Полковой священник. Фото 1915 г.
«В первые же дни революции на Персидском фронте, где я состоял священником во многих местах, появилась полнейшая анархия. Стали удалять своих командиров и священников, в особенности тех, кто твердо стоял за то, чтобы не покидать фронт и воевать до победного конца», — так писал, вспоминая события окончания Первой мировой войны, военный священник Сергий Молчанов, бывший очевидцем того ужаса разложения армии, который царил на Персидском фронте Первой мировой.
«Анархия успела принести плод и в церковной жизни. За какой-нибудь месяц по перевороте солдаты сделались неузаваемы: прежде религиозные, теперь сделались атеистами. Так, например, солдаты-санитары 173 свод. [сводного] госпиталя, эвакуированные сюда из Брест-Литовска, по обычаю западного края падали ниц пред св. Дарами, когда священник проходил с таковыми к больному. После переворота те же солдаты не только не делали поклонов, но даже не снимали шапки с головы и оставались с папиросой во рту.
В церковь ходить не стали, смеялись и издевались над теми, кто еще иногда посещал церковные службы <…> Запрещали священнику петь: «Яко да Царя…», «Царю Небесный…». Слово «Царь» для них было ненавидимым. Никто из солдат не хотел быть церковником: долгое время приходилось все церковные службы отправлять одному. Мирным православным (греки и рус. рабочие) не возможно было пройти в походную церковь к службе: солдаты всегда пьяные всячески оскорбляли и издевались над ними, собирались около походной церкви, играли, плясали, ругались, при таких обстоятельствах очень тяжело было отправлять церковные богослужения, а на мои просьбы и увещания солдаты не обращали никакого внимания.
Так прошло до осени 1917 года.
Все новые и новые исптания и бедствия обрушивались на Россию. Вся она окуталась словно в какой-то ужасный мрак. По всей России пошло грубое соревнование низменных инстинктов <…> Забушевала политическая буря и на фронте. Многие солдаты стали покидать фронт. За то, что я роздал в своей части воззвание временного Правительствао о поддержании фронта, солдаты арестовали меня. Многих священников совершенно изгнали: прот. [протоиерея] Пограничного полка Политова, и.о. свящ. При госпитале иеромонаха (имени не помню), священника 33-го Туркестанского полка о. Дмитрия Ильинского, священнику 533 военного госпиталя солдаты насильно сбрили волосы на голове. Пройти священнику даже среди дня было опасно: везде за ним кричали, свистали, били.
Весной 1918 г. на рынках персидских городов появились в продаже: покровы, воздухи, Антиминсы, иконы. В апреле я сам купил на базаре в г. Энзели 2 покровца и воздух из парчи за 5 туманов (на рус. деньги 150 р.), чтобы не дать выкупить их персу для украшения стола или отделки платья своей жены. За Хамаданом казак-кубанец отнял у перса св. Антиминс. Все эти святыни расхищались из военно-походных церквей нашими же солдатами и продавались персам.
В апреле 1918 г. наша часть была расквартирована <…> Проезжаю через г. Баку, Астрахань и др. Бедная, несчастная, многострадальная Русь! Все города и местечки твои там, где только коснулась нога большевиков, разрушены. Все деревни сожжены. Сады, нивы, огороды – все сравнено с землей…».
Именно так видел окончание Первой мировой войны и начало братоубийственной гражданской полковой священник Сергий Молчанов, находившийся в 1917 году со своей частью на Персидском фронте Первой мировой. Позже он вернется на Кубань и станет настоятелем Георгиевского храма на хуторе Верхне-Егорлыкском Лабинского отдела Кубанской области. Невозможно без содрогания читать слова священника, с болью на сердце описывавшего состояние страны и армии. Эти строки являются для нас достоверным источником, ознакомившись с которым можно наглядно соприкоснуться с тем, что происходило в это неспокойное время…
Материал подготовлен Н. КИЯШКО
