. Коробка № 9. Переписка с Ю.И. Лодыженским. Письмо A.A. фон Лампе-Ю.И. Лодыженскому от 16 августа 1950 г.
  8. Бушин А. Ю. Орден Св. Георгия штабс-капитана Туркула// Военная быль (Москва). 1997.№ 9 (138).С. 12­14.
  9. Цит. по: БАКУ. Указ. коллекция. Письмо A.A. фон Лампе-Ю.И. Лодыженскому.
  10. Плющов Б. П. Указ. соч. С. 56.
  11. Хоффманн И. Указ. соч. С. 29.
  12. Ауски С. А. Указ. соч. С. 87.
  13. Цит. по: Цурганов Ю.С. Неудавшийся реванш. Белая эмиграция во Второй мировой войне. М., 2001. С. 185.
  14. БАКУ. Указ. коллекция. Письмо A.A. фон Лампе — Ю.И. Лодыженскому. ЛАА. Интервью В. Н. Буткова — автору. Таблица IX составлена автором на основании сведений, обобщенных в картотеке учета кадров вла- совской армии.
  15. Протопопов H.H. Пока ещё живы свидетели… // Наши Вести. 1984. № 394. С. 13.
  16. Ленивов А.К. Под казачьим знаменем в 1943-1945. Сб. материалов. Мюнхен, 1970. С. 176-177.
  17. Делианич А.И. Указ. соч. Л. VI- ЛАА. Фонозапись. Интервью поручика А.Г. Рытикова-автору. Нью-Йорк, 4 апреля 1995 г.
  18. Хоффманн И. Указ. соч. С. 68.
  19. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Приложение к Т. 15. Дневник Ф.И. Трухина. С. 97.
  20. Поремский В.Д. Политическая миссия российской эмиграции // Стратегия антибольшевицкой эмиграции. М„ 1998. С.138.
  21. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Приложение к Т. 15. Дневник Ф.И. Трухина.
  22. Там же. Т. 2. Л. 123.
  23. Текст письма см.: Ленивов А.К. Указ. соч. С. 174.
  24. Там же. С. 166-169.
  25. Цит. по: там же. С. 177.
  26. Там же. С. 178-179.
  27. Цит. по: Поляков И.А. Краснов-Власов. Нью-Йорк, 1959. С. 50.
  28. Таблицы X-XI составлены по: Ленивов А.К. Указ. соч. С. 98-112, а также: Казачий Стан. Последние дни // Часовой (Брюссель). 1949. Март. № 283. С. 19.
  29. Ленивов А.К. Указ. соч. С. 146-147.
  30. Решин Л.Е. «Казаки» со свастикой// Родина. 1993. №2. С. 72.
  31. Степной Б. Трагедия казачьей силы //Часовой. 1949. Апрель. № 284. С. 19.
  32. Ленивов А.К. Указ. соч. С. 89-99.
  33. Поляков И.А. Указ. соч. С. 83-85.
  34. БАКУ. Коллекция материалов А.И. Махонина. Рукопись мемуаров. Л. 53.
  35. Краснов-младший H.H. Незабываемое 1945-1956. Сан-Франциско, б. д. С. 18.
  36. Поляков И.А. Указ. соч. С. 84.
  37. Ленивов А.К. Указ. соч. С. 99.
  38. Дробязко С.И. Указ. соч. С. 223. Уильямсон Г. Указ. соч. С. 253-254.
  39. ЦАМО РФ. НСБ № 858. Л. 212. НСБ № 7405. Л. 26, 72.
  40. Там же.
  41. Там же. Л. 44.
  42. В.Н. Конец 360-го казачьего полка// Науменко В.Г. Великое предательство. Выдача казаков в Лиенце и других местах (1945-1947).Сб. мат. и док. Т. 2. Нью-Йорк, 1970. С. 171. Дробязко С.И. Указ. соч. С. 223. Решин Л.Е. Указ. соч. С. 72. Hoffmann Deutsche und Kalmyken 1942-1945. Freiburg, 1974. S. 120, 136.
  43. Об организации Отдельной пластунской бригады см.: Дробязко С.И. Указ. соч. С. 223-224. Черкассов К.С. Указ. соч. Т. 2. С.131. Александров K.M. Офицерский корпус… С. 342. Таблица XII составлена по: Хофф- ман И. Указ. соч. С. 68-69. Lannoy de F. Les Cosaques de Pannwitz 1942-1945. Bayeux Cedex, P. 245.
  44. Бреэре И. Казаки. Исторический очерк. , 1992. С. 203.
  45. Хоффманн И. Указ. соч. С. 68-69.
  46. АГИВРМ. Коллекция Б.И. Николаевского. Коробка №259. Письмо И.Н. Кононова-Б.И. Николаевскому от 26 апреля 1948 г.
  47. Бреэре И. Указ. соч. С. 203.
  48. Там же. С. 202.
  49. Ганусовский Б.К. 10 лет за железным занавесом 1945-1955. Записки жертвы Ялты. Выдача XV-ro казачье­го корпуса. Сан-Франциско, 1983. С. 15.
  50. См. Казачий Клич (Б.м.). 1945. Апрель. № 15 (65).
  51. АГИВРМ. Указ. коллекция. Письмо И.Н. Кононова-Б.И. Николаевскому.
  52. Черкассов К.С. Меж двух огней. С. 387-388.
  53. Там же. С. 380.
  54. Приказ Вооружённым Силам КОНР от 20 апреля 1945 г. // Шатов М. В. Указ. соч. С. 44.
  55. Хоффманн И. Указ. соч. С. 68.
  56. Цит. по: Бреэре И. Указ. соч. С. 202.
  57. Цит. по: Документ № 7. Письмо… Г. фон Паннвица-А.А. Власову от 30 апреля 1945 г. // Решин E. «Каза­ки» со свастикой. С. 78.
  58. Цит. по: Черкассов К.С. Указ. соч. С. 312-316.
  59. Ротов М.М. Казачий Стан // Науменко В.Г. Указ. соч. I. Нью-Йорк, 1962. С. 98.
  60. Казачья трагедия (1940-1945 гг.). Воспоминания руководителя и организатора в Ростове и Ростовском округе казачьего освбодительного на Дону движения против большевиков. Издание H.A. Быкова. Нью- Йорк, 1959. С.115-117.
  61. Ленивов А.К. Указ. соч. С. 191.
  62. Поляков И.А. Указ. соч. С. 88.
  63. К. Казачий Стан генерала Доманова // Науменко В.Г. Указ. соч. С. 110.
  64. Ленивов А.К. Указ. соч. С. 191.
  65. Там же. С. 99.
  66. Поляков И.А. Указ. соч. С. 93-94.
  67. Свидетельство Д.А. Стаханова см.: Черкассов К.С. Указ. соч. С. 53-54.
  68. Поляков И.А. Указ. соч. С. 94.
  69. Цит. по: Приказ Вооружённым Силам КОНР от 20 апреля 1945 г… // Шатов М.В. Указ. соч.
  70. Поляков И.А. Указ. соч. С. 97.
  71. Скворцов М.А. Указ. соч. С. 335-336.
  72. Русский Корпус… С. 282.
  73. Там же.
  74. Там же. С. 281-288, 347-348.
  75. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 12. С. 128-129.
  76. Там же. Л. 129-130.
  77. Vogelsang von, H.F. Nach Tiechtenstein-in die Freiheit. Liechtenstein, S. 13.
  78. Хольмстон-Смысловский Б.А. Указ. соч. С. 11-12.
  79. Хоффманн И. Указ. соч. С. 71.
  80. Vogelsang von, H.F. Op. cit. S.
  81. Хольмстон-Смысловский Б. Указ. соч. С. 32.
  82. Хоффманн И. Указ. соч. С. 72. Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 393.
  83. Hoffmann Die Geschichte der Wlassow-Armee. S. 95.
  84. Хоффманн И. Указ. соч. С. 72.
  85. БАКУ. Коллекция И.К. Соломоновского. Последние защитники города Либава (1945 г.) (Рукопись). Л. 1.
  86. Цит. по: там же. Коллекция Н.И. Купфера (Н. фон Эрпдорфа). Без пяти минут 12. (Рукопись). Л. 2, 7.
  87. Там же. Л. 1. Гости из Дабендорфа. (Рукопись). Л. 1.
  88. Там же. Последние боевые операции бригады РОА в Италии. (Рукопись). Л. 1-4.
  89. Цит. по: Шандрук П.Ф. Правда про 1-шу УкраТнську див1зно i Украшську Нацюнальну Армто // Ук- рашська див4з{я «Галичина». 1сторико-публщистичний зб1рник. Ред. М. Слабошпицький и В. Стеценко. Кшв-Торонто, 1994. С. 67.
  90. Там же.
  91. Там же. С. 68-69, 73.
  92. ЦАМО РФ. НСБ № 7405. Л. 46, 72, 102. Микула В. Дпв1з1я «Галичина» — 1-ша див1з1я Украшско’! на- цюнально! армп (у 50-лтя ïï постання) // Порив. Правда про першу украшску див1зш «Галичина» (УНА). Лымв, 1994. С. 69-71. Толстой Н.Д. Указ. соч. С. 279-280.
  93. Шандрук П.Ф. Указ. соч. С. 72. Тинченко Я.Т. УкраУнське офщерство: шляхи скорботи та забуття 1917— 1921 роки. Ч. 1. Kraiß, С. 221-224.
  94. Шандрук П.Ф. Указ. соч. С. 73.
  95. Littlejohn D. Foreign Legions of the Third Reich. San Jose, V. 4. P. 45.
  96. Шандрук П.Ф. Указ. соч. С. 69.
  97. Косик В. Украша i Шмеччина у друпй свшзвш вшш. Париж-Нью-Йорк-Льв1в, 1993. С. 452.
  98. ЛАА. Акула К. Боевые дороги (машинопись). Пер. с бел. М.Н. Герасимова (1996). Л. 10-12.
  99. Ленивов А.К. Указ. соч. С. 114-117.
  • Численность и передвижение группы генерала Меандрова (РОА) с 17 апреля 1945 г. по 24 февраля 1946 г. // Кузнецов Б. М. В угоду Сталину. Годы 1945-1946. Нью-Йорк, 1993. С. 4.
  • ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 27. Л. 131.
  • Там же. Т. 8. Л. 30-41.
  • Dallin D. German Rule in Russia. London-New York, 1957. P. 427.
  • См., например: отзыв об офицерском составе ВС КОНР офицера 3-го Корниловского ударного полка капи­тана А.Р. Трушновича// Трушнович Я.А. Русские в Югославии и Германии… С. 146.
  • Док. № 14. Из конспективной записи заключительной части доклада генерал-майора Трухина 4 апреля 1945 г. // Кудряшов С.В., Решин Л.Е. Освободители. С. 91-92.
  1. Тамже. С. 91.
  2. Там же.
  3. Хроника см.: Власов-дважды проклятый генерал. Документальный фильм режиссёров И. Бетке-П.П. Сер­геева.
  4. С текстами песен можно ознакомиться по: Из песен русских добровольцев // Часовой. 1950. Сентябрь. № 300. Ленивов А.К. Указ. соч. С. 75. Песенник российского воина. Т. 2. Нью-Йорк, 1985.
  5. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 27. Л. 15.
  • Крым в Великой Отечественной войне 1941-1945. Вопросы и ответы. Выпуск 4. Симферополь, 1994. С. 33.
  • Хоффманн И. Указ. соч. С. 143.
  • Артемьев В.П. Указ. соч. С. 40.
  • Там же.
  • Цит. по: там же. С. 41.
  • Там же. С.43. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 4. Л. 164.
  1. Артемьев В.П. Указ. соч. С. 51.
  • ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 4. Л. 164.
  • Артемьев В.П. Указ. соч. С. 44.
  1. Хоффманн И. Указ. соч. С. 143.
  2. ЛАА. Фонотека. Интервью H.A. Троицкого-автору. Сент-Питерсбург (штат Флорида, США), 26 марта 1995 г.
  3. Хоффманн И. Указ. соч. С. 144.
  • Там же. С. 145.
  1. Архипов А.Д. Указ. соч. С. 345.
  • Карту-схему операции см.: там же. С. 347.
  • ЦАМО РФ. Ф. 2352. 1. Д. 97. Л. 46^-7.
  • Там же. Д. 89. Л. 6-8.
  • Хоффманн И. Указ. соч. С. 145-146.
  • Архипов А.Д. Указ. соч. С. 347.
  • ЦАМО РФ. Ф. 2352. 1. Д. 89. Л. 6.
  • АГИВРМ. Коллекция А.Д. Даллинна. См. Notz F. W., von. Bericht uberden Angriff Der Wlassoff-division am 13.4.1945. im Abshnitt der Deutschen 391 Sigerungs-division (Kriegsschul-regiment Potsdam) gegen den Sowjetischen Bruckenkopf «Erlenhof’ 30 km. sudisch Frankfurt / Oder. S. 1.
  1. ЛАА. Интервью A. Чикетова-автору.
  • ЦАМО РФ. Ф. 2352. 1. Д. 167. Л. 101-101 (об).
  • Там же. Л. 104. Д. 90. Л. 51.
  • Цит. по: Артемьев В.П. Указ. соч. С. 58.
  • Там же. С. 59.
  • ЦАМО РФ. Ф. 2352. 1. Д. 167. Л. 105.
  • Хоффманн И. Указ. соч. С. 141.
  • Дичбалис С. Указ. соч. С. 99.
  • Хоффманн И. Указ. соч. С. 140-141.
  1. Ауски С. А. Предательство и измена. Войска генерала Власова в Чехии. Сан-Франциско, 1982. С. 108.
  2. АГИВРМ. Указ. коллекция. Notz F. W„ von. Op. S. 2.
  3. Хоффманн И. Указ. соч. С. 148-149.
  • ЦАМО РФ. Ф. 2352. 1. Д. 90. Л. 56. Д. 166. Л. 47-48.
  • Там же.
  • Хоффманн И. Указ. соч. С. 95.
  • ЦАМО РФ. Ф. 2352. 1. Д. 90. Л. 54.
  • Там же. Д. 167. Л. 108-109.
  • Из журнала боевых действий 33-й армии 1-го Белорусского фронта // Дробязко С.И. Восточные войска и Русская Освободительная Армия. Материалы по истории РОД. Т. 1. С. 105.
  • ЛАА. Письмо A.K. — автору от 5 сентября 1999 г.
  • ЦАМО РФ. Ф. 2352. Д. 90. Л. 57.
  • Там же. Д. 167. Л. 107.
  1. Там же. Л. 123.
  • Там же. Л. 110-111 (об).
  • АГИВРМ. Указ. коллекция. Notz W., von. Op. cit. S. 3.
  1. Артемьев В.П. Указ. соч. С. 66-67. Хоффманн И. Указ. соч. С. 152.
  • Власовцы в Пражском восстании: Новые документы. Публикация, вводная статья и комментарии K.M. Александрова// Русское прошлое. 1998. № 8. С. 294-295.
  1. ЦАМО РФ. Ф. 2352. 1. Д. 97. Л. 46.
  • Там же. Л. 67.
  • Там же. Д. 90. Л. 56.
  • Из журнала боевых действий 33-й армии… Дробязко С.И. Указ. соч. С. 105.
  • ЦАМО РФ. Ф. 2352. 1. Д. 167. Л. 123-124 (об).
  • Там же. Д. 166. Л. 48.
  1. Там же. Д. 167. Л. 124 (об).
  2. Там же. Оп. 290288. Д. 1. По алфавиту.
  3. Хоффманн И. Указ. соч. С. 153.
  • Ермаченков C.B., Почтарёв А.Н. Последний поход власовской армии// Вопросы истории. 1998. № 8. С. 96.
  1. ЦАМО РФ. Ф. 2352. 1. Д. 90. Л. 57.
  • Там же.
  • Там же.
  1. АГИВРМ. Указ. коллекция. Notz F. W., von. Op. cit. S.
  2. S. 2-3.
  3. ЦАМО РФ. Ф. 2352. 1. Д. 90. Л. 53.
  4. Цит. по: хроника см. Власов-дважды проклятый генерал. Документальный фильм, 1995.
  • Цит. по: Хоффманн И. Указ. соч. С. 154.
  • См., например: Архипов А.Д. Указ. соч. С. 348.
  1. ЛАА. Интервью младшего офицера 30-й русско-белорусской гренадерской дивизии СС Р.С.Ц. — автору. Наяк (США), декабрь 1995.
  • Ермаченко C.B., Почтарёв А. Н. Указ. соч. С. 96.
  • Хоффманн И. Указ. соч. С. 159.
  1. Там же. С. 160.
  • Митчел С. Указ. соч. С. 472.
  1. Хоффманн И. Указ. соч. С. 161.
  2. Из записной книжки генерал-майора В.Ф. Малышкина… Указ. соч. С. 392. Богатырчук Ф.П. Указ. соч. С. 206.
  3. Прянишников Б.В. Указ. соч. С. 213.
  4. Из записной книжки генерал-майора В.Ф. Малышкина… Указ. соч.
  5. Цит. по: Штрик-Штрикфельд В.К. Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение. Франкфурт на Майне, 1975. С. 366.
  6. Делианич А.И. Указ. соч. Л. V.
  • Штрик-Штрикфельд В.К. Указ. соч. С. 378-381.
  • Из записной книжки генерал-майора В.Ф. Малышкина… Указ. соч.
  1. Там же.
  2. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 2. Л. 127. Т. 3. Л. 45. Из записной книжки генерал-майора В.Ф, Малышки­на…Указ. соч. С. 392-393. Кромиади К.Г. Указ. соч. С. 216-217. Прянишников Б.В. Новопоколенцы. Сил- вер Спринг, 1986. С. 218. Поздняков В.В. Указ. соч. С. 366. Хоффманн И. Указ. соч. С. 209.
  • ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 2. Л. 127-128.
  1. Там же. Т. 27. Л. 130.
  • Поздняков В. В. Указ. соч. С. 367.
  1. ЛАА. Акула К. Указ. соч. Л. 13.
  2. Там же. Л. 14.
  3. Плющов Б. П. Указ. соч. С. 76.
  4. Там же. С. 82.
  5. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 27. Л. 136-138.
  6. Кузнецов Б. М. Указ. соч. С. 4-5.
  7. Полковник А. О марше Запасной бригады. // Поздняков В.В. Указ. соч. С. 397.
  8. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 27. Л. 127-129.
  9. Хоффманн И. Указ. соч. С. 204.
  10. Полковник А. Указ. соч. С. 398.
  11. Выписка из дневника X. // Кузнецов Б. М. Указ. соч. С. 6.
  • Хольмстон-Смысловский Б. А. Указ. соч. С. 33-36.
  1. Поздняков В. В. Указ. соч. С. 367-368.
  2. Там же. С. 372-378.
  • ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 8. Л. 50-52.
  • Поздняков В.В. Указ. соч. С. 379.
  1. Ауски С.А. Указ. соч. С. 215.
  2. Там же. С. 214. Трушнович Я.А. Указ. соч. С. 148.
  3. Поздняков В.В. Указ. соч. С. 380. Выписка из дневника X. Указ. соч. С. 7.
  4. Поздняков В.В. Указ. соч.
  5. Цит. по: Ауски С.А. Указ. соч. С. 215.
  6. Показания поручика А.И. Ромашкина о судьбе Ф.И. Трухина см. // Поздняков В.В. Указ. соч. С. 405-408.
  7. Выписка из дневника X. Указ. соч. С. 8.
  8. Численность и передвижение группы генерала Меандрова… // Указ. соч. С. 6.
  9. Полковник А. Указ. соч. С. 397.
  10. ЛАА. Архивная справка УФСБ РФ по Твери и Тверской области.
  • ЦА ФСБ РФ. Н.-18766. Т. 27. Л. 126.
  1. Ленивов А.К. Указ. соч. С. 202.
  2. Там же. С. 206-207.
  3. Там же. С. 210.
  4. Там же. С. 212-213.
  5. Там же. С. 216-218.
  6. Краснов-младший H.H. Указ. соч. С. 17-18.
  7. Ленивов А.К. Указ. соч. С. 220.
  8. Там же. С. 226
  9. Делианич А.И. Указ. соч. Л. V-VI.
  10. Лампе A.A., фон. Генерал-лейтенант Б.А. Штейфон // Пути верных. Сб статей. Париж, 1960. С. 202.
  • Рогожин А.И. Последние дни корпуса // Русский Корпус… С. 351-352.
  1. Там же. С. 353-369.
  2. Русский Корпус… С. 404.
  3. Делианич А.И. Указ. соч. Л. VII.
  4. Там же. С. 20. Рогожин А.И. Указ. соч. С. 362.
  5. Торвальд Ю. О XV казачьем кавалерийском корпусе и его командире генерале фон Паннвице // Науменко В.Г. Указ. соч. Т. 2. С. 130-132.
  6. Ганусовский Б.К. Тринадцатая годовщина предательства // Русская Жизнь (Сан-Франциско). 1958. 29 мая. № 184.
  7. Толстой Н.Д. Указ. соч. С. 250.
  8. Торвальд Ю. Указ. соч. С. 133.
  • Бетелл Н. Последняя тайна. Лондон, 1974. С. 95-96.
  1. Толстой Н.Д. Указ. соч. С. 251, 255.
  2. Бетелл Н. Указ. соч. С. 120.
  3. Ганусовский Б.К. Указ. соч.
  4. В.Н. Указ. соч. С. 173.
  • Б.К.Г. Из воспоминаний офицера штаба корпуса генерала Паннвица // Там же. С. 181.
  1. Цит. по: Артемьев В.П. Указ. соч. С. 83.
  2. Цит. по: Письмо Верховного Главнокомандующего Центральной группы войск от 22 апреля 1945 г. — гене­рал-майору ВС КОНР С.К. Буняченко // Власовцы в Пражском восстании… С. 308.
  3. Хоффманн И. Указ. соч. С. 162-163.
  4. Артемьев В.П. Указ. соч. С. 83-85.
  5. Там же. С. 87-88.
  6. Там же. С. 89-91.
  7. Ауски С. А. Указ. соч. С. 111.
  8. Письмо германского генерала при КОНР — генерал-майору ВС КОНР С.К. Буняченко // Власовцы в Праж­ском восстании… С. 307.
  9. Артемьев В.П. Указ. соч. С. 97. Ауски С.А. Указ. соч. С. 112.
  10. Хоффманн И. Указ. соч. С. 165-166.
  11. Там же. С. 165.
  12. Ауски С.А. Указ. соч. С. 112-113.
  13. Хоффманн И. Указ. соч. С. 165.
  14. Там же.
  15. Ауски С.А. Указ. соч. С. 112.
  16. Хоффманн И. Указ. соч. С. 164.
  17. Артемьев В.П. Указ. соч. С. 98- 99.
  18. Хоффманн И. Указ. соч. С. 166.
  19. Цит. по: Артемьев В.П. Указ. соч. С. 101.
  20. Ауски С. А. Указ. соч. С. 152-153.
  21. Там же. С. 158, 161-162.
  22. Решин E. Коллаборационисты и жертвы режима// Знамя. 1994. № 8. С. 178.
  23. Ауски С.А. Указ. соч. С. 147-149, 320-327.
  24. Там же. С. 117.
  25. Артемьев В.П. Указ. соч. С. 102.
  26. Там же. С. 103-106. Ауски С.А. Указ. соч. С.
  27. Там же. С. 121.
  28. Хоффманн И. Указ. соч. С. 165.
  29. Дословный перевод см.: Командиру 1-й русской дивизии господину генерал-майору С.К. Буняченко // Вла­совцы в Пражском восстании… С. 309.
  30. Артемьев В.П. Указ. соч. С. 111-113.
  31. Ауски С.А. Указ. соч. С. 163.
  32. Там же. С. 119.
  33. Цит. по: Артемьев В.П. Указ. соч. С. 112-113.
  34. Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. Т. 2. М., 1981. С. 439.
  35. Поздняков В.В. Указ. соч. С. 370.
  36. Ауски С.А. Указ. соч. С. 116, 160-162, 168-169.
  37. Письмо офицера 1-й дивизии РОА // Часовой. 1948. № 278. С. 9.
  38. Черкассов К.С. Указ. соч. Т.4. Данденонг, 1990. С. 51. Науменко В.Г. Указ. соч. С. 130.
  39. ЦАМО РФ. Ф. 315. Он. 4440. Д. 681. Л. 165.
  40. Там же. Ф. 361. Оп. 6079. Д. 346. Л. 376.
  41. Там же. Ф. 323. Оп. 4756. Д. 150. Л. 386.
  42. Штеменко С.М. Указ. соч. С. 423.
  • Немецкому командованию города Праги… // Власовцы в Пражском восстании… С. 310.
  1. Цит. по: Поздняков В.В. Указ. соч. С. 371.
  2. Ауски С.А. Указ. соч. С. 182-183.
  3. Поздняков В.В. А. А. Власов и 1-я дивизия под Прагой// Новое русское слово. 1966. 6 февраля (Копия в архиве автора). С. 5.
  4. Зисман А.И. Письмо в редакцию // Там же. 1960. 24 января (Копия в архиве автора).
  5. Архипов А.Д. Не Драгунский, а власовцы. Письмо в редакцию // Там же. 1960. 12. февраля.
  6. Ауски С.А. Указ. соч. С. 179.
  7. Хоффманн И. Указ. соч. С. 176-177.
  8. Там же. С. 176-177.
  9. Ауски С.А. Указ. соч. С. 175.
  10. Там же. С. 177. Тхоржевский Вл. По дорогам рабства и свободы // Урал (Екатеринбург). 1994. № 7. С. 203.
  11. См. приложение № 5., карта: Положение в Праге и её окрестностях от 5 до 8 мая 1945 г. // Ауски С.А. Указ. соч.
  12. Там же. С. 180.
  13. Военный комендант Праги — полковнику ВС КОНР И. К. Сахарову. Прага, 7 мая 1945 г. // Власовцы в Пражском восстании… С. 310-311.
  14. Цит. по: Хоффманн И. Указ. соч. С. 185-186.
  15. См. хроника // Власов — дважды проклятый генерал. Документальный фильм, 1995. ЛАА. Письмо В.А.К. от 5 сентября 1999 г. — автору.
  16. Ауски С.А. Указ. соч. С. 155, 202-204, 260-261.
  17. Там же. С. 260.
  18. Там же. С. 191-200.
  19. Артемьев В.П. Указ. соч. С. 120-121.
  20. Ауски С.А, Указ. соч. С. 194-197.
  21. Хоффманн И. Указ. соч. С. 187.
  22. Ауски С.А. Указ. соч. С. 154-155.
  23. ЦАМО РФ. Ф. 323. Оп. 4756. Д. 150. Л. 375.
  24. Ауски С.А. Указ. соч. С. 200. ЛАА. Памятник воинам РОА в Праге. Факс для газеты За Россию от 14 июня 1993 г. (копия). Тхоржевский В. Указ. соч. С.
  25. ЦАМО РФ. Ф. 315. Оп. 4440. Д. 712. Л. 170-186.
  26. Там же. Ф. 361. Оп. 6079. Д. 388. Л. 14-15.
  • Ауски С. А. Указ. соч. С. 259-260.
  1. ЦАМО РФ. Ф. 3419. 1. Д. 84. Л. 103.
  2. Там же. Л. 112.
  3. Ауски С.А. Указ. соч. С. 228.
  4. Хоффманн И. Указ. соч. С. 218.
  5. Ауски С. А. Указ. соч. С. 229.
  6. Там же. С. 231.
  7. ЦАМО РФ. Ф. 361. Оп. 6079. Д. 346. Л. 392.
  8. Там же. Ф. 3419. 1. Д. 84. Л. 113. Ауски С. А. Указ. соч. С. 236.
  • Фоминых Е.И. Как был пленён предатель Власов // Известия (Москва). 1962. 7 октября. № 239. С. 2.
  1. ЦАМО РФ. Ф. 3419. 1. Д. 84. Л. 113.
  2. Там же. Ф. 361. Оп. 6079. Д. 347. Л. 22.
  3. Там же. Ф. 3419. 1. Д. 84. Л. 113.
  4. Антонов Р.Л. Прага-Пильзень-Шлюссельбург //Поздняков В.В. Андрей Андреевич Власов. С. 424-425.
  5. Там же. С. 427^128.
  6. Там же. С. 428^129.
  7. ЦАМО РФ. Ф. 3228. 1. Д. 16. Л. 79.
  8. Ауски С.А. Указ. соч. С. 241.
  9. ЦАМО РФ. Ф. 3228. 1. Д. 16. Л. 81.
  10. Хоффманн И. Указ. соч. С. 223.
  11. Антонов Р. Л. Указ. соч. С. 430.
  12. ЦАМО РФ. Ф. 3228. 1. Д. 20. Л. 85.
  13. Там же. Д. 16. Л. 80-81.
  14. Там же. Ф. 3419. 1. Д. 80. Л. 21.
  15. Цит. по: Док. № 15. Открытое письмо правительствам Соединённых Штатов Америки и Великобритании // Кудряшов C.B., Решин Л.Е. Указ. соч. С. 92-93.
  16. ЦАМО РФ. Ф. 3228. 1. Д. 16. Л. 79-80 (об).
  17. Ausky A. Vojska generala Vlasova v Cechach. Vysehrad, 1996. S. 80.
  18. Поздняков B. Последние дни // Указ. соч. С. 392.
  19. Артемьев В.П, Указ. соч. С. 134-143.
  20. Поздняков В.В. С больной головы, да на здоровую ! // Новое русское слово. 1962. 28 января (Копия в архи­ве автора). Его же. О переговорах 1-й дивизии РОА с советчиками // Там же. 1962. 9 июня (Копия в архиве автора).
  21. Архипов А.Д. О переговорах Первой дивизии РОА // Там же. 1962. 20 мая (Копия в архиве автора).
  22. Артемьев В.П. Указ. соч. С. 145.
  23. ЦАМО РФ. Ф. 3228. 1. Д. 16. Л. 80-80 (об).
  24. Там же. Д. 20. Л. 84-85.
  25. Цит. по: Артемьев В.П. Указ. соч. С. 147.
  26. Антонов Р.Л. Указ. соч. С. 430.
  27. Хоффманн И. Указ. соч. С. 225.
  28. Ауски С.А. Указ. соч. С. 246. ЛАА. Интервью H.A. Чикетова — автору и др.
  29. ЦАМО РФ. Ф. 3228. 1. Д. 16. Л. 82.
  30. Ауски С.А. Указ. соч. С. 237.
  31. Там же. С. 247-248.
  32. Там же. С. 249. Артемьев В.П. Указ. соч. С. 155-158.
  33. Тхоржевский Вл. Указ. соч. С. 215-221.
  34. Ауски С.А. Указ. соч. С. 123.
  35. См. Как был захвачен генерал Власов // Поздняков В.В. Андрей Андреевич Власов. С. 416-437.
  36. ЦАМО РФ. Ф. 3419. 1. Д. 84. Л. 113.
  37. Якушов М.И. Как я выкрал генерала Власова. Публикация П. А. Аптекаря // Аргументы и факты (Москва). 1996. № 19.
  38. Ресслер В.А. Вот что сохранилось в памяти // Поздняков В.В. Указ. соч. С. 420.
  39. Протокол допроса П.Н. Кучинского, 1904 г. р. от 25 декабря 1945 г. Арест Власова. Как это было // Со­вершенно секретно (Москва). 1995. № 10. С. 22.
  40. Ауски С.А. Указ. соч. С. 253.
  41. Диалог приводится в версии В.А. Ресслера. Указ. соч. С. 421.
  • ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 1. Л. 6-7.
  • Фоминых Е.И. Указ. соч.
  1. Цит. по: ЦАМО РФ. Ф. 236. Оп. 2727. Д. 30. Л. 184.
  2. Поздняков В. В. Последние дни// Указ. соч. С. 386.
  3. Полковник А. О марше Запасной бригады. С. 400.
  4. Там же. С. 403^105.
  5. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 27. Л. 126. Боевое донесение № 7, штадив-650 от 12. 00. 4 мая 1945 г.
  6. Ауски С.А. Указ. соч. С. 216.

338

  1. ЦА ФСБ РФ. Н-18766. Т. 26. Л. 38, 38 (об). — 39.
  2. Ауски С.А. Указ. соч. С. 222. Хоффмани И. Указ. соч. С. 214.
  3. ЦАМО РФ. Ф. 1600. Оп. 1. Д. 16. Л. 110-115.
  4. Там же. Д. 50. Л. 98-98 (об).
  5. Хоффманн И. Указ. соч. С. 214.
  6. ЛАА. Выпускное свидетельство о производстве в чин подпоручика ВС КОНР Я. А. Трушновича (копия)
  7. Выписка из дневника X. // Кузнецов Б. М. Указ. соч. С. 10-11.
  8. Численность и передвижение группы генерала Меандрова… // Кузнецов Б. М. Указ. соч. С. 4.

ЦАМО РФ. Ф. 1600. Оп. 1. Д. 50. Л. 98-98 (об)

 

.ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Важнейший итог нашего исследования заключается в следующем. Мы должны признать фак­тическое существование в период с октября 1944 г. до начала мая 1945 г. вооружённых формирова­ний Комитета освобождения народов России, получивших в январе 1945 г. в Германии статус де-юре. В целом по состоянию на весну 1945 г. вооруженные формирования КОНР допустимо рассматривать в качестве армейского оперативного объединения различных воинских соединений и родов войск, обладавшего централизованным командованием, собственными профессиональными офицерскими кадрами, вооружением и значительными людскими ресурсами. Частным подтверждением высокой степени интеграции кадрового состава может служить сохранение военных организаций власовцев в союзническом плену вплоть до организаций корпусного уровня.

В составе власовской армии в последней декаде апреля 1945 г. насчитывались около 124 тыс. солдат и офицеров, из которых 16 тыс. представляли невооружённый резерв, а 85 тыс. имели штат­ное вооружение и являлись полностью боеспособными. На вооружении войсковых соединений и час­тей КОНР находились: 44 самолёта, около 25 танков и бронемашин, более 570 миномётов, более 230 орудий и более 2,1 тыс. разных пулемётов. Из 124 тыс. военнослужащих не менее 80 тыс. обладали ценным фронтовым опытом. В качестве важного показателя мы рассматриваем наличие в рядах час­тей КОНР квалифицированного офицерского состава, в том числе — офицеров службы Генерального штаба и штабов армейского звена. Многие власовские офицеры обладали опытом штабной и строе­вой службы на разных должностях, подтверждающимся положительными служебными аттестациями и наградами за время многолетней службы в рядах Красной Армии. Среди старших офицеров ВС КОНР из числа представителей командно-начальствующего состава Красной Армии сегодня мы мо­жем назвать 1 заместителя командующего фронтом и командующего армией, 2 командиров стрелко­вых корпусов, 7 командиров стрелковых дивизий, 1 заместителя начальника штаба фронта и 1 на­чальника штаба армии, 2 командующих родами войск армейского уровня и др. Офицерами власов­ской армии к концу апреля 1945 г. были около 100 военнослужащих Вооружённых Сил СССР, отно­сившихся к категориям высшего и старшего командно-начальствующего состава.

Итоги исследования могут быть сведены к следующим выводам:

  • Инициатива развертывания крупных армейских соединений принадлежала не номенклатуре ОКХ или Главного управления СС, а группе бывших советских военнопленных из числа старшего и выс­шего командно-начальствующего состава Красной Армии: A.A. Власову, Ф.И. Трухину, В.Г. Баер- скому, В.И. Мальцеву, А.Г. Нерянину, В.Г. Арцезо, В.В. Позднякову и др. Подобное обстоятельство, как нам представляется, в известной степени послужило фактором, стимулировавшим процесс скла­дывания потенциальных людских ресурсов из части военнопленных, остарбайгеров и русских эмиг­рантов, оказавшихся на территории Германии к концу 1944 г. Вооруженные формирования КОНР в определенной мере возникли в кратчайший срок, в условиях полного военного и политического кру­шения нацистской Германии, несмотря на все препятствия, чинимые со стороны представителей Главного управления СС. С другой стороны, в реальном становлении власовской армии были серьёз­но заинтересованы такие влиятельные представители высшего офицерского корпуса Вермахта и Люфтваффе как генерал-лейтенанты Р. Гелен и X. Ашенбреннер. В перечне иных факторов, обусло­вивших создание вооруженных формирований КОНР, целесообразно назвать санкцию со стороны партийно-государственной элиты Германии, придание ВС КОНР юридического статуса, наличие ко­мандных кадров из военнопленных командиров Красной Армии и чинов воинских организаций белой эмиграции, существование фронтовых восточных частей Вермахта и перспективы их переформиро­вания в крупные регулярные соединения дивизионного и корпусного уровня.
  • Офицерский корпус формирований КОНР обладал необходимыми профессиональными и служеб­ными качествами. В кратчайший срок возник центральный штаб с соответствующей организацион­ной структурой. В условиях последних месяцев войны и нараставшего военно-политического круше­ния Германии штаб генерал-майора Ф.И. Трухина справился с сложными структурными преобразо­ваниями поступавших восточных частей и их переформированием в регулярные 1-ю и 2-ю дивизии.
  • Оценивая общий уровень боеспособности ВС КОНР как вполне удовлетворительный, нельзя не упомянуть о критериях, используемых нами. Таковыми мы считаем: наличие собственных офицер­ских и унтер-офицерских кадров, фронтового опыта как у новосформированиых армейских частей (противотанкового отряда полковника И.К. Сахарова, 1-й дивизии генерал-майора С.К. Буняченко, 10-го и 11-го противотанковых дивизионов бригады майора Второва), так и у старых восточных со­единений не выходивших из боя и включенных в состав формирований КОНР де-юре (XV и Отдель­ного казачьих, Русского корпусов), правильной организации, снабжения и соответствующего штатного вооружения большинства частей и соединений (1-й дивизии, противотанковой бригады, трех корпусов, авиачастей КОНР), .материально-технической базы в виде ресурсов германского го­сударства, поддержание определенного уровня дисциплины и организации вплоть до последних дней войны почти во всех соединениях, сохранение воинской организации и строевых кадров частей после капитуляции и в период пребывания в союзническом плену (3 корпуса, офицерские кадры Южной группы), соответствие структурной организации частей штатным расписаниям и потребностям (пропорциональная огневая мощь, наличие артиллерии, бронетехники, кавалерии, прообразов ВВС, ПВО и ВДВ, новейших образцов вооружения, военно-учебных центров, собственных служб: опера­тивной, санитарной, разведки и контрразведки, связи, тыла, военно-ссудных органов) и т. д.
  • Интенсивная деятельность центрального штаба под руководством генерал-майора Ф.И. Трухина по развёртыванию армейских частей и переформированию Восточных войск Вермахта была прервана объективными военно-политическими обстоятельствами — окончанием Второй мировой войны в Ев­ропе и капитуляцией государства, на материально-технические ресурсы которого опиралась власов- ская армия. Она не сложилась, безусловно, в окончательной степени и не осуществила возможного внутреннего переформирования. Тем не менее, всё достигнутое Ф.И. Трухиным и А.Г. Неряниным в военной области, а также существовавшие перспективы, позволяют судить о серьёзности намерений инициаторов создания ВС КОНР. (Даже в состоявшемся виде на 21-22 апреля 1945 г. в образе ВС КОНР отчётливо просматриваются очертания полевой армии в составе двух корпусов (6 дивизий) с частями усиления и обслуживания). Поэтому употребление термина «армия» по отношению к воору­женным формированиям КОНР нам представляется правомерным.
  • Важным показателем удовлетворительного состояния формирований КОНР может служить при­мер их упорядоченного перемещения соединений в последние недели войны, сохранение при этом их внутренней целостности и организации. Частичный распад подразделений начался лишь после безус­ловного осознания отсутствия любых перспектив на стороне союзного командования и угрозы неиз­бежной экстрадиции в советскую оккупационную зону. Здесь заслуживают внимания частные усилия многих старших офицеров (И.Г. Борисова, С.К. Буняченко, М.И. Головинкина, С.Т. Койды, В.И. Мальцева, М.А. Меандрова, А.И. Рогожина и др.), предпринятые к спасению жизни своих подчинён­ных в условиях катастрофы и несомненной личной опасности.
  • Весьма важным показателем характеристики является полная зависимость формирований КОНР от материально-технических ресурсов не только Германии, а потенциального противника Советского Союза в принципе. Безусловно, даже при благоприятных обстоятельствах и наличии необходимого фактора времени, власовская армия самостоятельно не могла вести полноценные боевые действия против Вооруженных Сил СССР. Подобные события могли состояться лишь при базировании фор­мирований КОНР на ресурсы третьей стороны в условиях военно-политического конфликта данной стороны с Советским Союзом. Поэтому отдельного и самостоятельного исследования заслуживает проблема политического значения власовской армии. Здесь есть основание для дискуссии, так как зарубежная историография в целом признает необходимость исследований в данном направлении, а российская историография сегодня её скорее отвергает. Мы намеренно исключили данный аспект из своего исследования, как не имеющий непосредственного отношения к вопросам военного строи­тельства и использования ВС КОНР. Тесная зависимость власовской армии от материально- технических ресурсов Германии в ситуации неизбежного военно-политического разгрома нацистско­го государства странами-участницами антигитлеровской коалиции предопределяла и судьбу воору­женных формирований КОНР.
  • Власовская армия постепенно приобретала политическое значение как фактор влияния на отноше­ние нацистской и промышленно-хозяйственной элиты рейха к гражданам Советского Союза — воен­нопленным и остарбайтерам. Образование этой категории людских ресурсов для потенциального по­полнения власовской армии стало возможным под непосредственным воздействием учреждения осе­нью 1944 г. КОНР и его гражданских структур. Возникновение формирований КОНР в реальных ус- 343

ловиях функционирования нацистского государства способствовало обострению внутренних проти­воречий между восточными добровольцами и германскими Вооружёнными Силами. Следствием по­добных конфликтов стало открытое выступление части власовцев на стороне сил чешского Сопро­тивления в Праге 5-8 мая 1945 г.

Совокупность сделанных нами выводов в отношении характеристики вооруженных формиро­ваний КОНР, позволяет утверждать о беспрецедентности существования власовской армии в истории Второй мировой войны. При изучении военно-политического сотрудничества граждан СССР с про­тивником в 1941-1945 гг. сегодня необходимы, в первую очередь, восстановление фактического, со­бытийного ряда, тщательное исследование сюжетов, связанных с вопросами оперативного состояния частей, профессиональной и моральной характеристики кадров военнослужащих. В перечне задач будущих исследований наиболее важными нам представляются следующие: изучение довоенных служебных связей будущих офицеров власовской армии, взаимоотношений представителей белой военной эмиграции и граждан СССР в рядах формирований КОНР, сравнительная характеристика перспектив развития Восточных войск Вермахта в 1942-1944 гг. и власовской армии в 1944-1945 гг., анализ показаний и свидетельств о структуре и организации армейских частей, сделанных власов- скими офицерами на стадиях предварительного следствия в 1945-1946 гг. и находящихся ныне на закрытом хранении в службах РАФ территориальных УФСБ РФ, восстановление биографики и уста­новление персональных характеристик деятельных участников событий, расширение круга источни­ков, введение в оборот новых архивных материалов и т.д. Полнота накопленных материалов по дан­ным вопросам позволит продолжить объективное исследование столь малоизученной проблемы Ве­ликой Отечественной войны.

ИСТОЧНИКИ и ЛИТЕРАТУРА

  1. Источники:

1.1. Документы государственных, военных, политических, судебных органов и политических органи­заций, опубликованные в специальной литературе:

  1. Александров К. М. Манифест Комитета Освобождения Народов России // Новый Часовой (СПБ). 1994. № 2.
  2. Алфавитный список агентов иностранных разведок , изменников Родины, участников антисовет­ских организаций, карателей и других преступников, подлежащих розыску КГБ СССР. № 106 от 27 декабря 1954 г. М„ 1954. № 12 от 17 июня 1959 г. М„ 1959. № 61 от 30 января 1961 г. М„ 1961.
  3. Арест генерала Власова. Как это было на самом деле // Совершенно секретно (Москва). 1995. № 10.
  4. Власовцы в Пражском восстании: Новые документы. Вводная статья, подготовка текста и коммен­тарии К. М. Александрова// Русское прошлое (СПБ). 1998. № 8.
  5. Вишллёв О. В. Генерал Власов в планах гитлеровских спецслужб // Новая и новейшая история (Москва). 1996. № 4.
  6. Воин РОА. Этика, облик, поведение. Дабендорф. 1944.
  7. Война Германии против Советского Союза 1941-1945. Документальная экспозиция под ред. Р. Рю- рупа. Берлин, 1992.
  8. Гриф секретности снят. Потери Вооружённых Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. Статистическое исследование под общей редакцией генерал-полковника Г. Ф. Криво- шеева. М., 1993.
  9. Двинов Б. Власовское движение в свете документов. Нью-Йорк, 1950.
  10. Кузнецов Б. М. В угоду Сталину. Годы 1945-1946. Нью-Йорк, 1993.
  11. Попов А. В. Фонд Н. А. Троицкого в ГАРФ. М., 1994.
  12. Решин Е., Степанов В. С. Судьбы генеральские… // Военно-исторический журнал (Москва). 1992. № № 10-12. 1993. № № 1-3, 5-8, 10-12.
  13. Судьба военнопленных и депортированных граждан СССР. Материалы комиссии по реабилита­ции жертв политических репрессий // Новая и новейшая история. 1996. № 2.
  14. Успенский И. В. Из истории русской эмиграции 1921-1945 гг. Комплект документов из фондов Российского Государственного Военного Архива. М., 1996.
  15. Шатов М. В. Труды Архива Русской Освободительной Армии. Библиография Освободительного Движения Народов России в годы 2-й мировой войны. Нью-Йорк, 1961.
  16. Шатов М. В. Труды Архива Русской Освободительной Армии. Материалы и документы ОДНР в годы 2-й мировой войны. Нью-Йорк, 1966.

/. 2. Неопубликованные документы и материалы:

  1. Архивная коллекция документов и материалов А. Д. Даллина (коробка № 5) и Б. И. Николаевского (коробка № 259) Архива Гуверовского Института Войны, Революции и Мира в Пало-Альто (США).
  2. Архивная коллекция документов и материалов по истории Великой Отечественной войны Цен­трального Архива Министерства Обороны Российской Федерации (Подольск Московский, РФ).
    • Фонды М» 32, 236, 315, 323, 333, 345, 361, 413, 512, 990 сп, 1507, 1512, 1600, 1864, 2352, 3419, 3228.
    • Коллекция послужных карт командно-начальствующего состава Красной Армии (11-й отдел).
    • Коллекция личных дел командно-начальствующего состава Красной Армии. Личные дела: Вла­сова А. А., Зверева Г. А., Меандрова М. А., Трухина Ф. И.
    • Издания научно-справочной библиотеки (НСБ). Ед. хр. №№ 0413, 858, 6296, 7405, 9483, 9971.
  3. Архивная коллекция документов и материалов следственной части по особо важным делам МГБ СССР Н-18766 по делу А. А. Власова, В. Ф. Малышкина, Г. Н. Жиленкова, Ф. И. Трухина, Д. Е. За- кутного, И. А. Благовещенского, М. А. Меандрова, В. И. Мальцева, С. К. Буняченко, Г. А. Зверева, В. Д. Корбукова и Н. С. Шатова в Центральном Архиве Федеральной Службы Безопасности Россий­ской Федерации (Москва , РФ). Тома 4,5,6,9,10,11,12,14,16,18,25,26,27,28,29.
  4. Архивные коллекции документов и материалов А. А. фон Лампе, В. И. Лехно, А. И. Махонина, Ю. К. Мейера, И. К. Соломоновского и Русского Обще-Воинского Союза (РОВС) в Бахметьевском Архиве Колумбийского Университета (Нью-Йорк, США).
  5. Коллекция документов и материалов, собранная К. М. Александровым в 1990-2002 гг. в личном архиве исследователя.

1.3. Мемуары, дневники, интервью, письма:

  1. Алдан (Нерянин) А. Г. Армия обречённых. Труды Архива Русской Освободительной Армии. Т. 3. Нью-Йорк, 1969.
  2. Архипов А. Д. Не Драгунский, а власовцы. Письмо в редакцию // Новое русское слово (Нью-Йорк). 1960. 12 февраля. (Копия в архиве автора).
  3. Архипов А. Д. О переговорах первой дивизии РОА // Там же. 1962. 20 мая.
  4. Богатырчук Ф. П. Мой жизненный путь к Власову и Пражскому манифесту. Сан-Франциско, 1978.
  5. Бутков П. Н. Генерал Штейфон у генерала Ассберга в Вене. (Отрывок из готовящейся к печати трилогии) // Наши Вести (Сан-Франциско). 1985. Март. № 398.
  6. В. В. Это было так..(Встреча А. А. Власова с Геббельсом 1. 3. 1945 г.) // Посев (Лимбург). 1951. 11 марта. № 10 (249).
  7. Войцеховский С. Л. Эпизоды. Лондон (Канада), 1978.
  8. Ганусовский Б. К. 10 лет за железным занавесом, 1945-1955. Записки жертвы Ялты. Выдача XV кавалерийского корпуса. Сан-Франциско, 1983.
  9. Ганусовский Б. К. Тринадцатая годовщина предательства // Русская жизнь (Сан-Франциско). 1958. 29 мая. № 184.
  10. Геббельс И. Последние записи. Смоленск, 1993.
  11. Делианич А. И. Вольфсберг-373. Сан-Франциско, Б. д.
  12. Дичбалис С. (Дубов А.) Детство, отрочество, юность не по Л. Н. Толстому. Изменники или пат­риоты ? СПБ., 1995.
  13. Езовитов К. Б. Воспоминания, Публикация А. Хацкевича// Нёман (Минск). 1993. № 3.
  14. Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Т. 1-2. М., 1992.
  15. Зисман А. И. Письмо в редакцию // Новое русское слово. 1960. 24 января.
  16. Из записной книжки генерал-майора В. Ф. Малышкина, 1945-1946 гг. Публикация, вступительная статья и комментарии К. М. Александрова // Русское прошлое. 1996. № 6.
  17. Из недавнего прошлого. Воспоминания капитана В. В. Орехова // Часовой (Брюссель). 1973. Июль. № 565.
  18. Из переписки И. Н. Кононова и Б. И. Николаевского. 1948 г. Публикация, вступительная статья и комментарии К. М. Александрова // Русское прошлое. 2001. № 9.
  19. Интервью Председателя РОВС В. В. Гранитова // Новый Часовой. 1996. № 4.
  20. Казачья трагедия. Воспоминания руководителя и организатора в городе Ростове и Ростовском ок­руге казачьего освободительного на Дону движения против большевиков. Издание H.A. Быкова. Нью-Йорк, 1959.
  21. Киселёв о. Александр. Облик генерала Власова. Нью-Йорк, Б. д.
  22. Константинов о. Дмитрий. Записки военного священника. Комментарии К. М. Александрова. СПБ., 1994.
  23. Краснов-младший Н. Н. Незабываемое, 1945-1956. Сан-Франциско, Б. д
  24. Кромиади К. Г. За землю, за волю… Сан-Франциско, 1980.
  25. Лампе А. А., фон. Пути верных. Сборник статей. Париж, 1960.
  26. Околович Г. С. Жуткая ночь 17. 4. 1945 // За Россию (Франкфурт на Майне). 1955. Апрель. № 4 (172).
  27. Письмо офицера 1-й дивизии РОА в редакцию // Часовой. 1948. № 298.
  28. Поздняков В. В. Рождение РОА. Пропагандисты Вульхайде — Люкенвальде — Дабендорфа — Риги. Сиракузы (США), 1972.
  29. Поздняков В. В. Советская агентура в лагерях военнопленных в Германии (1941-1945) // Новый Журнал (Нью-Йорк). 1970.№ 101.
  30. Поляков И. А. Краснов-Власов. Воспоминания. Нью-Йорк, 1959.
  31. Прянишников Б. В. Новопоколенцы. Силвер Спринг (США), 1986.
  32. Русский Корпус на Балканах во время П Великой войны 1941-1945 г.г. Исторический очерк и сборник воспоминаний соратников. Под редакцией Д. П. Вертепова. Т. I. Ныо-Йорк, 1963. Под ре­дакцией Н. Н. Протопопова и И. Б. Иванова. Т. II. СПБ., 1999.
  33. Степной Б. Трагедия казачьей силы // Часовой. 1949. Апрель. № 284.
  34. Трушнович Я. А. Русские в Югославии и Германии в 1941-1945 гг. Публикация и комментарии К. М. Александрова // Новый Часовой. 1994. № 2.
  35. Тхоржевский В. По дорогам рабства и свободы. Воспоминания офицера РОА // Урал (Екатерин­бург). 1994. № 7.
  36. Фоминых Е. И. Как был пойман предатель Власов // Известия (Москав). 1962. 7 октября. № 239.
  37. Чудинов М. Холщовые крыши // Наши Вести (СПБ). 1997. Июнь-декабрь. № № 447^-49.
  38. Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. Т.2. М.,1981.
  39. Штрик-Штрикфельд В. К. Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение. Франкфурт на Майне, 1974.
  40. Якушов М. И. Как я выкрал генерала Власова. Публикация П. А. Аптекаря // Аргументы и факты (Москва). 1996. №19.
  41. 4. Печать:
    1. Борьба (Берлин). Газета для русских добровольцев. 1945. №№ 8,32.
    2. Воля Народа (Берлин). Орган Комитета освобождения народов России. 1944. Ноябрь.- 1945. Ян­варь. №№ 1-15.
    3. Голос Крыма (Симферополь). Орган Симферопольского городского управления. 1941. Декабрь.- 1944. Апрель. №№ 1-338.
    4. Казачий Клич (Толмеццо). 1945. Апрель.№ 15 (65).
    5. Из песен русских добровольцев. Репринт издания 1944 г. // Часовой (Брюссель). 1950. 1 сентября. № 300.
    6. Песенник российского воина. Т. 2. Нью-Йорк, 1985. Литература на русском языке:
      1. Александров К. М. Власовцы на Одере. Боевые действия на плацдарме «Эрленгоф» 13-14 апреля 1945 г. // Клио (СПБ). 2000. № 3 (12).
      2. Александров К. М. Вооружённые Силы КОНР // Уроки и проблемы изучения истории Второй ми­ровой войны. Вологда, 1995.
      3. Александров К. М. Из истории насильственных репатриаций (1945-1946 гг.) // Россия и Запад. Сборник статей. СПБ., 1996.
      4. Александров К. М. ОДНР: неизвестные страницы истории // Проблемы войны и мира и современ­ные гуманитарные науки. СПБ., 1995.
      5. Александров К. М. Офицерский корпус армии генерал-лейтенанта A.A. Власова. Биографический справочник. СПБ., 2001.
      6. Александров К. М. Русское казачество во Второй мировой войне: трагедия на Драве, декабрь 1944 г. // Новый Часовой. 2001. № 11-12.
      7. Алёхин Г. В. Генерал Хольмстон-Смыеловский и Русское Освободительное Движение // Наши Вести (Сан-Франциско). 1994. № 434.
      8. Алферьев Б. О., Крук В. М. Походный Атаман батько фон Паннвиц. М.,1997.
      9. Андреева Е. Генерал Власов и Русское Освободительное Движение. Лондон, 1990.
      10. Артемьев В. П. Первая дивизия РОА. Материалы к истории Освободительного Движения Народов России (1941-1945 гг.) Лондон (Канада), 1974.
      11. Ауски С. А. Предательство и измена. Войска генерала Власова в Чехии. Сан-Франциско, 1982.
      12. Бреэре И. Казаки. Исторический очерк. М., 1992.
      13. Бушин А. Ю. Орден Св. Георгия штабс-капитана Туркула // Военная Быль (Москва). 1997. № 9 (138).
      14. Войска СС. М„ 1996.
      15. Войтюк Т. В. Трухины из усадьбы Паникарпово // Губернский дом. 1997. № 5.
      16. В поисках истины. Пути и судьбы второй эмиграции. Составители: В. С. Карпов, А. В. Попов, Н. А. Троицкий. Сборник статей и документов под общей редакцией А. В. Попова. М., 1997.
      17. Выдача казаков в Лиенце 28 мая-4 июня 1945 // Православная Русь (Джорданвилл). 1995. 15/28 мая.
      18. Гареев М. А. О мифах старых и новых // Военно-исторический журнал. 1991. № 4.
      19. Дробязко С. И. Восточные добровольцы в Вермахте, полиции и СС. М., 2000.
      20. Дробязко С. И. Восточные войска в Вермахте 1941-1945 // Наши Вести. 1994. № 436-437.
      21. Дробязко С. И. Восточные легионы и казачьи части в Вермахте. М., 1999.
      22. Дробязко С. И. Русская Освободительная Армия. М., 2000.
      23. Дробязко С. И. Советские граждане в рядах Вермахта. К вопросу о численности // Великая Отече­ственная в оценках молодых. М., 1997.
      24. Дугас И. А., Черон Ф. Я. Вычеркнутые из памяти. Париж, 1994.
      25. Евгений Иванович Гаранин (некролог) // Посев. 1973. № 7.
      26. Ерин М. Е. Советские военнопленные в Германии в годы Второй мировой войны // Вопросы ис­тории (Москва). 1995. № 11-12.
      27. Ермаченков С. В., Почтарёв А. Н. Последний поход власовской армии // Там же. 1998. № 8.
      28. Житаренко В. Считали предателем… // Красная Звезда (Москва). 1990. 1 сентября.
      29. Жуков А. Ф., Жукова Л. Ф. К вопросу о коллаборационистах в Великой Отечественной войне // Клио. 1997. № 2.
      30. Кадетские корпуса за рубежом 1920-1945. Монреаль, Б. м.
      31. Казанцев А. С. Третья сила. Россия между нацизмом и коммунизмом. М., 1994.
      32. Казачий Стан. Последние дни // Часовой. 1949. Март. № 283.
      33. Колесник А. Н. Грехопадение. Генерал Власов и его окружение. Харьков, 1991.
      34. Колесник А. Н. РОА — власовская армия. Судебное дело А. А. Власова. Харьков, 1990.
      35. Кудряшов С.В. «Уничтожить как можно больше русских» // Источник (Москва). 1998. № 2.
      36. Кузин Е. О политических настроениях в РОА // Часовой. 1951. Октябрь. № 312.
      37. Левин Им. Генерал Власов по ту и эту сторону фронта // Детектив. История. Политика (Москва). 1995. № 2.
      38. Ленивов А. К. Под казачьим знаменем в 1943-1945 гг. Материалы и документы. Мюнхен, 1970.
      39. Материалы по истории Русского Освободительного Движения. Под общей редакцией А. В. Окрокова. Т. I. М., 1997. Т. II. М„ 1998. Т. IV. М., 1999.
      40. Митчел С. Фельдмаршалы Гитлера и их битвы. Смоленск, 1998.
      41. Митчел С., Мюллер Д. Командиры Третьего рейха. Смоленск, 1995.
      42. Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933-1945. Т. III. Война на два фронта. М., 1976.
      43. Назаров М. В. Миссия русской эмиграции. Т. I. М., 1994.
      44. Науменко В. Г. Великое предательство. Выдача казаков в Лиенце и других местах (1945-1947). Т. I. Нью-Йорк, 1962. Т. II. Нью-Йорк. 1970.
      45. Окороков А. В. Антисоветские воинские формирования в годы Второй мировой войны. М., 2000.
      46. Окороков А. В. Казаки и Русское Освободительное Движение // Вече. 1996. № 58.
      47. Они среди нас. Сборник статей о предателях и изменниках Родины. М., 1969.
      48. Офросимов Ю. Власов и его окружение. Наблюдения немца // Новое русское слово. 1953. 30 июля — 1 августа.
      49. Пальчиков П. А. История генерала Власова// Новая и новейшая история. 1993. № 2.
      50. Плющов Б. П. Генерал Мальцев. История Военно-Воздушных Сил Русского Освободительного Движения в годы Второй мировой войны, 1942-1945. Сан-Франциско, 1982.
      51. Поздняков В. В. Андрей Андреевич Власов. Сиракузы (США), 1973.
      52. Поздняков В. В. А. А. Власов и 1-я дивизия под Прагой // Новое русское слово. 1966. 6 февраля.
      53. Поздняков В. В. О переговорах 1-й дивизии РОА с советчиками // Новое русское слово. 1962. 9 июня.
      54. Поздняков В. В. С больной головы, да на здоровую ! // Новое русское слово. 1962. 28 января.
      55. Полян П. М. Жертвы двух диктатур. Остарбайтеры и военнопленные в Третьем рейхе и их репат­риация. М., 1996.
      56. Проблемы военного плена: история и современность. Материалы международной научно- практической конференции 23-25 октября г. Вологда. Ч. 1-2. Вологда, 1997.
      57. Протопопов Н. Н. Генералы, служившие в Русском Корпусе // Наши Вести. 1998. Март. № 450.
      58. Протоповов Н. Н. Пока ещё живы свидетели… // Там же. 1984. № 394.
      59. Раманичев Н. М. Власов и другие // Вторая мировая война. Актуальные проблемы. М., 1995.
      60. Рар Г. А. Кто не слышал о власовцах ? // Посев. 1973. № 5. С. 39.
      61. Решин Л. Е. «Казаки» со свастикой // Родина (Москва). 1993. № 2.
      62. Решин Л. Е. Коллаборационисты и жертвы режима// Знамя (Москва). 1994. № 8.
      63. Решин Л. Е., Кудряшов С.В. Освободители // Родина. 1992. № 8-9.
      64. Романько О. В. Мусульманские легионы Третьего рейха. Симферополь, 2000.
      65. Семиряга М. И. Военные, коллаборационисты и генерал Власов // Россия XX век. Другая война, 1939-1945. М„ 1996.
      66. Семиряга М. И. Как мы управляли Германией. Политика и жизнь. М., 1995.
      67. Семиряга М. И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М., 2000.
      68. Соколов Б. В. Правда о Великой Отечественной войне. Сборник статей. СПБ., 1998.
      69. Стеннберг С. (Долларт А.) Власов. Мельбурн, 1974.
      70. Терещук А. В. Проблема коллаборационизма в период Второй мировой войны // Уроки и примеры изучения истории Второй мировой войны. Вологда, 1995.
      71. Толстой Н.Д. Жертвы Ялты. Париж, 1988.
      72. Томас Н. Немецкая армия на Восточном фронте 1943-1945. М., 2001.
      73. Томашевский М. В. Очерки к истории Освободительного Движения Народов России. Лондон (Канада), 1965.
      74. Трушнович Я. А. Аресты руководства НТС в Берлине. К истории Народно-Трудового Союза // Посев. 1992. №.5.
      75. Фрёлих С. Б. Генерал Власов. Русские и немцы между Гитлером и Сталиным. Кёльн, 1990.
      76. Хольмстон-Смысловский Б. А. Избранные речи и статьи. Буэнос-Айрес, 1953.
      77. Хоффманн И. История власовской армии. Париж, 1990.
      78. Цурганов Ю. С. Неудавшийся реванш. Белая эмиграция во Второй мировой войне. М., 2001.
      79. Черкассов К. С. Генерал Кононов. Ответ перед историей за одну попытку. Т. I. Мельбурн, 1963. Т. II. Мюнхен, 1968.
      80. Черкассов К. С. Меж двух огией. Данденонг. Т. I., 1986. Т.П., 1987. Т.Ш., 1988. Т. IV, 1990. Диссертации:
      81. Дробязко С. И. Восточные формирования в составе Вермахта (1941-1945). Дисс. канд. ист. наук. // Российский гуманитарный университет. М., 1996.
      82. Литература на иностранных языках:
      83. 1. На английском языке:
        1. Anders W. Russian Volunteers in Hitler’s Army, 1941-1945. Y., 1997.
        2. Caballero С. , Lyles K. Forein volunteers of the Wehrmacht 1941-1945. Hong Kong, 1993.
        3. Dallin A. D. The Kaminsky Brigade: A Case — study of Soviet Disaffection // Revolution and Politics in Russia. Indiana,
        4. Littlejohn D. Foreign Legions of the Third Reich. V. 3-4. San Jose,
        5. Munoz A. Hitler ‘ s Easter Legions. N. Y. Vol. I., 1996. Vol. II., 1997.
        6. Munoz A. The Kaminski Brigade: A history. Б. м., б. д.
        7. Newland S. J. Cossacks in the German army 1941-1945. GB,
        8. 2. На немецком языке:
          1. Hoffmann J. Deutsche und Kalmyken 1942 bis Freiburg, 1974.
          2. Hoffmann J. Dei Geschichte der Wlassow-Armee. Freiburg,
          3. Hoffmann J. Die Ostlegionen 1941-1943. Turkotataren, Kakasier und Wolgafinner im deutschen Heer. Freiburg,
          4. Hoffmann Kaukasien 1942/43. Das deutsche Heer und die Orientvolker der Sowietunion. Freiburg, 1991.
          5. Kern E. General von Pannwitz und seine Kosaken. Stuttgart,
          6. Michaelis R. Die russische Volksbefreiungsarmee «RONA» 1941-1944. Russen im kämpf gegen Stalin. Erlangen,
          7. Neulen H.W. An deutscher Seite: Internationale Freiwillige von Wehrmacht und Waffen-SS. Munich,
          8. Thorwald J. Wen Sie Verdeben Wollen. Stuttgart, 1952
          9. Vogelsang von, H. F. Nach Liechtenstein — in die Freiheit. Der abenteurishe Weg der «1. Russischen Nationalarmee der Deutschen Wehrmacht»ins Asyl im Fuerstentum Lichtenstein. Triesen,
          10. von Oberst D. Heinrich-Detloff v. Kalben und Oberst a. D. Konstantin Wagner. Die Geschichte des XV. Kosaken-Kavallerie Korps. Б.м., б.д.

3.3. На французском языке:

  1. Lannoy de F. Les Cosaques de Pannwitz 1942-1945. Bayeux Cedex, 2000. 3. 4. На украинском языке:
    1. Косик В. Украша i Шмеччина у друпй свгговш вшш. Париж-Нью-Йорк-Льв1в, 1993.
    2. Порив. Правда про першу Украшску див1зго «Галичина» (УНА). Льв1в, 1994.
    3. Тинченко Я. Ю. Украшське офщерство: шляхи скорботи та забуття 1917-1921 роки. Ч. 1. Кшв, 1995.
    4. Украшська див1з1я «Галичина». Под ред. Слабошпицькаго М. и Стеценко В. Кшв-Торонто, 1994. 5. На белорусском языке :
    5. За дзяржайную незалежнасьць Беларусь Лёндан, 1960.

[1]
Служившие в Русском Корпусе не учитываются.

[2]              Чины указаны по состоянию на момент службы в вооруженных формированиях КОНР